Лучшее в нашей жизни. 45 нежных советов. От прививок и режима сна ребенка до эмоционального здоровья родителей

1

Наконец-то момент настал: я рожаю!

Волшебный плач, который вернул его к жизни

– Лусия, дела пошли немного не по плану. Я знаю, что у тебя всю ночь были схватки, рвота и сильные боли. Я все знаю. Я также вижу, что эпидуральная анестезия не дала ожидаемого эффекта и ты уже просто измотана. Но мне нужно, чтобы ты максимально собралась с силами. Мы уже на финишной прямой. Твоему сыну нужно выбраться наружу, и нужно сделать это прямо сейчас! Он тоже уже измучен.

Я кивнула головой. Я едва могла говорить: слова просто не слетали с губ. Схватки были настолько частыми и настолько интенсивными, что у меня не было времени прийти в себя в промежутках между ними. Но несмотря на самую адскую боль, которую я когда-либо испытывала в своей жизни, единственное, от чего у меня по-настоящему перехватывало дыхание и из-за чего я не могла вымолвить ни слова, это был звук на мониторе, отсчитывающий удары сердца моего сына: его пульс падал, а мое беспокойство росло.

Скольким детям я помогла появиться на свет до того, как настал момент моих собственных родов? Скольких матерей я пыталась подбодрить, пока они кричали от нестерпимой боли во время продолжительных схваток? Сколько женщин держали меня за руку, пока я просила их тужиться сильнее? Скольких младенцев я держала на своих руках, прежде чем они оказывались в объятиях своих матерей? Рождение скольких из них я видела собственными глазами? Сколько новых жизней я держала у себя в ладонях?

Сотни матерей, сотни детей, сотни жизней в них… Но это были мои роды. И все было совсем не так, как я себе представляла.

– Лусия, дорогая, мы собираемся стимулировать роды. Ты прекрасно знаешь, что это значит. Мы будем пробовать и в случае возникновения малейшей опасности сделаем кесарево сечение, – решительно сказала мне Ньевес, мой гинеколог. В следующее мгновение я услышала, как ее голос скомандовал: «Готовим операционную к кесареву, работаем».

«Кесарево? – подумала я. – Какое кесарево? Я десять часов терпела невыносимую боль и постоянную рвоту между схватками только ради того, чтобы увидеть, как круглая крохотная головка моего сына выходит из меня, и все это теперь закончится кесаревым?»

В тот момент я не могла мыслить трезво. Я больше не была педиатром, я даже не была врачом. Я смотрела на происходящее глазами матери, но никак не гинеколога. Потому что, хотя мой малыш еще не появился на свет, я уже была мамой.

– Ньевес, я буду рожать сама! – Я схватила ее за руку, пока она не успела выйти из моей палаты. – Ну же, давай! Я все сделаю сама! – И мгновенно последовала очередная схватка, лишившая меня дара речи.

Гинеколог исчезла за занавеской. Я ощущала, как мир вертелся и бегал вокруг меня. Самое забавное в этом было то, что я сама множество раз оказывалась в подобной ситуации, только на этот раз все, безусловно, было по-другому: главной героиней этого действа была я.

Все было готово. Гинеколог на своем месте, акушерка слева от меня, мой муж – справа.

– Все будет хорошо, все будет хорошо, – снова и снова повторял мне муж, нежно поглаживая меня по волосам дрожащей рукой.

Участливые взгляды моих коллег-педиатров успокаивали меня. Я ощущала их поддержку. Глазами, полными слез, я мысленно умоляла их быть наготове: я нуждалась, очень нуждалась в них в этот момент.

– Давай, Лусия, мы начинаем! Тужься! Еще! – закричала гинеколог. – Тужься сильнее, не останавливайся! Давай еще! – закричала она еще громче.

И я тужилась, сильнее и сильнее, практически теряя сознание… Но этого было недостаточно.

– Щипцы, дайте мне щипцы! – Твердый голос гинеколога снова зазвучал у меня в ушах.

Я продолжала выталкивать из себя тело моего сынишки, и, когда мне казалось, что у меня больше не осталось сил, я продолжала тужиться еще сильнее. В какой-то момент, после нескольких неудачных попыток, я подняла глаза и увидела, как Ньевес подняла лицо, все усыпанное бисеринками пота, и жестом подозвала акушерку.

«Только не кесарево, – мысленно умоляла я, едва сдерживая рыдания. – Пожалуйста, только не кесарево».

Следуя указаниям гинеколога, акушерка схватила табурет, поставила его рядом со мной и села на него.

