Арахнофобия

– Это хорошо. Как родители Саманты, был у них?

– Да, только что заходил к ним. Старики совсем никакие, да оно и понятно, каким им сейчас быть.

– Ну да, ну да… – как бы подытожил Дилан, затем замялся, замолчав на время, а когда продолжил говорить, то звучал совершенно не естественно, чуть ли не растягивая слова, – слушай, я тут кое-что вспомнил. Когда я договаривался с владельцем галереи о переносе выставки, у меня также интересовались за наличие закусок. Будем ли мы их включать в программу, так как будет вино?

Слушая своего менеджера, на лице художника появилась грустная ухмылка. Дилан Фрост всегда отличался особыми качествами, такими как трудолюбие и упорство, и именно за эти качества, Джейкоб и сделал его своим менеджером, поскольку такой человек ему был нужен. Дилан всеми правдами и неправдами пытался добиться для своего друга и по совместительству главного клиента наилучших условий при заключении любого контракта, будь то выставка в одной из лучших галерей города, либо же продажа его картины. Но именно те качества, которые помогали Фросту в работе, порой часто вредили ему в реальной жизни, делая из него бесчувственного лицемера.

– Знаешь, Дилан, – устало ответил Джейк без малейшей агрессии, – решай сам. Я доверяю твоему выбору. Если считаешь, что закуски понадобятся, можешь добавить их и подбери что-то на свой вкус, главное, чтобы сочеталось с тем вином, что будет.

– Хорошо, я тебя понял. – Живо ответил Дилан, вслед за чем добавил более спокойно, – точно, всё хорошо?

– Да, не беспокойся…

– Если нужно, я могу буду приехать, как только закончу с…

– Нет, правда, всё в порядке.

– Ну хорошо, тогда до связи.

– До связи, Дил.

Закончив разговор, Джейкоб сел в автобус, что направлялся в сторону его дома. Узнав о смерти жены, а именно о том, как именно она погибла, в Джейке проснулась некая фобия, он больше не мог разъезжать по городу на велосипеде, опасаясь, что его также собьёт какой-нибудь автомобиль.

Телефон вновь зазвонил и взглянув на экран Джейк тяжело вздохнул – звонила его мать. Как бы ему не хотелось с ней разговаривать, но он понимал, что ему будет проще и легче поговорить с ней сейчас, нежели она будет названивать ему после и ко всему прочему ему придётся объясняться с ней за пропущенные вызовы.

– Привет, мам.

– Привет, милый, – эта фраза раздражала его всё сильнее с каждым годом, – как ты?

– Всё в порядке, я в норме.

– То же мне, скажешь, в норме. Я понимаю, как тебе нелегко.

– Все только и спрашивают меня как я себя чувствую, а как они думают? Конечно мне хреново, капец как хреново, но никто не способен облегчить мою участь. Мне было бы намного легче, если бы мне не названивали ежедневно с одними и теми же вопросами. Когда я говорю, что «всё в порядке», я уже сам себе не верю.

– Милый, ну не злись, тебе ведь звонят не просто так, а потому что переживают за тебя, потому что ты им не безразличен. – На другом конце провода тишина. – Хочешь, я приеду к тебе на выходных?

– Зачем?

– Ну как зачем, составлю тебе компанию, чтобы тебе стало получ… – и мать тут же замолчала, не договорив фразы.

– Чтобы стало что? Получше? Вы все как будто заодно, только и знаете, что языками чесать… А где же ты была раньше? Почему не приехала на похороны?

– Понимаешь, сынок, я узнала об этом совсем поздно и не успела бы приехать вовремя. Кто же виноват, что ты живёшь так далеко, аж в Брихэмсбере…

– А! Так значит это моя вина, что ты не сумела приехать?

– Нет, Джейк, ты всё неправильно понял…

– Всё, мам, мне некогда разговаривать, нужно бежать.

– Постой, Джейк… – чуть ли не умоляла женщина, так как знала, что после этих слов разговор резко прекратится.

– Всё, давай, я позже тебя наберу.

