000
ОтложитьЧитал
Глава первая. Один дома
В одной городской квартире жил мальчик. Звали его Стасик. Он был такой непослушный, что второго такого на всём свете не найти. Что ни скажешь ему, он всё наоборот делает.
Мама говорит:
– Стасик, помой руки и иди кушать.
А он как будто и не слышит.
Мама ещё раз скажет, потом ещё, а Стасик отвечает:
– Не буду я руки мыть. Я утром уже мыл. И вчера два раза.
Папа говорит:
– Уже поздно, пора ложиться спасть, а то завтра опять в школу опоздаешь.
А Стасик:
– Не хочу я спать.
Надуется, сядет перед телевизором, и вечерние новости смотрит, а потом кино для взрослых. Но это ещё ладно. Самое страшное случалось, когда его оставляли дома одного. Мама на работу не ходила, занималась дома хозяйством, и Стасик всё время был под её присмотром. Ему это очень не нравилось – никакой самостоятельности. Поэтому, когда изредка его оставляли одного, он хозяйничал, как хотел и, конечно, ничего хорошего из этого не получалось.
Давным-давно, когда он учился в первом классе, на светлых обоях в прихожей он написал фломастером таблицу умножения. Потом, когда его уже отчитали, мама спрашивает:
– Зачем ты это сделал, объясни, пожалуйста?
– Чтобы выучить быстрее. Приходишь домой, а она сразу в глаза бросается.
А недавно Стасик накормил аквариумных рыбок пельменями, хотя никто его об этом не просил, а уж рыбки тем более. Их всегда кормил папа, такими красными маленькими червяками, которые называются трубочники. Брошенные в воду червячки извивались, рыбки хватали их и втягивали в рот. «И чего это папа даёт им только трубочника? – подумал Стасик. – Если бы меня так кормили, я бы давно уже загнулся». Он даже представил, как утром мама зовёт его завтракать:
– Стасик, помой руки и иди кушать, я положила тебе полную тарелку червяков.
Фу! Перед уходом мама сварила пельмени, и Стасик бросил несколько штук в аквариум.
Родители пришли вечером и ничего не заметили, а утром все рыбки оказались мёртвыми и плавали кверху брюхом в протухшей от пельменей воде.
А как-то раз, оставшись один, Стасик опрокинул с плиты кастрюлю с компотом, хорошо, что компот был холодный, не обжёгся, но маме от этого работы не убавилось. А однажды… одним словом, ни разу не обошлось без какого-нибудь чрезвычайного происшествия.
Сегодня родители решили сходить в кино. Мама говорит:
– Что-то я боюсь оставлять нашего сына одного, как бы он чего не натворил.
Папа её успокаивает:
– Ничего, он уже большой. Да мы долго и не будем, одной ногой туда, другой обратно, он и не успеет ничего натворить.
Позвали Стасика.
– Мы пройдём в кино, ты остаёшься дома один, веди себя хорошо.
– Угу, – сказал Стасик, а сам втайне обрадовался, что родители уйдут, и можно будет делать всё, что в голову взбредёт. Он изобразил на лице самое серьёзное выражение, на какое был способен, чтобы родители не догадались, как он рад.
Мама с папой стали собираться.
– Стасик, – сказала мама, надевая новое пальто, – на кухню не ходи, нечего тебе там делать. Если захочешь пить, я оставила на столе стакан молока.
– Угу, – деловито откликнулся Стасик.
– И не бросай ничего в аквариум, – сказал папа. Он уже оделся и теперь стоял перед трюмо и что-то выдавливал на носу.
– И не трогай Мошку за хвост, – напомнила мама, причёсываясь рядом с папой.
– Угу.
– Не высовывайся в окно, не плюйся, и не показывай соседям язык. Я уже устала слушать, как все на тебя жалуются.
– Угу.
– В общем, веди себя хорошо. А ты, папа, оставь в покое свой нос. Посмотри, какой он у тебя красный, будет в кино светиться как светофор, – сказала мама, надевая туфли.
– И ним в коем случае не открывай дверь, если кто-то постучится! – вспомнил папа, открывая дверь. – Спроси, кто там, скажи, что мы с мамой скоро придём и велели никому не открывать. Даже если принесут телеграмму или посылку. Понятно?
