- -
- 100%
- +
– Лехой. У вас пожрать есть?
Час спустя выяснилось, что Леха беспризорник не простой, а идейный. Так же, как и некий Колян.
– Воля – это когда все идут нахер, – обозначил мировоззрение Леха, – особенно мусора. Ты сам по себе, и все тут.
В теплое время года Леха с Коляном жили как короли – сразу в дюжине гаражных подполов, которые соединили, пробив между ними подземный ход. С холодами переселялись в канализацию.
– Говно вонючее, зато теплое, – объяснил Леха. – И крысы под землей пожирнее будут.
– А живете на что? – в лоб задал вопрос Иерей. – Воруете?
Леха потупился.
– Подворовывали, – признался он. – В га-ражах дохера всего. Канистру с бензином толкнешь, два дня прожить можно. Хозяин часто и не заметит. Или на соседа, мудак, подумает. Про нас-то никто и не знал, мы тихо жили, аккуратно. Колян был…
Леха осекся и умолк.
– Что значит «был»? – встревожилась Малая. – Где сейчас Колян?
Леха насупился, утер чумазой ладонью рот.
– Где-где, – буркнул он и кивнул на Иерея. – Его спроси. Может, в раю. Может, наоборот.
Минувшей весной Коляна заманили в машину и увезли. Обратно он не вернулся.
– Тот самый пидор, что и пацанку, – угрюмо проговорил Леха. – Я в подполе сидел, в щель зырил. Он прямо напротив затормозил, сука. Вытащил ее, связал, запихал в багажник и увез, гондон. Как Коляна.
– Как он выглядит? – быстро спросил Гек. – Внешность описать можешь?
Леха почесал нестриженые соломенные патлы.
– Ботва как у меня, – неуверенно проговорил он. – Только черная. Носяра кривой, видать, в махаловке перебили. Морда ящиком. Не знаю я.
– А машина? – подался вперед Гек. – Машина у него какая?
– Серая. Не волоку я в тачках. Но такую же показать могу. В гараже стоит, вон в том.
– Номера не запомнил? – без особой надежды спросил Гек.
– Знал бы, запомнил. А так… Нахер они мне усрались.
Иерей переглянулся с Прапором.
– Леха, сынок, – предложил тот, – а давай ты с нами пойдешь.
Леха вскинулся.
– Хер тебе, – выпалил он. – Бабло гоните и угребывайте. Или ты гнал про бабло? А еще на гада божился, сука.
– Божатся не на гадов, а на святые образа, – строго сказал Иерей. – Деньги отдадим. Но сначала ты меня выслушаешь. Этого ирода надо найти. Во что бы то ни стало найти. Пока девочка еще, быть может, жива. Колю уже не спасти, а ее можно. Нам жизни не будет, покоя не будет, пока есть надежда, в том перед Господом нашим клянусь. И ты, если не супостат и не Каин какой, нам поможешь. Ты ведь узнаешь его, если увидишь?
С полминуты беспризорник, уставившись в землю, молчал.
– Мусорам не сдадите? – буркнул он наконец.
Иерей с Прапором переглянулись вновь. Вопрос был серьезным. По закону парнишку полагалось доставить в местное РОВД и сдать следователю. По жизни – нет. Как работает неповоротливая бюрократическая машина, в «Лизе Алерт» знали не понаслышке. Преступника полицейские, наверное, разыскать сумеют. Но девочку спасти – нет. На это элементарно не хватит времени.
– Не сдадим, – осенил себя крестом Иерей. – В том даю слово.
– Поедем, сынок, – поднялся на ноги Прапор. – Поживешь пока у одного из нас. У кого хочешь.
– В натуре, что ль?
– В натуре, в натуре, – подтвердила Малая. – Позволения нам спрашивать не у кого, мужей-жен-детей у нас нет.
– Нету? – удивился Леха. – А чего так?