Не дождавшись ответа матери, Джейкоб закончил вызов. Каждый раз, обрывая разговор этой фразой, он обещал перезвонить, но никогда этого не делал. Внутри него всё кипело. Гнев, злость и ненависть перемешались между собой, пытающиеся найти выход, высвободиться из тела Джейка, но он не давал им выхода, продолжая сдерживаться. Успокоившись, весь негатив стал затихать и вместо него начали пробуждаться чувства, что были не менее сильными – грусть и отчаяние. Почувствовав, как они начинают обволакивать его ещё не остывшую душу, мужчина поднялся с места и зашагал к дверям. Выйдя на ближайшей остановке, он прошел до своего дома пешком ещё два квартала, чтобы проветрится и отогнать от себя нежеланные мысли.

Закрыв за собой дверь, Джейк наконец-то оказался дома, в одиночестве.

Окинув усталым взглядом свои владения, он стал разуваться.

Хэссел жил в просторном лофте и кухню от гостиной, что также служила и спальней, отделял барный столик. Широкие панорамные окна, тянувшиеся чуть ли не до самого пола, освещали всю квартиру как днём, так и ночью. Джейкобу нравился открывавшийся перед ним вид, когда он смотрел в окно: он смотрел на прохожих пусть и свысока, чисто физически, но не был при этом надменным. Ему нравилось наблюдать за течением времени, в котором люди вели себя по-разному, кто спешил куда-то, а кто просто наслаждался моментом. Неоднократно, просто смотря на улицу и на бурлящую за стенами своей квартиры жизнь, в голове художника возникали новые идеи и образы, часть из которых он удачно переносил на полотна.

Половина гостиной, расположенная ближе к кухне, была чем-то вроде уголка отдыха, где размещался диван, кресло, невысокий стеклянный столик и стоящая на комоде плазма. За телевизором находилась вторая часть квартиры, что служила мастерской, в которой размещались картины художника, сложенные аккуратно вдоль стены вперёд ребром, как стопка виниловых пластинок. Остальное пространство, отведённое для работы, было хаотично заставленное парочкой мольбертов, миниатюрными столиками, тубусами и шкафчиками с художественными принадлежностями, такими как: кисти, краски, карандаши, палитры, бумага, емкости для жидкостей и прочим.

Некоторые из инструментов, лежавших на и вокруг рабочего пространства, были не пригодны для использования, а именно оставленная на кисточках и не закрытых тюбиках и баночках краска. Уже около двух недель Джейк ничего не рисовал. Он делал попытку набросать хоть что-то, но это заканчивалось ничем, разве что изрисованным карандашом полотном, которое либо отставлялось в сторону, к таким же, либо оставалось красоваться на мольберте.

Первым делом, Джейкоб зашел в ванную комнату и открутил кран, чтобы набрать себе ванную, затем поставил чайник и заварил кофе. Закрутив кран, он допил кофе и раздевшись, стал медленно погружаться в горячую ванную. Вслед за гусиной кожей по телу стало распространяться тепло, которое за считанные секунды охватило мужчину с головы до ног. Откинув голову на маленькое полотенце, он расслабил все мышцы, находившиеся в напряжении и растворился во всё ещё горячей воде. Пар стал заполнять пространство комнаты, стекло над раковиной вблизи ванны постепенно стало запотевать. Накопившаяся за день усталость начала отступать и на смену ей начал приходить сон, заставлявший Джейка то и дело прикрывать глаза, с каждым разом закрывая их на всё больший промежуток времени.

Вода начинала остывать.

Остывшая вода в ванне заставила Джейка приоткрыть глаза. Перед ним возникло небольшое серое пятно, которое было трудно разглядеть из-за капель воды на веках. Выбираясь из сонного состояния, мужчина стал активно моргать дабы рассмотреть то самое пятно. Только появилась чёткость, как Джейкоб увидел в центре ванной паука! Чёрный небольшого размера паук завис над поверхностью воды на тонкой еле-различимой паутине. Его от воды разделяли какие-то несколько миллиметров. Только существо оттопырило свою длинную волосатую лапку чтобы прикоснутся к воде, как к мужчине пришло осознание увиденного, моментально повергшее его в шок!

