Мы не выбирали быть сильными / Откровения мамы недоношенного ребёнка

Предисловие

Мы улыбаемся и говорим: «Спасибо».

Наверное, каждая мама, проходящая сложный путь материнства, хотя бы раз слышала фразу в свой адрес: «Какая ты сильная!». Это, зачастую, слышу и я сама. Но, к сожалению, мы просто заложники ситуации, заложники судьбы. Когда все «умные» книги твердят, что выбор есть всегда, для нас его нет. Мы вынуждены быть сильными. Мы вынуждены оставить свою боль далеко позади. Мы вынуждены бороться. У нас нет выбора, у нас нет права не бороться. У нас есть лишь один путь. Борьба. Борьба за самое ценное, что у нас есть. За жизнь. Нет, не свою. За жизнь своего крохи, за его счастливую жизнь, жизнь вопреки.

Мы не выбирали быть сильными, мы хотели бы оставаться слабыми.

Роддом

«Умоляю, не оставляй меня. Прошу тебя. Останься.» – пятница, 3 февраля 2023 г.

В 4 утра я проснулась от боли в области живота. Дома только я и моя пятилетняя дочь. Боль была сильная, но не настолько, чтобы обездвижить меня, передвигаться я вполне могла. Мои мысли разрывались от страха. Муж на другом конце страны, в 10-ти тысячах километров от дома.

«Нужно дотянуть до 7.30, отвести дочку в сад и мчаться в больницу, лишь бы успеть, лишь бы ничего серьёзного…».

Подходила к концу 24-я неделя моей второй беременности.

Радость беременности не передать словами. Для меня это было и остаётся самым прекрасным состоянием женщины. Состоянием, когда мурашки по коже, от осознания того, что ты носишь под своим сердцем нового человека, своего малютку. Я обожала свою первую беременность, полюбила и вторую, хотя она кардинально отличалась от первой. Было сложнее, но не менее прекрасно. Живот рос, как мне казалось, намного быстрее. Первые шевеления, первая икота малыша, первые бессонные ночи, всё такое новое и одновременно знакомое. Что это будет мальчик я чувствовала с самого начала, хотя в глубине души, надеялась, что будет девочка (тем более, всё приданное для девочки уже имелось). Но это был мальчик, ещё не зная точно, на подсознательном уровне я разговаривала с малышом мужского пола. Так и вышло, УЗИ подтвердило, что это мальчик, мой такой уже любимый сын.

Шла 24 неделя моей второй беременности. К этому времени болезни не щадили меня. Я переболела какой-то так и неопознанной кишечной инфекцией, свиным гриппом, гайморитом и пару раз перенесла ОРВИ на ногах. «Ничего, – думала я, – организм молодой, здоровый, справлюсь, тем более УЗИ показало, что с малышом всё в порядке».

Прошёл месяц после того, как я вылечилась от гриппа и его последствий, мы собирались улетать в отпуск в тёплую страну. Я хотела погреться, отдохнуть и набраться сил перед родами. Билеты были куплены, жильё забронировано, оставалось дождаться пару недель. Ещё пару недель…на дико нервной работе.

В 8 утра я отвела дочку в сад, а сама поехала в женскую консультацию, откуда меня отправили в роддом, но попросили приехать на следующей неделе, как только меня выпишут.

«Ну, раз такое дело, – думаю, – полежу пару дней, на так называемом «сохранении» и вернусь домой».

Собрав дома кое-какие вещи на пару дней, к обеду я была в роддоме. Достаточно быстро оформив меня, сделав тест на известный всем вирус, меня отправили на кардиотокографию (КТГ в простонародье) послушать сердечко малыша, а следом и на ультразвуковое исследование (УЗИ). Я ничего не понимала, я думала, что, если нет суеты вокруг меня, значит всё не так страшно. Даже еле слышные слова, сказанные специалистом УЗИ врачу: «Вам не остановить», не вызвали во мне никаких подозрений. В тот момент, я думала, только о том, кто заберет дочку из сада и как мне отсюда отпроситься на ночь домой к моей Леру, ведь до этого дня она никогда не ночевала без меня.

После КТГ и УЗИ мне поставили капельницу на 6 часов и положили отдыхать. Мне становилось легче, то ли от капельницы, то ли от горизонтального положения, но по истечении 6 часов, боли я уже, практически, не чувствовала, и радостная пошла отпрашиваться домой. К моему великому удивлению, меня, естественно, никто и никуда не отпустил. Нас выручила мама мужа, которая забрала Леру из сада и осталась с ней ночевать, тем временем, муж менял свои билеты и всеми способами пытался улететь домой. Живём мы в небольшом городке на севере Дальнего востока, который находится в 10 000 км от Москвы (это 8 часов на самолёте).