– Да так, – вздохнула Малая. – Работа такая. С семейной жизнью не совместимая.
– Работа? – Леха недоверчиво хмыкнул. – Да кто вы вообще?
Иерей расправил плечи.
– Никто, – пробасил он. – Мы спасаем людей. Не за деньги. За так.
Дамир любовно разложил в жестяные лохани свежую парную человечину. Девчонка была, конечно, несколько худосочна. С другой стороны, постное мясо полезно для здоровья, а к здоровью дорогие гости, которых Дамир ждал к вечеру, относились со всем пиететом.
Дорогих гостей он принимал в одиночку – распустив персонал и закрыв ресторан для прочей публики. Лишние люди в таком деле недопустимы. Дамир лично готовил, лично встречал, лично обслуживал и провожал лично. Он и девчонку зарезал сам, освежевал и аккуратно сложил в полиэтиленовый мешок кости и требуху. Завтра он самолично отвезет мешок в лес и зароет в укромном месте. Глубоко зароет, так, чтобы никто не нашел. А пока… Дамир потер короткопалые, заросшие буйным волосом ручищи. Пока что он приготовит изысканный ужин. Гостям ужин обойдется в копеечку. В дорогую копеечку – хватит на покупку загородного особняка с приусадебным участком, бассейном, гаражом и сауной. Только зачем Дамиру еще один особняк? Он лучше вложит копеечку в дело. Отец Дамира был ресторатором, дед был ресторатором, прадед… Сыновья тоже будут рестораторами – для старшего он уже присмотрел подходящее местечко в Зеленогорске. И для остальных найдет, не поскупится – Аллах свидетель.
Дамир сноровисто разделал корейку, вырезку, окорок и грудинку. Хорошее мясо, нежное. Хватит и на плов, и на жаркое, и на отбивные, и на рулет. С приправами и пряностями, по фамильным, переходящим от отцов к сыновьям рецептам. Правда, отец, дед и прадед угощали посетителей в основном бараниной, но время не стоит на месте. Не его, Дамира, вина, что дорогие гости предпочитают традиционным блюдам экзотические. А где, кроме как у Дамира, отведаешь настоящих деликатесов?
Напевая себе под нос, он приступил к готовке. Стопка фотографий обнаженной девичьей тушки за пару минут до смерти скромно лежала на журнальном столике в углу. В полный рост, лицо в профиль, анфас, плюс фрагменты тушки, включая интимные. Дорогим гостям любопытно, как выглядело то, что они едят. Когда ужин закончится, снимки Дамир сожжет.
Владельца серой «Тойоты», лохматого, чернявого, с перебитым носом и сорок третьим размером обуви, искали две недели. С утра до вечера, пока от усталости не валились с ног. Искали впятером, попарно и поодиночке, на Охте и на Ржевке, у Гостинки и Апрашки, в Старой деревне и на Средней Рогатке, в Щемиловке и на Гражданке, в Гавани и на Петроградской стороне. Везде, где ютились или выходили на промысел бездомные, брошенные, сбежавшие дети.
– Вроде как был такой, – лениво ковыряя спичкой в зубах, сказал рыжий, с побитым оспой лицом оборвыш с Малой Охты. – Светку забрал и увез, урод.
– Не Светку, а Нинку, – поправила рыжего востроносая пигалица в обносках. – Светку азеры грохнули, на Финбане.
– Точно. Попутал я. Нинку он увез, гнида. С концами.
– Видели его, – хором подтвердили белобрысые и курносые братья-погодки с Удельной. – Жопник это. Пацанские жопы любит. Ростику пять кусков предлагал, если очко поставит. И Сане. Саня согласился, больше его не видели.
– Это номер горячей линии «Лизы Алерт», – протянул визитку Иерей. – Здесь же мой телефон. Если еще раз увидите его…
– Держи карман шире, поп, – хмыкнул Леха. – Разбежались они тебе звонить. Во-первых, телефонов у них не водится. Во-вторых, им похер.
