- -
- 100%
- +
© Татьяна Гаврилина, 2018
ISBN 978-5-4490-7392-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
КОНИ РЫЖИЕ
МАЛЕНЬКАЯ ПОЭМА
«Летний отдых обдумав взвешено…»
Летний отдых обдумав взвешено,Я в деревню поехала, в Мешено,Где моя проживала бабушка.Я любила ее оладушки,Пирожки с лучком и картошкою,Я спала на печи вместе с кошкоюИ совсем не скучала по городу,С коромыслом ходила по воду,Хоть к тому не была привычною.Я кормила цыплят пшеничкоюИ остывшею пшенной кашею,Я скоблила ножом пол некрашеныйВ пятистенке сухом и бревенчатом,Самовар раздувала вечеромСапогом с голенищем хромовым,Пол в хлеву устилала соломою.Я одежду забросила модную,Не могла надышаться свободою.Я пила молоко топленое.Я любила стоять пред иконамиПочерневшими, очень старыми.Мне казались Святые усталыми,Богоматерь с младенцем горестной.Ей и кланялась бабушка поясноИ шептала молитву долгую.Ну, а я была комсомолкою,Жизнь иными мерками мерила.Я вышучивала суеверия,Предрассудки и страхи дремучие,Мы с ней спорили в редких случаяхМежду делом, легко, с прибаутками,Оставаясь друг к другу чуткими.В этом споре и не было правого.Меня местные звали: – Павою, —Или просто: – Эй, ты приезжая!Я серьезной была и сдержанной.Меня видели часто с книжками.Я еще не дружила с мальчишками.Все они мне казались глупыми,неотесанными и грубыми.С них и спрашивать было нечего.***Но вот как-то однажды вечеромУ реки, там, где ивы купаются,Ты окликнул меня:– Красавица!Не скучаешь одна на лавочке?Торопились на танцы парочки,Где-то пела гармонь далекаяИ в груди моей что-то екнуло.Мне и вправду было невесело,Только гордость вдруг перевесилаИ ответила я раскованно:– Как-нибудь обойдусь без клоуна.Ты смолчал, лишь уздечка звякнула.И зачем только я это ляпнула.Конь заржал и зацокал копытами…И осталась я позабытою,Молчаливой, во всем неправоюНа скамье под луной лукавою,Обвиняя себя бесстыжую,Что теперь тебя не увижу я.Вспоминала глаза и волосы,И каким говорил ты голосом,Руки жилистые и ловкие,Как вскочил на коня со сноровкой ты,Как с обидой своею справился.Ты тогда уже мне понравился.***Я боролась всю ночь с бессонницей,Я хотела с тобой познакомиться,Целый день притворялась беспечноюИ едва дотянула до вечера.Я была из десятка неробкого…Ты коней вел все той же тропкою,Но меня ни о чем не спрашивал.– Эй, чем кони твои накрашены? —Начала я сама. Чуть выждалаИ добавила:– Слишком уж рыжие.Но ты руки развел:– Так случается.Если хочешь, давай покатаемся.И слова твои были вежливы,Ио глаза озорны, насмешливы.В небе ярко сияло полмесяца.Я плохою была наездницей,Но ответила:– Что ж попробуем!И ресницы твои чуть дрогнули,Ты смотрел на меня растерянно.Я сама была не уверенна,Что смогу, что я это сделаю,Но тебе уступать не хотела я.И твой конь подо мною взлаивал,Не скакал, а едва вышагивал,Темным глазом косил испуганноНа меня – «что ты делаешь, пугало?».Я в бока его била пятками,За тобою следила украдкой,Как ты водишь коня поводьями,А потом получилось, вроде бы.***Как бескрылая птица летела я…Были мы с конем одно целоеИ, обвитая рыжей гривою,Я себя ощущала счастливою.Ты меня называл «амазонкою»,Сумасшедшей и смелой девчонкою.Я и с Лешим сумела б справиться,Лишь бы только тебе понравиться!