Вечерело. Я уже чуть ли не в припрыжку перемещалась по больничной палате и надеялась на скорое возвращение домой. Ох. Ох, как же зря. Всё только начиналось. К вечеру боль возобновилась с новой силой. Мне снова поставили капельницу, и так я продремала до утра.

4 февраля 2023 г. Боль не утихала, а только нарастала. Капельница уже не спасала. Малыш активно просился наружу. Меня снова отправили на УЗИ, где сказали, что малыш перевернулся головкой вниз. В голове промелькнули накануне услышанные слова: «Вам не остановить». Вернувшись в палату, я скачала приложение для отслеживания схваток и начала засекать время. Приложение показало: Пора отправляться в роддом. «Засеку ещё раз», – не веря во всё происходящее, думала я. Ещё раз. И ещё раз. Телефон уже «кричал»: Отправляйтесь в роддом. Боль всё сильнее, а в голове то самое: «Вам не остановить». Как оказалось, это касалось моих родов, которые и вправду уже было не остановить. Так прошёл практически весь день, мне кажется от боли я перестала понимать, что происходит. Мне давали таблетки и успокаивали: «Всё в порядке, не выдумывай».

Я не спала всю ночь, мне было больно и страшно.

5 февраля 2023 г. – день горького счастья.

На третьи сутки уже ничего не помогало, боль была уже невыносимой и такой частой, что мои силы удерживать в себе малыша были на исходе, процесс был необратим.

Я встала у кровати и согнувшись вниз пыталась дышать, как когда-то меня учили на курсах по беременности и родам, которые я посещала, будучи беременной ещё первым ребёнком. Слёзы текли ручьем от понимания того, что беременной я уже отсюда не выйду. Но выйду ли я отсюда с малышом, я понятия не имела, никто ничего не говорил, а сама я о родах на таком раннем сроке и не подозревала.

9:00. – я уже в предродовой.

Единственное, что я услышала тогда перед родами: «Наша цель спасти именно Вас, судьба малыша – Божья воля».

Я лежала с полным непониманием что происходит. Если с первым ребёнком схватки были в радость и тогда я понимала, что это всего лишь путь к нашей счастливой встрече с малышкой, то в этот раз, я совсем не понимала для чего я прохожу этот путь. Для того, чтобы никогда так и не увидеть своего малыша? А если не спасут? А если не выживет? А спасают ли вообще таких крох? Будут ли вообще пытаться спасти его? И пока я пыталась найти ответы в своей голове, на мне оказалось уже 4 одеяла, меня настигла жуткая лихорадка, я не могла согреться.

***

Схватки, раскрытие, потуги, роды.

Тишина.

Боль.

Слёзы от боли.

Боль не физическая, болела душа: «За что?»

12:20. Весом 640 грамм и ростом 31 см родился мой малыш, мой крошечный Человек. Я успела увидеть только лишь то, как его замотали в пелёнку и унесли.

Как он? Что с ним? Жив ли? До вечера этого дня, я не знала ответы на эти вопросы.

Меня увезли в отдельную палату, а над моим малюткой склонилось человека 3-4, быстро проводя какие-то манипуляции.

До этого дня я не имела ни малейшего понятия о недоношенных детях, о том насколько часто это бывает, о том, что это история не только о многоплодной беременности, о том, что и на середине срока это может случится, о том, что и на таком сроке малыши выживают.

Я взяла телефон в руки, открыла интернет-страницу и начала вводить: «недоношенные дети». Я начала читать и появилась надежда.

Недоношенные живорождённые дети – это малыши, родившиеся на 22–37 неделе беременности с весом выше 500 г и ростом 25 см и более.

Их спасают. Им дают право побороться за эту жизнь.

Мой малыш родился крайне недоношенным по всем показателям.

«Состояние крайне тяжёлое, никаких прогнозов», – этими словами закончился этот день. День, разделивший мою жизнь на ДО и ПОСЛЕ. День, когда казалось, что весь мир рухнул. День рождения моей большой и особенной любви. День рождения моего Иванушки. День, когда я начала писать заметки о своих чувствах и обо всём происходящем вокруг, чтобы выплеснуть эмоции, чтобы так разговаривать с сыном. День, когда зародилась эта книга.

