Глава 1
Мне пришлось ждать сутки, пока подошли драгуны и конные стрельцы из Костромы. Но это время не прошло впустую. Я приказал отправить вперёд фуражиров и квартирмейстеров. С ними пошли два гусарских эскадрона по командованием обер-офицера немца Бохум фон Бурберга. В данной ситуации, пожалуй, лучше рассчитывать на иностранцев. Нам нужно тихонько на цыпочках пройти 260 вёрст до Москвы. При этом боковые охранения должны перехватывать возможных гонцов в Москву. Провести почти 5 000 всадников по главной дороге от Ярославля до Москвы – не так просто. Эта орава съедает за четыре дня восемь тонн овса и сена, 1250 кг мяса, полторы тонны хлеба и четыре тонны овощей. Это по самым скромным расчётам. И, разумеется, платить именно мне за это расточительство. Люди и лошади также требуют отдых, а время сейчас самая важная компонента. Кто первым сможет занять почту, телеграф и телефон, тот и сможет диктовать условия. Я не знаю, кто сейчас усадил свою задницу в Кремле. Не знаю точно, что случилось с моим братом и где его первенец. Но рассчитываю получить более подробные известия к подходу к Сергиеву-Посаду. Возле Свято-Троицкой Сергиевой лавры у меня назначен пункт сбора. Туда подтянутся части нашей кавалерии и там же меня должны ожидать новости из первопрестольной. Я не собираюсь входить в город, не выяснив обстановку.
Мы проделали 190 вёрст за четверо суток. Такой темп изрядно обессилил наших лошадей, но зато позволил нам приблизиться к столице на расстояние одного рывка. Теоретически можно покрыть его за один световой день. Лошадей жалко, но на кону существование Российского государства в том виде, которое не стыдно оставить потомкам.
Прибыли в Лавру мы под вечер и пока мой отряд устраивался на ночлег, я встретился с ожидающими меня дворянами.
Первым делом я приказал привести Ртищева. Царёву ближнику и постельничему второго государя из рода Романовых, а также главе приказа «Тайных дел» всего тридцать три года. На вид он значительно старше, хотя скорей всего его подкосили сложные события последних дней. Окладистая борода до середины груди делала его похожим на сторонника консервативного крыла при дворе Алексея Михайловича. На самом деле этот господин значительно опередил своё время. Просветитель, меценат и убеждённый противник крепостного права, Фёдор Михайлович стал известен среди бояр тем, что тратил свои личные деньги на выкуп русских пленников из неволи. Его считали чудаком, но у меня с ним всегда были дружеские тёплые отношения.
А сейчас боярин сидит напротив меня, как нахохлившийся ворон. Да, его известия нерадостны. Неделю назад во время приёма иностранных послов государь почувствовал себя плохо. Сразу вызвали его личного лекаря по прозвищу Данила Жидовин. В реальности дохтура итальянской земли жидовской веры звали Стефан фон Гаден. Не понятно, что толком произошло. Но через два дня государь испустил дух. В тот же день лекаря обвинили в отравлении царя яблоком. Без особых разбирательств его тут же разрубили на мелкие кусочки на Красной площади. И сразу же ближний боярин и царёв советник Артамон Сергеевич Матвеев созвал Думу. А там постановили выдвинуть на царский престол младшего сына усопшего трёхмесячного младенца Фёдора. В данный момент бояре рядятся, определяя состав регентского совета. Судьба старшего сына и наследника Алексея – не известна.
– Сам-то что думаешь, Фёдор Михайлович? – царедворец не торопится с ответом и это мне нравится. Сейчас проще всего ставить клише на тех, с кем желаешь свести счёты. Надеюсь, что глава приказа «Тайных дел» имеет объективную информацию.
– Иван Михайлович, я не знаю точной причины смерти государя. Мои люди смогли тайно осмотреть его тело, оно пока находится в Архангельском Соборе. Следов ранения не заметили. Ходят слухи, что его отравили. Но вполне допускаю, что это не так. Но, где тогда царевич Алексей? Он исчез на следующий день, когда государю стало хуже.
