Глава первая
Нева безразлично несла мимо свои воды, холодные, мрачные, серые. Оливия поежилась под сильным порывом пронизывающего балтийского ветра. Вот за что она не любила Питер – за этот постоянный ветер. Весна ее вовсе не радовала, слякоть и грязь она не жаловала. К тому же в последнее время город убирали из рук вон плохо. С чем это было связано, она не знала. Все говорили, что губернатор плохо следит за подрядчиками, но разве за это отвечает он, а не администрации районов города?
В кармане куртки настойчиво и бравурно зазвонил телефон. Игорь. Она специально поставила такую мелодию, полностью отвечающую его бодрому нраву. Отвечать не хотелось, но он все равно б не успокоился, названивая снова и снова. Она молча поднесла трубку к уху.
– Привет, малыш! – раздался оживленный голос мужа. – Где ты потерялась? Я тут блинчики испек, а тебя все нет.
Оливия чуть слышно вздохнула. Это снисходительное обращение ее коробило. Ну какой же из нее малыш? Она взрослая самодостаточная женщина. Да еще интонация такая, какой говорят с маленькими глупенькими детишками. И какие опять блины? Она вообще не любит сладкое и мучное. Вот если б он затушил капусту с сосисками, тогда да, было бы здорово, а так он приготовил ужин только для себя, он-то блины, да еще приторно-сладкие, просто обожал.
Огорчать Игоря не хотелось, он же старался, и она вяло пообещала:
– Да? Здорово. Я скоро приеду. Немножко задержалась.
Слегка пригнувшись под пронизывающим ветром, неохотно побрела к автобусной остановке. У них с мужем был «ниссан», и водила она хорошо, но не считала нужным ездить на работу на своей машине. И парковаться трудно, и стоять в бесконечных пробках не хотелось. Из автобуса можно выйти и пойти, куда надо, а вот машину так не бросишь, поэтому она предпочитала общественный транспорт.
За прозрачным укрытием посадочного павильона было потише, и она скинула с головы капюшон, освободив светлые волосы. И тут же раздался довольный возглас:
– Олли, как же я рад тебя видеть!
Она обреченно повернулась, уже зная, кто это. Перед ней действительно стоял Вадим Коркин, ее давний ухажер, в длинном модном пальто, с растрепанной ветром каштановой шевелюрой. Когда-то она предпочла ему Игоря, но Вадим так и не смирился, появляясь как черт из коробки в самых неожиданных местах. Караулит он ее, что ли?
Парень кинулся к ней с объятиями, она с трудом увернулась и холодно спросила:
– Что тебе надо?
Он безнадежно уронил руки и с нарочитым страданием в красивом баритоне проговорил:
– И что ж ты злая-то такая? Ну чем я плох? Отчего тебе не нравлюсь? – и уставился на нее обвинительным взглядом карих глаз.
Оливия брезгливо поморщилась. Вот ведь актер из погорелого театра! Откровенный бабник, «коллекционер постельной страсти», как он сам себя откровенно называет, и еще к ней предъявляет какие-то смешные претензии. Верить ему не стоило еще в те времена, когда он пылко клялся ей в любви и звал замуж, а теперь и подавно. Клоун по жизни.
И ведь полно дамочек, безоговорочно в него влюблявшихся и веривших каждому его фальшивому словечку про пылкую любовь. Правильно говорят, женщины любят ушами, по ушам ездить Вадим великий мастак.
– Не кривляйся, будь так любезен! – сердито выговорила она и подошла поближе к месту посадки, подходил ее автобус.
Даже не оглядываясь, знала, что Вадим заскочит следом за ней. До чего же он ей надоел! Неужто верит, что она станет следующим экспонатом в его коллекции разбитых женских сердец? Или просто пытается отыграть когда-то проигранный матч, реванш своего рода? Для него же все его увлечения что-то вроде спорта. Победил, награду получил и можно искать новый приз в увлекательной игре.