С каждым новым днем Леха, поначалу отнесшийся к поиску с энтузиазмом, все больше мрачнел, дерзил и бранился. Он трое суток прожил у Иерея, перекочевал от него к Малой, день спустя от нее к Геку и, наконец, осел у Прапора, который был, по Лехиным словам, тоже шизик, но аккуратный.
Наутро пятнадцатого дня Леха сбежал. Вместе с ним сбежали прапорщицкий мобильник, часы, охотничий нож и полевой бинокль.
– Деньги хотя б не взял, – уныло проговорил Прапор, когда «Лиса-12» собралась у Иерея решать, что делать дальше. – Хотя какие там деньги – пенсия, гроши. И травмат не тронул, хотя мог бы. Часы жалко. Командирские, наградные.
– Ошиблись мы, – подытожила Малая. – Надо было пацана сразу ментам сдать. Может, и был бы толк. А так… – она махнула рукой. – Сколько же несчастных детей этот гад извел?
– За год по меньшей мере восьмерых, – подсчитал Гек. – Плюс Катя. В живых ее уже, конечно, нет. Как и предшественников.
Он умолк, и наступила тишина. Пропавшие и не найденные, согласно Уставу «Лизы Алерт», в отряде считались живыми. К жертвам похищений, однако, уставной принцип был мало применим. В живых маньяки, педофилы и торговцы человеческими органами потерпевших не оставляли.
– Опростоволосились мы, – признал Иерей. – Прости, Господи, рабов своих грешных. Все, сворачиваемся. Дальше искать нет смысла. Да и отдохнуть надо. Я, к примеру, к вечеру едва на ногах стою.
Заказ поступил наутро, едва Штырь, выставив вон шалаву-одноночку, опохмелился и со вкусом заел водку икрой.
«Диб 21 з Котчас чсвнет 300 12 15 м», – значилось в сообщении.
Штырь обрадовался. Заказчик давал без малого двое суток – времени вдоволь. Правда, на этот раз ему понадобился мальчик – жаль, с пацанами больше хлопот. Товар предстояло доставить в Дибуны. На пароль «Который час?» отозваться «Часов нет». Гонорар и крайний срок не изменились.
Штырь отправил подтверждение и принялся собираться. Лучше всего, если удастся добыть и сбагрить товар уже сегодня.
Иерей отложил в сторону Евангелие, поднялся, рассеянным взглядом окинул захламленную, неухоженную холостяцкую квартиру. Трагедия пятилетней давности сломала, искалечила отца Иоанна, амбициозного и перспективного священника белого духовенства. Веру он не потерял, но цель утратил. Смирение, благоденствие и покой стали вдруг не важны, их место заняли другие приоритеты: решимость, возмездие, справедливость. Похоронив жену и дочь, отец Иоанн снял рясу и покинул клир. Спасение христианских душ отошло в прошлое, его место заняло спасение попавших в беду людей.
Сущность, однако, не поменялась – новоиспеченный мирянин Иван Кравцов остался человеком не от мира сего, так же как прежде отец Иоанн. Розыску не вернувшихся, исчезнувших, пропавших он отдавал всего себя, исступленно и истово, как ранее утреням, вечерням и всенощным.
Вскоре выяснилось, что Господь не оставил милостью бывшего своего слугу. Кто, как не Создатель, свел добровольца поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт», позывной Иерей, с напарниками. Такими же непрактичными, неустроенными и одержимыми, как и он сам. Людьми породы 24/7/365, особенной. Той, что на связи двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, триста шестьдесят пять в году.
Иерей вновь взялся за Евангелие, но продолжить чтение помешал телефонный звонок.
– Вижу его, – сообщил запыхавшийся голос в мобильнике. – Слышь, я его вижу.
– Кого? – Иерей опешил. – Кого видите? Кто говорит?
– Кто-кто… Леха. Вижу этого. Вот он, гад.