– Угу.
– И не забывай, – сказала напоследок мама, – что завтра у тебя день рожденья, и если ты будешь себя плохо вести, то вместо дня рожденья будет день наказания. Будь умницей.
Она чмокнула сына в щёку и вышла следом за папой. Дверь закрылась, щёлкнул замок, Стасик остался один.
Странные всё-таки у него родители. Ведь знают, что Стасик непослушный, всё наоборот делает, и всё равно говорят, что надо, что не надо, как будто он сам не знает. Вот не сказали бы сейчас про кухню, он бы про неё и не вспомнил, больно надо. Но как только закрылась дверь, Стасик немедленно отправился туда. Заглянул в холодильник, внимательно изучил содержимое кастрюль и сковородок на плите, не нашёл ничего интересного, тем более что ни есть ни пить не хотелось, и пошёл в зал. Здесь на тумбочке стоял большой аквариум. В нём давно жили другие рыбки и с тех пор, как Стасику крепко досталось от папы после случая с пельменями, он к ним не подходил. Но сейчас он остался один, а папа напомнил ему об аквариуме, оставить его без внимания Стасик просто не мог. Не мог он и ослушаться, как делал это всегда – на полную катушку, раз сказали не бросать, значит надо обязательно что-нибудь бросить. Сегодня это было опасно, иначе – Стасик запомнил мамино предупреждение – день рожденья и вправду может стать днём наказания.
Дня рожденья он ждал целый год и готовился к нему. Уже приглашены на обед школьные и дворовые друзья, а на вечер родственники и друзья родителей. Уже, наверное, готовы подарки. Стасик не мог допустить, чтобы это мероприятие сорвалось. Компьютер, о котором он мечтал с детства, ему конечно, не подарят. Папа давно дал понять – такие подарки ему не по карману. Зато обещал велосипед. Тоже хорошо, тем более что уже середина апреля, дороги очистились от снега и грязи, а скоро наступят летние каникулы и можно будет гонять на велике с утра до вечера.
Но и просто сидеть на диване и дожидаться родителей Стасик не мог. Он долго стоял у аквариума и думал, что же такое в него бросить, чтобы не было очень заметно, и чтобы рыбки опять не сдохли. Думал, думал, время шло, а он так ничего и не придумал. С досады Стасик плюнул в аквариум и пошёл искать Мошку.
Когда в их квартире появился маленький котёнок, все подумали, что это кот и назвали его Тимошкой. Но скоро оказалось, что Тимошка – кошка, и по предложению Стасика её переименовали в Мошку. Мошка была ещё молодой, любила бегать за бумажкой, привязанной на нитку, но страшно не любила, когда её дёргали за хвост. Тогда она обижалась, забивалась в какой-нибудь угол и долго там сидела.
– Мошка, кис-кис, – позвал Стасик.
Мошка не отзывалась. Стасик посмотрел под шкафом и под родительской кровать – кошки там не было.
– А, вот ты где спряталась! – обрадовался Стасик, заглянув под диван. – Иди-ка сюда!
Мошка сидела в дальнем углу у стены и не собиралась вылезать. Мальчика она боялась, потому что он частенько её обижал.
Конечно, когда дома были взрослые, Мошка спокойно ходила по всей квартире, играла и даже валялась на диване и урчала от удовольствия, знала, что в обиду её не дадут. Но теперь мальчишка остался за хозяина, и у Мошки не было никакого желания попадать ему в руки.
– Ну ладно, противная Мошка-картошка, я тебя всё равно достану, – пообещал Стасик. Он сходил в ванную, вернулся со шваброй и ею стал выгонять кошку из-под дивана. Мошка упиралась, мяукала, и, не выдержав мучений, выскочила и пулей метнулась на кухню.
– Ура-а-а! – завопил Стасик и, оседлав швабру, поскакал за ней.
На кухне спрятаться было негде, Стасик быстро выловил кошку, принес её в зал, и достал из-за дивана старый пластиковый грузовик с двумя колёсами и верёвкой спереди. Игрушка уже несколько лет пылилась без дела, а выбросить её руки не доходили. И вот сейчас Стасик придумал ей применение. Он привязал конец верёвки к пушистому Мошкиному хвосту и изо всех сил завопил:
– А-а-а-а!