Оливия устроилась рядом с сидевшей у входа немолодой дамой, хотя свободных мест в салоне было полно, час пик закончился. Как она и ожидала, Вадим беспардонно навис над ней, впиваясь в ее лицо слишком нежным взглядом. Оливия сделала вид, что ничего не замечает. Может, позвонить Игорю, чтоб встретил, до дому с автобусной остановки идти больше десяти минут, Вадим непременно увяжется следом.
Нет, потом муж замучит ее нравоучениями. Отчего-то он уверен, что пристают только к тем женщинам, которые сами дают для этого повод. Уж лучше потерпеть назойливость Вадима, чем выслушивать занудное, ничем не обоснованное аханье мужа.
Соседка понятливо покосилась на Вадима и тихо спросила:
– Похоже, он вам изрядно надоел? Что это не муж, видно сразу.
Оливии очень хотелось спросить, откуда это видно, но, взглянув на ухажера, поняла – мужья с таким демонстративным обожанием на своих жен не смотрят. Она молча кивнула. Усмехнувшись, дама спросила:
– Вы где выходите?
– На Кронштадской площади.
– А мне на следующей. Выйду с вами, провожу. Не против?
Оливия встрепенулась. Это был бы наилучший вариант. Но все-таки опасливо предупредила:
– А не слишком вам будет далеко идти? Мне до дому еще шагать да шагать.
Дама отрицательно качнула головой.
– Нет, конечно. Было б трудно, не предлагала. Мне как раз нужно за продуктами зайти, а магазины по дороге. Так что двух зайцев убью – и вам помогу, и себя не забуду. – Помолчав, с некоторым раздражением пояснила свои действия: – Мне в молодости, да и попозже, мужики тоже немало крови попортили своей навязчивостью. Трудно нам, красивым и умным, живется, надо друг дружке помогать, – и лукаво подмигнула.
Оливия невольно улыбнулась. Ей понравился этот легкий разговор, и даже захотелось пожаловаться на жизнь. Но вовремя спохватилась. На что ей жаловаться? Не иначе она с жиру бесится, как ей постоянно твердит Маришка, ее закадычная подруга.
Когда автобус подъехал к её остановке, Оливия поднялась и вышла из салона. Следом за ней вышла дама и, как водится, довольный своей находчивостью Вадим. Но едва он увидел, как дама непринужденно берет Оливию под руку, и они дружно шагают по Дачному проспекту, настроение у него резко упало. Он был уверен, что они не знакомы.
«Вот ведь стерва!» – он пронзил немолодую женщину ненавидящим взглядом. – «Специально ведь мешает»!
Ему было по-настоящему и обидно, и досадно. Он столько времени потратил, поджидая свою недотрогу, даже несколько замерз, и такой облом! На всякий случай дошел до самого ее дома, но вредная старуха и не думала уходить. Более того, они даже о чем-то минут пять потрепались возле Олиного подъезда и только после того, как девушка скрылась за железными дверями, захлопнувшимися с неприятным лязгом, старушенция повернулась, чтобы уйти.
Вадим не выдержал:
– Ну что, вы довольны? Сорвали мне свидание и рады-радешеньки? – выпалил он со злостью.
Она смерила его таким холодным взглядом, что у него поневоле что-то испуганно сжалось в груди, похоже, рецидив далекого детства.
– Я не разговариваю с незнакомцами, к тому же дурно воспитанными! – строго объявив это, дама независимо пошла по дорожке в сторону проспекта, наверняка к супермаркету.
Вадиму отчаянно захотелось выругаться, но он неимоверным усилием воли сдержался и вскинул голову наверх, к Олиному окну в надежде увидеть ее милый силуэт. И почему она отказалась идти за него? Чем он хуже этого смешного медвежонка, ее мужа? Рядом с ней он чувствовал бы себя счастливым и налево не ходил. Какой дурень станет изменять такой женщине, рискуя ее потерять? Не он точно.
Сердито пнув чугунную ножку чудом сохранившейся старорежимной лавочки, пробурчал под нос недобрые слова о разных коварных типах, портивших ему, такому замечательному, жизнь, и отправился восвояси, на ходу набирая телефончик более сговорчивой особы, дабы провести с ней нескучный вечерок, ну и ночку, соответственно.
