Глава 1. Погоня
Густой промозглый сумрак поздней осени ложится на Петербург так, что порой не видно конца улицы. Туристы, «насладившиеся» ледяным ветром Дворцовой площади и набережных каналов, с облегчением покидают город, не побывав в одной из значимых достопримечательностей города. Дворах-колодцах, расположенных буквально в двух шагах от их маршрутов. В этих тесных каменных лабиринтах ветер гоняет мусор из переполненных бачков, швыряя обрывки в потёртые двери старых парадных. Ржавчина безжалостно «съедает» уличные таблички, стирая названия улиц до неузнаваемости. Днём здесь царит своя, особая атмосфера. Но как только осенние сумерки накрывают город, становится ясно, что мрачные переулки питерских дворов скрывают куда больше, чем глухие стены и облупившуюся штукатурку.
Макс по дороге домой из школы не просто разглядывал мокрые улочки: он обожал фантазировать. Будучи фанатом ужастиков и фантастики, парень представлял себя главным героем зомби-апокалипсиса, скрытно скользящим по безлюдному району родного Питера с рюкзаком «припасов». Конечная цель «выживальщика» – двухкомнатная квартира на 3-ей линии В.О. – виделась «защищённой берлогой», где он скрывался от прожорливых мертвецов. Пусть это казалось детской забавой, ему нравилось верить, что при необходимости он способен на героическое поведение и готовность ко всему – даже к реальному нашествию ходячих.
В свои четырнадцать лет Максим Морозов выглядел чуть младше сверстников, и за это его частенько дразнили. Невысокий, худой, по-питерски бледный, Макс плохо воспринимал «шпильки» ровесников: пусть ненароком, но задевавшие уязвлённое самолюбие. Подросток к тому же слегка заикался, когда сильно нервничал, – что давало особо злым языкам ещё больше поводов придираться. Нынешний четверг, в сущности, не предвещал ничего необычного. Но, как часто бывает, всё начало стремительно меняться ближе к вечеру.
После уроков Максим возвращался домой приблизительно в одно и то же время, не задерживаясь в стенах школы. Желания попасть на глаза маргиналам, провоцирующим неприятности ради забавы, не было. Но сегодня он задержался на полчаса. Помогал пожилой учительнице литературы, Варваре Константиновне, перетаскивать коробки со старыми учебниками из кабинета в библиотеку. Он не был круглым отличником, но литературу обожал. Именно там, за страницами книг, Максу было максимально комфортно. Подросток воображал себя соучастником разных историй и раз за разом вместе с главным героем побеждал и своих собственных «демонов».
Когда он вышел из здания, накрапывал обычный для Питера дождик, мелкий, неприятный, навязчиво пробирающийся под ворот. Зонт? Для слабаков. Макс привычно накинул капюшон тёмной толстовки, закрепил лямки потрёпанного рюкзака и посмотрел в сторону остановки. Ожидание автобуса означало толпу мокрых и злых пассажиров, тесноту внутри и косые взгляды. Плюс, а вернее – минус, автобус ходил редко, особенно по вечерам. Но и пёхом топать вдоль главных улиц, как этого требовала мама, не хотелось – лишний крюк. Макс решил, что сегодня рискнёт и срежет путь через знакомый переулок, который сокращал дорогу домой почти на десять минут. Вроде бы маршрут проверенный, но всё равно в глубине души всплыла ненавистная, однако до боли знакомая тревога.
– Да нормально всё будет, – пробурчал он под нос, вслушиваясь в шум проезжающих машин. – Просто п-перебегу быстро и всё.
Язык тут же начал порываться к заиканию. Дав мысленный приказ: «Заткнуться и двигать булками», – подросток рванул по намеченному маршруту. Нырнув в первый переулок, Макс чуть не поскользнулся на скользком асфальте. В серых сумерках казалось, что весь мир сливается в одну нескончаемую лужу. Улица была узкая, извивалась между двух десятков домов, чьи фасады – облупившиеся, помнившие советские времена, тянулись к самому небу. Тусклые фонари, натянутые над дорогой меж зданиями, подрагивали от ветра. Где-то наверху хлопали форточки в окнах, а вдоль потрескавшегося тротуара валялись остатки коробок, старые бутылки, мусор, накопившийся за день.