Да, это убийственный довод. Можно казнить личного лекаря, обвинив его в цареубийстве. Но почему так, внезапно. Почему не передали в «Тайный приказ», который как раз и должен заниматься подобными делами. Почему не разбирались, ведь, в конце концов есть мой Тимофей. Опытный лекарь, который мог бы дать объективную оценку произошедшего. И, конечно, тот, кто покушался на царя, вероятно и похитил царевича Алексея. Но сидя здесь в шестидесяти пяти вёрстах от Кремля невозможно найти истину.
Ртищев настороженно поблёскивает глазами. Теоретически он первый подозреваемый как царский постельничий, отвечающий вместе с кравчим за тело государя. Да ещё и глава приказа «Тайных дел», которому намного легче подготовить коварное злодеяние. Зря братец понавешал на избранных ближников по несколько приказов. У тестя Ильи Милославского аж девять приказов. Тот же Артамон Матвеев ведает четырьмя основными приказами и тремя четвертями (четвертными приказами). Это только уменьшает возможность контроля за ними. А какой при этом соблазн появляется?
– Да не журись, Фёдор Михайлович. Тебя доверяю как себе, – я сразу понял правильность своей догадки, когда царедворец буквально расправил плечи и поднял голову.
– Что происходит в городе? – далее я впервые получил внятные сведения о происходящем.
Дума пока хранит известие о смерти государя в тайне. Простой народ не догадывается об этом. Но вот стрелецкие приказы получили некую информацию о готовившемся нападении на столицу. Полковники обоих стрелецких приказов, расквартированных в посаде, получили распоряжение закрыть город. В Кремле расположились пять сотен поместной конницы. Значит Дума взяла сознательно курс на воинские части старой формации. Ну, это упрощает дело. Становятся выпуклыми фигуры, стоящие за всем этим бардаком. Ведь если бы смерть царя была бы случайной, то не было бы всех этих замен. А тут ещё неожиданно два солдатских полка получили срочное распоряжение выдвигаться из города к Смоленску. Из частей нового строя, пожалуй, в столице остался только драгунский полк. Да и тот стоит расквартированный в посаде, за чертой городских стен.
Интересно, похоже, что заговорщики сами себя переиграли. Ведь оба стрелецких приказа это всего от тысячи до полутора тысяч человек. Плюс три сотни поместной конницы в Кремле. А у меня около пяти тысяч отборных конных частей. Что-то тут не так. Может быть есть ещё засадные части с артиллерией, которые ждут нас на подходе к Москве. Ну не дураки же они. Такими силами город не закроешь.
С другой стороны, можно предположить, что меня просто не учитывают в своих раскладах. Надеются предложить мне остаться наместником с особыми правами в богатом регионе, откупиться таким образом. Возможно, я перестраховываюсь, а они и в самом деле не ждут столь стремительного удара.
В четыре утра первыми снялись гусары. Полк под командованием Жака должен к вечеру подойти к предместьям Москвы. А ночью подтянутся и остальные. Я планирую утром следующего дня прорваться через заслон в виде стрелецкого приказа, который стоит в посаде, прикрывая столицу с северо-востока.
Всё оказалось несколько проще. По совету вояк мы решили разделиться и просочились в предрассветной мгле к стенам Кремля. Со мной пошли всего три сотни всадников. Остальные блокируют другие выходы. К драгунам я отправил делегата, он должен найти командира полка. Голландца Александра Краферта я знавал лично и думаю, что тот не перебежит по собственной инициативе на сторону Думы. Больше чем уверен, что сейчас многие выжидают. Они понимают, что не все интересанты объявились. Вот и сами не торопятся. Пусть полковник хотя бы удержит своих вояк в казармах.
К Никольским воротам подъехала небольшая группа всадников и сразу начали ломиться в ворота. Разумеется, сверху начала отлаиваться охрана.