Поднявшись пешком на свой седьмой этаж, Оливия уже в общем холле почувствовала резкий запах жареных блинчиков и устало вздохнула. Есть не хотелось совершенно, но придется давиться, впихивая в себя минимум пару блинов, не то Игорь разобидится, примется трагически вздыхать и жалобно глядеть, как нашкодивший щенок на обидевшую его хозяйку.
Вспоминая беззаботное незамужнее время, она не понимала, отчего вышла замуж за не так уж и нравившегося ей парня. Никакой страсти и пылких чувств она к нему испытывала. Может быть, показалось, что с ним ей будет хорошо? Игорь добрый и заботливый, с этим никто и не спорит, но отчего ее душит его непомерная забота?
Едва открыв дверь, попала в теплые объятия мужа.
– Ух, какая холодная! Заработалась, бедняжка! Я аж в окно тебя выглядывал, все ждал, когда придешь. И мне показалось, что я видел Коркина, – озадачено заметил он.
Расстегивая куртку и отдавая ее Игорю, Оливия нехотя призналась:
– Не показалось, это в самом деле был он.
Муж возмущенно воскликнул:
– Вот ведь какой приставучий тип! Сколько раз я с ним говорил, чтоб он от тебя отстал, но ему все неймется! Если увижу, придется объяснить ему это еще раз, непонятливому такому!
Оливия была уверена, что своим занудством Игорь только еще больше провоцирует Вадима, но промолчала. Она давно убедилась, что возражать мужу просто глупо, на него даже малейшее неодобрение действовало как красная тряпка на быка, воодушевляя на все новые и новые потоки словоизвержения.
Вымыв руки, прошла на кухню, где в красивой керамической вазе стояли свежие цветы. Это ее не удивило – Игорь владел одной из небольших фирм по озеленению города. Цветы в их доме бывали часто, но означало это только одно – их было жаль выкидывать.
Муж торжественно поставил перед ней красивые румяные блинчики с настоящим кленовым сиропом, единственным видом сладкого, который она признавала. Старательно улыбнувшись, поблагодарила его и обмакнула свернутый трубочкой блин в сладкую тягучую массу и откусила кусочек.
– Вкусно? – нетерпеливо потребовал отчета Игорь.
– Очень! – она даже не покривила душой, было на самом деле вкусно.
– Ешь как следует! – довольно наказал он. – А то ты такая тощая, аж подержаться не за что, да и смотреть противно. Кожа да кости, прямо кощей бессмертный в женском варианте.
Аппетит и удовольствие от еды враз пропали. С трудом доев блин, она отодвинула от себя тарелку с блинчиками.
– Спасибо, но больше не хочется, – пробормотала, поднимаясь.
– Да что это такое! – закудахтал он, как заботливая наседка. – Ты вообще ничего не ешь! Ты так устаешь, что и не соображаешь ничего! Я сколько раз тебе говорил, чтоб ушла со своей идиотской работы, где одни дураки и работают, и сидела дома! У меня вполне хватит возможностей обеспечить нас обоих!
– А если двоих? Или троих? – она знала, что последует за этой провокационной фразой, но спросила снова, просто чтоб позлить муженька. Зачем, и сама не знала.
– Вот когда у нас будет достаточно средств, чтобы достойно обеспечить наших детей, тогда мы их и будем заводить! – сердито отрезал он, рачительно закрывая стеклянным колпаком несъеденные блины и убирая в холодильник.
Это она слышала много раз, поэтому, не отвечая, прошла в большую комнату. Чисто, уютно, красивая стильная мебель, на стене картина известного питерского художника, выбранная ею самой. Довольно большая двушка, купленная ими пару лет назад, казалась островком тихого счастья, но отчего ей так холодно здесь?
Следом зашел Игорь, продолжавший все так же недовольно бухтеть:
– К чему тебе работать? Другие женщины рады-радешеньки, когда им предлагают посидеть дома, за мужем поухаживать, за собой, отдохнуть от суеты, в конце-то концов, а ты? Тебе же все неладно! Лучше бы побольше редактировала мои книги, я бы тогда печатался куда больше!