Иерей вскочил на ноги.
– Ты где?
Секунду-другую Леха молчал. Затем выпалил скороговоркой:
– Слышь, поп, я сейчас к нему сяду, понял?
Иерея пробило испариной.
– Не вздумай, – заорал он в трубку. – Не смей!
– Засохни. Я к нему сяду. Потом позвоню.
– Прошу тебя, Христом Богом прошу, – взмолился Иерей. – Не…
– Не бзди, поп. Сказал: позвоню. А если нет, вот номер тачки. Записывай.
Леха выпалил номер и разъединился.
Непослушными пальцами Иерей нашарил в адресной книге телефон Гека.
– Общий сбор, – рявкнул в трубку он. – Прямо сейчас. Я выезжаю.
Полтора часа спустя полевая группа «Лиса-12» в полном составе прибыла к ограждающему брошенную стройку дощатому забору на окраине Комендантского. Серая «Тойота» притулилась в тупиковом проезде между конусообразной кучей строительного мусора и наполовину развалившейся сторожевой будкой. Леха, сидя на капоте, сосредоточенно возил грязным пальцем по экрану мобильника.
– Здорово, шизики, – поприветствовал он высыпавшую из джипа спасательную группу. – Ну, чего делать будем?
Прапор метнулся к «Тойоте», заглянул в наполовину опущенное водительское окно.
– Ты его что, грохнул? – повернулся он к беспризорнику.
– Такого грохнешь, – проворчал Леха. – Оклемается, бычара здоровенный. Я его биноклем по жбану приложил. Три раза, для верности. На, держи, – выудил он из-за пазухи измаранный запекшейся кровью бинокль. – Хорошая вещь. И мобилу забирай, нахер она мне не нужна. Часики твои я толкнул, извини. А нож можно себе оставлю?
– Можно, – кивнул Прапор. – Будь моя воля, я б тебя целым арсеналом наградил в придачу. Заслужил, нечего сказать.
– Ладно. Ну, я потопал?
– Подожди, – попросил Гек. – Надо решить, что с этим делать. Если в полицию сдавать, понадобятся свидетели. Но ты ж в свидетели не пойдешь, верно?
Леха хмыкнул.
– Конечно, нет. Я что, придурок?
– Нечего нам в полиции делать, – согласился Иерей. – Сами заварили кашу, сами расхлебывать будем. Там, – кивнул он на «Тойоту», – не человек. Там ирод, супостат, нелюдь. Мы воздадим ему по делам его. Но сперва с него спросим.
– Вот это правильно, – Леха смачно сплюнул, утер рот рукавом. – Я тогда с вами пойду. За Коляна спрошу. Он, сука, мне за Коляна ответит.
Штырь пришел в себя и миг спустя понял, что влип по полной. Его, связанного по рукам и ногам, тащили на носилках по лесной тропе. Сосны по ее сторонам хмурились в слабых еще вечерних сумерках. Роняли последнюю, ноябрьскую листву березы. Было зябко и стыло. И отчаянно страшно – по опыту Штырь знал, что раз тащат в лес, шансов уйти живым немного.
– Тяжелый, гнида, – донесся до Штыря басовитый голос. – Долго еще? А то я уже подзабыл.
– Минут десять, – отозвался кто-то невидимый. – Передохнем.
Носилки довольно бесцеремонно бросили на тропу и столпились вокруг. Собрав волю, Штырь унял страх, сосредоточился. Сквозь полуприкрытые веки пересчитал похитителей. Их оказалось пятеро.
Не мусора, оценил внешность каждого из пятерых Штырь. И, по всему, не братва. Что же это за банда? Выглядят как лохи, одна вообще баба. Рэкетиры-любители, не иначе. Беспризорный гаденыш у них вместо приманки.
«Недоумок, – выругал себя Штырь, – надо же было попасться на примитивный трюк».