– Я буду помогать тебе, Лусия, – сказала она мне. – Я буду помогать тебе тужиться, пока Ньевес будет доставать его. Будем рожать прямо сейчас!

И, прежде чем я успела хоть что-то пробормотать, она положила руку под мой затылок, прижала меня к себе, пристально посмотрела мне в глаза и крикнула:

– Сейчас! Толкай!

И я толкала, и кричала, и чувствовала, чувствовала так много и так сильно, чувствовала, что ухожу и снова возвращаюсь, чувствовала все и не чувствовала ничего. И, наконец, я вздохнула.

Акушерка отошла в сторону, я подняла голову: моего сына не было слышно. Волнение овладело мной. Я прекрасно понимала, почему он не плачет, и страх наводнил мое ноющее тело. Цепенящий страх.

– Передайте ребенка педиатру, срочно! – закричала Ньевес.

И в этот момент, я до сих пор не могу объяснить себе, почему я это сделала, я вдруг сказала:

– Нет. Ребенка передайте матери. Передайте ребенка мне!

Моя коллега кивнула с улыбкой, полной спасительного света. Теперь я знала точно: все должно было быть хорошо.

Они тут же положили моего сына на обнаженную грудь, мои вспотевшие ладони гладили его неподвижное окровавленное тело. Его кровь, моя кровь, его кожа на моей коже… и я плакала, плакала от волнения, повторяя снова и снова его имя.

– Карлос, Карлос, Карлос, мой родной… ты с мамой.

И в этот момент, в этот единственный неповторимый момент, это случилось: мой сын заплакал тем волшебным плачем, который вернул его к жизни.

2

Что нам говорят и что мы чувствуем на самом деле

В первые дни все думают только о новорожденном, но как насчет новоиспеченной мамы?

Наконец-то мы держим нашего сына на руках. Вне всяких сомнений, это момент, о котором мы мечтали. И за девять месяцев беременности мы узнали и получили так много информации, что кажется, самое сложное уже позади. Теперь остается только насладиться долгожданным материнством. Или нет?

«Ма-те-рин-ство». Я обожаю это слово.

Существует множество источников, где можно прочитать или услышать информацию о беременности, о разных ее этапах. Нам кажется, что к моменту родов мы подходим уже во всеоружии, хотя подавляющее большинство из нас в конечном итоге говорит: «Все совсем не так, как я себе представляла». Мы думаем, что почти все знаем о грудном вскармливании, но как мы ошибаемся! Не говоря уже о послеродовом периоде. Что вообще мы знаем о нем?

Ничего или почти ничего. Когда он наступает, это равносильно тому, чтобы попасть на другую планету, о которой ты вообще ничего не слышала и даже не представляешь, как долго тебе придется там пробыть. Ты чувствуешь себя измотанной, и тебе больно. Швы, как при вагинальных родах, так и при кесаревом сечении, болят, и болят очень и очень долго, дольше, чем кто-либо когда-либо вам говорил. Твое тело внезапно обретает форму и состояние, которые до сих пор тебе были неизвестны. Ты смотришь на свое отражение в зеркале и не узнаешь себя. И если бы только это, но гормональный взрыв, который ты только что пережила, вызывает у тебя необъяснимые приступы плача, апатии, меланхолии и даже, в некоторых случаях, депрессии. Той самой устрашающей всех послеродовой депрессии.

Все ждут от тебя, что ты будешь счастлива и довольна. Ты же стала мамой! У тебя родился прекрасный и здоровый малыш. Разве можно ожидать большую радость, верно? Вот только в эти первые две недели сразу после родов ты не чувствуешь себя так. И это осознание, что при прочих равных условиях ты не оправдываешь ожиданий окружающего тебя мира, неизбежно приводит к возникновению чувства вины. «Да, у меня нет ни причины, ни права так себя чувствовать!», «Почему я плачу?», «Почему я злюсь на своего мужа, когда он всего лишь хочет мне помочь?». И самое главное: «Почему мне об этом никто ничего не сказал?»

Такое чувство, словно тебя обманули.

Хорошо, если рядом с тобой в этот момент будет находиться твоя мама, которая поделится своей мудростью и снова напомнит тебе о том, что это короткий этап, который пройдет. И как сложно бывает тем «новоиспеченным мамам», которым не на кого опереться, особенно на таких же новоиспеченных бабушек.

В моем случае я вообще не купилась на все утешения и поддержку. Иногда мне было плохо настолько, что я не видела выхода. Но, конечно, как я могла жаловаться, тем более будучи сама педиатром и женщиной, которая страстно желала иметь ребенка? Я терпела, как терпим мы все.