Оливия начала потихоньку закипать. Сколько можно? Дома он ее хочет видеть с одной только целью: – чтоб она полностью зависела от него! Сидела и правила его не слишком умные черновики, а он бы печатал книги и пожинал славу и деньги. Вообще его работа в офисе – только витрина, делать ему там почти нечего, раз он умудряется за свой рабочий день наклепать почти три авторских листа. Все бы ничего, но ей-то потом эту чушь приводить в читаемый вид, сидя за компом до поздней ночи.
Внимательно посмотрев на него, она зло предложила:
– Раз я такая никчемная жена, что тебе на меня смотреть противно, то, может быть, нам просто развестись? Найдешь себе идеальную, для тебя ведь это не проблема?
Игорь осекся, явно испугавшись.
– С чего ты взяла, что ты никчемная жена? – он уставился на нее остановившимся недоуменным взглядом. – Кто тебе такую чушь сказал?
– Ты мне об этом постоянно твердишь. Надоело, знаешь ли!
– Я никогда такого не говорил, не клевещи на меня! – возмутился он, негодующе сверкнув глазами.
Оливия мрачно усмехнулась. Он даже не понимает, что мелет своим длинным языком!
– Вот что ты сказал мне только за последние полчаса: «Я тощая, как кощей, смотреть на меня противно, – она принялась загибать пальцы, подсчитывая, – работа у меня дурацкая, на которой только дураки и работают». То есть я, по-твоему, дура, характер у меня мерзкий, мне же все неладно, к тому же я редкая дурнушка, потому что кощей в женском варианте, – и это твои оскорбления за один только этот вечер. А сколько их набралось за нашу совместную жизнь? Ты же вообще рот открываешь лишь для того, чтоб меня унизить!
Игорь остолбенел. Он вовсе не считал свои слова оскорбительными, он же о ней заботился! И не его вина, что Оливия все понимает превратно! Женская натура – вещь непонятная и логическому мужскому уму недоступная, это факт.
– Не утрируй! – он попытался воззвать к ее разуму. – Я же о тебе беспокоюсь! Я же тебя люблю!
Но где разум и где женщины? Вот и сейчас она с негодованием заявила:
– Учти, мое терпение на исходе. Еще одна такая «забота», и я ухожу! Люби этой своей удушающей любовью кого хочешь, только не меня!
Игорь раздраженно сжал кулаки. Но он недаром учился на разных курсах менеджмента с маркетингом и прекрасно усвоил, что раздраженным покупателям противоречить не стоит. Поэтому немного растерянно улыбнулся и нежно попросил прощения, жалко ему, что ли?
– Извини, малыш, я немного увлекся. Но ты же понимаешь, что у меня должность такая – всеми руководить. Вот и с тобой я себя по инерции веду так же, как с подчиненными. Но я исправлюсь, обещаю!
Оливия мысленно застонала. Опять это уничижительно-пренебрежительное «малыш», да еще с чувством нескрываемого превосходства! Но скандалить не стала, это было не в ее характере. Поэтому просто отвернулась, и, сообщив муженьку «устала, пойду отдыхать», скрылась в спальне. С некоторым злорадством защелкнула на замок дверь и по-детски показала ей язык.
В большой комнате стоял широкий удобный диван, вот пусть Игорь на нем и спит, а она проведет ночь здесь, привольно раскинувшись на широкой супружеской кровати, это такое редкое удовольствие – спать одной. Спать вдвоем с мужем было испытанием еще тем – мало того, что он периодически всхрапывал, как дикий зверь, попавший в капкан, так еще и постоянно притискивал ее к себе, будто боялся, что она исчезнет посреди ночи. А если учесть, что он был горячим, как электрическое одеяло, а она предпочитала спать в прохладе, то это удовольствие было очень и очень сомнительным.
Так что нормально выспаться ей удавалось крайне редко, только в моменты болезни либо ее самой, либо Игоря, когда ему поневоле приходилось ночевать одному.
Запрыгнув с разбега на ортопедический матрас, Оливия бесшумно рассмеялась, покачиваясь на упругих пружинах, как в лодке. Как же хорошо иногда ссориться с мужем, надо будет взять это на вооружение. А то она все его подколки проглатывает молча, вот он и распустился. Но теперь она начнет отвечать, и в их семье все наладится.