Пришлось перейти с бега на быстрый шаг, стараясь держаться поближе к стене. Глубина луж там была меньше всего. Впереди виднелся короткий проулок, ведущий к арке во двор-колодец, а там уже рукой подать до следующей улицы. Всего пара сотен метров. Но тут послышались знакомые голоса, отозвавшиеся в сердце тревожным кульбитом.
– Эй, смотри-ка, кто у нас здесь! – громко сказал первый с насмешкой.
– Чё так поздно здесь шаришься, Мороз? – подал голос второй, не менее издевательский, хотя кличка «Мороз» была не самой обидной среди прочих у одноклассников.
Макс узнал голоса сразу, даже не оборачиваясь. Костян и Лёха. Два старшеклассника, от которых стонала половина учеников. В школе их вечно вызывали к директору за неподобающее поведение, но всё без толку. У первого были влиятельные родители, а второй пользовался «плюшками» дружбы с первым. Впрочем, банальную халатность системы никто не отменял. Эти ребята ежедневно кошмарили младших, находя объекты для унижений в каждом, кто вызывал раздражение или просто шёл мимо.
Внутренности предательски сжались. Макс замер на миг, отчаянно желая стать человеком-невидимкой. Сердце бухало где-то под выпирающим кадыком. Хотелось сделать вид, что он не расслышал, – но голоса приближались. Отступать было некуда: хулиганы находились между ним и выходом из переулка.
– Макс, куда торопишься? – крикнул Костя. Он был повыше, с вечно мрачным лицом и короткой спортивной стрижкой. – А ну, чапай сюда, побазарить надо.
Ноги Макса сами собой продолжили шаг, даже ускорились. Школьник знал, чем обычно заканчиваются такие «беседы». У Костяна с Лёхой находились тысячи разнообразных способов поиздеваться, а сегодня настроение у них явно скверное. Он видел, как утром они орали на какого-то шестиклассника, удачно улизнувшего от «развлечения» старших. Макс не в первый раз сталкивался с подобным «вниманием» и предпочитал молча ретироваться.
– Да стой ты, чучело! Мы чё, бежать за тобою должны? – ухмыльнулся Лёха, всегда выступающий на подхвате у лидера. – Костян, давай покажем мелкому, как надо приветствовать старших…
«Только не это», – подумал Макс, и тело, подстёгиваемое паникой, само сорвалось с места. Он побежал, рывком влетая в арку двора-колодца. Мокрые волосы лезли в глаза, от ветра, дождя и страха горело лицо. Дрожа всем телом, он чувствовал, как в груди стучит барабанная дробь.
– Ах ты ж крысёныш! – услышал он позади рёв Кости. – Стоять, кому сказал!
Обернувшись на долю секунды, Макс отметил, что парни мчат следом. Костя, высокий и мощный, как бультерьер, Лёха – пониже, но взбешённый не меньше. Дома и проулки мелькали перед глазами беглеца, пока он не упёрся в квадрат незнакомого двора. Типичный питерский каменный «колодец», где дома громоздятся по периметру, а в центре остаётся крохотное пространство для контейнеров с мусором и покосившихся лавок.
– Вот же п-придурки… – выдохнул Макс вполголоса, чувствуя, как заикание вылазит наружу. – П-почему всегда я?!
Пространство показалось особенно тесным и мрачным в царящих сумерках. В большинстве окон не горел свет, словно люди старательно делали вид, что их просто не существует. Макс перескочил через очередную лужу, измазав брюки брызгами грязи, и бросился в тёмный угол – там должна была быть дверь, ведущая в парадную. Дома в исторической части Петербурга по большей части имели двойные выходы: один на фасад, другой во двор. Парню оставалось лишь надеяться, что дверь окажется не заперта.
Позади топот, ругань, проклятия и смешки. Костя, видимо, посчитал погоню развлечением. Макс задыхался, но азарт страха подстёгивал. В закутке он увидел массивную деревянную дверь в стене дома. Тусклая лампочка сверху болталась на проводе, освещая табличку с номером парадной. Из-под двери пробивался слабый свет.
– А ну, стой, гнида! – прокричал Костя за аркой. – Я тебе, пиздюк, шею сверну!
Макс дёрнул за ручку. Слабый металлический звук, скрежет. Дверь хоть и старая, но открылась легко. Не раздумывая, он ввалился внутрь, в пропахший сыростью тамбур. Резкий запах ударил по ноздрям: смесь плесени, затхлого воздуха и кошачьей мочи. Макс нервно захлопнул дверь за собой. Увидел, что внутренняя щеколда болтается на крашеном старом гвозде, давно утратив функционал. Заблокировать проход не получится.
«Пусть подумают, что я выбежал через чёрный ход», – мелькнула в голове здравая мысль. Но прятаться на первом этаже опасно. Надо забраться повыше. Лестница мелькала перед глазами: каменные ступени, пролёты, кое-где покрытые обшарпанной плиткой. Макс мчался вверх. Сердце сбивало дыхание: страх смешался с отчаянием и злой решимостью избежать рук уродов.
На каждом пролёте горел тусклый фонарь, облицованный железными решётками, будто в коммуналках начала 90-х. Стены «украшали» обрывки краски, а на подоконниках сиротливо стояли неидентифицируемые засохшие растения в банках. Макс поднимался всё выше, руки дрожали, дыхание становилось всё более рваным. Капюшон слетел, волосы мокрыми прядями липли ко лбу.
Добравшись до третьего этажа, он остановился на площадке, чтобы перевести дух. Двери квартир здесь были в разном состоянии: одна деревянная с облезлыми наклейками, другая – железная. Боковое ответвление коридора уходило вглубь, освещение там было чуть лучше, чем внизу, но атмосфера наводила на мысль, что дом давно заброшен. Или обитаем какими-то полулегальными жильцами.
Макс прильнул к стене, пытаясь сделать дыхание как можно тише. Но сердце тарабанило так, что, казалось, слышно на пару пролётов. «Только бы не нашли, только бы прошли мимо», – молился он про себя. Однако снизу раздался резкий визг двери, словно кто-то с силой пытался вырвать полотно с корнем. Затем грохот, шаги.
– Твою ж… – буркнули снизу. Макс узнал голос Кости. – Я же видел, как он сюда забежал. Лёха, придерживай дверь!
– Нахера?
– Я щас поднимусь, быстренько посмотрю, есть ли он там. Когда найдём этого хорька, заберём в оплату забега мобильник. А может, даже денег поднимем, – злобно хохотнул Костя. – Если у маменькиного сынка вообще что-то при себе водится.
Макс сжал кулаки до боли, чувствуя, как к горлу подкатывает ком обиды. «Маменькин сынок» – так они его называли, зная, что мать подростка вынуждена работать на двух работах, а сам он часто был предоставлен сам себе. Парень чуть было не раскрыл рот, чтобы выкрикнуть что-то обидное в ответ, но вовремя спохватился. Сейчас каждый звук может его выдать.
Подросток скользнул взглядом по тёмному коридору третьего этажа. Где можно надёжнее спрятаться? Места не так много: пара чужих квартир, щель между стеной и трубами да лестница, ведущая наверх. Но если Костя попрётся на четвёртый этаж, то обязательно пройдёт мимо Макса.
Снизу слышался нарочитый топот, шаги приближались. Костя уверенно взбирался по ступеням, вертя головою по сторонам. Макс сделал пару осторожных шагов по коридору. Грязная жёлтая стена была расписана нецензурными надписями, потолок в трещинах и влажных пятнах. Было жутко от мысли, что в такой обстановке могут жить обычные люди, но Питер – город контрастов. Исторический центр ласкает взгляд парадом реставрированных фасадов, а за ними – руинная изнанка.
Он дошёл до конца коридора, ощупывая ладонью дверные ручки. Первая дверь заперта, вторая не двигается, третья тоже… Шорох за спиной, Макс закусил губу. Костя подбирается ближе.
– Макс, ты чё молчишь? – крикнул Костя насмешливо, эхо прокатилось по подъезду. – Я-то знаю, что ты где-то здесь… Лучше выходи добровольно, пока не выбесил меня окончательно.
«Ну уж нет», – думал Макс, судорожно дёргая очередную ручку. На удивление та поддалась, тихо клацнув, и дверь приоткрылась на пару сантиметров. Нос ощутил слабый запах кислой капусты и затхлости.
Не раздумывая, он просунулся внутрь, скрипя зубами от нервного напряжения.
«Извините, если тут кто-то живёт… но лучше я в гости к вам, чем к этим придуркам», – мысленно раскланялся парень, закрывая за собой дверь. Тихо притворил полотно, при этом чуть не задохнулся от испуга: половица в прихожей скрипнула так, что зашлось сердце.