Перепуганная до полусмерти кошка кинулась бежать. Вытаращив глаза, бренча волочащимся за ней грузовиком, она промчалась по залу, выскочила в коридор, налетела на стену, бросилась в спальню. Грузовик зацепился за край паласа. Из последних сил Мошка дёрнулась, освободила хвост из верёвочной петли и забилась под кровать.
Стасику, наблюдавшему эту страшную картину, даже стало жалко бедное животное. Ведь на самом деле он не был жестоким, и, конечно, не думал, что весёлая затея с игрушкой так напугает Мошку. Стасик лёг на пол, посмотрел в её круглые, горящие страхом, глаза и спросил:
– Испугалась, да?
Мошка ничего не ответила, а Стасик не стал больше ни о чём её спрашивать. Время шло, а у него было были ещё планы, которые нужно было реализовать до прихода родителей. Он открыл в зале окно и высунулся наружу. На соседнем балконе Антонина Спиридоновна – толстая ворчливая тётка – развешивала бельё. Она всегда жаловалась маме, если Стасик корчил рожи, или делал что-то ещё, что по её мнению не должен делать хорошо воспитанный мальчик. Мама считала своего сына воспитанным и после каждой жалобы Антонины Спиридоновны огорчалась и говорила:
– Ну, в кого ты такой? Почему ты не можешь вести себя, как все нормальные дети? Пожалуйста, никогда больше не показывай соседям язык. И вообще никому не показывай. Он у тебя не для этого.
– А для чего? – спросил однажды Стасик.
– Не знаю для чего, но уж точно не для того, чтобы болтаться до подбородка. Особенно, когда рядом стоит Антонина Спиридоновна и всё видит. Она мне все уши прожужжала, какой ты невоспитанный. Скоро я начну думать, что я плохая мать!
Антонина Спиридоновна развешивала на верёвку бельё. Сначала она повесила огромные как парашют ярко красные в белый горошек трусы, потом повесила ещё одни – жёлтые в чёрную крапинку и ещё одни ярко-зелёные. Потом стала развешивать огромные футболки и майки. Антонина Спиридоновна любила всё яркое и цветное. Вот и сейчас на ней был жёлтый как лимон халат с вышитыми на нём голубыми птичками.
Завесив весь балкон бельём, Антонина Спиридоновна пригладила рукой кучерявые малинового цвета волосы и посмотрела на торчащего из окна Стасика.
– Когда-нибудь ты оттуда вывалишься, охламон, – сердито сказа она и погрозила толстым как сарделька пальцем.
Стасик уже собрался состроить противной тётке какую-нибудь омерзительную рожу, но передумал и стал смотреть в другую сторону.
На расчерченном мелом асфальте соседская девчонка Луиза прыгала в классики. Луиза была плаксой и Стасик, как всякий уважающий себя мальчишка, с ней не дружил.
Стасик вообще не водился ни с одной девчонкой, считая, что все они ябеды и воображалы и не достойны крепкой и мужественной мальчишеской дружбы. Луизка же была хуже всех. Она ревела не только, когда её дёргали за косички, но и без всякого повода. Стоило Стасику подойти к ней и с самым серьёзным видом сказать: «Луиза упала с карниза», как у неё тут же начинал дрожать подбородок. Правда она ещё крепилась и обычно отвечала:
– И ни с какого карниза я не падала!
– Падала-падала, я сам видел! – нагло продолжал гнуть своё Стасик.
Дальше отвечать и сдерживать себя Луиза уже не могла, из глаз её фонтаном вырывались слёзы, и с громким рёвом, униженная и оскорблённая она убегала домой, не забывая выкрикнуть из подъезда что-нибудь обидное. Обычно Стасик слышал «сам дурак» или «двоечник», но не придавал этим словам значения. Он не был ни дураком, ни двоечником.
На этот раз он придумал новую дразнилку.
– Луизка сосиска! – радостно заорал он на весь двор. Перепуганная неожиданными воплями Антонина Спиридоновна выронила опустевший после белья таз и в очередной раз погрозила пальцем.
Луиза не могла не услышать, слух у неё был отличный, особенно на дразнилки в свой адрес. Но на это раз она как ни в чём не бывало, продолжала скакать по асфальту.
