Русский берег. Литературный журнал №1, январь, 2026

- -
- 100%
- +

ТОМ №1, январь 2026 г
главный редактор: герцог фон Бабенберг
Редколлегия: Борис Виленский, Сергей Каратов
АДРЕС РЕДАКЦИИ:
Редактор герцог фон Бабенберг
Редактор Сергей Федорович Каратов
Редактор Борис Семенович Виленский
Дизайнер обложки Борис Семенович Виленский
Фотограф Борис Семенович Виленский
Иллюстратор Tanya Dean
Фотограф Tanya Dean
Переводчик Tanya Dean
© Борис Семенович Виленский, дизайн обложки, 2025
© Борис Семенович Виленский, фотографии, 2025
© Tanya Dean, иллюстрации, 2025
© Tanya Dean, фотографии, 2025
© Tanya Dean, перевод, 2025
ISBN 978-5-0068-8980-4 (т. 1)
ISBN 978-5-0068-8981-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
109012, Москва, Никольская ул, 7—9, стр.4
п\я №87
Колонка главного редактора
Открывая новые берега
Уважаемые читатели,
Перед вами первый номер журнала «Русский Берег». Эти два слова, вынесенные в заглавие, для нас не столько красивая метафора, сколько наша программа и приглашение к путешествию в мир русской культуры.
«Берег» – место, где заканчивается незнакомое море и начинается твердая, осмысленная земля. Место, куда возвращаются после долгих странствий и откуда отправляются в новые плавания. Сегодня, в мире стремительных и порой тревожных перемен, русской культуре и литературе как никогда нужен такой «берег» – не как убежище, а как опора для диалога, точка сборки смыслов и творческой энергии.
Чем же наполнен этот первый, по праву особенный выпуск?
Время, в которое нам выпало жить и творить, эпоха перемен – это тектонический сдвиг, когда рушатся старые парадигмы и рождаются новые, подчас причудливые и пугающие, формы бытия. Наш журнал, литературно-художественный, призван быть не просто хроникёром этих процессов, но и их активным осмыслением, голосом, доносящим до вас не только факты, но и дух времени, его сокровенный, часто скрытый от поверхностного взгляда, нерв.
В этом выпуске мы сознательно сталкиваем в лоб, казалось бы, антагонистические реальности. Начинаем мы с глубокого аналитического материала о московском литературном процессе, исследуя его корни и его сегодняшние, подчас неочевидные, вызовы. Это взгляд в фундамент нашей культурной традиции, в ту самую «духовную составляющую», без которой, как верно замечает герой повести Бориса Виленского, любая жизнь, любая цивилизация рискует превратиться в рутину, в «привязанность, потом в привычку».
И тут же, в нашей прозаической части, мы предлагаем вам мощное художественное высказывание – повесть Бориса Виленского «КАРТА». Это захватывающий сюжет о таинственном артефакте. Это метафора поиска смысла в мире, где привычные ориентиры растворились. Это история о том, как частная, казалось бы, «немотивированная лень» оборачивается экзистенциальным прорывом, столкновением с запредельным. Герои повести, как и мы все, оказываются на границе миров – усталого, предсказуемого и тревожного – и манящего, иного, но требующего безвозвратной жертвы. Выбор Сергея – это выбор каждого мыслящего человека сегодня: остаться в знакомом, но бессмысленном хаосе или шагнуть в неизвестность, где, возможно, обитает истина.
Цикл рассказов Сергея Евтеева – это другая грань нашей действительности. «Золотая осень» и «Кур Семёныч» – это гимн человеческой солидарности, творческому порыву и той самой «энергии созидания», которая, как мы утверждаем в аналитической статье, не иссякла. Это напоминание о том, что среди глобальных бурь и личных драм остаются вечные ценности: дружба, верность долгу, способность видеть красоту и радоваться ей. А «Перестройка» и «Терёхин» – это честный, без прикрас, взгляд на наше недавнее прошлое, на тот самый «советский период», где творческий поиск и высочайшая личная ответственность существовали в условиях идеологического контроля и абсурдной системы. Эти рассказы – ключ к пониманию той закалки, что позволяет нам сегодня противостоять вызовам куда более изощренным.
