Корректор
- -
- 100%
- +
Пролог
29 декабря 2046 года. До Нового года оставалось два дня.
Предварительная рассылка анкет потенциальным работодателям оказалась бессмысленной затеей. Из двух десятков электронных адресов отозвались только два чат-бота, по машинному сухо уведомивших о закрытии вакансий. Компании давно перешли на автоматизированный отбор: алгоритмы проверяли резюме, а вакансии занимали нейросети. На рынке труда теперь конкурировали искусственные интеллекты.
Чипированному с рождения человеку оставалась лишь роль наблюдателя – безработного и стороннего.
Я успел уже позабыть фирму с незапоминающимся названием, куда недели три назад отправил анкету на замещение должности корректора – откуда вдруг получил приглашение на собеседование. Сначала подумал: ошибка. А потом стало интересно – а вдруг…
С той стороны экрана поздоровался живой человек. Не голограмма и не робот. Мужчина лет сорока. Смотрит цепко – глаза не бегают, взгляд не опускает. Сидит спокойно, спину держит ровно. Руки держит на столе перед собой. Пальцы собраны. Одно полудвижение – и они сожмутся в кулак.
– Мы внимательно ознакомились с вашей анкетой и готовы предложить вам пройти тест, по результатам которого будет принято решение о переводе вас из соискателей в кандидаты для последующей стажировки.
– Я готов.
– Отлично. – Мужчина кивнул. – Но, прежде чем мы начнём, обязан уведомить вас об обязательной процедуре. Мы должны оформить подписку о неразглашении.
– Готов подписать прямо сейчас.
– Подписывать ничего не придётся. Назовите свой персональный код, и мы внедрим в ваш чип соответствующий файл.
– И, таким образом, вы нарушите закон о защите моих персональных данных…
– Нет, – спокойно ответил он, – потому что с вашего безусловного согласия.
– Однозначно неприемлемо. «Пусти гостя за стол, а он – и ноги на стол».
– Со своей стороны мы дадим обязательство не обращаться к вашим личным данным и не распространять их.
– Вспомнила бабка как девкой была, – снова невпопад ляпнул я.
Позже я не раз пожалел, что не отключился сразу после столь эффектно сказанной фразы – и не оборвал разговор, который ещё ни к чему меня не обязывал.
– Может, вы сначала послушаете, от чего намерены отказаться?
В голосе говорящего вопросительная интонация отсутствовала.
– Ваше сотрудничество начнёт оплачиваться сразу же после оформления подписки.
– На этапе стажировки?
– Нет. – Он чуть подался вперёд. – Сразу после оформления подписки.
– И… Какова цена вопроса?
– Вы имеете в виду размер выплат?
– Именно.
– Одна тысяча коинов.
– В месяц?
– Нет. – Мужчина неожиданно ухмыльнулся.
– В неделю? – не поверил я.
– В час.
Он продолжил медленно, без нажима. – На ваш счёт в режиме реального времени будут поступать 16,67 коинов в минуту, независимо от того, где вы будете находиться и чем станете заниматься. При вашем желании – с обязательным уведомлением о зачислении каждого поступившего перевода.
Озвученная цифра была до абсурда… до безобразия нереальной. Неизвестность пугала, но ещё больше я боялся увязнуть в трясине нищеты. Когда-то я преподавал филологию и стилистику в гуманитарном колледже. Получал скромно, но на жизнь хватало. Тогда люди ещё чему-то учились, а не делегировали мышление ИИ, которых сами же на свою голову и придумали.
Потом прокатилась волна кадрового цунами. Меня, как и тысячи других, просто смыло за борт. Какое-то время я пытался барахтаться – писал рецензии, инструкции, промпты для ботов. Пока однажды не прочёл литературный машинный текст и понял: я бы написал хуже.
Молчание с моей стороны затягивалось.
Мой собеседник сжал кулак и опустил взгляд. Я понял: он знает, что я согласен.
Акт I
Сцена I
Офис безымянной конторы находился в промышленной зоне на самой окраине города. Ни названия, ни номера дома, ни блока. Найти самому невозможно. До серого безоконного двухэтажного здания меня довёл молчаливый робот-андроид. Он же магнитным ключом открыл входную дверь, жестом указав направление движения.
Я постучал. Ответил уже знакомый голос, и я вошёл.