– Луизка сосиска! – ещё громче заорал Стасик, опасно свешиваясь из окна.
Ноль внимания.
«Ну ладно, сейчас ты у меня допрыгаешься», – подумал девчонконенавистный мальчишка и применил старую, десятки раз испытанную фразу:
– Луиза упала с карниза!
– А-а-а! – заревела Луиза и побежала домой. Через минуту она высунулась из своего подъезда и с ненавистью выпалила:
– Дебил несчастный!
Довольный очередной победой Стасик ещё немного поторчал в окне, поплевал в бродившую внизу кошку и вернулся в комнату. Ему вдруг пришла в голову гениальная идея – прямо сейчас надо замерить свой рост. Завтра у него день рожденья, он станет на год старше и завтра он ещё раз проверит, насколько он вырос. Вдруг он подрастёт за одну ночь!
Он долго ходил по квартире, почёсывал в затылке зелёным фломастером и мучительно думал – на какой стене поставить отметку. Надо ведь ещё и сегодняшнее число написать. И год. На будущее. Вопрос был очень серьёзным. Он не мог оставить отметку так, чтобы родители этого не заметили, и не мог отказаться от своей затеи, потому что в этом случае душа его не знала бы покоя, и неудовлетворённость от неисполненного желания могла испортить завтрашний праздник.
Проблема казалась неразрешимой, пока его взгляд не остановился на большом настенном календаре на кухне. Это был замечательный календарь, на каждой странице была иллюстрация картин знаменитых художников. Сейчас календарь был открыт на месяце апрель. На картине три медведя лазали по упавшему дереву, внизу мелкими буквами было написано: «Утро в сосновом бору. И.Шишкин».
Конечно, если испортить эту страницу, папа сразу заметит и день рожденья окажется под угрозой, но ведь можно на следующей! Пока до неё дойдёт очередь, будет уже май, а тогда уже не страшно. Идея была превосходной! Стасик даже немного погордился собой – вот какой он хитроумный!
Он подошёл к календарю и перевернул страницу. На майской картине была нарисована старенькая бабушка в белом чепчике, розовом платье и с золотистой кошкой на руках. Бабушка была такой чистенькой и аккуратненькой, что даже светилась как лампочка. И кошка на её руках тоже светилась. Картина называлась «Портрет доброй старушки».
Сам не зная, почему Стасик быстро пририсовал старушке длинные усы, а кошке очки.
Он сделал шаг назад и, склонив голову набок, как это делают великие художники, оценивая последние мазки на своих полотнах, посмотрел на старушку. Ему показалось, что с усами она перестала светиться, и даже стала как будто меньше ростом.
Стасик уже собрался серьёзно задуматься о таком удивительном превращении, вот что значит сила искусства, всего несколько мановений руки и человека не узнать, но в это время в дверь позвонили.
Стасик опустил на «Добрую старушку» «Утро в сосновом лесу» и подошёл к двери:
– Кто там?
Грубый противный голос ответил:
– Откройте, это почтальон.
– Никого нет дома.
– А кто же тогда говорит? – спросили за дверью.
– Говорит Стасик. Мама и папа ушли и велели никому не открывать. Даже почтальону. Приходите завтра… А вы что принесли?
– Посылку, – сказали за дверью. – Если я не ошибся адресом, именно в этой квартире живёт мальчик, у которого завтра день рожденья. Так?
– Ага. У меня завтра день рожденья, – ответил Стасик, лихорадочно соображая, кто бы мог прислать подарок. – А от кого посылка?
– О! Дело в том, что завтра у нашей фирмы по производству самых лучших в мире компьютеров тоже день рожденья, и мы решили сделать подарки тому, кто родился в этот день. Лотерея и всё такое. Но главное – выбор пал на вас! Примите наши поздравления. Вам нужно только расписаться в получении. Расписываться умеете?
– Умею. А какой подарок? – ещё не веря своему счастью, спросил Стасик.
– Компьютер, что же ещё! – воскликнул за дверью почтальон. – Самой последней модели, таких ещё нет в продаже. Вы хотите его получить, или будете мучить меня вопросами?