Я была тобой очарована,Ты держался со мной раскованно,Твои мышцы играли силою,В тебе было что-то красивое,Что-то дикое, скрытое, тайное…Наступила минута прощальная,Я решила:– Привыкнешь – сблизимся…И ты вдруг спросил:– Завтра свидимся?Сладко пахло малиной и розами,Над деревней рассвет плыл розовый,И глаза твои были ясными,И казались мне кони красными.Ты смотрел на меня выжидательноИ сказала я:– Обязательно,Обязательно завтра встретимся,На тропинке под ивой развесистой.В дом вбежала и дверь захлопнула.Я от радости чуть не лопнула,Лишь и крикнула:– До свидания!Я весь день провела в ожиданииИ едва дотянула до вечера.Я себя вела опрометчиво…***Мы встречались с тобой лето целое,Я была, как негр, загорелаяИ совсем раздружилась с книжками.Я коней объезжала с мальчишками,Верх брала на любых состязаниях.Говорил ты мне:– Ненормальная,Ты пойми, что везет до случая.Ты жалел меня, был уступчивым,Все мои упреждал желания,Но пришла пора расставания…***Ничего еще не было сказано,Были мы с тобой очень разнымиИ ты вымолвил еле слышимо:– Нас роднят только кони рыжие, —Незнакомым осипшим голосомПеред самым отходом поезда.– Ты студентка, – продолжил сухо ты, —Ты мечтаешь заняться наукою,Ты умна, у тебя воспитание,А мой дед был простым крестьянином.Мой отец пашет землю на тракторе.Кем я буду? Таким же пахарем.Я стояла в пролете тамбура,Ветер стебли гнул топинамбураИ, кусты раздвигая ближние,Морды вскинули кони рыжие.Ты смотрел на меня выжидающе,Монолог твой был отрезвляющим.Прошептала я:– Так случается.Мне пора, поезд мой отправляется.И добавила очень искренне:– Я тебя забросаю письмами.У меня еще будут каникулы.Но ты вскинул вдруг руки пониклые,Плечи сжал мне, до губ дотронулсяЛишь губами и поезд мой тронулся.И я крикнула:– До свидания!***Я с тех пор не люблю расставания,Объяснения слишком длинные.Ты ответил: – Прощай любимая!Я не знаю, о чем я плакала,Только слезы беззвучно капали,Степь мелькала вдали за окнамиПерелесками, речками, копнамиИ, земли не касаясь выжженной,Мчались вровень со мной кони рыжие.ЛИТЕРНЫЙ
МАЛЕНЬКАЯ ПОЭМА
«Я в вагоне ехала литерном…»
Я в вагоне ехала литерном,В скором поезде прямо до Питера.Попрощавшись с родней и подругами,Я отправилась в центр за науками,Свои планы лелея наивные.На мне были трико спортивныеИ футболка обыкновеннаяС рукавами короткими, белая.Для поездки излишне маркая.Я казалась провинциалкоюВсем, кто с полок меня разглядывал.И я съеживалась под взглядами,Иногда откровенно бесстыжими.Мои волосы были рыжими,А ресницы и брови белесыми.Я легко распрощалась с косами,Заменив их на стрижку короткую.Я имела программу четкую —Сдать экзамены в политехнический.Я рассматривала критическиУ окошка журнальчик старенький,Уминая ванильные пряники,И казалась вполне довольною…***На тебя посмотрела невольно я.Ты спросил:– Ну, и что там в журнальчике, —Протянув мне пломбир в стаканчике.Я ответило настороженно,Что девчонок полнит мороженое.Дно стаканчика было влажное.– Ну, так что там в журнале важного?– Ничего!– Ничего интересного?– Вот взгляните!Глаза неизвестногоБыли синими, со смешинками.– А, скажите, журнал с картинками?Я подумала, что ты чокнутый,Уже стало смеркаться за окнами,Но ответила:– Да, как мне, помнится.