Шаги в парадной зазвучали отчётливее: Костя, похоже, добрался до площадки третьего этажа. Макс, подперев спиной деревянное полотно, слышал его недовольное бурчание. Чтобы не пыхтеть слишком громко, он задержал воздух, чувствуя, как тело зудит от страха. Глаза смотрели в полумрак чужой квартиры, освещённый лишь узкой полоской из коридора парадной. Судя по тишине, хозяева отсутствовали.
– Ну блин… Здесь никого, – пробурчал Костя за дверью. Послышался звук удаляющихся шагов. – Вот же мелкая сволочь… Ладно, у меня времени нет. Да и Лёха не будет вечно держать двери…
Шаги зазвучали всё гулче. Макс прислушивался, пока не понял, что Костя спускается к выходу.
– Чё, Костян, не нашёл? Бля буду, спрятался где. Давай сваливать. Мне в падлу маячить тут, ещё кто-нибудь ментов вызовет…
Через секунду что-то громко хлопнуло – видимо, дверь. И тишина. Только слабый шум дождя с улицы да собственное прерывистое дыхание. Макс взял себя в руки и медленно выдохнул. Он спасся, по крайней мере, временно. Хотелось выйти обратно, но не факт, что эти уроды не притаились у входа.
«Надо чуток переждать, – решил он, прижимаясь спиной к стене. – Минут десять, пока они не свалят совсем. А потом слинять потихонечку».
Тяжёлый запах квартиры добрался до взбаламученного сознания. Пахло горелыми котлетами, мусором и плесенью, словно помещение давно не проветривалось. Макс ощупью нащупал выключатель на стене, но, клацнув пару раз, понял, что лампочка не загорается. В приглушённом свете из комнаты справа заметил, что коридор прилично так захламлён. Повсюду высились старые коробки, пакеты и стопки перевязанных бечёвкой книг, от которых тянуло пылью. Стены «украшали» потёки и тёмные разводы, похожие на плесень.
Разглядывая коридор, Макс заметил ещё несколько дверей, ведущих, видимо, в комнаты. Пол скрипел, несмотря на то, что был выстлан потрескавшимся линолеумом. Всё говорило, что либо жильцы съехали и бросили вещи, либо никогда их толком не разбирали.
«Если здесь кто-то живёт, то это не супер гостеприимные люди», – пришёл к выводу Макс, содрогнувшись при мысли, сейчас на него выскочит бомж или, что хуже, обдолбанный наркоман. Замер, прислушавшись. Тишина. Лишь звук дождя, стекающего снаружи по водосточным трубам.
Он настороженно пошёл по коридору. Сердце билось быстро, но пережитый страх затухал, сменяясь любопытством и опасениями: что же за место такое жуткое? Под ногами попадались куски штукатурки да обрывки старых газет. Одна из коробок была наполовину раскрыта, внутри валялись рваные упаковки с объедками. Макс скривился: видимо, крысы или уличные кошки смогли пробраться. А может, всё-таки… бомжи?
Впереди возникла приоткрытая дверь в ту самую комнату, из которой лилось бледное свечение в коридор. Этот отблеск был странным: не желтоватый, как от лампы, а синевато-серый, словно лунный свет. Макс предположил, что это может быть свет фонаря с улицы, ибо дождь льёт, какая к чертям луна? А может, у соседей напротив горит лампа дневного спектра или неоновая вывеска.
Он сделал ещё пару шагов, осторожно заглянув за дверь. Комната, судя по очертаниям, была когда-то гостиной: обои давно отвалились, местами на стенах были дыры. На полу валялся перевёрнутый стол, ножка стула и обрывки тюли, похожие на клубки грязной паутины. И окно… большое, в четверть стены. Сквозь него и проникал свет, который никак не вязался с петербургским пейзажем дождливого вечера.
«Что за бред?» – Макс, осмелев, подошёл ближе. Двойное окно было без занавесок, да и внутренняя рама частично разбита. Скалившиеся осколки торчали по краям одной из фрамуг. За вторым стеклом предстала… будто иная реальность. Вместо тёмного питерского двора-колодца с проёмами окон соседнего дома, перед взглядом предстала панорама, напоминающая летнюю ночь незнакомого места. Бледный лунный свет заливал дорогу, деревья с листьями, контуры высоких зданий вдалеке. Звёздное небо было яснее некуда. И уж точно за окном не шёл дождь. Всё снаружи выглядело… иначе?!
