Русский шлейф Шанель. Неизвестная история знаменитой француженки

© Е.А. Гетьман, текст, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Маме

Габриэль Шанель, октябрь 1936 года, Париж

«Каждый западный человек должен сам попробовать на вкус «славянский шарм» и понять, что это такое. Я уже покорена».

Коко Шанель

Если мы откроем любую книгу-биографию Шанель, мы обязательно найдем там русскую главу. Русские друзья, русские мужчины Шанель, русская аристократия, «Русские сезоны», русские манекенщицы, «русские» платья-рубашки, и так далее, и так далее.

Но русское – не просто в отдельных эпизодах жизни Шанель. Русская тема – одна из самых ярких и важных, которую совершенно невозможно отменить или не заметить и которая пронизывает всю историю Шанель. И, конечно же, выходит за рамки одной главы. Русская тема Chanel стоит того, чтобы посвятить ей целую книгу.

Предисловие
То, что было до…

Вопреки общепринятым правилам повествования, начнем знакомство с самой знаменитой женщиной ХХ века с конца. Коко Шанель умерла 10 января 1971 года в возрасте восьмидесяти семи лет в своем скромном двухкомнатном номере на кровати с русской иконой в изголовье и строчеными по долу хлопковыми, словно монастырскими, простынями. Да и весь номер, где она провела последние годы жизни, больше напоминал келью, нежели апартамент шикарного парижского Ritz. Мансардный этаж, белые стены, минимум мебели – только самой необходимой, и стопки книг, некоторые – прямо на полу.

Но как же так, удивится читатель, ведь принято считать, что самая богатая женщина Европы, каковой слыла Габриэль Шанель в годы ее мировой славы, занимала фешенебельный люкс отеля с видом на Вандомскую площадь. Почему же в старости она изменила своим привычкам? Причина, может быть, в деньгах?

Разумеется, нет. И чтобы понять это, теперь уже необходимо вернуться к началу ее пути, к первым шагам величайшей self-made woman XX века, главной эмансипэ своей эпохи. К началу ее жизни, которую невозможно представить без русского влияния.

В этом повествовании мы с вами лишь слегка коснемся подробностей детских и юношеских лет Габриэль, безрадостно прошедших в сиротском приюте при монастыре Обазин. Вкратце ее печальная история общеизвестна. Оставшись без матери в двенадцать лет, она была отправлена в приют родным отцом, который тут же исчез из ее жизни в неизвестном направлении и навсегда. Участь брошенной всем миром сиротки грустна и понятна, но Габриэль уже в детстве была не из тех, кого можно надломить. А тот факт, что в одном приюте воспитывались еще девочки и из богатых благородных семей, вообще заслуживает внимания. Эти счастливицы отличались от брошенок тем, что их отправляли в монастырь всего лишь для обучения – так было принято в те годы. И платья у них были не монашеские, из грубой колючей шерсти, как у Габриэль, а из мягких дорогих тканей, отделанные тонкими кружевными воротничками. На фоне простушек, таких как Габриэль, они смотрелись настоящими аристократками.

Именно оттуда, из Обазина, ведет свое начало тяга Габриэль к высшему обществу и аристократии, к которым она будет стремиться особенно в начальные годы своего восхождения на вершину. Аристократии, которой она хотела стать ровней во всем.

Впрочем, ни первый мужчина Габриэль, сыгравший очень важную роль в ее жизни, – Этьен Бальсан (к нему вернемся в конце книги), ни второй – ее величайшая трагическая любовь и, можно сказать, ее Пигмалион Артур Кэйпел Бой, не являлись принцами крови. Хотя оба были из очень богатых семей и ни в чем не отказывали Шанель.

Выйдя из монастыря в обычную взрослую жизнь, Габриэль познакомилась с Этьеном Бальсаном, офицером-кавалеристом из семьи богатого фабриканта и землевладельца, бонвиваном и ловеласом. И провела несколько лет жизни в его поместье. Не как жена, а как любовница, украшающая бесконечный досуг ничем не занятого богача, любителя лошадей и шумных вечеринок.

Последовавшая через несколько лет встреча с Боем (так называли друзья Артура Кэйпела), богатым, но незаконнорожденным наследником английского сэра (его мать Берта Лорен, к слову, была француженкой), изменила и саму Шанель, и ее жизнь. Именно с Боем она начала заниматься самообразованием, обретать уверенность в себе и нащупывать желание создавать что-то самой. Именно любовь к Бою сподвигла ее стать независимой от него в деньгах и добиться своего собственного успеха.