Волшебное слово «компьютер» и дурная привычка не слушаться родителей, выработанная годами и включающаяся автоматически, сделали своё дело. Стасик даже не думал о возможных последствиях, ведь за дверью стоит добрый почтальон, принесший мечту его жизни.
– Конечно! – воскликнул непослушный мальчишка и открыл дверь.
Если бы только он мог знать, в какие невероятные опасные приключения заведёт его этот, в общем-то, заурядный поступок.
Глава вторая. Что случается, когда открывают дверь незнакомым
Стасик в ужасе отшатнулся. В дверях стоял коренастый горбатый старичок с всклокоченными седыми волосами, длинным свисающим носом и маленькими злыми-презлыми глазами. Он держал большой мешок и противно хихикал. У Стасика тут же вся спина покрылась мурашками, а ноги налились такой тяжестью, что невозможно было оторвать их от пола. Он хотел захлопнуть дверь, но не мог даже сдвинуться с места.
Старичок шустро вбежал в прихожую и накинул на Стасика мешок.
Сколько времени просидел Стасик в мешке, он не знал. Минуты? Часы? Время как будто остановилось, во всяком случае, ему так показалось. Он ничего не понимал и от того был в таком ужасном состоянии, что не мог нормально соображать. Конечно, он не сидел сложа руки. Он кричал и пинался в горбатую спину старика, звал на помощь полицию и папу с мамой, но всё было напрасно.
Наконец мешок бросили, и Стасик больно ударился коленями обо что-то твёрдое. Его вывалили из мешка так, что он перекувыркнулся через голову и оказался лежащим лицом вниз на холодном блестящем полу из чёрного мрамора. Стасик медленно поднял голову и ахнул – он находился в огромном зале, всё здесь было чёрное: уходящие вдаль колонны, поддерживающие высокий потолок, стены с узкими окнам. Кто-то сильно пнул его по ноге.
– Вставай, маленький негодяй. Хватит валяться, Чёрный Герцог не любит ждать.
Стасик обернулся, это был горбатый старик. Он был так напуган и поражён происходящим, что слова старика с трудом доходили до него.
– Я кому сказал, вставай! – заорал Горбун. – Или ты ждёшь, пока я тебя укушу? Это я могу, люблю кусать глупых мальчишек! Ха, ловко я тебя провёл, безмозглый!
И старик, широко раскрыв рот, захохотал.
Наконец-то до Стасика дошло, что нужно куда-то идти, что его кто-то ждёт. Он вскочил с пола и пошёл вперёд, то и дело оглядываясь на страшного старика. Горбун, довольно потирая руки, шёл за ним. В его маленьких глазах плясали злые огоньки, а длинный нос на каждом шагу раскачивался из стороны в сторону. Они долго шли мимо рядов чёрных колонн, едва освещённых слабым солнечным светом из узких окон.
– Пошевеливайся, пошевеливайся, маленький негодяй! Быстрей переставляй ноги, раз-два, раз-два! – покрикивал старик. Согнутый большим горбом он был не намного выше Стасика. Долгий путь, а ведь он всю дорогу нёс мальчика на спине, казалось, совсем не утомил его. Стасик старался идти как можно быстрее. Болела нога, по которой пнул старик, и он хромал. В голове стоял густой туман, поэтому соображать было трудно. Что-то произошло, что-то совершенно непонятное и неправдоподобное. Стасик подумал, что всё это ему снится. Он попытался проснуться, но из этого ничего не вышло. Так он и шёл, не веря в происходящее, не понимая, кто, куда и зачем его ведёт.
В самом конце зала у стены стоял высокий трон из того же чёрного мрамора, что и всё остальное. На нём сидел человек, сразу показавшийся Стасику ещё ужаснее злого горбатого старика. Он был одет во всё чёрное и был очень худым, на длинном белом лице как две пропасти зияли глаза. Страшно было смотреть на это лицо – столько злости и ненависти было в нём. Вместо правой ноги торчала железная палка, вместо левой руки – железный крюк. На крюк был нацеплен кусок жареного мяса и одноногий откусывал от него и медленно пережёвывал.
Приблизившись к трону, старик забежал вперёд и стал низко кланяться.
– Ваше Величество, простите, что отрываю вас от важного дела. Я привёл мальчишку, достойного вашего внимания.