Тот же человек – за тем же столом. Будто после нашего разговора, всё это время он так и просидел за этим столом, жёстко глядя в чёрное стекло выключенного монитора.
Мужчина встал и протянул руку для приветствия. – Зови меня Контролёр. Я буду обращаться к тебе – Кандидат. Садись и слушай. Вопросы задавать можно. Перебивать – нельзя.
Описание задания. – Голос Контролёра звучал как у диктора, читающего сводку погоды.
Дата: 13 июля 2001 года. Место: Российская Федерация, посёлок Тында. Объект: Александр «Саша» Петров. Действие: снять «объект» с рейса ГР-718 (Геологоразведка-718). Маршрут следования: Тында – Усть-Нюкжа. Время вылета: 09:30. Причина действия: избежать гибели объекта в результате последующей аварийной посадки АН-2 и смерти всех членов экипажа и геологической партии. Метод воздействия: темпоральное перемещение. Способ действия…
Последняя фраза в моей памяти почему-то не осталась.
– Твоё решение?
Неожиданно для самого себя, я кивнул. Сказать, что я был удивлён – не сказать ничего. Я был ошарашен. Что-то, где-то я слышал о путешествиях во времени, но был уверен, что это досужие домыслы доморощенных писателей-фантастов.
Контролёр встал из-за стола и протянул мне, неизвестно откуда появившиеся, большие антрацитово-чёрные электронные часы на силиконовом ремешке. Я машинально взял и надел их на запястье левой руки.
Сцена 2
…Сухой хлопок. Меня засасывает в немую пустоту и с силой выплёвывает на паркетный пол обыкновенной однокомнатной квартиры. Слегка подташнивает.
Смотрю на часы, на дисплее высветилось: «Тында. 13 июля 2001 года. 09 часов 01 минута. Этаж 9. Квартира 36.»
Устоявшийся запах кухни. Сквозь оконное стекло льётся тёплый солнечный свет. В комнате – лёгкий беспорядок. Свёрнутые карты на столе, не поместившееся снаряжение – на диване.
На стене – фотография мужчины лет пятидесяти. Стоит у закрытого марлей окна бытовки. Молния на потрёпанной кожаной куртке застёгнута под самое горло. Суровое, резко очерченное, обветренное лицо.
Часы высвечивают: «09:03. Регистрация на рейс завершена. Идёт посадка.»
Оглядываюсь. Иду в ванную, срываю слабо державшийся шланг холодной воды и бросаю на пол. Вода вылетает со свистом. Шланг бьётся и извивается на кафельном полу, словно привязанная за хвост змея.
Звоню на мобильный Петрова. Знаю, что у него высветится номер соседа этажом ниже.
– Саня! Это я, Влад, сосед с восьмого. – безбашенно ору я. – Ты меня топишь! Вода льётся по трубам отопления!..
Сцена 3
Тот же офис. Я сижу на стуле напротив «Контролёра».
– Геолог Александр Петров снялся с рейса АН-2 ГР-718, который в 09:58 потерпел подтверждённое крушение. Все находившиеся на борту погибли. Особо отмечу выбор способа действия: просто и правдоподобно.
По лицу Контролёра промелькнула тень удовлетворения… или мне показалось.
Кажется я начал понимать, за что здесь платят такие деньги.
– Тест пройден. Ты переведён из соискателей в кандидаты. У тебя двое суток на отдых. Потом стажировка.
Контролёр встал, давая понять, что разговор закончен.
– А чем, собственно, занимается ваша контора? – как можно невиннее поинтересовался я.
– Подписка о неразглашении имеется… Мы удерживаем мир внутри допустимого коридора, не переписывая прошлое и не меняя будущее. Всего лишь устраняем некоторые аномалии, которые могли бы привести к нежелательным последствиям.
Он выдержал нарочитую паузу и добавил:
– Запомни. Если вдруг ты успешно пройдёшь стажировку, то станешь не сотрудником, как, скажем, я. А инструментом. Живым и думающим. А главное – непредсказуемым. И потому – особенно ценным.
– А теперь я отвечу на твой второй, незаданный вопрос: «Никак».
– И что, по-вашему, я постеснялся спросить?
– «Как называется ваша организация?»
Акт II
Сцена 1
Мальчик сидел за столом перед чистым листом, вырванным из школьной тетради в линейку. В левой руке он держал дешёвую шариковую ручку. На листе – пронумерованный список без заглавия.