– А не лучше ли нам познакомиться? —Ты спросил. Я на полке заерзала.Я лишь внешне казалась взрослоюИ мне все это вовсе не нравилось,Но, подумав, я все же представилась,Взгляд стыдливо укрыв под ресницами.Разносился чай проводницами,Предлагались официанткамиПассажирам кульки с баранками,Сахар, вафли, печенье сладкое.Я копейки считала украдкою.Ты представился просто, без отчества,И спросил:– А вам чаю хочется?Я смолчала.– Нам два и с сахаром, —Заказал ты. Я чуть ни плакала.– И коробку конфет для девочки.– Нет, не надо! Мне лучше семечкиВ упаковке, вон те, лущеные.Я глаза опустила смущенные,Прошептав:– Так мы можем поссориться…Не извольте впредь беспокоиться.***Вдруг в купе нашем вспыхнула лампочка.Молодая официанточкаУлыбнулась все понимающеИ промолвил ты примиряюще,Что для ссоры не видишь повода.Потянуло вечерним холодомИз окошка чуть приоткрытого.Я девчонкой была воспитанной.Меня мама держала в строгости.Я имела понятье о гордостиИ еще о мужском легкомыслии…Ты из сумки достал провизию,Разложил предо мной на столике.Я лежала на полке с томиком,Уж не помню, какого автора.Я не ела, наверное, с завтрака,Я весь день голодала намеренно.Но ты вдруг предложил неуверенно:– Разделите со мной одиночество,Одному есть совсем не хочется.А потом пояснил с запозданием,Поведя рукой:– Это маминыРазносолы, картошка, булочки.Я ж с единственной ехала сумочкой,Разместив в ней все самое важное.Мне претили баулы багажные,Рюкзаки, чемоданы с нарядами.Мы с тобой обменялись взглядами…***Я смягчилась:– Ну, если мамины…Поезд мчался по расписаниюИ отсчитывал стыки литерный.Ты со мною был обходителен,И мы даже неплохо поладили.Проводница включила радио.Время было совсем неурочное.Ободзинский пел песню «Восточную»,С ожиданьем, с надеждой, с досадою…Ты читал мне стихи АсадоваБеспокойные и мятежные,А хотелось чего-то нежного,Чтоб не гибла любовь под пулями,Чтоб жила, как у Ахмадулиной,Чтоб была высоко воспетою.Так и спорили до рассвета мы.Я читала тебе Есенина,За окошком мелькали селения,Переезды, мосты над речками.Фонари мне казались свечками,А лесные массивы чащобами…Лишь под утро уснули оба мы,а проснулись за час до Питера.***Приближался к вокзалу литерный.Я сменила футболку на блузочку,Я надела короткую юбочку,Уложила расческой волосы.Ты спросил меня сдавленным голосом:– А какой у вас адрес в Питере?Я сказала про общежитиеИ про то, что хочу стать студенткою.Я не знала, что делать с коленками,Что казались мне слишком острыми.Я хотела накрыть их простынью,Но подумала, лучше сумочкой…Я держалась с тобой, как дурочка.Ты был старше меня, уверенней,Ты откуда-то ехал с севера,где бывал по делам издательства.Ты счастливым назвал обстоятельствомНашу встречу в вагоне литерном,А я бредила только Питером,И следила глазами влюбленнымиЗа мелькающими перронамиЗа окном, и читала расслабленноИх названия: Колпино, Саблино…Ты листы разложил бумажные.Я подумала, что-то важное…Каждый полон своими заботами.Показались пути с переходами,Поезда, светофоры разные:То зеленые, а то красные,Башни новые, старые здания;Надпись яркая: «Зал ожидания»,Люди, лица, цветы, движение…И сказала я с отчуждением:– До свидания. Спасибо за булочки…Я держала ремни моей сумочкиВ своей правой руке, а в левуюТы вложил мне бумажку белую,Произнес:– Прочитай внимательно!