«Наверное, это и есть Герцог», – с ужасом подумал Стасик. Теперь он не сомневался, что худшее ещё впереди.
Герцог сплюнул на пол недожёванный кусок мяса.
– Чем же он достоин? – спросил он таким громовым басом, что у Стасика подкосились ноги. Никогда ещё он не слышал, чтобы люди говорили так громко.
– О Ваше Чернейшее Величество, это самый непослушный мальчишка из всех, кого я когда-либо видел. Могу даже поклясться, что непослушнее его нет на всём свете. Чтобы ему ни говорили родители, он всё делает наоборот. Если говорят, что нельзя дёргать кошку за хвост, но не только дёргает за хвост, но и привязывает к нему огромный грузовик. Пусть игрушечный, но ведь это тоже показатель!
– Ерунда! – прогремел Чёрный Герцог. – Многие так поступают. Так что ты, безмозглый Горбун, зря привёл сюда этого мальчишку и отнял моё время. За это ты будешь наказан. Я превращу тебя…
– Нет, нет, Ваше Величество, это ещё не всё! Сегодня, когда родители ушли из дома, этот отвратительный мальчишка довёл до слёз соседскую девчонку, испортил красивый календарь и даже плюнул в аквариум с рыбками!
– Ну и что? Я сам могу плюнуть куда угодно и любого довести до слёз.
– Но и это ещё не всё! Недавно он отравил в аквариуме всех рыбок. Они сдохли, Ваше Величество! Все до одной! О, в каких страшных мучениях погибали эти ни в чём не повинные, беспомощные, беззащитные создания! Как выпрыгивали они из воды, как жадно хватали ртами воздух!
– Это правда? – заревел Чёрный Герцог, вытянув длинную шею в сторону Стасика. Его глаза на мгновение ослепительно сверкнули и снова превратились в зияющие чёрные дыры.
Стасик так испугался, что не мог выговорить ни слова. Нет, он не был трусом, в своём дворе даже считался смельчаком, ему ничего не стоило перепрыгнуть широкую канаву за домом, полную воды и мусора, дать пинка здоровенному бездомному псу Гавриле, который иногда появлялся в их дворе, и, спасаясь от его клыков за несколько секунд взобраться на дерево, или подраться с любым пацаном с соседней улицы. Но теперь всё было совсем не похоже на их детские забавы, эти страшные люди были страшными по-настоящему.
– Я-я-я-не-хо-тел, – заикаясь, произнёс Стасик.
Герцог засмеялся так громко, что казалось, рухнут сейчас все эти колонны и обрушится потолок чёрного зала.
– Ты слышишь, Горбун, он говорит, что не хотел! Глупый мальчишка, какая разница, нарочно ты это сделал или нет, ты сделал это! Так ты, Горбун, говоришь, они страшно мучились перед смертью?
– Так точно, Ваше Величество, мучились.
– Говоришь, выпрыгивали из воды и жадно хватали воздух?
– Так точно, хватали.
– Говоришь, сдохли все до одной?
– Сдохли, Ваше Величество! Чтоб мне самому сдохнуть, если вру! Все до одной. У меня до сих сердце кровью обливается, как вспомню об этих несчастных рыбёшках.
– И ты считаешь, что мы не должны прощать такого злодейского поступка?
– Не должны, Ваше Величество.
– Отлично, Горбун, я тоже так думаю. Пока я ещё не решил в кого его превратить. Это должно быть что-то особенное. Ну да ладно, казнь откладывается до завтра. Горбун, отведи этого негодяя в клетку. Хотя подожди, может он хочет что-то сказать в своё оправдание?
Горбун толкнул Стасика в плечо и повторил за своим хозяином:
– Может, ты хочешь что-нибудь сказать в своё оправдание?
Стасик с ужасом посмотрел на старика и помотал головой.
– Не хочет, Ваше Величество.
– Ну и отлично. А теперь в клетку его, в клетку! Под замок! – заорал Герцог.
Горбун схватил Стасика за руку и быстро потащил в сторону.
– Пошевеливайся, негодный мальчишка! Или ты совсем разучился ходить?