– Отворяй, царёв брат приехал. Живее, а то плетей прикажет всыпать, – наверху притихли, – сейчас сотника позовут. Ждите пока.
Минут через двадцать сверху раздался шум, нам приказали осветить себя.
Стоим, рядом со мной успокаивают горячившихся лошадей Фёдор Михайлович Ртищев и думские бояре Никита Лыков, Иван Борисович Троекуров и Пётр Иванович Репнин. Эта троица намедни по собственной воле явились в Свято-Троицкую Сергиеву лавру. Ну а умница Ртищев, зная их как убеждённых сторонников брата и проводимых им реформ, предложил взять с собой. Одобряю за инициативность, они мне не помешают для придания некой легитимности.
Вскоре открылась калитка и вышли три человека. Узнав меня представились:
– стрелецкий сотник Иван Маслов.
– полуголова (пятисотенный голова) дворянской конницы тульский помещик Дмитрий Иванович Хвостов.
– прапорщик Белгородского полка Иван Баскаков.
Хм, а мне не доложили, что тут находятся части нового строя.
– Докладывайте, что происходит в Кремле. И как самочувствие государя.
А вот сейчас интересно, какие сложные эмоции на их лицах. Все трое несомненно знают, что моего брата уже нет в живых. Но сообщать мне об этом боятся. Самым смелым оказался именно наименее именитый Баскаков:
– Так, Иван Михайлович, слыхал, что государь представился недавно. Попы говорили, что на днях погребение должно быть, – мужчина торопливо перекрестился в сторону церкви.
Ни хрена не понимаю, – а что колокола звонили? Панихиду отслужили? Дали народу проститься с царём?
Видимо от моего возмущённого тона вышедшим стало сильно неудобно.
– Чую, не всё так просто здесь. Хотят бояре скрыть сам факт смерти государя. А не они ли сами пошли на цареубийство? А где наследник? Чего молчите. Или вы заодно с бунтовщиками?
Я не собирался разоряться перед вышедшими. Раздражение, накопленное трудной дороге и кучей непоняток вылилось возможно на невинные головы. Зато вскоре стала ясна картинка происходящего в Кремле. Внутри стен находятся три сотни стрельцов, поместной конницы сотня, да рота Белгородского полка. Остальные части расположены недалеко от стен Кремля. Нам удалось уговорить открыть ворота для проезда. Правда подразумевалось, что это привилегия только для моей свиты. Я понимаю того же сотника Маслова и туляка Хвостова. У них приказ никого не впускать, тем более в столь ранний час. Но когда ворота раскрыли, раздался свист и почти три сотни гусар одним рывком втянулись внутрь Кремля.
Всё, пошло наше время. Теперь на счету каждая минута. Первым делом надо сменить охрану у всех ворот. Ещё в чужих руках остались Спасские, Тайницкие и Троицкие. Вскоре должны подойти остатки гусарского полка. Для остальных частей будет другая задача.
Пятый час утра, только ранние пташки появились на улочках Кремля. Увидев нас, они сразу испуганно исчезали. Первым делом нужно проверить Теремной дворец. Мне позарез необходимо знать, что с монаршей семьёй. Где царица с Фёдором и сам наследник. Нужно изолировать царёвых слуг, которые попрятались по щелям. С ними предстоит долго и вдумчиво работать. Важно проверить помещения приказов, примыкающих к Архангельскому собору. Здесь сфера ответственности Ртищева и его людей. Ему в помощь я выделил сотню кавалеристов.
По мере подхода наших основных частей мы формируем из них тактические единицы в несколько десятков человек. Стараемся перемешать драгун и наших Костромских стрельцов. Под руководством людей Ртищева они растворяются на улицах Москвы. У этих задача непростая, взять тёпленькими зачинщиков переворота. Матвеева и членов Малой (Ближней) Думы. То есть тех, кто явно замешан во всех этих делах.
Список пока ограничен теми, кто наиболее яро выкрикивал наследником Фёдора. Никита Одоевский, Василий Воротынский, Пётр Шереметьев, Григорий Ромодановский, разумеется Артамон Матвеев и ещё несколько известных фамилий.