Он взял линейку и аккуратно вычеркнул первую строчку:
«1. Помповое ружьё Savage 67H, двенадцатого калибра.» Зачёркивание съехало. Он недовольно нахмурился и выровнял линейку:
«2. Патроны: 12 gauge shotgun shells – различных марок, включая дробовые и картечные заряды.» – Провёл вторую линию – идеально ровную.
Дальше дело пошло веселее.
«3. Три бутылки с коктейлями Молотова. 4. Две самодельные гранаты.
…Бронежилет облегчённый… очки тактические MIL-PRF-31013…»
В самом низу оставалась ещё одна незаполненная строчка, в которой он, высунув от усердия язык, каллиграфическим почерком, вписал: «20 апреля 1999 года… Не забыть утром перезвонить…»
И улыбнулся. Ему понравилось многозначительное троеточие в конце предложения.
Мальчишка достал из кармана брюк ключ на брелке. Открыл замок нижнего ящика стола, вытащил деревянную шкатулку и положил туда сверху, на чеки за покупки, сложенный вчетверо листок с зачёркнутыми предложениями.
Ни страха. Ни гнева. Только тихое удовлетворение от сделанной хорошо работы.
Из кухни мать позвала ужинать. Он улыбнулся своим мыслям и. как обычный подросток, вприпрыжку сбежал вниз по лестнице.
Сцена 2
Вечер, как и всегда, начался с «Doom». Он – в топе: пятая строчка на сервере. Его ник «Колумб» узнаваем и уважаем.
С крыши, через окно, он спустился в выбранную заранее отдалённую комнату, поднял своё любимое помповое ружьё, перезарядил…
Неожиданный выстрел в спину. Какой-то идиот с дурацкой кличкой «Никак» караулил его именно на этом этаже, у этой самой двери. Придурок. Новичок. Ноль боёв. Флаг несуществующей страны…
Он взял без спроса машину матери и поехал в гипермаркет. Закончилась жвачка, и он купил сразу несколько упаковок – разных вкусов. Он представил, как он будет жевать и стрелять. Стрелять и жевать. Круто…
Лёгкий пакет – в левой в руке. На парковке возле маминой машины отирается белый бродяга с исцарапанным лицом, в дурацкой оранжевой флисовой шапке.
– Эй, парень. Дай десятку.
Он не ответил. Осторожно обошёл бродягу, подошёл к машине, открыл ключом водительскую дверь. Сел. Тут же заблокировал дверной замок и удовлетворённо положил руки на руль.
Бродяга обходит тачку спереди. Его рот прилипает к мгновенно запотевшему лобовому стеклу. Хрипло и чётко произносит: «Чтобы ты сдох!» Разворачивается и уходит.
Мальчик словно окаменел. Его пальцы намертво вцепились в рулевое колесо.
Сцена 3
Он не спит.Лежит, не шевелясь и бездумно смотрит в потолок. В правой ладони – зажат, вытащенный из шкатулки список. В комнате – приглушённый свет заставки монитора.
Он поднимается, подходит к окну. Нарисованная им два дня назад картина на противоположной стене закрашена чужим муралом. Череп с рванной дыркой во лбу. Развороченная пасть. То ли узор. То ли…
Он приседает, поднимается, наклоняет голову вправо-влево…
Читает медленно вслух: «Полиция всё знает. Тебя застрелят, как только войдёшь в школу.»
Он тяжело садится на кровать. Во рту пересохло. Противно ноет под ложечкой, голова гудит. Хочется засунуть её под подушку, а лучше в морозилку.
Они ведь как думали? В их штате последняя смертная казнь была исполнена в 1997-м. Дадут по максимуму. Потом скостят. Ещё и ещё. Когда они выйдут, им будет немногим больше сорока. Вся жизнь – ещё впереди.
И тут до него дошло, что впереди у него ничего нет. Потому что наступило сегодня и ему надо брать ружьё и идти в школу стрелять.
Сцена 4
Солнце ещё не взошло. Он одевается, в карман куртки кладёт зачёркнутый список и чеки на покупки. Больше не берёт ничего.
Доходит до полицейского участка. Беспрепятственно заходит внутрь. Подходит к стойке. Дежурный офицер нажимает на паузу и отрывается от экрана. Картинка из «Doom» – яркая, эффектная, хоть сейчас на заставку.
– Чем могу помочь, парень?
– Я пришёл сдаться… За себя и за Дилана.