Художник попытался подвестись, ухватившись руками за края ванны, но под весом его тяжелого налитого водой тела, нога, которой он упирался в дно ванной, соскользнула и он погрузился обратно, расплёскивая воду в разные стороны. Барахтаясь в воде, мужчину охватил ужас, так как падая обратно в ванную, всплески воды вероятней всего зацепили членистоногое, которое теперь должно было находится вместе с ним под водой. Одна только мысль о том, что это создание находиться в непосредственной близости с ним настолько напугала художника, что он словно обезумевший стал молотить руками по воде, подобно утопающему человеку, хватающемуся за свою жизнь. В тот момент, он не мог рассуждать здраво, вид паука настолько сильно шокировал и напугал его, что взял вверх над разумом и здравым смыслом. Паук в воде не мог бы никоим образом навредить человеку, так как становился по-настоящему беспомощным.

Мёртвой хваткой вцепившись за края ванной, Джейкоб перекинул своё тело на пол, рухнув на небольшой коврик. Не успел он ещё соприкоснутся с ним, как уже поднялся на ноги, прижавшись спиной к стене напротив ванной. Схватив полотенце, он, подобно щиту, прижал его к себе. Перепуганные глаза бегали по ванне в поисках чёрной точки, но никак не могли найти. Убедившись, что в воде паука нет, мужчина взглядом стал подниматься всё выше, изучая стены и потолок. И снова – ничего. Джейк начал думать над тем, не привиделось ли ему, быть может, слишком расслабившись, он просто уснул в ванной и всё что он видел, было плодом его воображения. Возможно, паук был частью его сна, а возможно и нет, он уже и сам не понимал.

Немного успокоившись, возобновив дыхание, Хэссел осторожно осмотрел занавеску на наличие паука, обтёрся, оделся, выжал коврик и бросил его в стиральную машинку, а также вытерев насухо всю ванную комнату. Умывшись, мужчина ещё раз, с нескрываемым подозрением осмотрел помещение и вышел, закрыв за собой дверь, так, просто, на всякий пожарный.

За готовкой ужина, Джейкоб не раз возвращался к тому безумному эпизоду в ванной, которому он никак не мог найти объяснения, но которое, по его мнению, всё же должно было существовать. Не желая погружаться в эту странную тему, а стараясь всё произошедшее поскорее забыть, Джейк убедил себя в том, что всему виной стресс из-за пережитой им смерти жены и совсем не важно, был ли паук в ванной или нет. Но так ли это на самом деле?

Ужинал Джейк на кухне за барной стойкой, сидя лицом к телевизору, время от времени посматривая на происходящее на экране, но делая это без особого интереса. Оставив грязную посуду в раковине, он переместился в гостиную и окинул свою мастерскую грустным взглядом, наблюдая за брошенными в процессе работы инструментами, припавшими еле заметным тонким слоем пыли. Улёгшись на диван, он скрылся от мастерской за широким экраном плазмы и продолжил просмотр телепередач, которые были ему безразличны.

Уснув под их шум, Джейк проснулся уже ночью, выключил телевизор и посетив уборную, вернулся в своё ложе. Раньше, диван всегда раскладывался перед сном, но с недавних пор, Джейкоб перестал этим заниматься и стал спать на нём в собранном виде, пусть порой ему было не всегда удобно и комфортно. Не успел он как следует умоститься, как быстро погрузился в глубокий сон.

Из-за проблем с носом, Хэссел часто спал с приоткрытым ртом и дышал через него. Отлежав руку, от перевернулся со стороны на спину. Тем временем, с высокого потолка лофта, который был покрыт непроглядной тьмой, спускался маленький паук. В отбрасываемом лунном свете, медленно растягивавшаяся тонкая нить паутины становилась серебристой. Несмотря на то, что паутина вместе с пауком на её конце опускались достаточно медленно, он ловко орудовал своими тонкими как иголки лапками.

Опускаясь вниз, хищное создание находилось прямо над спящим художником. Продолжая свой спуск, очутившись над лицом мужчины, паук остановился, замерев в воздухе. Удерживаясь задними лапами за паутину, паук растопырил передние четыре лапы, размахивая ими перед самим носом Джейка. Как бы осознавая, что ему не удастся дотянуться до своей цели, паук аккуратно опустился на несколько миллиметров, оказавшись у самого рта. Вытянув передние лапы, дабы ухватится ими за нижнюю губу спящего, пауку не хватило совсем немного, так как человек стал ворочаться.