И, наконец, мой провокационный роман «Квадрига на вираже». Это наша общественно-политическая фантазия, доведенная до предела. Мир, где глобалистские элиты пытаются выстроить «стерильный рай», а им противостоит «Квадрига» – союз непохожих, но волевых суверенов. Это размышление о том, может ли в эпоху тотальной цифровизации и наднационального контроля сохраниться национальный дух, патриотизм, право на свою, пусть и неидеальную, судьбу. Роман отвечает: да, может. Но для этого нужны не только технологии, но и смелость, дружба, проверенная в огне, и готовность идти до конца, не боясь показаться абсурдным или «неэстетичным».
Все эти материалы, собранные под одной обложкой, говорят об одном. «Русский берег» – это не ностальгия по прошлому. Это – активный, живой, мужественный проект в настоящем. Это поиск ответа на главный вопрос: что есть человек в этом новом, стремительном мире? Винтик в системе глобального контроля? Статист на фоне чужих игр? Или же свободный творец, способный, объединившись с другими, отстоять своё право на любовь, на дружбу, на веру, на поиск истины – даже если эта истина скрыта за обгоревшей кромкой старой карты в груде рукописей?
Мы верим в последнее. И приглашаем вас, наши читатели, к этому диалогу.
герцог фон Бабенберг, главный редактор журнала «Русский берег»Московский литературный процесс
традиции и современность в журнально-издательском пространстве
Введение
Москва на протяжении столетий остается духовным и интеллектуальным центром русской литературы, где рождаются новые творческие направления и формируется литературный канон. История московского литературного процесса – это не только хроника творческих достижений отдельных писателей, но и эволюция издательских практик, создающих необходимую инфраструктуру для развития словесности. От первых литературных обществ до современных цифровых платформ московская литературная жизнь демонстрирует удивительную преемственность традиций при постоянном стремлении к обновлению форм и содержания.
Журналы и издательства Москвы выполняют роль важнейших медиаторов между автором и читателем, формируя литературную репутацию произведений и обеспечивая их вхождение в культурный оборот. Взаимодействие творческой энергии писателей и организационных возможностей издателей создает тот уникальный сплав, который мы называем московским литературным процессом.
Исторические корни: становление литературной инфраструктуры Москвы
Первые литературные объединения и журналы
Зарождение организованной литературной жизни в Москве можно отнести к началу XIX века, когда стали появляться первые литературные общества, объединявшие писателей и поэтов на основе общих эстетических принципов. Одним из таких объединений стало Дружеское литературное общество (1801), в которое входили А. И. Тургенев, В. А. Жуковский, А. Ф. Мерзляков и другие видные литераторы своего времени. На заседаниях общества царила атмосфера творческого поиска и строгой взаимной критики: «Мы строго критиковали друг друга письменно и словесно, разбирали знаменитейших писателей… спорили много и шумно за столом учёным и расходились добрыми друзьями по домам», – вспоминал позднее Мерзляков.
Особое значение для формирования московской литературной среды имел «Московский журнал» Н. М. Карамзина (1791—1792) – одно из первых периодических изданий, задавших высокие стандарты литературной критики и художественного вкуса. Карамзин не только определял содержание журнала, но и выступал как издатель, редактор и переводчик, публикуя свои произведения («Письма русского путешественника», «Бедная Лиза») и произведения других авторов. Журнал имел четкую программу, включавшую русские сочинения в стихах и прозе, переводы иностранных авторов, критические разборы русских книг, театральные рецензии и описание происшествий.
Расцвет литературно-издательской деятельности в XIX веке
XIX век ознаменовался дальнейшим развитием литературной инфраструктуры Москвы. В 1888 году возникло Общество искусства и литературы, основанное К. С. Станиславским, А. Ф. Федотовым, Ф. Л. Соллогубом и Ф. П. Комиссаржевским. Устав общества провозглашал целью «способствовать распространению познаний среди своих членов в области искусства и литературы, содействовать развитию изящных вкусов, а также давать возможность проявлению и способствовать развитию сценических, музыкальных, литературных и художественных талантов». Это объединение стало важной вехой в интеграции литературного творчества с другими видами искусства.