Интерлюдия I
Я сижу, Контролёр стоит.
– Весьма и весьма недурно. Особенно хочется выделить граффити – простенько и со вкусом. Ты закопал в себе талант уличного художника.
– Вы же знаете, это не моих рук дело.
– Конечно, знаю, но я должен похвалить тебе за мурал, и за вытащенного из-под моста бродягу. Кстати, он к вечеру умер от передоза. Не следовало давать ему сотню, хватило бы и двадцатки.
– Раз уж вы заговорили о смерти, могу я вам задать вопрос по предыдущему заданию?
– Сколько угодно.
– А как насчёт геолога? Надеюсь, он прожил долгую и спокойную жизнь?
– Он умер в больнице в ноябре того же года. Был выпивший. Переходил улицу в неположенном месте. Попал под самосвал…
– Зачем же тогда?..
– Наши игры со смертью? Хочешь понять… Тогда слушай. В ходе многолетних наблюдений стало ясно, что человека обречённого на скоропостижную смерть не спасти. Те, кому назначено умереть, умрут. Такова архитектура мира, и она не подлежит человеческому вмешательству.
Но при этом мы выяснили, что для таких людей можно отсрочить дату смерти на несколько дней, недель… изредка лет. И в этом случае насильственную смерть заменяет естественная: несчастный случай, скоротечная болезнь, авария.
Однако встречались эпизоды, выходившие за пределы статистической модели – когда спасённые жили долго и умирали по естественным причинам. Эти исключения получили название «Допуск Бога» – нечто сродни статистической погрешности.
Сначала ты станешь работать по персоналиям, попавших в эту погрешность. Твоя задача: собрать максимально возможный массив данных. Чем больше событий смогут обработать наши учёные, тем точнее будет конечная модель.
Случай с геологом моно назвать исключением. Этот Петров не был нужен даже для статистики. Ты его спас, чтобы доказать собственную профессиональную пригодность.
Акт II
Сцена 1
В назначенное время я снова пришёл в знакомый офис. Контролёр не поздоровался, жестом указал на стул.
– Кандидат, – начал он, – стажировка продолжается.
И вывел на голографический экран текст.
Дата: 1 августа 1980 года. Место: СССР, Свердловск. Объект: Анатолий Долгополов, младший научный сотрудник Института физики металлов. Предыстория: Долгополов А. Н. напишет письмо коллегам в ГДР, в котором приведёт неверные расчёты, сделанные им вручную после перерассчёта данных институтской ЭВМ «Наири-К».
Суть задания: не допустить катастрофы в 2009 году на частной установке холодного термоядерного синтеза в Китае.
Обращаю твоё внимание на главное условие: Долгополов сам и добровольно должен отказаться от отправки письма своим коллегам в ГДР. Вариации допустимы.
– Успехов, кандидат, – закончил Контролёр таким же ровным холодным тоном.
Сцена 2
Пластиковые часы на запястье высветили: «Свердловск. 1 августа 1980 года. 10:15. Улица Ковалевской, 18. Институт физики металлов».
Короткий коридор завершался окном, под которым на двух торчащих из стены крюках криво висела чугунная батарея центрального отопления на шесть секций. Пылинки загорали в падающем на пол солнечном луче. В руках я держал растрёпанный журнал с приклеенной большой белой бумажкой, на которой от руки печатными буквами было выведено: «Журнал исходящей корреспонденции».
Кабинет 317 – чуть дальше справа. Дверь в кабинет приоткрыта, слышен гул работающего вентилятора. В Свердловске – сибирская жара.
Стучу и сразу же открываю входную дверь. Забитые папками два застеклённых шкафа из натурального дерева, когда-то покрытого светло-коричневым лаком. На обратной стороне входной двери висит рекламный перекидной календарь за 1980 год с броской надписью: «Летайте самолётами Аэрофлота!»
Прямо напротив меня за массивным столом сидит молодой человек лет тридцати, сосредоточенно уставившийсь в развёрнутый рулон диаграммной бумаги для самописцев. На столе лежат чертежи, схемы. На одном из графиков стоит алюминиевая кружка с недопитым чаем.
Я приподнял календарь и ещё раз постучал по уже открытой двери. Долгополов поднял голову и посмотрел на меня с лёгким удивлением.
– Извините, – сказал он. – Я не заметил, как вы вошли.
