- -
- 100%
- +
Глава 1
Звонок в дверь застал меня в ванной. Я стояла с душевой лейкой в руке, не успев включить воду. Повернула голову в ожидании следующего звонка и уставилась на дверь с висящим на крючке ярко-жёлтым халатом. К слову, это мой любимый цвет. Секунда, вторая, и резкая, режущая слух трель повторилась вновь. Я ненавидела этот звук. Не только потому, что он действовал на нервы, но и потому, что, как я знала из опыта, он был стопудовым предвестником неприятностей, притаившихся за дверью.
Переминаясь на уже замёрзших ногах, я стояла голая в холодной ванне и пыталась решить, что делать. Перед мысленным взором встал вечер пятницы, случившийся три дня назад, когда вредная старушенция, проживающая этажом ниже, позвонив в мою дверь, сообщила, что в данный момент я заливаю её квартиру. Не поверив ей на слово, я спустилась на пятый этаж. К моему удивлению, её слова оказались правдой. Тоненькая струйка воды стекала по кухонной стене рядом с холодильником, который стоял ровно на том же месте, где и мой этажом выше.
– Ну что? Убедилась? – Элеонора Лаврентьевна упёрла руки в бока и победно посмотрела на меня выцветшими бледно-голубыми глазами. Её сухая фигурка, облачённая в когда-то ярко-красный байковый халат, напомнила мне о детстве, когда она, будучи лучшей подругой моей бабушки, приходила к нам на чай с пирожками в этом же, в те времена ещё новом, халате.
Проигнорировав её недружелюбный выпад, вернулась к себе и обнаружила, что мой холодильник, который я, кстати, не очень-то и напрягала, решил разморозиться, не согласовав сие действие со мной. Он стоял в дальнем углу кухни практически всегда пустой, а оттого бесполезный. По сути, не он кормил меня, а я его, оплачивая электричество, которое беспрерывно жрал этот ненасытный гад, по всей вероятности, ровесник моей уже пять лет как почившей бабушки по папиной линии, в чьей квартире я обитала, сбежав из-под опеки родителей три года назад.
Лужа под холодильником была внушительная, а вот от льдины, уже много лет существовавшей в недрах его морозилки, не осталось и следа.
– Сколько раз я тебе говорила: мужика заведи, если уж у самой руки не из того места растут.
Я вздрогнула и перевела взгляд на бабушкину подругу, которая каким-то образом просочилась за мной в квартиру и сейчас выглядывала из-за моего плеча и вместе со мной рассматривала небольшое озерцо, образовавшееся вокруг холодильника. Хотя я была уверена, что, вернувшись домой, плотно закрыла за собой дверь.
– Сколько? – задала я вопрос, которого явно ждала вредная соседка.
– Пятнадцать.
– Вы из ума выжили окончательно, Элеонора Лаврентьевна?
– А ты как хотела? Обои новые, работа. Сейчас за чекушку уже никто ничего делать не будет, всем деньги подавай, да ещё и эти… как их… безналичные!
– У вас на стенах масляная краска с брежневских времён! Имейте совесть. Максимум три тысячи за моральный ущерб.
– Бедная моя Любка! От твоей жадности уже в гробу наверняка не раз перевернулась. Десять.
– Четыре.
– Пять.
– Хорошо. – Я указала вредной старухе на выход и лишь уточнила: – Вам как? Наличными или по безналу?
– Мне бумажкой.
Переминаясь на заледеневших ногах в холодной ванне, я никак не могла решиться выйти и открыть дверь. Вспомнился ещё один случай из последних, произошедший за несколько недель до потопа, когда этот мерзкий звонок известил меня о прибытии моей «любимой» сестры Наташки с её ненаглядным псом породы той-терьер на четырёх тонюсеньких палочках вместо лап, которого она притащила мне на передержку, уверив, что это чудовище по кличке Лютик (сокращённое от Людвиг) прибыло всего-то на пару дней. И кто же знал, что уже первые сутки в моей квартире обернутся для этой беспрерывно визжащей и гавкающей жертвы биоинженерии двумя сломанными палочками. А как она хотела? Нужно было предупреждать! Когда я, оторвавшись от работы, увидела мокрое пятно на стене и образовавшуюся под ним лужу, а также «ароматную» кучку аккурат напротив лотка, который Наташка разложила для этого чудовища, я заорала так, что гадкое животное с перепугу свалилось с облюбованного им моего же кресла. Операцию Лютику я оплачивать отказалась. Нечего бросать на меня своего лапусика, не предупредив о его хрупкости и полном отсутствии мозгов. Уже полтора месяца мы не общались с сестрой и, скорее всего, не будем общаться до тех пор, пока не заживут лапы пса, а заодно и её обиды. То есть ещё не скоро, потому что Лютику понадобилась вторая операция, и теперь он минимум на месяц сменил свои яркие вязаные одёжки на шину на одной лапе и аппарат Илизарова на второй. Жуть.
Звонок раздался в третий раз, и я, очнувшись, вылезла из ванны. Кого там чёрт принёс? С надеждой на лучшее натянула на голое тело халат, влезла в пушистые тапочки и пошла открывать.
Пока я на цыпочках кралась к двери, вспомнила, как недели три назад, не посмотрев в глазок, открыла дверь и увидела за ней двух мужчин нетрадиционной для жителей моего города национальности, на синих жилетах которых красовалась надпись «Облгаз». Без задней мысли я впустила этих ушлёпков в квартиру для проверки газового оборудования, а час спустя обнаружила отсутствие кошелька в приоткрытом рюкзачке на банкетке рядом с входной дверью. С тех пор я не доверяла самой себе и, приходя домой, всё ценное убирала сразу в шкаф.