Думая так, прекрасно осознавала, что это полная утопия. Игорь взрослый сформировавшийся человек со своими взглядами на жизнь, его не переделать. Но так иногда хочется помечтать о хорошем, не так уж часто она балует себя несбыточными фантазиями. И Оливия представила, как было бы здорово сидеть с мужем за вечерним чаем, мирно обсуждая прожитый день, делиться друг с другом планами на будущее без Игоревых команд и указаний, как ей, глупенькой, правильно жить.
Открыла ноутбук, положив его на колени. Неудобно, но что делать? Стола в спальне не было, а Игорь сегодня прислал ей столько текста, что держись. Вот бы для начала сам вычитывал ту ересь, что надиктовал нейросети, тогда править его рукописи было бы сплошным удовольствием.
Для начала пробежалась по всему отрывку, удалила лишнее, исправила неверно записанные программой слова, потом принялась за редактуру уже вплотную. Бросила тогда, когда в глазах появились плавающие точки и текст стал расплываться. Сохранив файл в облаке, выключила ноут и легла, погасив люстру.
Уже засыпала, когда раздался настойчивый стук в дверь, впрочем, не слишком громкий. Она не обольщалась – Игорь не деликатничал, а попросту боялся, что громкий стук услышат соседи, звукоизоляция в их новом доме была еще та.
Она не ответила, и он, постучав еще немного, ушел, что-то недовольно бухтя себе под нос. Грустно усмехнувшись, поплотнее завернулась в одеяло, в комнате было довольно прохладно, что ей и нравилось. Закрыла глаза, надеясь быстро уснуть, но после неудавшегося визита мужа это удалось далеко не сразу. Все-таки не каждый день она вступает с ним в споры, это для нее очень неприятная, даже травмирующая, ситуация.
Оливия вообще не любила что-то скандально доказывать, упорно стоя на своем. Хотя без этого сомнительного умения в нынешней действительности не выжить. Не мы такие, жизнь такая, это теперь повторяют все, и она не исключение.
Утром встала, как обычно, в полвосьмого, хотя не отдохнувший за ночь организм просил понежиться в постели еще хотя бы чуть-чуть. Игорь еще спал, он вообще раньше девяти не вставал. Хорошо быть хозяином, можно приезжать в офис когда вздумается, никто косо не посмотрит. Наоборот, чем позже босс появляется среди подчиненных, тем больше они его ценят.
Чтоб взбодриться, по-быстрому сварила в турке крепкий кофе и выпила его без сахара и молока. Одевшись в привычный деловой костюм, отправилась на работу на рейсовом автобусе. Народу в салоне набилось довольно много, но давки не было, хотя все сидячие места уже заняли. Пассажиры кто дремал, кто пялился в смартфоны, засунув в уши наушники и не слыша ничего вокруг.
Глядя в окно, Оливия любовалась панорамой своего красивого города. Интересно, а смогла бы она жить где-нибудь в другом месте? Некоторые из ее знакомых осели за границей, главным образом в Европе, и относительно довольны своей там жизнью. Во всяком случае, обратно никто из них не вернулся. Но она так не хотела. Слышать вокруг чужую речь и жить в незнакомом чужом городе – это не для нее. Ей нужно, чтоб родные и друзья жили рядом и при желании с ними можно было встретиться в любой момент.
Единственное исключение из этого правила могло быть только одно: – внезапная любовь. Когда закружит голову – и все – ты пропала.
Оливия скептически усмехнулась. Любовь? Вот уж самое эфемерное и непостоянное чувство. Нет, в старших поколениях такое бывало, ее родители тому пример, но среди ровесников ей ничего подобного наблюдать не доводилось. Любовь была, куда же без нее, но вот только кончалась она как-то слишком уж быстро, причем весьма и весьма неприглядно.
Нет, такого счастья ей не надо. Уж лучше с Игорем, от него хотя бы знаешь, чего ждать. Пусть он скучноват, но зато верный и постоянный. А это немалое достоинство в нынешнее ненадежное время.
Простояв всю дорогу на ногах, она вышла на своей остановке.