Мои послания переданы с гонцами командирам воинских частей, находящихся в Москве и её посадах. И если от драгун я неприятностей не ожидаю, то оба стрелецких полка блокированы верными мне частями. При мне постоянно находится моя личная полусотня и оба эскадрона рейтар.
Голова ломит от дикой усталости и постоянного стресса. И когда мне доложили, что ко мне просится патриарх московский Иоасаф, то я чуть не взвыл. Так хотелось урвать часа полтора сна.
Его я знавал, когда мы с братом посещали Троицко-Сергиеву лавру. Тогда он, будучи архимандритом, и принимал нас. Седьмой по счёту патриарх всея Руси не молод, ему за шестьдесят. Смотрит строго, будто пытается изначально меня загнать в стойло. Но он пока не определился с линией поведения, всё-таки прошло несколько лет.
– Присаживайтесь, Ваше святейшество. В ногах правды нет. Извините меня за такой вид. Получив скорбные вести, пришлось сразу выехать в путь. Почти не спал. Вы не просветите меня на счёт того, от чего умер государь и где его наследники? И почему до сих пор в храмах не устраивают панихиды по усопшему?
Мой наезд немного смутил пожилого человека, – Иван, я рассчитывал, что ты первым делом навестишь Патриаршие палаты. А вместо этого ты вторгаешься в Кремль и приказываешь сажать в темницу уважаемых людей. Как это понимать и по какому праву?
Ага, дедуля захотел проверить границы дозволенного. Теоретически он почти прав. К сожалению, сейчас царь отнюдь не самодержец. А просто первый из равных, я имею в виду именитых бояр. Его старший сын носит титул наследника, ну и остальных деток величают царевичами и царевнами. А вот царёв брат не имеет официального титула. Так что для патриарха Иоасафа я просто князь Ярославский и царёв наместник определённой территории. И прямых прав на престол у меня немного. Но вот если с Алексеем и Фёдором что-то случилось, то я уже первый претендент. Решать, конечно, будет Земской собор. Но и роль церкви здесь недооценивать нельзя. Поэтому я только показал зубы и предпочёл договариваться.
Патриарх принял это и разговор пошёл более продуктивно.
– Не знаю, сын мой. Всякое говорят, может и было отравление, но достоверно не известно. Тело государя находится в домовой церкви и около него постоянно находятся священнослужители. Так что напрасно ты думаешь, что церковь одобряет то, что пытаются проделать бояре. Насколько я знаю, царевич Фёдор сейчас в покоях матери. Но там дежурят люди Григория Ромодановского, никого не пускают. Об Алексее Алексеевиче не перестаю молиться, но он как в воду канул.
Не исключено. Но мне не понятно, почему кандидатура моего старшего племянника не устроила заговорщиков. В любом случае плясать нужно от причины смерти брата.
С патриархом расстались более-менее учтиво, я даже ручку ему облобызал. А затем меня буквально скосило. Я позволил Пахому м Зубову увести себя в первую попавшую опочивальню. Дальше будто кнопку нажали и сознание меня покинуло.
Проснулся от того, что меня нетерпеливо теребили за плечо. Это Митя Зубов пытается меня добудиться, – Иван Михайлович. Так к вам пришли – Ртищев, Одоевский и ваш испанец.
Голова чугунная, но уже нет того ощущения безразличия ко всему.
– Митя, неси умыться и кофейку прикажи заварить.
Для кофейных дел у меня имеется личный слуга. Василия держу практически только за то, что он научился заваривать кофе по нескольким рецептам. И в турке на песке. А ещё с добавлением специй по-арабски в сосуде далла. Здесь не только различия в приготовлении, но и разная подготовка и перетирание зёрен.
Вскоре я почти пришёл в себя.
– Митя, зови гостей и завари им что-нибудь для бодрости.
Жак весь потемнел от усталости, но смотрится бодрячком. Он видимо представляет в этой компании армию.