Итак, наученная горьким опытом, я подкралась к двери. Прижавшись к дерматиновой поверхности лицом, заглянула в глазок. Перед моим взором оказалась куртка тёмно-синего цвета на молнии, доходящая хозяину до подбородка сверху и до бёдер снизу. Больше ничего разглядеть не удалось, так как этот дурацкий глазок был расположен по центру, то есть на уровне пупка моего практически вплотную прижавшегося к двери визитёра. Бабушка не отличалась высоким ростом, и многое в квартире было приспособлено под эту её особенность. Она часто вспоминала, как в годы молодости любил называть её мой дед: «Моя Дюймовочка».
Пытаясь понять, кто же стоит за дверью, я замерла. Что делать? Открывать вслепую очередным неприятностям или сделать вид, что меня для них нет дома?
И тут мерзкий звонок резко звякнул в четвёртый раз, теперь уже в непосредственной близости от моих ушей. Я подпрыгнула на месте и, не удержавшись, выругалась, употребив жутко нецензурное слово, которое частенько вырывалось у меня в моменты сильного стресса.
– Я так и знал, что ты дома!
Что? Чёрт! Похоже, я рассекретила себя раньше времени, не успев определиться.
– Зоя! Давай уже открывай. Это Илья.
Илья. Из всех возможных неприятностей с их оценкой по десятибалльной шкале приход Ильи тянул на все одиннадцать.
– Что надо?
– Зоя, ты серьёзно?
– Да.
– Впусти.
– Зачем? – Я не собиралась сдаваться.
– Если ты сию минуту не откроешь дверь, я вынужден буду сообщить твоим соседям, при каких обстоятельствах видел тебя в последний раз, потому что именно эти обстоятельства привели меня к твоему порогу.
Я не спешила отвечать, переваривая услышанное и понимая, что была совершенно права, считая, что этот чёртов дверной звонок несёт своим звоном лишь одни проблемы.
– Зоя, после того как ты забле…
Провернув замок, я резко дёрнула дверь на себя.
– Офигел? Ты чего орёшь?
– Я тебя предупреждал. – Илья с ехидной ухмылкой подвинул меня в сторону и вошёл в квартиру. Вместе с ним, а точнее, за ним, вкатился огромный чёрный чемодан.
Сделав своё подлое дело, впустив очередные неприятности в мою жизнь, дверь за ними захлопнулась.
– Это что?
Я ткнула пальцем в новый, совершенно чужеродный предмет в моей квартире.
– Вещи.
– Чьи?
– Зоюшка, я уверен, что за те три дня, что мы не виделись, ты уже протрезвела и начала более-менее соображать. Так что убери это удивлённое выражение со своего лица, мой цыплёночек. Это мои вещи.
– Дубровин! Что за ерунду ты несёшь? Зачем ты притащил мне свои вещи?
Я пыталась сообразить, что происходит, с ходу отметая самую очевидную версию как совершенно нереальную.
– Согласен, тебе мои вещи без надобности. А вот я без них жить не могу.
– Ты поэтому их везде за собой таскаешь?
– Нет, обычно я таскаю их за собой, только когда переезжаю.
Отвечая на мои вопросы, Илья снял куртку и повесил её на крючок. Затем раскрутил шарф, до этого обмотанный вокруг его тощей шеи. Ну или не тощей, а крепкой. Но разве есть разница?
– Ты снял квартиру где-то неподалёку?
Шарф был аккуратно сложен и убран на полку. Зимние ботинки встали рядом с моими уггами на пластиковый поддон.
– Не угадала.
– Илья! Прекращай свой спектакль! Что вы забыли в моём доме? Ты и твой чёртов чемодан?
Дубровин внимательно и серьёзно посмотрел на меня. Нахальную улыбку сменила твёрдая линия губ.
– Мы с ним будем жить в твоём доме.
– Что-о?
Я оторопело перевела взгляд с Ильи на чемодан и обратно. Подозревала, что, несмотря на ярко-жёлтый халат, теперь я походила не на цыплёночка, а на тупую курицу, бесконтрольно хлопающую открытым клювом.
– Всё же ты ещё не отошла от своей последней попойки у меня в гостях.
Теперь улыбка, появившаяся на губах Ильи, была снисходительно-понимающей.
– Во-первых, я была в гостях не у тебя, а у Сомова, а во-вторых, всё со мной было нормально!
– Да? А я помню, что нашёл тебя в состоянии явной интоксикации на своей кровати.
– Так, Дубровин! Не нужно тут изображать из себя врача-недоучку! Я тоже несколько медицинских терминов знаю и могу с полной уверенностью сказать: не было такого.
– Если бы такого не было, я бы сейчас не стоял перед тобой.
– Да что происходит, чёрт возьми?
Я окончательно закипела и, уперев руки в бока, шагнула вперёд, наступая на этого оккупанта, стараясь оттеснить его обратно к двери. И лишь задохнувшись от вонючего парфюма, ну или офигенского, сводящего меня с ума аромата (разве есть разница?), поняла свою ошибку.
– Одевайся и проваливай туда, откуда пришёл, и вещички свои не забудь! – всё же умудрилась отчеканить я твёрдым тоном.
– И не мечтай! Мне, между прочим, некуда идти по твоей милости.
– Нет, я сейчас сойду с ума! Ты можешь нормально сказать, зачем припёрся? – Я быстро сделала шаг назад, видя, что сдаваться он не собирался.
– Я уже сказал: жить с тобой.
– Со мной? – недоверчиво переспросила я, в нескрываемом удивлении приподняв одну бровь.
– Не цепляйся к словам. У тебя. Пошли на кухню, ты мне кофейку нальёшь, а я расскажу тебе всё по порядку.
Понимая, что выбора нет, я была вынуждена сдать позиции и отступить на кухню.