: Основные литературные объединения Москвы XIX века
«Московский журнал» 1791—1792 Н. М. Карамзин Заложил основы русской литературной критики и профессионального редактирования
Дружеское литературное общество 1801 А. И. Тургенев, В. А. Жуковский, А. Ф. Мерзляков Создало модель творческого объединения литераторов-единомышленников
Общество искусства и литературы 1888-? К. С. Станиславский, А. Ф. Федотов Интеграция литературного творчества с театром и другими искусствами
Советский период: между цензурой и творческими поисками
Литературный процесс в условиях идеологического контроля
Советский период стал временем сложных трансформаций для московского литературного процесса. С установлением государственного контроля над издательской деятельностью литература разделилась на три основных потока: официальная советская литература, не подцензурная культура (самиздат и тамиздат) и литература русского зарубежья. Цензурные ограничения привели к тому, что многие талантливые авторы оказались вынуждены публиковаться за рубежом или хранить свои произведения в стол.
В 1970-1980-е годы значительная группа одаренных литераторов, включая Иосифа Бродского, Андрея Синявского, Владимира Максимова, Василия Аксенова и других, оказалась в эмиграции, где создавала собственные журналы – «Континент», «Время и мы», «Синтаксис». Эти издания стали «необходимым дополнением к усеченному цензурой, обедненному литературному пространству в СССР». Журнал «Континент», основанный в 1974 году в Париже под руководством В. Максимова, публиковал не только произведения эмигрантов, но и материалы, связанные с не подцензурной русской культурой XX века.
Роль «толстых журналов» в сохранении литературной традиции
Несмотря на идеологическое давление, в советский период продолжали выходить авторитетные литературные журналы, сохранявшие высокие стандарты литературы. Особое место среди них занял журнал «Москва», в котором впервые был опубликован роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». История этого издания отразила сложную судьбу литературного процесса в России: основанный в 1881 году, он возобновлял работу в 1918 и 1957 годах, постоянно оставаясь площадкой для качественной литературы.
На страницах «Москвы» публиковались такие выдающиеся произведения, как «Жизнь Арсеньева» Ивана Бунина, «Они сражались за Родину» Михаила Шолохова, «Семнадцать мгновений весны» Юлиана Семенова, а также переводы зарубежной классики – «Маленький принц» Антуана де Сент-Экзюпери, роман «За рекой, в тени деревьев» Эрнеста Хемингуэя. Уникальной особенностью журнала стал раздел «Домашняя церковь», открывающий перед читателями сокровищницу духовно-культурных религиозных ценностей.
Современный литературный процесс Москвы: вызовы и перспективы
Новые издательские модели и литературные институции
Современный этап развития московского литературного процесса характеризуется многообразием форм и жанров, а также появлением новых издательских моделей. Сегодня издание книг и журналов стало более доступным благодаря развитию технологий, однако это потребовало переосмысления традиционных подходов к редакционной политике и продвижению литературных произведений.
Современные издательства предлагают комплекс услуг – от корректуры и редактуры авторского текста до разработки дизайн-макета и распространения через книжные магазины. Присвоение издательского пакета (ISBN, УДК, ББК) стало обязательным условием легитимации книги в культурном пространстве, поскольку без этого издание не может попасть в библиотеки и крупные книжные магазины. Для журналов вместо ISBN присваивается код ISSN, который относится ко всему изданию в целом, а не к отдельным выпускам.
Цифровизация литературного процесса и книгоиздания
Важной тенденцией последних лет стала активная цифровизация литературного процесса. Московские университеты разрабатывают магистерские программы, нацеленные на подготовку специалистов, владеющих «новейшими технологиями преподавания литературы с использованием ресурсов цифровой среды». В рамках таких программ изучаются «сетевая литература и современный фольклор», «литература и искусство Серебряного века в мультимедийном формате», «русская литературная классика и цифровые образовательные ресурсы».