Ртищев со спутником тоже выглядят усталыми. После того, как слуга принёс горячие напитки, гости отдали должное нехитрой закуске. Тонко нарезанная буженина, паштет и ломти порезанного ноздреватого хлеба. Скромно, но сейчас не до изысков. Минут двадцать мы молча насыщались. Никто не стал ломаться и отказываться от угощения.
Ну так, я хоть поспал часов пять, а эти уверен не ложились.
– Ну, Фёдор Михайлович, докладывай.
Думный откашлялся, продумывая ответ:
– Ну, значится так. Гроб с телом государя находится у алтаря домовой церкви Спаса Нерукотворного. Там монахи круглосуточно псалмы читают, я на всякий случай к ним своего человечка приставил. Царица и малец Фёдор на женской половине. Сейчас их покои Ваши гусары охраняют, чужих повязали и отправили к нам в тёмную.
– А что Алексей?
– Пока не нашли, зато нам удалось взять почти всех заговорщиков. Матвеев сдался сам, Ромодановский оказал сопротивление, пришлось вызывать подмогу. Трое раненых, его с сыновьями привезли сюда, в подвалы. Ещё пятеро из списка тоже у нас. Вот только Шереметьев шельмец утёк. Буквально за полчаса до этого сбежал. Семью оставил как есть.
– Ясно, пусть целовальник с вежеством их допросит. Можно немного припугнуть. Нам сейчас важно знать, что им известно. И ещё, утром подьячий аптекарского приказа Тимофей с помощниками должен быть у меня. Вот передашь ему записку.
Глава 2
Вечер я тупо просидел в кресле и смотрел на заходящее солнце. Оно позолотило крыши соборов, подкрашивая в зловеще красный цвет. Грядут тяжёлые времена.
Чёрт, как мне не хватает моего мозгового штаба. Мои парни, так же как и моя семья, остались в Ярославле. Поскрипев пером, я написал послание для сестры Анны. В нём просил незамедлительно по получении организовать приезд ко мне под солидной охраной нужных мне людей.
Я поименно перечислил самых нужных мне:
– Матвей Золотарёв.
– Иван Братилкин (большой)
– Иван Чижов (малый)
– Дмитрий Григорович.
– Василий Головин.
– Пётр Турбин.
– Сава Костылёв.
– Митрофан Калинин.
– Макар Телегин.
– Панкрат Нягин.
– Егор Мусатов.
Это мои гвардейцы первых выпусков. С ними я многое прошёл. Все грамотны, обучены и старому и новому счёту. Знают в различных объёмах историю, начиная от древней Греции и Рима, заканчивая современной. Уникальное для этого времени образование, которое мы с сестрой Анной смогли им дать. А главное каждый прошёл школу в основных кремлёвских приказах. А затем уже я забрал их с собой в Ярославль. Там мы вместе строили мою торговую и производственную империю. Именно их я ставил управляющими на первое время, пока готовил постоянных. Общая черта для них всех – это полное и безоговорочное доверие патрону, то бишь мне. Перекупить вряд ли получится. Я плачу им очень хорошие деньги. Знаю точно, что их семьи живут весьма достойно только лишь благодаря этим деньгам. Да есть и иные методы для их контроля.
У меня шестерёнки в голове прокручивались с явным скрипом. Пришлось попросить принести мне вина. Только опустошив два бокала я смог начать продуктивно думать.
И так, что мы имеем. Царь в гробу и вскоре будет погребён в царской усыпальнице Архангельского собора. Алексей пропал и его судьба пока неизвестна. Варианта два. Возможно его похитила противоборствующая партия. Тогда вскоре они его предъявят. Или же племянника уже нет в живых по какой-то причине.
Далее, жив младенец Фёдор. И в старой истории именно ему брат передал свой трон. Но тот рано умрёт. И тогда настанет время Софьи. Но и она не удержится возле власти со своим любовничком, взойдёт яркая звезда Петра Алексеевича.