Я заверила:– Обязательно!И минуты были неловкими…***Я носила туфли с подковками,С каблуками подъема высокого.Я шагала и громко цокала,Багажа не имея лишнего.Я читала четверостишие —Твое новое стихотворение.Я сдержать не могла волнения.Ты писал о любви и признаниеЯ читала твое со вниманием.В нем ты мне с необычным мужествомПредлагал и любовь, и замужество,Обещал меня сделать счастливою,Называл меня самой красивою.Ты остался в вагоне поездаЖдать ответа… Мне стало боязно.Покачнулись земля ли, небо ли?Но любви в моем сердце не было.– Я и жизни еще не видела, —Заключила я как-то обыденно.Ты вошел в мою жизнь непрошено,В тебе было много хорошего,Ты судил обо всем обстоятельно,Ты бы мог быть моим приятелем,Я же просто твоей знакомою…Я в тебя не была влюбленноюи мне нравилось быть свободною…***И я вскинула голову гордуюи, уже принимая решение,лист сложила с твоим сочинением,в сумку сунула. Так случается,кто-то сходится, кто-то прощается,просто встреча несвоевременна.Я была в этом твердо уверена,устремляясь навстречу с Питероммимо окон вагона с литерой.ВОСТОЧНЫЕ СЛАДОСТИ
МАЛЕНЬКАЯ ПОЭМА
«Сколько помню себя, со младости…»
Сколько помню себя, со младостиЯ любила восточные сладости.Расстегнув свой карман с прорехами,Ты шербет извлекал ореховый,Для меня припасенный заранее.Я была полна ликования,Но, желая казаться сдержанной,Говорила, «мерси», я вежливо,Как и должно воспитанной девочке.Тебя звали все взрослые Севочкой.Ты владел виртуозно мячиком,Ты был очень спортивным мальчиком.В кедах, шортах, футболке старенькойТы ко мне относился, как к маленькой.Называл меня мило: – Любочкой.Я носила короткие юбочки,Гольфы белые, полуботики,И на кнопках пиджак коротенькийИз какой —то ткани вельветовойВ рубчик мелкий и фиолетовый.Я вплетала в косички бантики,Собирала конфетные фантикиИ имела контральто низкое,В детском хоре была солисткою,Вовлеченной во всю самодеятельность.Я артисткою стать надеялась,Расширяла программу сольную.Ты ж мечтал стать звездой футбольною.Всех дворовых игр был застрельщиком,ну, а я твоим верным болельщиком.***Мы делились друг с другом успехами,А потом вы с семьей уехалиПо военному предписаниюВ городок один, без названия.Ты признался мне как-то вечером,Что он просто порт засекреченныйНа далеком и крайнем севере.Твой отец капитаном был сейнера.Нет, наверное, все же крейсера.Мы прощались с тобой невесело.Долго, молча сидели на лавочке,Падал свет от фонарной лампочкиИ ты встал предо мной на корточки…Мама крикнула мне из форточки:– Люба, хватит уже невеститься.Ты утешил меня: – Еще встретимся.И ладони твои были жаркими.***Ты писал мне письма с помарками,Но понятным, разборчивым почерком.Они были скупыми, как очерки:Про друзей, про поступки невинные,Но все больше про матчи спортивные.Ты описывал пасы доходчиво,Букву Л (эл) выводил с многоточиемИ приписывал:– Жди! Еще встретимся!Но шли дни, а за днями месяцы…Я дружила с другими детками,Был весь двор наш расчерчен клетками —Мы играли с подружками в классики.У меня уже были часикиНа простом ремешке, но взрослые.Я имела сужденья серьезныеИ о нас задавалась вопросами.Я легко распрощалась с косами,Укрощая вихры заколками,Мне казались минуты долгимиИ никто уж не звал меня – Любочкой.***Я носила узкие юбочки,Блузки ситцевые, отстроченныеПо всем швам и колготки непрочные —На коленках чуть-чуть провислые.Я сорвала контральто низкоеИ читала до помраченияВсе подряд, но всех больше Есенина,И едва поняла Белинского.Я любила слушать Вертинского.И скользила игла раздражающеПо пластинке долгоиграющей,Основательно мной заиграннойПатефонными старыми иглами.Мне хотелось хоть в чем-то прославиться,Но была я совсем не красавицей —Потому и пошла в отличники.Я штудировала задачники.Мне казались грубыми мальчики,А хотелось чего-то нежного…Я была ученицей прилежноюИ гордилась своими отметками.***Твои письма ко мне были редкими,Текст их был мне известен заранее:– Здравствуй! Как ты? Я жив! До свидания!И опять обещание встретиться.Но шли дни, а за днями месяцы…Я уже не играла в песочнице,Я студенткой была заочницей.И работала днем на фабрике,Ожидая, что ты на корабликеПриплывешь ко мне. И мечтала я,Чтоб был парус из шелка алого.Мне пора уже было невеститься-Выходили замуж ровесницы,Я ж тебе оставалась верною.***Называли меня блаженною,Редко Любой, а чаще Любкою.Ну, а я была однолюбкоюИ тебе, как себе, я верила.Ты писал, что вернешься с севераСразу, только отслужишь в армии,даже день сообщал заранее.Ты на судне отца был мичманом.Ты писал, что там море отличноеИ что мне оно тоже понравится,Что там все не так, что там тянетсяДень полгода и ночи белые,Что на флоте ребята смелыеИ что мичманы поздно ли, рано лиВсе становятся капитанами.***Но вот как-то однажды вечером,Когда мне было делать нечего,Я читала томик Ахматовой.За окном стыл закат агатовый,Постучался вдруг кто-то в дверь ко мне.Отворив, я застыла растерянной,Ты ж и скрыть не пытался радости,А в руках твоих были сладости-Мой любимый шербет ореховый.А потом мы в трамвае ехали,Будто плыли по морю плавному,И сияли щиты рекламныеЗа окном парусиной алою…***Все сбылось, как о том и мечтала я.СКИФЯНКА
ПОЭМА
I
Полнолунье. Июльская ночь.Звезд холодный свинец серебрится.Слуги спят. Спит и царская дочь,Только что-то Атею не спится.Но не так далеко до утра.Он поднялся с циновки бесшумноИ, нащупав кафтан, из шатраВышел в сумрак, желая подумать.Пахнет пылью, иссохшей травой,Где-то птица безумная стонет,И, заслышав вдали волчий вой,Захрипели встревожено кони.Выжег степи полуденный зной,Пожелтели кустарники даже.Царь, заслышав шаги за спиной,Оглянулся на звук – это стража.Заиграл алой кровью рассвет,Разгоняя ночную тревогу,Ждать дождей больше времени нет!Надо племя готовить в дорогу.Пастухи, заслоняя обзор,К водопою погнали скотину,И протяжно, призывно шоор1Огласил гулким воем долинуИ ближайшие сопки вокруг.Стан проснулся, заметно движенье.– Нужно двигаться дальше, на юг, —Принял царь, возвращаясь, решенье.II