Цифровые технологии изменяют и сам процесс книгоиздания. Современные типографии предлагают различные варианты производства журналов – от выбора формата (наиболее распространены А5 и А4) до способа скрепления страниц (скрепка, КБС, КШС). Разнообразие полиграфических возможностей позволяет создавать продукцию, отвечающую как массовым запросам, так и потребностям нишевых аудиторий.
Заключение
традиции и инновации в московском литературном процессе
Московский литературный процесс продолжает развиваться, сохраняя преемственность культурных традиций и одновременно осваивая новые форматы и технологии. Исторический опыт показывает, что литературная жизнь столицы наиболее продуктивна тогда, когда сочетает уважение к классическому наследию с открытостью экспериментам и инновациям.
Современные вызовы, связанные с цифровизацией и изменением читательских привычек, требуют от участников литературного процесса гибкости и творческого подхода. Однако базовые принципы, сформулированные еще в XIX веке – стремление к качеству текста, внимательная редактура, уважение к таланту автора и потребностям читателя – остаются неизменными.
Московские литературные журналы и издательства, как и столетия назад, выполняют роль важнейших институтов, обеспечивающих непрерывность литературного процесса, открытие новых имен и сохранение культурного наследия. В их деятельности находит воплощение уникальный синтез традиций и новаторства, определяющий особое место Москвы в истории русской литературы. Дополнение в раздел «Современный литературный процесс Москвы: вызовы и перспективы»
На фоне общих тенденций особого внимания заслуживают проекты, сознательно выстраивающие альтернативную модель взаимодействия с авторами и читателями. Ярким примером такого подхода является новый «Московский литературный журнал» издательства «Треатис», который позиционирует себя как некоммерческий проект, ставящий во главу угла качество текста и поддержку литературного сообщества.
Гуманные принципы как основа редакционной политики
В противовес коммерциализированным издательским моделям, журнал заявляет о создании максимально комфортных и уважительных условий для авторов. Это выражается в следующих принципах:
Бесплатная публикация для прошедших строгий отбор авторов, что исключает финансовые барьеры и нацелено на отбор произведений исключительно по критериям художественной ценности.
Сохранение авторских прав за создателями текстов.
Развитая система обратной связи, при которой даже к текстам, не принятым к публикации, могут быть даны рекомендации от членов редколлегии.
Строгое рецензирование как гарантия качества
Парадоксальным образом «гуманность» условий для авторов сочетается с исключительно высокими требованиями к качеству текстов. Процесс отбора включает многоэтапное слепое рецензирование членами редколлегии – практикующими писателями и критиками, членами Союза писателей России. Это обеспечивает объективность и высокий художественный уровень публикуемых материалов, создавая журналу репутацию серьезной профессиональной площадки.
Образовательная и социальная миссия: мастер-классы для начинающих
Проект выходит за рамки чисто издательской функции, принимая на себя просветительскую и менторскую роль. Планируемое проведение мастер-классов и творческих семинаров для начинающих авторов призвано восполнить дефицит профессионального роста в современной литературной среде. Эта инициатива нацелена на формирование нового поколения писателей, владеющих не только творческим потенциалом, но и профессиональными навыками.
Стратегия развития: от цифры к бумаге
Журнал выбирает современную и прагматичную модель старта: первоначальная публикация производится в электронном формате. Это позволяет минимизировать издержки, обеспечить широкую и быструю доступность контента для целевой аудитории и оперативно реагировать на обратную связь. При этом важной целью заявлен последующий переход к выпуску бумажных версий для наиболее успешных номеров или отдельных произведений, что подчеркивает уважение к традиционной книжной культуре.
Таким образом, наш журнал «Русский мир» предлагает модель, которая пытается синтезировать доступность цифровых технологий, высокие стандарты «толстых» журналов и образовательную функцию литературных объединений прошлого, выступая примером адаптации традиций московского литературного процесса к вызовам современности.