Тьфу ты, уже не взойдёт. Не будет свадьбы брата с Натальей Нарышкиной. Моя матушка тоже пока жива. Надо будет завтра же её навестить.
А через несколько мгновений до меня дошло, во что я вляпался. Меня буквально раздавила многотонная плита ответственности, так что дышать стало невозможно. Это Великий Пётр со своей харизмой и обезбашенностью, а также даром предвидения, смог буквально развернуть страну на новый вектор развития. Это он мог драть бороды боярам, наряжать вместе с зашуганными жёнами и детками в европейские платья. Курить вонючий табак и травиться горьким кофе. Ему сходило с рук всё, он сумел загнать церковников в угол и создать послушный своей воле Синод. А я рядом с ним просто пигмей.
Правда спустя минут пять меня также резко отпустило. Я просто подумал, что без реформ первого государя Михаила Фёдоровича и брата Алексея Михайловича деяния Петра бы отчаянно буксовали. Он не на пустом месте создавал свою империю. А кому как не мне знать потенциал отца и брата. Нет, их невозможно назвать недалёкими и совсем неподходящими для царского торна. Но и гениями они точно не были. Все их реформы – результат работы советников различного уровня. И талант руководителя такого масштаба, как мне кажется – в первую очередь окружить себя действительно нужными людьми. А также уметь делать выбор, лавировать между сильными родами, оставаясь всегда выше их дрязг. В таком варианте я ничуть не хуже моего брата. Я могу навскидку назвать несколько очень мешающих ему черт характера. Первые годы правления Алексей был очень доверчив. Покидая Москву для богомолья, он слепо доверял реальную власть Борису Морозову. Чем это кончилось – всем известно. Далее он выбрал на роль духовного наставника игумена Новоспасского монастыря Никона. И тут уж мне пришлось брать грех на душу. И не случилось разделения страны по живому, не загорелись молитвенные дома, не потащили старообрядцев на костёр как еретиков.
А под конец жизни брат возвысил Артамона Матвеева и тот отблагодарил царя неверностью, подняв бояр против законного наследника Алексея Алексеевича.
Кроме этого, на мой взгляд брат очень много времени уделял поездкам по различным обителям. А сколько денег и земельных угодий он им отписал. Его постоянно бросало из одной крайности в другую. Взять это же баловство с шифрованными письмами. Вещь нужная для соответствующих служб. Но сколько жалоб я получал от управленцев на местах. Когда они получали непонятный письмена, которые не могли прочитать. И приходилось неделями и месяцами ожидать помощи в разъяснении.
Исходя из всего этого я могу предположить, что смогу справиться с навалившейся властью. Вот только ошибаться мне сейчас никак нельзя. Хожу по кромке. Мне нужно скользить между противоборствующими группировками и добиться избрания меня монархом. Обязательно состоится Земской Собор. Ведь даже мой брат, после смерти нашего отца был вынужден пройти процедуру утверждения на таком сборище, где представлены в различных пропорциях все сословия земли русской. И конечно прежде всего нужно закончить следствие. Выяснить настоящую причину смерти государя и местонахождения наследника.
Встал я рано и сразу отправился на службу в свою домовую церковь Спаса на Бору. После молитвы голова чиста аки стёклышко. В голове стройными рядами роются новые и новые мысли. То, что вчера мне казалось безвыходным, сегодня стало понятным и логичным.
С самого утра по всей Москве звучал траурный «перебор». Все храмы и церкви торопились известить прихожан о кончине государя. Для этого звонарь использовал только главный колокол, медленно раскачивая било, ударяя только по одной стороне. И учитывая количество церквей в белокаменной, можно получить представление о происходящем. В небо взмыли десятки тысяч побеспокоенных птиц. У Кремля начал собираться простой народ. В связи с этим пришлось усилить охрану на воротах.