На протяжении нескольких дней я избегала смотреть на себя в зеркало, ежедневно выходила из дома с подушкой под мышкой, чтобы хоть как-то усесться и посидеть на маленькой террасе, замазывала лицо румянами, пытаясь скрыть излишнюю бледность и следы усталости. Посещение туалета превратилось в настоящий кошмар. Как вообще несколько небольших швов могут вызывать такую дикую боль? Казалось, не помогало ничего из того, что делал мой муж, чтобы хоть как-то облегчить этот процесс. «Да что же это такое? Мне его, что, за ночь подменили? Он словно вообще не понимает, что происходит!» Ваш муж превращается в главного отрицательного героя в этом фильме, а вы – в вашего собственного злейшего врага. Конечно, у меня были моменты просветления, когда я приходила в себя, снова и снова повторяла себе, что это все ненадолго и что скоро я увижу свет в конце туннеля. Так оно и произошло. Ровно пятнадцать дней спустя, как сказала мне мама.

Спустя эти две недели темноты все кардинально изменилось. Материнство расцвело внутри меня во всем своем великолепии. Теперь я плакала разве что от радости, пела каждое утро в душе, смотрела на своего сына, и он казался мне самым красивым ребенком в мире. Я смахнула пыль со своего фотоаппарата, делая в среднем тридцать снимков в день. Я снова влюбилась в своего мужа. Что бы он ни делал, все мне казалось великолепным, все было просто божественно. Он молча, чтобы не сглазить, наблюдал за этим преображением, как наблюдает человек за яйцом, из которого вот-вот кто-то должен вылупиться: «Интересно, там будет нежный птенец или страшный крокодил? Уж будет кто будет, лишь бы моя жена вернулась».

Кормление грудью стало для меня самым уникальным опытом, который я когда-либо переживала. Я откладывала все дела и планы на день в сторону и часами смотрела на личико своего сына, все еще не веря, что смогла произвести на свет такое совершенное существо. Именно тогда, в те моменты, я впервые спросила себя: «Как я вообще жила до того, как у меня родился ребенок?»

Я больше не представляла себя без него. Уже почти не помнила, какой была моя повседневная жизнь до того, как я стала матерью. Это было откровением. Я была счастлива. И это состояние счастья и влюбленности в мое только что обретенное материнство длилось очень долго. И длится до сих пор.

Итак, мой собственный жизненный опыт навсегда изменил мое представление о материнстве, разделив на «до» и «после» мое видение не только как женщины, но и как педиатра.

Когда новорожденных приносят ко мне на первый осмотр, как правило, я вижу усталых и бледных женщин, без капли косметики, которые к тому же медленно ходят, опираясь на коляску. Они смотрят на стул, как смотрят на врага, и я их прекрасно понимаю, потому что для меня это тоже было пыткой – сидеть без своей подушки, с которой я практически не расставалась. Как только они устраиваются поудобнее, усаживаясь бочком, они тут же начинают говорить о родах: сколько малыш весил, какой у него был рост и так далее. Но в тот момент, когда я неожиданно спрашиваю у них: «А как вы себя чувствуете?», многие начинают плакать. В подавляющем большинстве случаев это сдерживаемые слезы, но они идут из такой глубины души, что доходят даже до меня, причиняя мне боль. Я знаю, что они чувствуют, и знаю, как они себя чувствуют. И этому не учат ни в одном университете. В таких случаях я говорю с ними голосом своей матери, когда она пыталась поддержать и утешить меня.

Потому что в первые дни все думают только о новорожденном, но как насчет новоиспеченной мамы?

– Я знаю, что ты чувствуешь, и тут нечего стыдиться и не нужно переживать, – говорю я им. – И ты не должна чувствовать себя виноватой. Ты устала, тебе больно, ты измучена, и иногда тебе просто хочется поплакать. Я знаю, что сейчас ты мне не поверишь, если скажу, что, когда в следующий раз увижу тебя через неделю, ты будешь чувствовать себя намного лучше, а еще через месяц ты войдешь в эту дверь, смеясь и держа ребенка на руках, а не в коляске, и ты будешь радоваться и петь, и даже немного накрасишься.

Они с полуулыбкой смотрят на своих мужей, и те, испытывая огромную благодарность за мои слова, поддерживают их: «Конечно, дорогая. Вот увидишь, так и будет».

Между нами тремя устанавливается особая связь. Вот почему так важно, чтобы отец ребенка приходил на прием к педиатру. Потому что в первые дни все думают только о новорожденном, но как насчет новоиспеченной мамы?