Нужно сказать, что сам Бой, который был, безусловно, влюблен в Шанель, не то чтобы стыдился ее, когда не брал с собой на приемы и светские премьеры в Оперу, но и не стремился афишировать их связь. Они вообще нечасто куда-то выходили вместе, даже в ресторан порой приезжали по отдельности. Габриэль не могла не чувствовать этого. Она настолько любила Боя, что прощала ему все, но не была глупа, чтобы не понимать, что он не спешит демонстрировать ее как свою ровню, появляясь с ней в обществе.

Не будучи аристократом, Бой, как шептались многие за его спиной, а некоторые знали наверняка, был внебрачным сыном знатного англичанина (ходили слухи, будто он являлся бастардом самого короля Эдуарда VII, но по более вероятным данным – одного из богатейших английских банкиров) и именно поэтому был всячески опекаем высшим светом и вхож в него, хотя титула и не имел – незаконнорожденным он от отца не достается, как известно. Более того, он сам был всячески озадачен тем, чтобы титул обрести, женившись, например, на девушке благородных кровей. Поэтому Артур Бой никогда не обещал Габриэль замужество – это не входило в его бизнес-планы. Но и расставаться с ней не желал. В итоге он женился на Диане Листер, урожденной Рибблсдейл, ее близким родственником был лорд Ловат, шотландский аристократ, обладающий большим влиянием в Палате лордов, что было крайне важно и для Артура лично, и для его бизнеса. Ранив своей женитьбой Шанель в самое сердце, он все же умолял ее продолжить их отношения и дальше. И она согласилась.

На фоне этих любовных интриг и разочарований протекал главный период становления Габриэль Шанель как модельера и кутюрье. Бой, словно замаливая перед ней свою вину за невозможный ни при каких обстоятельствах брак, ни в чем не отказывал ей в материальном смысле. Даже больше. Он в нее поверил, как в личность – неординарную и способную достичь чего-то. Чего – решила сама Габриэль, начав изготавливать шляпки и открыв в 1909 году небольшую мастерскую на бульваре Мальзэрб в холостяцкой квартире своего прежнего любовника Этьена Бальсана, который ей любезно помог в этом. Затем уже при активной финансовой поддержке Артура Боя в 1910 году появился первый шляпный салон Chanel на улице Камбон, 21. Позже, в 1913-м – первый настоящий бутик в Довиле, на главном курорте парижской знати. И, наконец, в 1915-м – первое ателье haute couture в Биаррице, куда съезжались на отдых не просто богатые буржуа, но и аристократки из близлежащей, некогда монархической Испании. Они все заказывали себе платья у Шанель.

Улица Камбон, дом 31 – сердце и главный адрес Дома Chanel, где расположен не только легендарный бутик, но и ателье haute couture, личные апартаменты Мадемуазель и знаменитая лестница в зеркалах

Впрочем, главным символом успеха Габриэль стало приобретение ею в 1918 году уже на собственные средства огромного особняка в Париже на улице Камбон, 31, где расположился основной бутик Chanel с мастерскими, ателье, салоном haute couture и личными апартаментами Мадмуазель. Этот адрес и по сей день является сердцем империи, созданной когда-то Шанель.

Внезапная трагедия чуть было не разрушила устоявшийся status quo в жизни Габриэль. В 1919 году в автокатастрофе погибает Бой. И для Коко наступает черное время депрессии, в которую она впала, страдая от потери любимого мужчины. Какое-то время она оставалась в добровольном заточении на своей вилле «Миланез» близ Парижа, которую она сняла ранее специально для уединения там с Боем и которая хранила еще его запах – там они провели много счастливых дней и ночей. Это было их почти семейное гнездышко. Когда Боя не стало, она первым делом приказала затянуть все стены и даже потолок ее спальни черной тканью – так сильна была боль утраты главного человека в ее жизни.

Спасла ее от погружения во мрак полного безразличия Мися Серт, ее подруга. Вместе со своим мужем, известным эксцентричным художником из Испании Хосе-Марией Сертом, они увезли Коко в путешествие по Венеции в надежде развеять ее мрачные мысли. Именно там, в Венеции, и началась русская история Шанель.