– Мне коня, – приказал он слуге,Что шел рядом, ему не мешая.И уже в стременах и седлеПояснил:– Я к шаману Имаю.Скит шамана приземист, накрытПотемневшей от копоти кожейИ шаман в черных перьях, на видНа огромного грифа похожий,Гостя, полог откинув, впустил.Сам же охрой по пояс раскрашенОн то что-то в фиале2 месил,То над дымом, идущим из чаши,Наклонясь, ворошил горсть камней,Разогретых и темных от сажи.– Что желаешь, – спросил он, – Атей,Прикажи. Я исполню сейчас же.– Мы, – промолвил Атей, – степняки;Мы – кочевники, мы – скотоводы.Путь наш – к устью широкой реки,Где обильны корма, где народы,Что на этих просторах живут,Обустраивая их с рожденья,Нетрусливы и не отдадутНам угодий своих без сраженья.Солнцем выжжена наша земля,Подступают степные пожарыИ рыжеют пучки ковыля,И пора гнать стада и отарыБлиже к югу. С затменьем луны,Когда наши одежды и лицаСтанут ночью почти не видны,Нападем на заставы фракийцев.Их земля – удивительный край,Буйных трав непрерывно кипенье.Я желаю у духов, Имай,На поход испросить одобренья.III
Царь жесток был как вепрь. Как орланСмел и зорок, хитер как лисица.За дурное предвестье шаманМог своей головой поплатиться.Но он знал, как не прост его гость,Оценил, что дары его щедры,И на камни горячие горстьБросил высохших прутьев эфедры3.В гулкий бубен ударил, затрясСвязкой гривн4 золотых, выпил сомы5И запел, и пустился вдруг в пляс,Заметался, как дух невесомый,Извиваясь, кружась все сильней,Бил руками, как крыльями птицаИ тянулся из чаши, как змей,Сизый дым, обрамляя ресницы,Его бороду, пряди волос,Отравляя душком ядовитым…И шаман, вдруг упав, произнес:– Царь, ты будешь в сраженье убитым!Царь вскочил, обнажил акинак6И за космы безвольное телоПриподнял.– Что ты мелешь, дурак!Получай! Он по горлу умелоПолоснул его, вышел на свет,С гневом меч вбил в богатые ножны.– Хорошо, что свидетелей нетПредсказаньям постыдным и ложным! —Царь подумал, садясь на коня.– Ну, а если он прав и последнийСмертный бой ожидает меня,Нужен внук мне, а царству наследник!IV
Вот Исилл. Чем царевне ни муж?Пусть в летах, но он доблестный воин,Мне покорен и верен, к тому жБудет Ольвии парой достойной.Все при нем – и секира и щит,Шлем и панцирь сработаны ловкоМастерами и полон горит7Стрел, и поножи8 бронзовой ковки.V
Вход в шатер. Раб, готовый помочь,Подскочил, принимая поводья.– Где же Ольвия? Где моя дочь?Мы еще не видались сегодня! —Звал Атей.– Что случилось, отец? —Дочь с плеча отвела покрывало,Золотой поправляя венец, —– Я на арфе, ты слышал, играла.Раб Ахилл и толков и умен,Знает много сказаний, историйИ немало известных имен,Был вниманьем царей удостоен…Но Атей дочь свою перебил,Ничего не желая знать боле.– Дочь, к тебе я лишь с тем и спешил,Чтоб сейчас объявить свою волю.Я об этом подумал не вдруг.Я слабею. Мне власть не по силам.Нужен царству наследник, мне – внук,Тебе – муж и я выбрал Исилла.– Но, отец, он не люб мне совсем!Не умен, и не молод, и скушен!– Я в зятья его выбрал затемЛишь одним, чтоб он был мне послушен!Ты мне дочь! Мое слово закон!Как ты смеешь сейчас мне перечить?!Знай, твоим соправителем онСтанет, если погибну я в сече!А любовь – это глупость, золаОт костра, что сгорел и дымится.До сих пор ты царевной была —Будешь Скифского царства царицей!И, уже повернувшись спиной,Приказал:– Жди сватов спозаранку.И ушел.– Нет! Исиллу женойЯ не буду! Иль я ни скифянка?! —Закипела вдруг в Ольвии кровь, —Стар отец, его сердце остыло,Позабыв, что такое любовь,Мне ж и дня не прожить без Ахилла.VI