Высотка, весь пятый этаж которой занимало издательство «Интересно о разном», стояла неподалеку от Невы. Вид из окна маленького кабинетика Оливии был красив, но порой ветер с Балтики выдувал из него почти все тепло, не помогали даже стилизованные под старину пластиковые пакеты. Вот и сегодня было весьма прохладно. Впрочем, к этому она давно привыкла. Холод стимулирует умственную деятельность, это не раз говаривал ей отец, профессор одного из питерских универов.
Согревая, растерла ладони, пальцы немножко мерзли, и открыла на компьютере очередной файл с видео для редактуры. Но посмотреть его не дал неожиданный звонок. Посмотрев на дисплей, Оливия озадаченно пожала плечами. Свекровь! Что вдруг случилось? Обычно та никогда не звонила первой.
– Слушаю, Оксана Витальевна, – осторожно ответила, опасаясь дурных вестей.
– Добрый день, Оливия, – с неожиданной мягкостью поприветствовала ее та. – Я уезжаю в Турцию, отдохнуть, не звоните мне туда, это очень дорого.
– Конечно-конечно, Оксана Витальевна, не будем. Удачно вам отдохнуть! – оторопело заверила ее Оливия.
Раздалось торопливое:
– Спасибо! Обязательно хорошо отдохну! – и в трубке зазвучали гудки отбоя.
Кладя телефон на стол, Оливия удивленно прошептала, отчего-то вопросительно посмотрев на потолок:
– И что это сейчас было?
Звонок действительно был необычный. После свадьбы они видели свекровь от силы пару раз, не больше, и всегда по собственной инициативе. Со своими двумя сыновьями и их семьями она отношений практически не поддерживала, считая, что те достаточно взрослые, чтоб не нуждаться в мамочке и что отсутствие вестей – добрый знак.
И вот теперь такой удивительный разговор. Никогда прежде Оксана Витальевна подобной ерундой не заморачивалась. Вывод один – ехала она на отдых не одна, а с кем-то, кому подобная отстраненность от семьи была непривычной и казалась, по меньшей мере, странной. Вот чтобы показаться доброй мамочкой, она и предупредила об отъезде.
Оливия ее вовсе не осуждала, скорее даже была рада за нее. После тяжелого развода с отцом Игоря свекровь лет десять провела в условном одиночестве. Дама она была симпатичная, со своим жильем, приличной работой, довольно еще молодая, ибо пятьдесят пять для современной женщины вовсе не возраст, потому мужчины в ее жизни появлялись с завидной регулярностью и с такой же периодичностью исчезали.
Наталья, жена брата Игоря, Виталия, обстоятельно сообщала ей очередные изменения в статусе свекрови, хотя Оливии это было совершенно неинтересно. Но Наташка, полностью убежденная, что сплетни доставляют радость не только ей, но и всему ее окружению, с удовольствием названивала ей не реже раза в неделю и рассказывала новости не только из жизни своей семьи, свекрови и родных, но о тех своих знакомых, кого Оливия ни разу в жизни не видывала, чем изрядно досаждала.
Постаравшись выкинуть из головы звонок Оксаны Витальевны, Оливия принялась вгрызаться в довольно-таки запутанный текст интервью, данный для их издательства знаменитым питерским ученым, как снова раздался звонок.
– Нет, телефон придется отключить, – решила Оливия, бросая взгляд на дисплей, и застонала.
На сей раз звонила бабушка. Отвечать придется, хотя и не хочется, ибо та достанет всех: и кто рядом, и кто далеко, не поленится озадачить поисками запропавшей внучки и секретаршу директора.
– Добрый день, бабушка! – обреченно проговорила Оливия довольно громко, та уже плоховато слышала.
– Добрый, добрый! – мембрана завибрировала от яростного крика, и Оливия стремительно отодвинула телефон от уха. – Чего не показываешься? Я уж думала, не случилось ли чего! – и, не дожидаясь ответа, скомандовала: – В общем, давай приезжай ко мне сегодня! Жду! – и отключилась.
– О-хо-хонюшки… – по бабьи причитая, Оливия полностью выключила телефон, чтоб никто ей больше не мешал работать и рассеянно посмотрела в окно в попытке сосредоточиться.