– Ничего страшного, – ответил я. – В канцелярии мне сказали забрать у вас письмо для отправки в ГДР.
– А… Вы, видимо, новый курьер?
– Сегодня пятница, короткий день, и я бы хотел…
– Ну да… Я и забыл, что наш обеденный перерыв сократили на пятнадцать минут, чтобы пятницу сделать короткой… Минуточку.
Он отложил диаграмму и вытащил из-под чертежей лист. Мельком взглянул на него и передал мне.
– Вас не затруднит самому надписать конверт? – обратился Долгополов ко мне.
– Диктуйте адрес: ГДР…
– …Берлин. Точный адрес я не помню. Возьмите его в канцелярии. Вам ведь всё равно туда?
– Да, без проблем.
– И ещё! В первый отдел можете не заходить. С ними согласовано. Видите сзади фиолетовый штампик?
– Отлично! – Мне даже не пришлось играть облегчение. – Анатолий Николаевич, черканите, пожалуйста, роспись – вот здесь, в журнальчике.
Долгополов разыскал под бумагами на столе шариковую ручку и расписался напротив заранее выставленной птички.
Сцена 3
– Отлично, кандидат. Письмо отправлено. Конверт – обычный, не авиа. До Берлина будет идти дней двенадцать-четырнадцать. Из-за ошибки в адресе ещё какое-то время проваляется там на главпочтамте… Вернётся в институт где-то через месяц. Учёный к тому времени уже будет в отпуске, а когда вернётся, про вернувшееся письмо никто и не вспомнит.
Со стороны могло показаться, что Контролёр разговаривает сам с собой, но на самом деле всё это говорилось исключительно мне. Вернувшемуся из Свердловска и стоявшему перед Контролёром чуть ли не по стойке смирно.
– Тебя, конечно, интересует судьба Долгополова? – наконец-то заметил меня Контролёр.
– Нет, не Долгополова, а взрыва в 2009-м.
– Благодаря твоим действиям катастрофа предотвращёна.
– А Долгополов?
– Вполне успешно продолжил свою научную деятельность. Стал доктором наук, профессором. Умер в 2035 году, внёс значительный вклад в советскую и российскую науку.
А тебе, небось, обидно, что никто и никогда не узнает, как ты спас половину Китая? Молчишь? Молчи, молчи. Надеюсь, теперь ты понимаешь, насколько разносторонни наши задачи?
Акт IV
Сцена 1
Контролёр включил голограмму: «Пациент: Мальчик, роды на 33-й неделе. Дата: 22 марта 1984 года, 00:52. Частная клиника. Сайтама, Япония. Оценка по шкале Апгар: 3 балла. Показания: сохранённая ЧСС > 100 уд/мин; слабые, но спонтанные дыхательные усилия; отсутствие мекония в дыхательных путях; гестационный возраст ≥ 32 недель.»
– По протоколу 1984 года, – продолжил Контролёр, – при таких показателях допускается двойной путь ведения новорождённого.
Он щёлкнул пальцами, и голограмма разделилась на две схемы.
– Путь первый, более травматичный: немедленная интубация и ИВЛ. Путь второй, с высокой вероятности смерти: выжидательная тактика с поддерживающей терапией.
Контролёр повернулся ко мне:
– Юрико Арасаки – дежурный неонатолог. Девушке двадцать девять лет. Впереди – защита диссертации, должность в Национальном центре здоровья и развития детей. Она – из бедной семьи, работает с 16 лет, талантлива, принципиальна.
В 01:02 она сделает паузу на перекур, оставит ребёнка под наблюдением медсестры, в режиме оксигенации. В 01:11 она должна будет выбрать: интубировать или ждать.
Контролёр выжидающе посмотрел на меня.
– Вы хотите, чтобы она допустила ошибку? – отреагировал я на его выжидательное молчание.
– Нет. Ты должен заставить её сделать фатальный выбор, который покажется ей единственно правильным.
Он шагнул ближе:
– Младенец, выживший по первому пути, останется на всю жизнь калекой и возглавит потом религиозное движение. В 2038 году в Осаке сторонники его «Учения чёрного лотоса» – девяносто шесть человек, включая четырнадцать детей, – погибнут от массового отравления во время процедуры «вознесения духа». И это будет только начало.