Стало быть, его закроют в подполе и начнут под пытками сдаивать деньги. Штырю и самому приходилось заниматься подобными делами, еще в девяностых, юнцом. Выходит, все не так плохо. От вымогателей можно откупиться, это Штырю тоже было известно не понаслышке. Он отдаст хату, тачку, бабло в обмен на жизнь. Хотя тачку они и так забрали. Неважно: главное, что убивать его явно нет смысла.
– Да он очухался, – сутулый, конопатый, с вислым носом задохлик, явный лох и задрот, присел рядом со Штырем на корточки. – Штырев Валерий Иванович, не так ли? Или документы у тебя подложные?
Штырь разлепил губы.
– Не твое дело, – пренебрежительно бросил он. – Или ты мент?
– Нет, – помотал головой задохлик. – Не мент. Я гораздо хуже. Давайте развяжем ему копыта. Сам потопает, а то руки отваливаются тащить его, борова.
– Нет, не сбежишь, – рослый старик с длинным, жестким лицом и стального цвета глазами перерезал стягивающие ноги Штыря веревки. – Даже не пытайся: пристрелим. Вставай. Вставай, я сказал! Пошел!
Десять минут спустя Штыря втолкнули в темную, ветхую бревенчатую избу с земляным полом и швырнули в угол. Старик зажег фонарь, посветил остальным, пока те усаживались на лавку у рассохшегося дощатого стола.
– Знаешь, где мы? – пробасил плечистый бородач. – Впрочем, откуда тебе знать. Здесь раньше жил твой, можно сказать, коллега. Педофил-растлитель, издевавшийся над несчастными детьми. Хочешь знать, что с ним сталось?
Штырь не ответил. Не рэкетиры, понял он. Тем несчастные дети до звезды. Это другие. Другой масти. Непонятно только какой.
– Не любопытный, значит, – констатировал бородач. – Ну, я тебе и так расскажу. Мы его взяли. Здесь, на этом самом месте. И сдали в полицию. Он получил пожизненное. Но с тобой мы поступим иначе. Знаешь как?
Штырь вновь не ответил, он лихорадочно пытался сообразить, с кем имеет дело. Сообразить не удалось.
Беспризорник поднялся, неспешно приблизился, с размаху всадил ногой в драном ботинке Штырю в лицо. Затем присел на корточки.
– Коляна помнишь? – процедил беспризорник. – Коляна из Купчино, он сел к тебе в машину у гаражей. Это был мой брат. Что ты, сука, с ним сделал?
Вот они кто, понял наконец Штырь. Мстители. Родня и кореша малолетних терпил. У него похолодело внутри. От таких не откупишься: бабло их не интересует. В лучшем случае сдадут ментам. В худшем…
Штырь ощутил горячую струю, оросившую низ живота – от страха не выдержал сфинктер.
– Ч-что вам от м-меня надо? – запинаясь, выдавил он.
– Правды, – подала голос тощая мелкая сучка. – Ты похитил десятки детей. Что ты с ними сделал?
– Н-никого я н-не похищал.
Штырь замолчал. Он долго молчал – всю ночь и до следующего полудня. Молчал и когда беспризорника выставили из избы вон, чтоб не смотрел. И когда на руках не осталось пальцев. И когда выкололи правый глаз. И когда переломали ребра. И когда обухом топора перебили коленные чашечки. Он терял сознание, выныривал из забытья, проваливался в него вновь и опять выныривал, но молчал. Заговорил Штырь, лишь когда бородач рывком содрал с него брюки, затем трусы, а старик ухватил за мошонку и занес нож.
За полчаса Штырь рассказал все. Всю правду, без утайки. И о заказах, и о системе связи, и о том, как добывал товар, доставлял его и сдавал. Он уже плохо понимал, что происходит, и мечтал, лишь чтобы его оставили в покое. Неважно как, лишь бы унялась боль, рвущая остатки тела на лоскуты.
– Последний вопрос, – бородач ухватил то, что осталось от Штыря, за грудки, вздернул. – Как подтвердить, что товар у тебя? Как? Говори, ну!
– Смс, – выдавил Штырь. – Цифры. Время встречи.
Бородач отпустил его, и Штырь кулем завалился на пол. Как мелкая наводила ствол, он не видел. Боли от пробившей висок пули не почувствовал.
– До крайнего срока еще шесть часов, – сказал Иерей, когда добрели до запаркованных у лесной опушки машин. – Мнения. Предложения. Высказываемся по очереди. Геша!
Гек вскинул голову.
– Мы не должны были этого делать, – выпалил он. – Не должны были пытать, убивать. Мы теперь…
– Достаточно, – прервал Иерей. – Маша, ты!
Малая потупилась.
– Он прав, – тихо, едва слышно проговорила она. – Там, в лесу, я об этом не думала. И когда стреляла, не думала. Око за око, зуб за зуб, так ведь по христианским канонам? А теперь… Теперь до меня дошло. Чем мы лучше Штыря?
– Егор! – обернулся Иерей к Прапору.
Тот помолчал, затем неторопливо, тщательно проговаривая слова, сказал:
– Вы не убивали людей. А я убивал. Не раз. На границе случается всякое. Я исполнял свой долг. Так вот: совесть меня не мучила. И уж точно не мучает теперь.
– Что ж, моя очередь, – Иерей привычно перекрестился. – Мы преступили закон. Сначала по мелочи – не сдали полицейским парнишку. Сегодня по-крупному – пытали и казнили супостата Штырева. Обратного пути нет – мы преступники. Но выбор есть. Мы можем разойтись по домам и закончить на этом. Или попытаться прижать к ногтю того, кто придет за товаром, а дальше, как Спаситель сподобит. Решение за каждым из вас. Но прежде, чем вы его примете, я хочу вам кое-что рассказать. Лидочке было двенадцать, когда ее похитил такой же нелюдь. Нашли ее через месяц. Знаете, что от нее осталось? Меньше, чем от Штырева, гораздо меньше. Мою дочь резали по частям. Вынули почки, печень – на продажу. А затем стали кромсать ради забавы, пока не преставилась. Тех, кто это сделал, так и не нашли. Так вот: я не знаю, куда попали дети, похищенные Штыревым, и что там с ними сделали. Но я узнаю. Чего бы мне это ни стоило. И с Божьей помощью рассчитаюсь. Заплачу сполна – столько, сколько смогу. Все. Теперь решайте.
– А на меня вы, значит, хер клали, – подал голос Леха. – Или как?
– Прости, – Иерей виновато сморгнул. – Мы привыкли решать вчетвером, о тебе я как-то и не подумал. Высказывайся, пожалуйста. И, если можно, без брани.
– Против этого, второго урода, у вас ничего нет, так? Предъявить ему нечего. Свидетелей тоже нет, только Штырь, жмурик. Срок в девять. Подгоняйте тачку на место. Прапор сядет за руль, меня сунете в багажник. И на передаче его возьмете. Дальше сами решайте. Хотите – ментам сдавайте. Хотите – как со Штырем.
Курьер проехал мимо «Тойоты», припаркованной у прохудившейся железнодорожной стрелки. Водила за рулем был не тот, что поставлял товар в последние месяцы. Замены поставщиков случались и раньше, но Курьер насторожился. По нажитому в горячих и не очень точках опыту, помноженному на профессиональную осторожность, он знал, что смена привычного на новое всегда опасна. Секунду-другую Курьер колебался, затем выудил из кармана мобильник и набрал Дамира. С полминуты напряженно ждал, но дождался лишь предложения оставить сообщение на автоответчике.
Курьер бросил мобильник на пассажирское сиденье, выдернул из подмышечной кобуры «Беретту», поставил на боевой взвод, сунул в карман плаща и развернул «Газель». Поравнялся с «Тойотой», приоткрыл водительское окно и небрежно спросил:
– Который час?