Раб Ахилл был поэтом, певцом(его слушал и баловал Дарий)Но был схвачен в бою, ослеплен,Чтоб не мог убежать, и подаренЦарской дочери. Вроде шутаБыл при ней, чтоб она не скучалаБез подруг, но его добротаВ ней к Ахиллу любовь пробуждала.Грек и впрямь был силен и красив.И хоть шут из него не удался,Он свою госпожу оценивЗа сердечность, к ней сам привязалсяВсей душой. Оставаясь вдвоем,Пел ей песни, внимал ее пеньюИ со временем верным рабомСтал ее и покорною тенью.А когда по весне расцвелиНоготки, оживляя округу,Спела арфа двоим о любвиИ они потянулись друг к другу.VII
Вечер близок. В шатре тишина.Слуги смолкли. Лишь Ольвиябродит по своей половине, бледна,От волненья нигде не находитНи покоя, ни места себе.Нет, не может она в самом делеПокориться так просто судьбе!И царевна взмолилась Кибеле9.– О, Кибела – богиня зверей,Я грешна, я люблю иноверцаВласти, золота, жизни сильней.Когда я бы имела два сердцаИ второе б любило его!Но я вовсе о том не жалею!Или все иль совсем ничего —Я иначе любить не умею!Мой отец во мне видит не дочь,А лишь средство к намеченной цели.Ты одна только можешь помочьМне, – молилась царевна Кибеле.Помолилась и будто во сне,Полагаясь на милость богини,Приказала слуге:– В табунеОтбери двух коней самых сильных!Тотчас платье сняла, а затемУкрашения с рук золотые.Две косы уложила под шлем,Шаровары, рубаху мужскиеНатянула, устроилась ждать,Когда день отрумянится летний….Все готово к тому, чтоб бежать.Выбор сделан. Нет времени медлить!На подставке лежат зеркала,Золотые подвески, кулоны,Гребень с фризом10 (на фризе орлаРаздирают на части грифоны).Среди них, как ладья на боку,Позабытая арфа скифянки….Лишь стемнело, нырнула во мглу,дочь царя и к Ахиллу в землянкуПрибежала.VIII
Не тратя минутДорогих, все как есть изложилаБез вступления:– Завтра придутМеня сватать с утра за Исилла.Мой Ахилл, я готова бежать.Нам оседланы лучшие кони,Мои слуги умеют молчатьИ отец нас с тобой не догонит!Мой, ты знаешь, известен удел —Быть царицею Скифского царства,Умножать, как отец мой умел,И владенья его, и богатства.Духу скрытых сокровищ служить,Его злой, разрушительной воле.А я просто желаю любитьИ надеюсь мне боги позволят!Что ты медлишь? Скорее в седло!Уже небо засыпали звезды,Но безглазые веки егоЗатопили счастливые слезы.– Как я долго об этом мечтал! —Произнес он.– Как жаждал свободы!И безумствовал я, и страдал,И надеялся все эти годыЕще раз сесть верхом на коня,Сбросить цепи постылого рабстваИ вернуться домой, где меняЖдут родные, надеясь дождаться.IX
Царь Атей был побегом взбешен,Тряс главой, волосами седыми.И дружинникам был оглашенЕго грозный приказ:– Взять живыми!Выбрал самых достойных гонцов,Разослал во все земли отряды,А тому, кто вернет беглецов,Обещал дорогие награды.Вот и солнце взобралось в зенит,Зверь дороги и тот сторонится.И разносится топот копытПо широкой степи, да клубитсяПыль дорожная, мечется плеть,Натянулись тугие подпруги,Но, настигнув, накинули сетьНа влюбленных Атеевы слуги.X
Суд царя и суров был и скор.И, хоть случай задел его лично,Он исполнить велел приговорПо незыблемым скифским обычаям.Никакой им особой вины,Кроме грешной любви не вменяя,Раб пожертвован богу войныБыл, а Ольвия – богу Папая11Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.