***

Я увидела своего малыша, спустя сутки после родов, он лежал как игрушечный, подключённый к аппарату искусственной вентиляции легких (ИВЛ), со множеством трубочек из носа, рта, ручек, ножек. Эту картину невозможно передать словами. Первые несколько секунд был шок, я стояла на расстоянии и боялась подойти ближе. Он был обмотан плёнкой, видимо для поддержания температуры тела, ведь подкожного жира совсем-совсем не было, на глазки натянута шапочка для защиты от света и огромный подгузник, закрывающий всю оставшуюся часть тела. Я смогла разглядеть только носик, торчащий из края шапочки. Я подошла поближе и стала вглядываться. Спустя время, казалось, что это самый прекрасный малыш на свете, всё такое крошечное, но такое родное.

Позже я узнала, что перенесённые мной во время беременности инфекции так или иначе передались малышу. Малышу было плохо находиться в такой среде, поэтому он так яро рвался наружу, чтобы спасти себя, чтобы спасти…меня. Родившись, он избавился от инфекции вокруг себя, но они остались в нем. Но несмотря ни на что он продолжал бороться. А я молиться.

Я сидела на кровати и не понимала, как жить дальше. Как я справлюсь? Где эти силы, чтобы справиться? Чувство отчаяния и неизвестности изводило меня. Моё привычное: «Всё временно!», казалось совершенно потеряло смысл. Казалось, это навсегда. Эта боль, это отчаяние, этот страх – навсегда. Казалось, будто закончилась жизнь. Жизнь, которая шла тихо и размеренно, без взлётов и падений. Жизнь, которую больше не хотелось жить.

Тогда я и мечтать не могла, что мой ребёнок будет жить.

Разговоры с сыном1 (все «Разговоры с сыном» сохранены в изначальной редакции и эмоциональной окраске, такими как эти заметки были написаны в те дни)

07.02. Вторые сутки жизни. Вчера твоё состояние ухудшилось, тебя перевели на высокочастотную ИВЛ, у тебя упал гемоглобин и тебе должны сделать переливание крови. P.s.: Мой малыш, первую часть переливания ты перенес хорошо. Благодарю тебя.

08.02. Твои анализы всё ещё не утешительны. Мне кажется я заканчиваюсь. Кажется, я узнала, что такое нет аппетита. Ты давно не ел, тебе не хочется есть, но и чувства голода ты не испытываешь. Удивительно странно.

09.02. Ну какой ты красивый, прихожу и не могу оторваться. Сутками бы стояла около тебя, но пока мое здоровье не позволяет мне этого делать, я лежу под 8-ми часовыми капельницами и лишь делаю перерыв на сцеживание. Ты лежишь и периодически вздрагиваешь, шевелишь крохотными пальчиками на руках, опускаешь и поднимаешь подбородок. Мой самый прекрасный ребёнок.

У тебя ранний сепсис новорожденного, даже и не знала, что такое бывает, но оказывается бывает. Вчера много смотрела про это. Помимо прочего положительное воздействие оказывает грудное вскармливание, молоко матери, я надеюсь мое молочко дает тебе силу, а мне надежду.

Меня всё время спрашивают, как тебя зовут, а я не могу ответить. Ты появился на свет так неожиданно рано, мы и не успели выбрать имя. Ищу в интернете подходящие имена с сильным значением, но ничего не приходит. Хочется назвать тебя «надежда», но среди не могу найти мужское имя с таким значением.

Я снова ходила к тебе. Ванечка. Теперь у тебя есть имя, наш родной сыночек.

10.02. Пришли результаты анализов плаценты и околоплодных вод. Наиболее вероятная причина, что виной всему свиной грипп, это он сыграл с нами в злую шутку, это он сделал это с нами. Я ещё раз услышала, что ты мой спаситель и если бы ты так яро не рвался наружу и не появился так быстро, мое женское, да и в целом здоровье были бы под большим вопросом. Ты меня спас! И сейчас я жива и здорова, а ты там…пытаешься бороться уже и за свою жизнь, я благодарю тебя, мой малыш.

12.02. Неделя. Тебе ровно неделя, мой родной. Я опустошена и пытаюсь принять ситуацию. Надежда на твою жизнь есть, но на какую? Я боюсь об этом думать, но, наверное, скоро я и это приму. Человек быстро адаптируется, и мы привыкнем к такой жизни. Наверное. В глубине души я молюсь за наше счастье, за право быть счастливыми и не обременёнными недугами. Вечерами мне хочется открыть окно и закричать: «Вселенная, умоляю, помоги мне, помоги нам».