За колоннами у стены слева крутая железная лестница вела вниз. Спустившись, они оказались в совершенно тёмном помещении, но старик хорошо знал дорогу и уверенно шёл вперёд. Скоро они подошли к большой клетке, освещенной сверху тусклой лампочкой. Вокруг клетки расхаживало очень странное существо. Такого Стасику ещё не приходилось видеть – у него была большая птичья голова, длинная покрытая перьями шея и толстое тело гиппопотама. Существо медленно топало вокруг клетки и вертело по сторонам круглой головой. Увидев старика с мальчиком, оно остановилось и уставилось на них.
Старик втолкнул Стасику внутрь клетки и закрыл дверь на огромный висячий замок. Ключ он повесил на шею странного существа.
– Завтра я отведу тебя к Чёрному Герцогу, а пока посиди здесь. Скучать тебе не придётся.
Засмеявшись, Горбун скрылся в темноте.
Стасик оглядел клетку и только теперь заметил, что в углу, обхватив колени руками, сидит девочка. Она во все глаза смотрела на него и молчала.
– Привет, – сказал Стасик. – Ты кто?
Девочка поднялась.
– Маша. А ты?
– Стасик.
– Ты новенький?
– Не знаю. Я был дома, а этот горбатый позвонил в дверь и сказал, что принёс посылку. Я и открыл. А он сунул меня в мешок и притащил сюда. А здесь наговорил этому Герцогу про меня всякую ерунду. А тот сказал, что завтра меня в кого-то превратит.
– Да, это он может, – согласилась Маша. – А я уже давно здесь, даже не помню сколько. Может целый месяц.
– А что это вообще за место? Странное тут всё какое-то.
– Не знаю. Я кроме Горбуна, Герцога и этой клетки ничего не видела.
– А как ты сюда попала?
– Так же, как и ты. Я была дома одна, в дверь позвонили и кто-то сказал бабушкиным голосом: «Машенька, это я, твоя бабушка, открой, внучка». Моя бабушка живёт в другом городе, я так обрадовалась, что она приехала, и открыла. А там оказался Горбун. Он тоже засунул меня в мешок, а потом сказал Герцогу, что я самая капризная девчонка на свете. Но это не правда, я совсем не капризная, даже Чёрный Герцог не поверил, хотя Горбун очень старался и рассказывал про меня всякие гадости, каких в жизни не было. А потом сказал, что старик зря отнимает его драгоценное время всякими глупостями, наорал на него и превратил в огромную крысу. Я так испугалась, что, кажется потеряла сознание. А очнулась уже в этой клетке.
– А ты не пробовала попроситься домой?
– Меня не выпускают из клетки. А со стариком разговаривать бесполезно, он всё время только смеётся. Такой противный!
– Ты сказала, что его превратили в крысу.
– Не совсем. У него только голова была крысиная, во-от такая огромная. – Маша руками показала, какая огромная была голова. – Наверное, Чёрный Герцог его обратно расколдовал. Знаешь, я думаю, что Горбун боится напоминать ему обо мне, как бы он его опять в кого-нибудь не превратил. Вот я здесь и сижу. Наверное до самой старости буду сидеть… А там мама с папой.
Маша закрыла лицо руками и заплакала.
Стасик стоял, прислонившись спиной к железным прутьям, и смотрел на Машу. Он и сам был готов разреветься, но распускать нюни, да ещё перед девчонкой! Скоро Маша открыла лицо, вытерла слёзы на щеках и сказала:
– И нечего на меня смотреть, я совсем и не плакала.
Стасик только плечами пожал. Он так устал, что не было никакого желания спорить. Он кивнул в сторону существа, бродившего вокруг клетки.
– А это кто? Я таких раньше не видел.
– Конечно, не видел.
Маша подошла к Стасику, и они вместе стали смотреть на странного зверя. Тот остановился и в свою очередь уставился на ребят. Так они и смотрели друг на друга. Скоро зверю надоело стоять на одном месте и он отправился дальше по своему бесконечному маршруту. Когда он отошёл, Маша сказала:
– Это Птицепотам. Только на самом деле это не Птицепотам, а Вова. Обыкновенный мальчик.
– Да ну? – удивился Стасик. – Обыкновенные мальчики такие не бывают.