Бабушка, вполне еще крепкая дама немного за семьдесят, была вынуждена переехать к сыну после устроенного ею в своей квартире пожара. Повезло, соседи по дому, увидев огромное дымное облако, вырвавшееся из окна ее кухни, вызвали пожарных. Тем пришлось выбивать стеклопакет и поливать пеной плиту со сгоревшей на ней кастрюлей с картошкой. Напрочь забывшая о ней бабушка в это время спала безмятежным сном младенца.
Разбудили ее пожарные в противогазах, чем она была искренне возмущена.
– Представляешь, глаза открываю, а передо мной такие рожи жуткие! – рассказывала она всем, где готов был выслушать столь душераздирающее повествование. – Я уж решила, что за грехи свои в ад угодила. Хотя чего уж такого непотребного я в жизни натворила, не знаю. В общем, высказала я этим невежам прямо в их бесстыжие глаза все, что думаю об их безобразном поведении.
С бабушки взяли приличный штраф, но это было даже и хорошо, потому что после такого потрясения она согласилась-таки переехать к сыну в четырехкомнатную профессорскую квартиру. Там даже ванных комнат с туалетами было две, так что бабушка при желании могла не встречаться с домочадцами целыми днями, тем более, что сын с невесткой работали допоздна.
В ее распоряжении была мультиварка, электропечь с таймером, газовая плита с множеством наворотов и блокировкой подачи газа, так что устроить местный катаклизм было чрезвычайно трудно. Жила она у сына с невесткой уже почти год, но привыкнуть к новому месту так и не смогла. Да и с ее командирскими замашками это было нереально, уж слишком она привыкла указывать всем вокруг.
Решительно выкинув из головы все посторонние мысли, Оливия сосредоточилась на делах и просмотрела весь положенный по плану объем до конца рабочего дня. Отправив для визирования отредактированные видео директору, выключила компьютер. От напряжения несколько кружилась голова, ехать с визитом к бабушке абсолютно не хотелось. Вот если б папа с мамой были дома, было бы другое дело, но мама вчера предупредила, что после работы они с отцом двинут в Мариинку, на премьеру «Снегурочки».
Оливия и сама с удовольствием сходила бы в театр, неважно, на балет или на оперу, но Игорь терпеть не мог классическую музыку, заявляя, что от нее у него болят уши, и был категорически против, если она куда-то ходила без него, а огорчать его ей не хотелось.
Родительский дом встретил ее пустым гулким подъездом и сломанным лифтом. Пошла пешком, что еще оставалось? Поднявшись на седьмой этаж, немного постояла перед дверью, чтоб отдышаться. Да, надо подтянуть мускулатуру, нельзя быть такой слабой. Открывшая ей дверь бабушка, как обычно, была недовольна. Оливия вообще не помнила, чтоб та хоть чему-то радовалась. Угодить ей было нереально, впрочем, этим никто и не занимался из-за крайней эфемерности успеха.
– Что ты так долго? Шатаешься неизвестно где! И как только тебе, растяпе, муж-то такой добрый достался, за какие-такие заслуги? – брюзжала она, едва увидев внучку.
– Добрый вечер! Я сразу с работы, бабушка, – спокойно ответила Оливия, заходя внутрь квартиры.
– Знаю я твою работу, – та скептически фыркнула, – хвостом перед мужиками вертеть, больше ведь и делать-то нечего.
Внутри у Оливии что-то болезненно ёкнуло, и она сердито выдохнула:
– Если тебе нечего мне сказать, то я пойду. Я на работе устаю. И выслушивать твои оскорбления не собираюсь. Хватает с меня и Игоря.
– Да твой муж просто ангел во плоти! – елейным тоном заявила бабушка. – И как он тебя терпит, зануду такую противную, не понимаю!
Решив, что на сегодня с нее попреков вполне достаточно, Оливия развернулась, открыла дверь и молча вышла. Удивленная странным поведением обычно ничего ей не возражающей внучки, Зинаида Генриховна высунулась за ней следом и возмущенно прокричала на весь подъезд:
– Ты это куда направилась, а ну вернись, поганка этакая!