К концу моего 10-ти дневного пребывания в роддоме я была настолько измотана, что молила: «Пускай это всё закончится и уже неважно как. Я хочу в свою прежнюю жизнь.». Я уже как будто ждала, что наконец-то наступит конец, конец этой истории, пускай даже тот самый страшный и трагичный конец. Возможно, и разговоры о том, что – молодая, здоровая, родишь ещё, или же ежедневные рассказы о крайне тяжёлом состоянии малыша сделали своё дело, но иногда казалось, что я просто жду, жду, когда не станет моего ребёнка. Как бы страшно и омерзительно это сейчас не звучало. Я не буду лукавить и писать, что я всегда верила и не переставала надеяться, была стойкой и сильной, нет, были очень жуткие моменты отчаяния: «Пусть всё закончится». Но лишь одно я знаю точно, я не переставала любить, сильно любить этого кроху. Я не знаю насколько это было нормальным в том состоянии и при тех обстоятельствах, но я никогда не смогу простить себя за те отвратительные мысли.

Несколько раз ко мне приходил психолог. Я плакала только при первой нашей встрече, когда пыталась рассказать о случившемся. Только пыталась, училась произносить это вслух, уговаривая себя, что это не сон, а моя новая реальность. Жестокая. Сильно жестокая реальность. При следующих встречах я говорила, что всё в порядке, а сама листала сайты с брошенными крохами и читала о процедуре опекунства, так сильно овладел мной материнский инстинкт, так сильно мне не хотелось уходить отсюда одной.

Засыпала я только тогда, когда девочкам из соседней палаты приносили их малюток на кормление и я слышала детский плач, тот плач, который тогда мне не суждено было услышать.

Тогда, в стенах родильного дома, хотелось услышать: «Не переживай, всё будет хорошо». Но никто не говорил. Кто-то, кто мог осмелиться, хотя скорее всего просто не обладал чувством такта, говорил: «Инвалид», слышав которое в моей голове вырисовывались самые жуткие картины.

Остальная часть просто молчала, но иногда то молчание казалось громче любых слов. Я понимала, о чём они молчат.

Возможно, это какое-то негласное правило – не обнадёживать, но в тот момент, когда ты наедине со своим горем, эта поддержка важна как никогда. Я не говорю сейчас о поддержке моих родных и близких, ведь и им было трудно подобрать слова, я говорю о тех кто был там, был рядом, был прямым свидетелем происходящего, кто, наверняка, был свидетелем не одних преждевременных родов и чьё: «Мы сделаем всё возможное для малыша, мы постараемся, чтобы с ним всё было хорошо», могло бы многое изменить, облегчить и подарить надежду, подарить это простое желание жить. Да, мне говорили, что спасают меня, что со мной всё будет хорошо, но важно ли это было тогда? Нет. Разве могли быть тогда мысли о себе? Нет. Тогда, все мысли были о нём, о моём малыше.

Спустя 10 суток моего кроху перевели из родильного дома в отделение анестезиологии, реанимации и интенсивной терапии детской областной больницы нашего города. Моя 12-ти дневная история здесь в роддоме закончилась. Меня отпустили домой. Одну.

Как ни странно, я не испытывала и не испытываю никаких отрицательных чувств, только тепло, радость и любовь к этому прекрасному месту, месту новых жизней, месту, где зарождается самая сильная любовь на планете, любовь мамы к своему ребёнку.

За эти 12 дней я плакала всего несколько раз. Кажется, дело было в окситоцине, который мне кололи. Было больно, обидно, но слёз не было. Так было до тех пор, пока я не переступила порог родильного дома одна, без ребёнка на руках, без сил, в полном отчаянии, растерянности и непонимании того, что будет дальше. Тогда я не могла остановиться, я рыдала, долго, много, взахлёб. Я дала волю чувствам, я дала время самой себя пожалеть. Мне так это было нужно.

***

Роддом. Я не услышала первый крик своего только что родившегося малыша, не смогла прижать свою кроху к груди, не смогла вдохнуть его вкусный запах, я не могла быть с ним рядом и наслаждаться материнством, я даже не смогла дотронуться до него. Единственное с чем я осталась это огромнейшее чувство вины – не сберегла.