– Правда-правда. Только он раньше был мальчиком, а потом Чёрный Герцог его превратил. Ой, ты не знаешь, что тут творится! Я здесь уже давно и много знаю. Этот Вова такой прожорливый! Я думаю, что за это Чёрный Герцог его и превратил. Когда мне приносят еду, я половину отдаю Вове, а он за это рассказывает мне всё, что происходит в Замке. Его тоже Горбун похитил. Только это уже давно было. Он эту клетку охраняет
– А разве он умеет разговаривать? У него даже рта нет, только клюв.
– Конечно, умеет! Он же не настоящий Птицепотам, это только снаружи, а внутри он человек. Он и думает и говорит как мы. Правда, он не любит разговаривать… А ты что натворил?
– Я?
– Ну да. За что тебя Горбун сюда притащил?
– Не знаю. У нас рыбки сдохли в аквариуме. А он сказал этому Герцогу, что я специально их отравил. И ещё расписывал, как они мучились, как будто сам это видел. А я их даже пальцем не тронул, наоборот, хотел как лучше.
Маша опять закрыла лицо руками, только глаза смотрели между пальцев на Стасика.
– А вдруг он и правда тебя превратит?
Стасика и самого очень беспокоила эта мысль, но рядом с девчонкой он не хотел показывать, что боится.
– Тебя ведь не превратил.
– Про меня он, наверно, давно забыл. А зато знаешь, сколько здесь детей, таких как Вова?
– Сколько?
– Много. Я сама никого кроме Вовы не видела, но он говорил, что много. И все разные. Тело одно, а голова совсем другая. Чёрный Герцог любит превращать людей в чудовищ.
Стасик задумался, а потом зашептал Маше в ухо:
– Нам надо отсюда бежать. Я не хочу, чтобы меня превратили в какого-нибудь Птицепотама. Если превратят, потом уже будет поздно. Посмотри на этого Вову, он и ходит еле-еле, разве он сможет убежать?
Маша сделала круглые глаза, видимо мысль о побеге не приходила ей в голову.
– Как же мы сбежим, если сидим в клетке?
– Посмотри, ключ висит на шее у этого Вовы. Ты же говорила, что вы подружились. Поговори с ним, может он нас выпустит.
– Нет, ничего не получится. Он разговаривает со мной, только когда я его кормлю, а так ни за что не станет, и ключ не отдаст. Он всегда думает только о еде, а если мы сбежим, его за это обязательно уморят голодом.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю. Я же говорю, что уже давно здесь.
– Тогда давай стащим у него ключ, а когда он отвернётся, откроем дверь и сбежим.
– Как же мы его стащим? – невесело улыбнулась Маша. – Он же у него на шее висит.
– Когда тебе еду принесут?
– Наверное, скоро. Уже давно не кормили, у меня даже живот от голода болит.
– Ну вот, когда принесут еду, ту прозовёшь Птицепотама и станешь его кормить. Только пусть поближе подойдёт, к самой клетке. А я попробую снять ключ.
Маша, подумав, приблизилась вплотную к Стасику и зашептала:
– Знаешь, мне кажется, это должно получиться. Он, когда ест, ничего не видит и не слышит, только глаза закатывает от удовольствия.
Довольные и взволнованные своей идеей ребята сели в угол клетки и тихо, чтобы не услышал Птицепотам, принялись обсуждать детали. Как лучше снять ключ? В какой стороне клетки кормить Птицепотама, чтобы он не заметил, как Стасик открывает дверь? Когда лучше бежать?.. Бежать решили, когда Вова будет жевать. Стасик откроет дверь, они выбегут и где-нибудь спрячутся. А прятаться было где – вокруг царила непроглядная тьма. Обсудив всё это, и твёрдо решившись на побег, ребята стали ждать. Они сидели на каменном полу в углу клетки, освещённой сверху тусклой лампой, и тряслись – то ли от волнения, то ли от страха за свою судьбу. Птицепотам неуклюже топал вокруг. На его шее болтался ключ.
Часов не было и неизвестно, сколько времени прошло, когда во тьме зала послышались шаги. Ребята вскочили и взялись за руки, Птицепотам остановился и вытянул шею в сторону шагов. В круг света вошёл Горбун с глубокой тарелкой в руках, он просунул её между прутьями клеток и поставил на пол: