Жизнь невозможно повернуть назад, или Исповедь пилота гражданской авиации

1.Глава1 Дитя Каракалпакии – молитва мамы

«Матерь Божия, введи меня во образ Твоего небесного материнства. Уврачуй душевные и телесные раны чада моего , моими грехами нанесенные. Вручаю дитя мое всецело Господу моему Иисусу Христу и Твоему, Пречистая, небесному покровительству. Аминь».

Моя мама не знала никаких молитв, когда рожала меня и происходило это, в смысле роды, в городе Нукусе, столице Каракалпакской автономной Социалистической Республики, в составе Советской Социалистической Республики Узбекистан. Сколько бы ни встречал людей с тех пор, когда при знакомстве спрашивали где ты родился, большинство с трудом повторяли с легким изумлением слово Каракалпакстан. И рожала меня молодая двадцатилетняя женщина 22 августа 1959 года. в субботнее утро, практически уже в полдень в роддоме №1, в котором в то время естественно не предусматривалось (да и никто и не знал тогда об их существовании) каких-либо кондиционеров: просто окна с утра были на распашку и по палатам гулял ласковый сквозняк с запахами нагретого песка, пыльных карагачей и влажных арыков. Уже стояла почти 40-градусная жара, которая в дальнейшем сопровождала меня б^ольшую часть жизни. Звали маму Тамара, и фамилия у неё была уже Кулавская. Фамилия естественно была папиной потому что Геннадий Кулавский был как раз моим отцом и больше года мужем мамы в девичестве Лобуновой. Наша фамилия представляла собой лингвистическую загадку для большинства окружающих, кроме близких знакомых и тех кто уже привык ее произносить. Где бы я потом ни был, практически никто мою фамилию не назвал с первого раза правильно как только не обзывали и Колоцкий, и Скулацкий и Кулаковский, но самый прикол был когда моего брата младшего однажды назвали Шкуряцким. Мне было так смешно что я с тех пор его так и зову Шкуряцкий. Абсолютно точных данных по происхождению нашей фамилии я так и не нашёл есть разные толкования, но мне больше всего нравится история рассказанная моим дядей, средним братом отца = одним из трёх одноутробных, в которой говорилось, что во времена польских восстаний – я не знаю точно какого, но вроде когда там участвовал Костюшко, польских дворян бунтовщиков ссылали в различные губернии Российской империи и наделяли их там наделами в виде деревень с крепостными крестьянами. Так вот, один из них, то ли граф, то ли князь то ли ещё какой-то дворянин шляхтич по фамилии Кулавский, был сослан в мордовскую губернию, где километрах в 70 от Саранска существовала деревня Шугурово, и все крестьяне (жители) которой стали крепостными этого самого пана Кулавского, соответственно получив фамилию Кулавские: "Эй! Вы чьи? Да Кулавские мы".

И так, папа был на год старше мамы и на момент моего рождения работал на должности авиационного механика по обслуживанию авиационного радио и электрооборудования самолётов Ан-2 и Як-12, 1-й Нукусской авиаэскадрильи ГВФ (Гражданский Воздушный Флот) СССР, базировавшейся в аэропорту Нукус. Но чтобы попасть на такую замечательную должность, в такой замечательный город в такой замечательный край отец закончил Рижское авиационное училище средств связи (РАУСС, Латвийская ССР). В моих словах мало иронии. Представьте себе, что в конце пятидесятых годов XX века это был реально оазис посреди пустыни, на берегу Аральского моря – полноводного и многорыбного, в городе проживало порядка 50.000 человек и никто тогда и не подозревал что экологическая катастрофа случится через какие-то 20 с небольшим лет, Аральское море практически высохнет, город почти обезлюдеет – Нукус начнут продувать пыльные солончаковые бури со всех сторон, и окружающие его пустыни начнут надвигать свои барханы на этот, зелёный некогда, город. Близлежащий город, который назывался Муйнак, и в котором сосредотачивалась вся рыбная промышленность Аральского моря, вообще прекратит своё существование. Ну это конечно отдельная история трагедии целого народа, на эту тему написано много литературы – кому это интересно, можете почитать.

А пока что всё было прекрасно: Аральское море волновалась своими водами, гордилось своим богатством и тем, что я родился на его берегах. Шутка конечно – морю было абсолютно всё равно, кто рождался на его берега, А вот моим родителям было конечно не всё равно: – хотя тогда не было никакой ультразвуковой диагностики, отец был уверен, что будет сын и когда выбирали имя то от меня заранее назвали Евгением. Тогда в роддоме долго не держали 2-3 дня и свободны, и к моменту выписки, может быть чуть раньше отец хорошенько отметил с друзьями моё рождение, и пошли они, точнее отца понесли под руки, а друзья шли рядом стройной толпой пьяных авиатехников и лётчиков. В соответствии с традициями тех лет мама на руках показала меня в окно прибывшим гостям во главе с не стоящим на ногах папой и услыхала снизу; "Ну как там Валерка?"-"Какой Валерка? это же Женька!" – "Нет это Валерка! Эскадрилья постановила, что это будет Валерий в честь Валерия Чкалова! Сегодня же День авиации!"