Реанимация

Если к словам «ИВЛ» и «кувез» за эти дни я немного привыкла, то слово «реанимация» вселяло огромный страх и ужас. Теперь мой малыш боролся за жизнь там. Без меня. Только в окружении врачей и медперсонала. Посещать Иванушку я могла 2 часа в день в определённое время. Он всё также находился в закрытом кувезе, всё также на искусственной вентиляции лёгких, всё такой же крошечный.

680 грамм. С таким весом Ваня поступил в реанимацию. И если многие родители там ведут дневник прибавок в весе своих крох, то мой дневник состоял из одного слова: «жив».

Вдоволь нарыдавшись после роддома, мы с мужем поехали в больницу, туда, куда увезли нашего малыша. К Иванушке нас не пустили, к нам вышел заведующий отделением реанимации и из сказанного им в тот момент я поняла…ничего, совсем ничего, я была не в состоянии что-то услышать и уж тем более понять. Уже потом муж мне рассказал всё что понял. Главная мысль в этом всём была одна, такая же, как и в роддоме: «Состояние тяжёлое, никаких прогнозов».

Но, кроме этого, на руках появился весь этот удручающий список Иванушкиных патологий2 (взято из Иванушкиной выписки (выписного эпикриза)):

– врождённый сепсис;

– врождённая пневмония;

– язвенно-некротический энтероколит 1 степени;

– респираторный дистресс синдром 3 степени: первичные аттелектазы лёгких;

– внутрижелудочковое кровоизлияние головного мозга 3 степени с обеих сторон;

– ранняя анемия недоношенного;

– асфиксия новорождённого тяжёлой степени;

– группа риска по тугоухости;

– перинатальное поражение центральной нервной системы.

Список страшных и непонятных слов для такого крохи был очень внушительным. Я никогда в жизни не сталкивалась со всеми этими словами, к счастью. У Иванушки было заражение крови, непроходимость кишечника, инсульт 3 (достаточно серьёзной) степени, после которого высок риск развития ДЦП (детского церебрального паралича), и риск по тугоухости. Прошу заметить, про зрение ни одного слова, ни одного слова про ретинопатию недоношенных (патология глаз, встречающаяся только у недоношенных деток, приводящая при несвоевременном лечении к слепоте), хотя риск есть абсолютно у любого недоношенного крохи и чем меньше срок, тем вероятность выше.

К сожалению, это всё последствия недоношенности, несформированности систем малыша и необходимости адаптации всех этих незрелых систем к непривычной жизни, жизни не под маминым сердцем, а к жизни самостоятельной, в агрессивной для малыша среде.

Оставалось только положиться на профессионализм тех, кому доверен был мой малыш, на профессионализм всего медицинского персонала.

Теперь мой день состоял, казалось, из сплошных сцеживаний и поездок в реанимацию:

6:00 – отвезти сцеженное молоко для Иванушки

9:00 – отвезти сцеженное молоко для Иванушки

12:00 – отвезти сцеженное молоко для Иванушки

15:00 – отвезти сцеженное молоко для Иванушки

15:00 – 17:00 – время посещений

18:00 – отвезти сцеженное молоко для Иванушки

21:00 – отвезти сцеженное молоко для Иванушки

00:00 – отвезти сцеженное молоко для Иванушки

Каждый день на протяжении 3 месяцев каждые 3 часа, за исключением 3-х часов ночи я возила молоко, но и тогда я не спала, я также просыпалась ночью, чтобы сцедиться, чтобы не потерять молоко, в надежде на то, что когда-нибудь я приложу к груди своего кроху. Каждый день был борьбой за грудное вскармливание. Я понимала, что Иванушке как никому другому жизненно необходимо материнское молоко со своим уникальным до сих пор не до конца изученным составом. Кажется я жила в обнимку с молокоотсосом. И теперь, когда я слышу: «Повезло тебе, у тебя есть молоко», я точно знаю: «Нет. Не повезло. Это был огромный труд». Грудное молоко, я считаю, лучшее питание для малыша, лучший способ успокоения крохи, да и в целом, мне кажется это каким-то уникальным таинством между мамой и ребёнком, которого с Иванушкой я так долго ждала. Но как говорится, терпение и труд… Я не пила каких-то таблеток для лактации, не прикладывала ничего к груди, я только сцеживалась, бесконечно много, долго и иногда не совсем приятно. Но забегая вперед скажу, что все было не напрасно, Иванушке уже стукнуло 1,9 года, а грудное вскармливание до сих пор сохраняется в нашей с ним жизни.