Хорошо, что я не стал завтракать сегодня. Иначе вышло бы неудобно. Переговорив на коротке со своим главным лекарем Тимофеем Зимаревым. Я его оставил брату, когда уезжал в ссылку в Ярославль. При этом рассчитывал, что государь приберёт к себе способного парня. Но Алексей решил немного иначе. Он определил Тимошку помощником подьячего в Аптекарский приказ. За пять лет Тимофей сделал карьеру, поднявшись до подьячего. В принципе это солидная должность. Но при мне он бы получил больше чисто медицинской практики. Аптекарский приказ занимал немалое место в системе местного здравоохранения. Он ведал аптеками, аптекарскими огородами и сбором лекарственного сырья. А также контролем над практикующими лекарями и приглашением иностранцев на службу ко двору. Так что административную практику Тимофей получил дай боже. Ну и мой лекарь основной призвание тоже не оставил, лечил людей ещё по нашим общим методикам. Интересно будет его с вести со своим домашним лекарем Егорием. Когда я покидал Москву, Тимофей именно Егория порекомендовал взять с собой. Его ученик. Но, что интересно, за эти годы они работали немного в разных направлениях и забавно было бы их свести вновь.
Тимофей возмужал, солидный мужчина и даже небольшой животик отрастил. Он очень удачно женился на дочери дьяка посольского приказа и у них уже годовалая дочь Дарья растёт.
– Так что Дашка, даёт папке жару по ночам? – Тимофей заметно рад меня видеть, но нам нужно торопиться. С ним неприметный парнишка, его помощник.
У меня тилипает сердце, мы спускаемся по винтовой лестнице в помещение, где стоит гроб с усопшим. Ведь я не так давно видел брата и ничего не говорило о проблемах со здоровьем.
Внизу довольно холодно, всего градусов семь тепла. Много огня и спёртый воздух от зажжённых свечей. Несколько монахов в чёрных одеждах читают псалмы. На нас стараются не смотреть. Периодически окуривают помещение ладаном и миррой. А также окропляют гроб святой водой. Старшим тут игумен, тот стоит чуть поодаль и наблюдает за нами. По моему знаку игумен приблизился и отчитался. Тело царя обмыли как положено и соборовали согласно православным традициями.
– Отче, прикажите открыть гроб, – игумен изобразил негодование, но мне сейчас не до сантиментов. Я кивнул стоящим у входа Пахому и двум его телохранителям.
Фух, страшный тошнотворный запах чуть не вырубил меня и я порадовался, что не успел позавтракать. С трудом смог подавить позыв к рвоте.
Зрелище ужасное, царь наряжен в бело-красные одежды. Лицо практически не узнаваемо. Я переглянулся с Тимофеем и тот отрицательно покачал головой.
При всём желании не получится обнажить тело для исследования. Да и святоши такой вой подымут. В последний раз посмотрев на брата, я дал команду вернуть крышку гроба.
В себя пришёл только после того, как мне удалось помыться. Кусок в горло по-прежнему не лезет, зато траванулся чашкой кофе.
Итак, что нам стало известно. Кое-что. Сроки смерти не сходятся. Если верить Ртищеву и остальным, царь испустил дух восемь дней назад. Я не патологоанатом, но у нас были занятия в морге, и я отлично помню рассказ тамошнего врача. Он как раз рассказывал, как отличить без дополнительных процедур приблизительное время смерти человека. Если тело лежало в прохладном помещение как в нашем случае, то через неделю лицо конечно будет обезображено, сине-зелёная кожа, пятна по телу. Но облик узнаваем.
А вот через две недели и личность установить по внешним признакам уже не получится. Именно это я сегодня и наблюдал. Вывод – или меня обманывают, и брат умер раньше на несколько дней. Или его тело не хранилось изначально в прохладном помещении.
В остальном остаётся полагаться на данные осмотра тела Ртищевым. Следов умышленной смерти не обнаружено. Раны, синяки и следы удушения. Значит остаётся только вариант отравления.
Весь день я провёл, понукая дознавателей активнее допрашивать слуг, окружающих брата. А также его ближников, стольников и прочую придворную братию. Ради этого я разрешил оставить пока допросы задержанных представителей малой Думы во главе с Матвеевым. Но последнего я решил допросить лично.