Главный редактор журнала З. фон Бабенберг
Проза
Книжная полка русской прозы в 2025 году являет собой удивительно сбалансированный ландшафт, где маститые классики современности и новые, звонкие голоса ведут между собой негласный, но напряжённый диалог. Читательский интерес, окрепший за последние годы, словно разделился на два мощных течения. Первое влечёт к монументальным, выверенным романам, которые становятся событиями самим фактом своего появления. Здесь, без сомнения, царит Гузель Яхина с её художественным исследованием судьбы Сергея Эйзенштейна в романе «Эйзен», а Виктор Пелевин продолжает свой фирменный проект «Transhumanism inc.», погружая героя в алхимические лабиринты Италии в книге «A Sinistra». Рядом с ними – масштабные проекты вроде альтернативно-исторического триллера Шамиля Идиатуллина «Мировая» и футуристической саги Эдуарда Веркина «Сорока на виселице».
Параллельно набирает силу иное, молодое течение, чья энергия рождается не из масштаба, а из глубины и точности попадания в нерв времени. Это проза, исследующая личную и коллективную травму, экзистенциальные тупики и поиск почвы под ногами в разломе эпох. Голос поколения звучит в романах Веры Богдановой, где прошлое болезненно прорастает в дистопическое будущее, и в метапрозаических исканиях Нади Алексеевой, чей «Белград» ловко сплетает судьбы современных релокантов с чеховскими мотивами. Иван Бевз бросает ироничный взгляд на школьные годы 2000-х, а Ася Володина с психологической чуткостью препарирует раны взросления и академической среды. Именно в этой среде, среди новых имён, вызревает и главный жанровый феномен года – «славянское» фэнтези, где Кощей и Баба-Яга становятся героями нового мифа, предлагающего форму эскапизма, укоренённого в национальном фольклоре.
При этом фундамент остаётся незыблем. Стабильный интерес к аудиокнигам и непоколебимое присутствие Достоевского и Булгакова в топах продаж говорят о важном: читатель ищет не только новизны, но и глубины, точки опоры. Современная русская проза, таким образом, живёт в продуктивном напряжении – между экспериментальным жестом и традицией, между глобальным сюжетом и частной болью, между попыткой осмыслить будущее и потребностью заново прочитать прошлое. И в этом её главная сила.
Борис Виленский
Биография
Виленский Борис Семёнович родился в семье офицера-фронтовика в 1951 г. Мать из крестьянской раскулаченной семьи в начале 30-х. С детства мечтал стать лётчиком или моряком, а стал строителем. Но море всегда было в жизни – жил у моря в Одессе и служил на флоте 3 года. С воздухом тоже подружился в аэроклубе в секции парашютистов, совершил 350 прыжков. Занимался разными видами спорта – стрельба, гимнастика, карате. В Москве работал на строительстве олимпийских объектов, фабрик и заводов. Занимался резьбой по дереву, реставрацией старинной мебели.
КАРТА
(Повесть)
С глухой тоской я смотрел на груду рукописей, беспорядочно сваленную на компьютерном столе. Немотивированная лень не давала мне разобрать этот завал. А может это и не лень была вовсе, а осознание собственного бессилия и того, что приходится работать «в стол». Хаос на столе успешно дополнял кот Прохор – единственное существо, которому прощались все его грехи без всякой исповеди. Вероятно, он понимал безнаказанность как свою непреходящую значимость для семьи. Кот был объединяющим звеном в уже слабой семейной цепочке. Долгие годы совместной жизни с женой как-то охладили все чувства и новизну былых отношений. Похоже, это происходит со всеми, когда исчезает какая-то духовная составляющая. Любовь постепенно переходит в привязанность, потом в привычку или боязнь сломать уклад супружеской жизни. Банально, но быт засасывает, как болото. Я пытался философски осмыслить причины этого явления, но пришёл к выводу, что каждая семья имеет свои причины к этому. Жена моя была поглощена заботой о детях, своими болезнями и устройством быта. Кроме всего перечисленного мне же были нужны новые впечатления, новые люди, новые пейзажи. Это помогало мне расширять свой кругозор, давало новые знания и новые темы для моих рассказов или статей. Нет, я не стремился завести на стороне какой-нибудь роман, потому что исповедовал принцип «лучшее – враг хорошего». К тому же, у меня было почти патологическое отвращение ко лжи и двойной морали. Таковы были издержки моего воспитания. Большинство людей, окружавших меня, высказывались весьма саркастически по поводу моей правильности. Некоторые даже утверждали, что их тошнит от этого. Но меня нельзя было переделать.