Ощутив вибрации, паук мгновенно взобрался по паутине вверх и застыл, ожидая, пока Джейкоб успокоиться. Не прошло и тридцати секунд, как он вновь вернулся в свою первоначальную позу и продолжил спать на боку. Неторопливо, паук вновь стал опускаться. Зависнув над головой, членистоногое вытянуло свои лапы и осторожно, одну за одной, начало опускать их в ушную раковину, полностью туда погружаясь и само. Отцепившись от паутины, паук оказался в ухе и протянув свои тонкие лапы стал проникать ещё глубже.

Джейкоб с ужасом вскочил с дивана! Сонный, перепуганный, не в состоянии осознать происходящее, он стал шарить руками по голове, пытаясь убрать что-то, чего он не мог увидеть, но при этом чувствовал. Шорох был таким громким, словно кто-то шкрябал его гвоздём прямо по черепу, но не наносил ему никаких увечий. Догадавшись, откуда может исходить звук, мужчина стал лезть в ухо пальцем, пытаясь достать оттуда причину, источник этого адского звука, но всё было тщетно.

На секунду, мужчина остановился, раскинув руки в стороны и прислушался. Никакого шороха, никакого скрежета не было. Неподвижно просидев в этой позе несколько секунд, художник наконец понял, что происходит. Посмотрев на часы, обнаружил, что было двадцать минут четвёртого и что на дворе стояла глубокая ночь. Облегчённо выдохнув, Джейк поднялся с постели и прошел в ванную комнату.

С помощью карманного зеркальца и висевшего зеркала в ванной, он, для своего полного спокойствия, осмотрел ухо и насколько это было возможно, ушную раковину, используя для этого фонарик телефона. Не найдя там ничего кроме следов серы, мужчина покинул ванную комнату и прошел на кухню. Включив свет в вытяжке, он стал рыться в шкафчиках, пока не нашёл то, что искал. Вернувшись обратно в постель, Джейк вновь принял свою привычную позу для сна и закрыл глаза, но уснуть также быстро, как ему это удалось перед телевизором, у него не получилось. Перед тем как уснуть, ему предстояло ещё с пол часа пролежать на диване с берушами в ушах.

В следующий раз, когда Джейк открыл глаза, было уже утро.

Позвякивая словно в магазине, дверь кафе распахнулась, невольно привлекая к себе внимание посетителей кафе. Как и большинство находившихся там людей, Рори чисто машинально поднял голову на звук и увидел у входа своего приятеля. Обменявшись приветствующими кивками, Рори отложил телефон в сторону.

– Как жизнь? – начал Джейк раздеваясь и складывая одежду около себя, в то время как друг жестом подозвал к себе официанта с меню.

– Да, всё по-старому, знаешь. Сам-то как? Не подумай ничего лишнего, сам понимаешь.

– Да-да, – подтвердил Джейкоб помрачневшим голосом, – такое ощущение, что каждый знающий меня человек, который знает о случившемся, должен поинтересоваться моим самочувствием.

– Ну, люди обычно таким способом проявляют заботу…

– Только знаешь, от этого не чуть не легче. – Рори хотел было возразить, но не найдя подходящих слов, замолчал. – Такое чувство, будто они не понимают, что каждый раз напоминая мне об этом, они делают только хуже, так как я опять и опять, хочу того или нет, мысленно возвращаюсь к тем дням и начинаю вариться во всём этом. Стоит мне начать, так я не вижу ни конца ни края, это может продолжаться бог знает сколько времени…

– Понимаю, – удручающе подытожил Рори.

Официант вновь подошел к столику чтобы принять заказ и удалился, забрав с собой меню. Чтобы хоть как-то сгладить негативный окрас разговора, Рори попробовал сменить тему.

– Как там твои картины?

– Ха, – ухмыльнулся Джейк, – припадают пылью, – увидев реакцию товарища, он поспешно добавил, – не в том смысле. Стоят себе в квартире под покрывалом, ждут своего часа.

– А как на счёт новых? Что-нибудь уже набросал?

– Да какой там, – отмахнулся художник, – никак не могу сосредоточиться, постоянно что-то отвлекает…

– Знаешь, Джейк, поговаривают, когда у тебя случается творческий кризис, да и кризис в целом, советуют отдохнуть и расслабится, поменять обстановку, мозг тогда отвлекается на что-то совершенно иное, новое, а потом, возвращаясь обратно к прежней работе, ты уже смотришь на неё совершенно под другим углом, так сказать, с новыми силами и идеями.