Сейчас все томятся в подвалах Тайного приказа. Тот правда не рассчитан на такое количество сидельцев, и они сидят по два-три человека в камере.
Артамон Сергеевич довольно молод. Ему около тридцати лет. Русый вьющийся волос, вытянутое лицо и умные серые глаза. Одет небрежно, видать одевался второпях, мои ребята не стали давать ему возможность собраться и предупредить других соучастников.
Но вот что мне понравилось – это то, что он не стал пытаться на меня нападать. Я с утра поимел удовольствие пообщаться с Василием Воротынским. Так тот сходу принялся кричать, обвиняя меня во всех смертных грехах. Типа он невинная овечка, а я опасный разбойник.
Этот понимает, что у меня имеются веские основания к недоверию.
Чисто интуитивно я не стал сам наезжать на него. Наоборот, попросил принести нам горячего сбитня. Заметно, что боярин продрог в холодном помещении. Оно как раз и служит для того, чтобы сбивать спесь у преступников. Посидят в тёмной комнате пару дней. Да на холодном полу, невольно в голову полезут самые тёмные панические мысли.
После того, как его лицо покраснело, я заговорил:
– Артамон Сергеевич, я прибыл вчера и не имею полной картины происходящего. Вы не могли бы мне обрисовать, что происходит? Кто отравил моего брата и где его наследник Алексей?
Царедворец не сразу заговорил, сначала выдержал паузу, продумывая каждое слово. Его голос чуть хрипловатый и усталый. Я же одновременно жадно слушаю и пробую понять этого человека.
Ведь Артамон был ближним боярином моего брата. Именно с ним Алексей советовался по самым сложным вопросам. Царь ему безусловно доверял. И тем более непонятно это предательство. Артамон Сергеевич рьяный сторонник реформ в стране, сторонник прозападного курса, меценат и филантроп. Просто образец для подражания. Он полностью зависел от воли государя. С его смертью Матвеев практически оставался в одиночестве против агрессивно настроенных бояр радетелей старины, которые в Думе составляли абсолютное большинство. Что заставило предать его, человека, целовавшего крест царю в том, что будет верным наследнику. Ещё при жизни царя этот обряд прошли все придворные. Поэтому кандидатура Алексея как нового царя не подлежит обсуждению.
– И вот когда мне доложили, что Алексей Михайлович умер, практически сразу же Долгоруковы объявили, что Алексей станет царём при их регентстве. Их поддержали Одоевские, Троекуровы, Львовы, Куракины, Трубецкие, Хованские и многие другие рода из первых. Об исчезновении мальчика мне доложили позже, на следующий день. Тогда же стало известно, что большинство, кто входил в Ближнюю Думу, не проживут и двух дней. Уже притащили царева лекаря Жидовина и обвинили его в отравлении. А виновником оказался я, нашли подметное письмо, где я якобы переписывался с ним и обсуждал цареубийство. Тогда мы собрались у Милославского, там был Ромодановский, Одоевский, Воротынский и ещё несколько человек. Все те, кому грозил неправедный суд и быстрая казнь. Благо мы видели, как несчастного лекаря-фрязина буквально разрубили на мелкие кусочки, как барана. Вот тогда мы и решили держать сторону Фёдора, которого никто не охранял, и младенец находился в опочивальне царицы.
Через полчаса я приказал отвести Матвеева в камеру. Мне нужно думать, крепко думать. На его месте я бы тоже не стал дожидаться, когда за мной придут. Наоборот, если он не лукавит, тот бывший царский ближник хотел сохранить курс страны, выбранный государем. И остальные сидельцы тоже входили в ближайший круг царя.
– Фёдор Михайлович, прикажи всем боярам выдать тёплые одеяла и накормить как следует. Я не уверен, что их вина очевидна. Сам как думаешь? – Ртищев присутствовал при допросе. Сидел рядом с писцом.