Не отвечая, Оливия быстро сбежала по лестнице, стараясь не слушать дребезжащий старушечий голос. На улице в лицо с силой ударил промозглый холодный ветер, и она зажмурилась, рывком поднимая капюшон. Побежала на автобус, радуясь, что не нужно ехать на метро, ее несколько напрягали замкнутые пространства.
Дома ее ждал сюрприз не из приятных. Чтоб задобрить жену и помириться, Игорь купил торт безе с пышно взбитыми кремовыми розочками. Забыл, видимо, что она не любит сладкое. А вот сам он без сластей жить не мог. А как же? Чем еще стимулировать его усиленную мозговую деятельность, ведь писательство без преувеличения тяжкий труд.
Посмотрев на большой белоснежный торт с ядовито-розовыми цветочками, Оливия скучно подумала, лучше бы он ей обычный беляш купил, раз уж вздумал мириться. Молча сделала бутерброды с сыром и ветчиной, налила чаю и себе, и мужу.
Успокоенный Игорь даже не заметил, как съел весь торт один, в лицах рассказывая про свое посещение электромеханической выставки в Пассаже. Это было действительно смешно, и Оливия от души смеялась. Настроение у нее исправилось, и она даже решила, что все проблемы ею надуманы, как он неосмотрительно осведомился:
– Как прошла встреча с Зинаидой Генриховной?
Враз поскучнев, Оливия неохотно призналась:
– Да как всегда. Она меня ругала, я молчала.
– И что на этот раз? – он принахмурился. – Зинаида Генриховна такая милая дама, отзывчивая и обходительная. Наверняка это ты ей что-то раздражающее сказала.
Оливия саркастично хмыкнула. Да, бабушка и Игорь вполне подходили друг другу. Жаль, что так сильно разошлись во времени. Идеальная была бы пара. Или это только кажется?
– У нее просто было плохое настроение. Впрочем, когда бывает хорошее, не знаю.
– Ей очень скучно, – вступился Игорь за благоволившую ему даму, – ей бы дело какое придумать, она бы на всякую ерунду не покупалась.
– А это мысль, – Оливия призадумалась. – На компьютерные игры ее подсадить, что ли? Но для этого ее нужно убедить, что компьютер не Раскольников и старушек не убивает, как она искренне считает.
Игорь возмущенно приподнял брови.
– Как-то ты без должного пиетета к родным относишься, – холодно укорил, отрезав себе еще солидный кусок торта. – Нужно же как-то поуважительнее. Недаром тебя никто из твоих собственных родных не любит.
Оливия вспыхнула.
– И кто же это конкретно меня не любит, имя назови, будь так любезен? – это прозвучало так зловеще, что Игорь покраснел, закашлялся и заюлил.
– Да это я так, к слову, – он неуверенно улыбнулся, глядя умильными глазками.
Не желая усугублять конфликт, Оливия резко поднялась из-за стола. И почему в последнее время они все чаще ссорятся? Ведь первые годы им было так хорошо вместе…
Быстро убрав со стола, ушла в комнату. Муж так и остался сидеть на кухне, перед последним куском торта, который доедал уже без всякого аппетита, и ругал себя за несдержанность. Ведь все наладилось, так какого лешего он брякнул про ее родных? Не следит за своим языком, это правда, но где же ему еще расслабляться, как не дома?
Просто Оливия в последнее время нервная какая-то чересчур. И что это с ней такое? Не забеременела ли случайно? От этой мысли он поморщился, но оптимистично решил, что этого не может быть, они же оба предохраняются.
Негромко включив «Пер Гюнта» Эдварда Грига, Оливия прикрыла глаза и положила голову на спинку кресла. В голове всплывали странные образы, навеянные гениальной музыкой. Заглянувший в спальню Игорь досадливо поморщился и плотно прикрыл дверь, чтоб в соседней комнате не было слышно этого ужаса. Он вовсе не шутил, говоря, что от подобной музыки у него начинают болеть уши. Он не понимал, как подобное вообще можно слушать, да еще с таким упоением. Вот джаз или рок – другое дело.