Контролёр положил передо мной на стол уже знакомые пластиковые часы:
– У тебя нет доступа к персоналу и оборудованию. Но ты должен создать перекос в её внутреннем равновесии. Ты не медик и не японец. Случай сложный, и я обязан дать тебе несколько подсказок. Единственный способ воздействовать на Юрико – через уличное пространство.
Он подошёл совсем близко и посмотрел мне в глаза:
– В отличие от тебя, она не знает последствий своего решения. В случае успеха этот случай останется для неё личной врачебной ошибкой.
Контролёр вернулся к столу:
– Такие ошибки – благодатный для нас материал. Именно из них сплетается ткань реальности настоящего.
– Как по-японски будет «выбор»?
– Зачем тебе на японском? Он тебе там не понадобится. Хотя… Если латиницей, то: «Sentaku».
– А спасибо?
– Это ещё зачем?
– На всякий случай…
– Аригатоу годзаимас. И не забудь поклониться.
Сцена 2
Пластиковые часы на моём запястье высветили: «Япония. Регион Канто. Префектура Сайтама. Частная клиника «Касугано». 22 марта 1984 года. 01:00. Внутренняя зона. Вход для персонала».
Ночной воздух – влажный. Я сижу на скамейке. Каменной, холодной. Справа от меня – ободранный рекламный щит. Слева – автомат с напитками. Тускло горят три кнопки. Вонь из мусорных баков за автоматом перебивает устойчивы запах рисовой пудры.
Я встаю со скамейки, подхожу к рекламному щиту, достаю из внутреннего кармана болоньевой куртки чёрный фломастер и пишу крупными буквами по диагонали через весь щит: «Sentakudō».
Кажется, так сказал Контролёр?
Возвращаюсь на скамейку, достаю из бокового кармана свёрнутую «Japan Times» и открываю спортивный раздел.
В 01:02 открывается боковая дверь клиники. Юрико Арасаки выходит быстро. У неё всего пара минут. На халат наброшена лёгкая белая куртка. Она проходит мимо моей надписи, мимо автомата, мимо меня. Садится, достаёт из кармана куртки сигарету, шарит по карманам.
Я достаю матов-фиолетовую Zippo, клацаю колесиком – бензиновый фитиль вспыхивает с первого раза и не гаснет даже на ощутимом ветру. Юрико затягивается и с силой выдыхает удушливый клуб дыма в мою сторону.
– Thanks, – говорит она даже не мне, а зажигалке.
Я непроизвольно закашлялся.
– Sorry, hypoxia, – виновато улыбаюсь я.
Её взгляд находит мои глаза и в них появляется осмысленность. Юрико неожиданно улыбается.
– Present. Take. – говорю я и предлагаю ей зажигалку. – Zippo classic. Purple Matte. Real good choice.
Она отрицательно мотает головой, встаёт со скамейки и бросает недокуренную сигарету за автомат.
– Wait, – я тоже встаю, беру её правую руку и кладу в открывшуюся ладонь зажигалку.
Она машинально опускает Zippo в карман. Доходит до рекламного щита. Останавливается у сделанной мной надписи. Читает и убегает. Через несколько секунд за ней закрывается боковая дверь клиники.
Сцена 3
– Ты сделал до смешного мало, но, как оказалось, достаточно. Она выбрала второй путь, – сказал Контролёр, не поднимая головы от бумаг на столе.
Я прошёл ближе и без приглашения сел на единственный стул напротив.
– Прежде чем ты уйдёшь, я должен сказать, что в 2038-м никто не погиб в Осаке, – продолжил Контролёр.
Я продолжал молчать.
– Из Сети пропали все ссылки на «Учение чёрного лотоса». Отдыхай.
Акт V
Сцена 1
Сегодня в центре кабинета замерла объёмная проекция Солнечной системы, которую по диагонали рассекал тусклый голубой след.
– Объект 3I/ATLAS, – голос Контролёра был сух и безэмоционален, как и зачитываемый текст. – Межзвёздный корабль чужих входит в нашу Солнечную Систему на сверхпараболической скорости. Выявлен в июле две тысячи двадцать пятого. У земных телескопов того времени не хватило разрешения его детально рассмотреть, но мы здесь в будущем знаем, что за «Атласом» следует мини-зонд – компаньон.
Контролёр щёлкнул пальцами, и картинка сменилась.
– В момент перигелия «Атлас» сможет выполнить торможение и остаться на околосолнечной орбите. Он скорректирует курс «компаньона» прямо в Марс. Видимо чужих сильно интересует его геология.