– Господь всемогущий, Рори, ты что в психиатры заделался? Знаю я, конечно, обо всем этом, только как тут расслабится, когда на носу эта чёртова выставка.

– Выставка, ну да. Не пойму, почему ты не отменил её?

– Там всё очень сложно. Дилан достаточно долго шел к тому, чтобы организовать её, причём не где-то там, а именно у нас в городе и у него это в конечном счёте таки получилось. Да и я давно хотел показать свои работы и не знаю даже, осмелился бы на это или нет, если бы не Саманта…

– И всё же, – продолжал приятель, – можно было бы отложить её на более поздний срок, либо перенести на следующий год, когда ты, – он немного замялся, подбирая слова, – снова будешь в «форме». Это ведь искусство, к которому нужен трепетный подход, а не сдача какого-нибудь квартального отчета.

– Кончай, Рори, – с недовольством в голосе бросил Джейк, – думаешь в сферах с творческим уклоном нет сроков? Та же реклама или сериалы. Мне выпал шанс заявить о себе и откажись я от этой выставки, не знаю, смогу ли вновь показать себя.

– Да что за глупости, Джейк, конечно же сможешь, есть полно разных способов…

– Да, полно, я не спорю! Но конкретно такой, такой какой у меня есть сейчас возможности, возможно такого больше не повторится.

Оба на какое-то время замолчали, размышляя над словами друг друга.

– Войдя в моё положение, спасибо организаторам и спасибо Дилану, выставку перенесли на ближайшую свободную дату, но это был единичный случай. У них всё расписано не то чтобы по неделям, а по месяцам и попасть туда ещё раз будет крайне тяжело. Там соберётся много народу, которые по словам Дилана помогут мне пробиться в светскую тусовку, меня могут заметить и всё остальное, это уже дело времени. Я постараюсь дописать картины, чтобы выставка состоялась. Я посвящу её Саманте, так как она хотела этого даже больше, чем я.

В этот момент явился официант с заказом, на время прервав разговор друзей. Принявшись за еду, оба мужчины поостыли и тема обсуждения как-то само собой сошла на «нет».

Допивая напитки и попросив счёт, Джейк в разговоре, так мимолётом, заикнулся о своём сне, в котором он видел со стороны, как паук залез ему в голову, но решил не упоминать о случае в ванной. Как он и ожидал, друг не придал его сну никакого значения, списав всё на усталость и подытожив тем, что сны вообще мало что значат. Попрощавшись с Рори, Джейкоб зашагал домой со спокойной душой, так как услышал то, что хотел услышать, а именно, то что его бы успокоило. Упомяни он паука в ванной, думал Хэссел, Рори бы ответил также, только бы ссылался конкретно на этот случай.

По приходу домой, посетив после встречи с Рори юриста, с которым он обсуждал получение свидетельства о смерти, Джейкоб чувствовал себя несколько подуставшим. При одной только мысли окунуться в теплую ванну, тут же отказывается от неё, но понимает, что освежиться всё же нужно. Поспешно покинув ванную комнату после принятого душа, во время которого то и дело посматривал по сторонам, художник открыл бутылочку «Бадвайзера» и направился в мастерскую. Подсоединив телефон к колонкам проигрывателя, он нашел радиостанцию, отличавшуюся неплохим репертуаром с малым количеством рекламы и принялся за уборку. Потратив на всё чуть больше часа, Джейк подготовился к рисованию и засел за мольберт. Полтора часа спустя, оставив в мастерской пару сырых набросков, он переместился на диван и выключив радио на телефоне, включил телевизор. За вечер было благополучно выпито ещё две бутылки пива и съедена пачка снеков. Как и несколько вечеров подряд, по своему обыкновению, превратившись уже своего рода в некую традицию, Джейк уснул перед телевизором.

Проснулся он от глухого удара. Растерянный Джейкоб приподнялся с дивана и сонными глазами начал всматриваться в голубую из-за лунного света полутёмную комнату. Подсвечивая себе телефоном, после беглого осмотра, мужчина так ничего и не нашёл. Звук, разбудивший его, был схож на удар по дереву, но ничего в квартире, что могло издать подобный звук, не было опрокинуто, всё стояло на своих местах. Да и кто это мог сделать? Перед тем, как продолжить сон, Джейк посмотрел на часы – было двадцати две минуты второго. Опустив голову на подушку, он закрыл глаза.