Водитель «Тойоты» встрепенулся, выбрался из салона.
– Часов нет.
Курьер помедлил. Водила ему не понравился – слишком стар для такой работенки. С другой стороны – отзыв правильный, да и не его это дело. Курьер выпрыгнул из кабины, обогнул «Газель», распахнул заднюю дверцу кузова.
Водила открыл багажник. Вдвоем они вытащили оттуда связанного по рукам и ногам оборвыша с заткнутым тряпкой ртом.
– Бабки, – потребовал поставщик.
Курьер отступил на шаг, сунул руку в карман плаща. Требовать гонорар до того, как товар перегружен, было не по понятиям. Кроме того, с товаром происходило что-то не то. Миг спустя Курьер понял, что именно. В глазах у связанного пацана не было страха. Ни на йоту, ничуть.
– Не понимаю, – бросил Курьер. – Какие еще бабки? Я вам ничего не дол…
Визг тормозов за спиной оборвал фразу. Тренированный в критических ситуациях навык сработал мгновенно – Курьер выстрелил сквозь полу плаща, метнулся в сторону, перекатился в падении под прикрытие «Газели» и выдернул из кармана ствол. Наметанным глазом он успел оценить обстановку: лжепоставщик выведен из строя, скорее всего убит. Связанный оборванец не опасен. Но из джипа-внедорожника уже вымахнули три силуэта – два крупных, мужских, и мелкий, девчоночий.
Курьер вскинул ствол навстречу набегающему бородатому здоровяку, но выстрелить не успел. Краем глаза он уцепил девчоночью фигуру, вынырнувшую из темноты справа, в пяти шагах. Курьер рывком развернулся и опоздал – пуля пробила запястье, «Беретта» отлетела в сторону. Повторный выстрел разворотил ребра и разорвал сердце.
Ресторан, ресторан, ресторан, навязчиво думал Иерей, гоня «Газель» по Зеленогорскому шоссе. Перед смертью убитый звонил в ресторан «У Дамира», и сейчас вызовы на его мобильник раз за разом поступали оттуда. Элитное заведение в репинской курортной зоне. Уютное, уединенное место на берегу залива. Обильная реклама в Сети. Изысканные блюда, нетрадиционная восточная кухня по семейным рецептам.
Ярость и ненависть мутным, замешанным на крови маревом застилали Иерею глаза. Что делали с похищенными детьми, больше не было для него секретом. Так же, как для умостившегося на пассажирском сиденье Гека, и для остальных, томящихся сейчас в кузове. Тайной это осталось только для Прапора. Он тоже был в кузове – с простреленной головой, завернутый в брезент.
На полной скорости Иерей гнал по трассе «Газель». Проскочил Солнечное, Репино, левым поворотом вымахнул на ведущую к заливу Вокзальную. До цели оставалось минут десять, не больше.
– Там смерть, – бесстрастно сказал вдруг Гек. – Мы все там умрем. Я чую.
Иерей ощерился, лицо его стало страшным.
– Пускай, – выдохнул он. – Пускай так.
Мобильник убитого смолк, вызовы прекратились.
К десяти вечера Дамир изрядно занервничал. Шайтан его попутал задремать перед предстоящей бессонной ночью и, таким образом, пропустить звонок от Курьера. На ответные вызовы тот не отвечал и запаздывал вот уже на четверть часа.
Конечно, телефон – вещь не слишком надежная, Шайтан знает, чем там набито его нутро. Предки Дамира прекрасно обходились без всяких телефонов и горя не знали. И все же… Все же…
На этот раз дорогие гости вместо традиционного ужина решили отведать изысканный завтрак, в утренних сумерках, при свечах. Дамиру предстоит хлопотать всю ночь, чтобы успеть к рассвету. Работенка и так нервная и ответственная, а тут еще нежданные проблемы с поставкой.