И после многих минут разговора, когда разрешаются все сомнения и проливается свет на все вопросы, когда ты узнаешь, что имеешь право чувствовать себя так, как ты себя чувствуешь, а не как ожидают от тебя другие, когда появляется уверенность, что выберешься из этого туннеля, после всего этого приходит время уступить место на сцене твоему ребенку. Настоящему главному герою.

3

Посещение в больнице? Спасибо, что не пришли

Я благодарна за ваше внимание, но не за ваш визит

Всякий раз, когда мне приходится оформлять «пропуск на посещение» в родильное отделение, я наблюдаю одну и ту же картину. С одной стороны – только что родившая мамочка, измученная, измотанная, испытывающая сильную боль, пытающаяся разобраться с грудным вскармливанием, которое иногда не имеет ничего общего с тем, что ей расписывали на подготовительных занятиях до родов. И с другой стороны – большое, иногда даже слишком большое количество людей, которые высказывают свое мнение, делятся своим опытом, что-то советуют… короче говоря, раздражают.

Помню, как стала свидетельницей одной сцены, которую просто невозможно забыть. Войдя в одну из палат, возле кровати пациентки я застала целую семью, фотографирующую себя с помощью селфи-палки. В центре снимка была новоиспеченная роженица, пытавшаяся выдавить из себя улыбку, которая никак не хотела появляться. За последние несколько часов из этого тела уже появилось немало вещей… Новорожденный лежал в объятиях единственного человека, который по-настоящему думал о нем в этот момент: его «только что обретенной мамы».

Знаете, я отзывчивая, понимающая и любящая женщина, но, когда родила сама, даже рискуя впасть в немилость, которая, к счастью, так и не возникла, я откровенно сказала всем своим друзьям и дальним родственникам: «Пожалуйста, не приезжайте меня навещать ни в больницу, ни домой. Я хочу насладиться первыми мгновениями жизни моего ребенка в уединении». И было только так: папа, мама, гордые бабушки и дедушки, приехавшие за сотни километров, чтобы разделить с нами этот счастливый момент. И больше никого.

Только представьте, что вы приходите и трещите часами, словно телевизор, перед только что родившей женщиной, которая на самом деле мечтает только об одном: чтобы боль наконец прошла, чтобы ребенок научился захватывать грудь и чтобы можно было спокойно встать и принять душ, не опасаясь, что в любой момент распахнется дверь и с порога раздастся очередное: «Приветулииии! А вот и мыыыы!» Можем ли мы поставить себя на место этой женщины? Уверена, что те, кто хоть раз в жизни родили сами, не найдут в этом ничего сложного: более того, они прекрасно поймут, о чем я говорю. Да и мужчинам, которые сами являются родителями, это тоже не составит особого труда.

Роды причиняют боль. Если во время родов потребовалось прибегнуть к кесареву сечению, это причиняет боль еще большую. В общем, как бы так сказать, но в ночь перед вашим визитом в больницу, я не спала от слова «совсем». Кроме того, меня обуревает куча страхов. Мне нужно отдохнуть. Мне сказали, что очень важно приложить ребенка к груди сразу в первые несколько часов, и, если при этом присутствует еще полдюжины человек, я просто не могу сосредоточиться. Кроме того, мне вовсе не хочется выставлять себя на всеобщее обозрение. Не знаю, заметили ли вы, но на мне нелепая ночная рубашка, под которой больше нет ничего. Мое тело все мокрое. Я не перестаю потеть, не прекращаю кровоточить… Я хочу сходить в туалет и не нахожу подходящего момента, потому что вокруг меня люди, которые увидят следы моих родов на простынях моей кровати. Каждый раз, когда ребенку удается захватить грудь и он начинает сосать, знаменитые «сокращения матки» напоминают мне о том, насколько болезненными были схватки. Боже, это было просто адски больно, намного больнее, чем мне рассказывали! Мне хочется плакать. Подруга, двоюродная сестра, тетя, соседка – я всех вас очень люблю, но сейчас не самый лучший момент, чтобы рассказывать мне о своих планах на предстоящий отпуск или давать мне мастер-класс по воспитанию и заботе. Вот не сейчас. Я благодарна за ваше внимание, но не за ваш визит, а посему, пожалуйста, выйдите из палаты, и я позвоню вам через несколько недель, когда поправлюсь. Не надо сразу после выписки ломиться ко мне домой, повторяю, я вам сообщу дополнительно. Спасибо. Ах да, еще кое-что: закройте дверь с той стороны, когда будете выходить.