Разговоры с сыном

27.02.2023. Мой родной котёночек, моя душа, моя любовь, сегодня 22-й день твоей жизни. Сегодня первый день, когда мы не увидимся. Сегодня меня не пустили тебя навестить. Почему? Пока неизвестно. Надеюсь, ничего плохого. Почти 2 недели назад меня выписали из роддома, а тебя перевели в детскую областную больницу в отделение анестезиологии, реанимации и интенсивной терапии. Я вернулась домой без тебя, ты продолжаешь бороться, ты всё также лежишь в реанимации, о твоем состоянии всё также говорят «крайне тяжёлое». Сегодня я не с тобой физически, но я с тобой всеми мыслями, душой и сердцем, мой маленький герой. Мы уже 4 дня можем держаться с тобой за ручки. То, как ты хватаешься за мой палец – самое дорогое, что у меня сейчас есть, у нас есть. Моя любовь к тебе растет с каждым днем и мне так мало тех 2-х часов, отведённых нам с тобой на встречу, но я безумно благодарна и за это. Будем терпеливы и обязательно настанет время, когда мы будем вместе, когда я буду прижимать тебя к себе и согревать своим теплом. Мой Ванечка, я благодарю судьбу за тебя. Мой самый смелый, волевой, терпеливый и самый здоровый малыш.

01.03.2023. Мой сладкий, весна. Ты дожил до своей первой весны.

У тебя обострился некротизирующий энтероколит (заболевание кишечника) и пока тебя не будут кормить моим молочком, я временно прекращаю возить его тебе, а я так надеялась на его спасительные свойства. Но я верю, что ты справишься и с этим и мы возобновим наш молочный контакт. Я так хочу прижать тебя к себе, моя любовь, мой сын. Я благодарю тебя за смелость и твое терпение.

18:00. Очень и очень сложно становится уходить от тебя. Сегодня много и долго просила тебя поскорее поехать домой. Я верю, что ты соберешь всю свою волю в кулак и всё совсем скоро преодолеешь, мой герой.

06.03.2023. Сладкий мой, мой малыш, вчера тебе исполнился целый месяц. Я бесконечное количество раз благодарна судьбе за тебя. Я не могу выразить насколько сильно я тебя люблю, как сильно бьётся моё сердце в предвкушении очередной встречи с тобой. Сегодня ты был очень активен несмотря на то, что твоё состояние не становится лучше. Ты держал меня за палец своей крохотной ручкой, шевелил ручками и ножками, часто открывал свои глазки, самые красивые глаза на свете, очень много зевал и один раз улыбнулся, чем сделал меня ещё счастливее. Ванечка.

08.03.2023. Тебя забрали на операцию, твой кишечник так и не заработал.

15:16. Уже третий час я сижу обездвижено и жду звонка, но пока…тишина. Это удушающее чувство внутри просто невыносимо, я прошу тебя держись, мой родной, только держись. У тебя всё получится, не смей сдаваться. Я так тебя люблю.

16:15. Наконец-то позвонили из реанимации, операция завершилась. Тебе удалили часть кишечника. Твоё состояние сейчас расценивается как крайне тяжёлое и первые 2-3 суток после операции крайне критичны, но ведь ты жив, ты ЖИВ. Я благодарю тебя, мой сын и так тобой горжусь. Я благодарю судьбу, вселенную, Бога, но прежде всего твоих спасителей…врачей, проводивших операцию. Ваня мой, всё, что ты проживаешь, как достойно ты это проходишь, не может быть просто так, я это точно знаю, все страдания рано или поздно приводят к счастью, и ты, мой герой, будешь счастлив и здоров.

09.03.2023. Сегодня вторая операция. Какие-то участки кишечника потемнели и нужно повторное оперативное вмешательство. Родной мой, я прошу тебя набраться сил и потерпеть ещё немного, пожалуйста, молю. Я с тобой, моя любовь. Сегодня мне удалось тебя увидеть, разрешили только смотреть, не открывая кувез, но мне и этого достаточно. Ты был укрыт одеялком, торчала только твоя головушка. Ты пару раз пытался открыть свои глаза и несколько раз вздрагивал. Видно, как тебе тяжело, мой золотой. Благодарю тебя, мой борец, мой смелый малыш. Люблю и безмерно горжусь. Завтра пообещали начать кормить тебя моим молочком.