Подросток застыл, вытаращив глаза, не в силах понять, не подсовывает ли собственный разум иллюзии. «Может, это постер такой или странная цифровая картинка?» Макс поставил рюкзак на пол и протянул руку, чтобы ощупать стекло. Дунул небольшой ветерок, ласково коснувшись ладони. Поток был тёплым, сухим – не тот холодный и сырой, который царил в его реальности. Макса пробрала дрожь, но уже иного рода. Это было что-то нереальное, необъяснимое.
– Это… как… что это? – прошептал он, чувствуя, как горло начинает сжиматься от волнения и заикание грозит прорваться. – М-мне это… мерещится?
В голове разом возникла сотня предположений. Он читал в сети легенды о том, что дома в Петербурге бывают заколдованными, но прочитанное казалось бредовыми байками из интернета, которыми Максим зачитывался по ночам. Однако зрелище перед глазами слишком реальным, чтобы быть просто фантазией.
Макс наклонился ближе к пыльному стеклу, глянул вниз. Там, по логике, должен был быть виден двор или хоть что-то знакомое. Но под окном простиралась высота, минимум этажей в девять или десять, если не больше. Крошечные очертания деревьев, дорога, редкие фонари. «Разве квартира… не на третьем этаже?» – стучала мысль в голове. Он точно помнил, как поднялся по лестнице всего на три пролёта.
Колени ослабли, Макс пошатнулся и постарался опереться на подоконник. Под пальцами почувствовал холодную крошку стекла, но всё равно не мог отвести взгляд от необъяснимого пейзажа. Вдалеке, где-то между домами, виднелись силуэты, похожие на людей, но они двигались слишком медленно, словно в немой театральной постановке. И всё это время Макс улавливал слабый шум, напоминающий шелест листвы. В заоконном мире, похоже, царило лето или поздняя весна.
Страх и любопытство боролись с логикой. «Это… какая-то чертовщина», – подумал он, судорожно сглатывая комок в горле. Нужно было на что-то решаться. Никакого смысла оставаться здесь дальше не было, но и выходить было страшно. Снаружи – дурацкие хулиганы, а внутри – сюрреалистичная аномалия.
Несколько секунд Макс стоял неподвижно, цепляясь за остатки здравого смысла. Может, его лихорадит? Или он спит и видит сон? Но сон разве бывает таким убедительным? От затхлого запаха пыльной квартиры до боли, когда осколок стекла поцарапал ладонь, – всё говорило о реальности. И в то же время эта реальность определённо была «неправильной».
Резкий хлопок за стеной заставил подростка подскочить. Словно в другой комнате дверь сквозняком захлопнулась. Он жутко испугался, предположив: в квартире всё-таки есть кто-то ещё. Или что-то. Выскочил обратно в коридор, обшаривая взглядом дверные проёмы. Но в них царил только мрак, слегка освещённый прорезью света загадочного окна за спиной.
Где-то начала капать вода. «Или кровь?» – тут же исказило запуганное воображение. Раз, два, три… ритмично, как метроном. Макс не мог определить источник, но звук становился всё явственнее, словно капли приземлялись в металлическое ведро: «Дзинь, дзинь…» И с каждым разом он слышал его ближе, чем раньше.
«Чёрт, надо… надо валить отсюда, – решил он, ощущая, как страх вновь накрывает с головой. – Костян наверняка свалил. А если нет… Теперь лучше уж с ними столкнуться, чем оставаться».
Он развернулся к входу, туда, где под дверью виднелась полоска слабого света из подъезда. Прошёл по коридору, стараясь не наступать на мусор. На душе было муторно: ведь ещё минуту назад он чувствовал облегчение, что спасся. И в один миг источник опасности поменял свои полюса.
Когда Макс добрался до двери, заметил, что та приоткрыта. Он точно помнил, что прикрывал её весьма плотно. «Неужели кто-то вошёл? Может, Костя?» Ни снаружи, ни внутри не было слышно шагов или голоса. Парень, собравшись с духом, схватился за ручку и толкнул дверь от себя.
В подъезде царила всё та же атмосфера заброшенности. Скрипнули перила где-то этажом выше, словно на ветру, хотя откуда ему взяться? Макс внимательно осмотрел площадку и видимую часть лестничной клетки. Никого. Пахло так же затхло, но, по крайней мере, это был знакомый запах реального мира. Или, правильнее сказать, более привычного. Преследователи, судя по тишине, действительно смылись. Наверное, не хотели тратить время.