Иногда меня осаждали юные поэтессы, которым были нужны публикации или рекомендации в Союз писателей. Некоторые были действительно талантливы. И тогда я делал всё возможное для них. Но большинство ничего не имело за душой, кроме тщеславия или материальных желаний. Они могли привлечь внимание своими прелестями, но ничего не давали для души. Для них мир материальный был понятней мира духовного. Им хотелось поклонения и подношений. Но жизнь коротка. Это понимаешь только тогда, когда за спиной осталось несколько юбилеев, несколько пережитых операций и увеличивающееся число смертей близких и друзей. Неумолимое течение времени выводило сознание на новые ступени бытия. Прожито много, а сделано так мало. А сколько ещё непознанного в этом мире. Я понимал утопичность своего стремления объять необъятное. Но это стремление было моим двигателем и смыслом жизни.
В результате внутренних усилий я всё-таки решил разобрать свои рукописи. Кот лежал на столе в позе сфинкса, олицетворяя собой незыблемость домашнего уюта. Я вздохнул и аккуратно перенёс увесистого нахала на диван. Тот с укором посмотрел на меня, свернулся в клубок, закрыв лапой мордочку, дескать, «глаза бы мои тебя не видели». Обиделся. Ладно, пройдёт, помиримся на кухне. Вскоре я полностью погрузился в разбор бумаг. На пол полетели листки многочисленных копий стихов, рассказов, статей. Всё это уже было опубликовано, а теперь только занимало место и собирало пыль. Жена заглянула в комнату и с молчаливым одобрением ушла на кухню. Медленно, но всё-таки стопки бумаг меняли свой объём на меньший. Иногда я цеплялся взглядом за какие-то строки на листках, думая о том, где можно что-то поправить, «причесать», но потом, махнув рукой, отправлял их на пол. И тут я наткнулся на карту. Как затесался в мои рукописи этот пожелтевший листок из плотной бумаги похожей на ватман? Мне было непонятно. Странно, края карты были слегка обгоревшими, но сама карта не пострадала. На ней были заштрихованы какие-то пятна, обозначены реки и населённые пункты без надписей, зато там было много непонятных знаков и символов. Ничего похожего я никогда не видел.
Меня охватило необъяснимое чувство – чем больше я вглядывался в карту, тем больше ощущал в ней непонятную глубину, словно это была голограмма. Мистика какая-то: карта притягивала взгляд, как магнит. В таком оцепенении я пробыл около часа, пока не зазвонил телефон. Звонил мой давний приятель, поэт, академик, и он приглашал меня на свой юбилейный вечер в Доме учёных. Положив трубку, я вновь занялся картой. В голове был полный сумбур, мысли крутились, словно частицы в ускорителе, с огромной скоростью. Но ни одна из них ничего не проясняла. Через какое-то время я ощутил спазмы в висках. И тут рука сама потянулась к телефону. Я вдруг вспомнил, что мой друг Лёшка Крыжанов в молодости занимался криптографией, поиском кладов и всякой аномальщиной. Он искал то «Велесову книгу», то Беловодье, то тайны тамплиеров, то Шамбалу. Его мечтой было найти легендарную Либерию, библиотеку Ивана Грозного. Но, как водится, пыл молодости приутих под ударами жизненных стихий. Его пять официальных браков ничего не прибавили к мечте, а только отдалили её. Жёны требовали денег на детей, что не вызывало возражений (детей Лёшка любил), но женщинам и этого было мало. Крыжанов даже продал отцовскую дачу, подарок Сталина, разделив деньги поровну, всё отдал жёнам. Дети со временем выросли, бывшие жёны успокоились. Но передышка для «вечного должника» не была слишком длительной. Снова началось женское нытьё на нехватку денег, жалобы на пошатнувшееся здоровье и трудную жизнь. Пресловутая «перестройка» и распад СССР крепко ударили по мозгам граждан, а ещё больше по совести.