Знаменитая лестница в зеркалах в главном бутике на улице Камбон, 31, в Париже – словно символ восхождения Габриэль Шанель, шаг за шагом, ступень за ступенью, в течение всей ее жизни, на самую вершину успеха

ДОВИЛЬ. ГРУСТНАЯ СУДЬБА ПЕРВОГО БУТИКА ШАНЕЛЬ

Моей школой был Довиль…» – писала Коко Шанель в своих воспоминаниях.

Действительно, как кутюрье Габриэль Шанель началась именно в этом прелестном курортном городке в двух часах езды от Парижа.

История самого Довиля тоже не обошлась без русского влияния. Слава этого небольшого, но самого буржуазного из всех городов Франции началась во второй половине XIX века, когда брат императора Наполеона III, герцог де Морни, по настоянию своей русской жены Софии Трубецкой вложил деньги в развитие города.

Сначала была проложена железная дорога до Парижа, следом построены казино и ипподром. И в это же время в городе началось бурное строительство вилл для отдыхающих, открылись лечебные ванны, была обустроена очень широкая и длинная набережная из знаменитых сегодня на весь мир planches – дощечек. Чуть позже, в 1911–13 годах, открылись фешенебельные отели «Нормандия» и «Рояль», в порту появились яхты богатых французов и англичан. И именно в это время в Довиле началась большая эпоха моды от Шанель. Здесь открылся ее первый бутик одежды в 1913 году…

 

Сюда на выходные и каникулы традиционно выезжала и продолжает выезжать вся парижская знать – Довиль до сих пор остается одним из самых респектабельных курортов Франции (его даже в шутку называют 21-м округом Парижа из-за близости к столице и из-за того, что у многих зажиточных парижан имеются здесь летние квартиры или дома, как у нас дачи). А тогда, более 100 лет назад, это был и вовсе центр загородной светской жизни богатых французов, приезжавших сюда из столицы на скачки и на прогулки по атлантическому побережью…

В центре города, на улице Гонто-Бирон, совсем рядом с казино и шикарным отелем «Нормандия», в котором Коко Шанель и Артур Кэйпел снимали апартаменты, летом 1913 года и появился первый бутик Gabrielle Chanel, где продавались не только шляпы, как прежде в крохотном ателье и маленьком шляпном магазинчике Шанель в Париже, но и созданные ею первые модели одежды.

Идея открыть здесь настоящий бутик принадлежала Бою, он верил в Коко и всячески ее поддерживал. Он и нашел это место. Средства тоже были его. Однако уже через год Коко смогла ему все вернуть сполна – так успешно шли ее дела. Потом, позже, Бой скажет ей: «Я думал, что дарю тебе игрушку, а подарил свободу…»

Первый бутик Chanel нарушал всякие правила и нормы магазинной торговли того времени. На его витрины были выставлены не только шляпки, но и коллекция тельняшек из непородистого джерси, полосатые рубашки, туники под пояс, брюки. Шанель, работая в бутике или гуляя по городу, сама носила эти же модели, как бы рекламируя их. Ее компаньонками и помощницами был верная подруга Адриенна (которая вообще-то была ей тетей, хоть и с разницей в возрасте один год) и младшая сестра Антуанетта. Они помогали управлять Коко бутиком и выполнять заказы клиенток. А их с каждым днем становилось все больше.

Так в наши дни выглядит первый бутик Chanel, который открыла Габриэль Шанель в 1913 году в Довиле

В 1914 году Шанель уехала из Довиля – ей нужно было возвращаться в Париж, оставив бутик на попечение своих доверенных. Однако в 1925-м магазин прекратил свою работу. Вероятно, потому что Шанель была слишком занята и изменениями в своей личной жизни, и своим главным бутиком и ателье на улице Камбон, 31 в Париже. А бутику в Довиле уделялось все меньше внимания, и, в конце концов, он был закрыт. Впрочем, возможно, тому были и иные, не известные нам, причины.

В 2017-м мне довелось побывать в Довиле, и, конечно, я не могла не пойти на улицу Гонто-Бирон, тем более что это самый центр города. И как же грустно и печально было увидеть первый бутик Chanel, который сегодня совсем неприметным теснится в ряду соседствующих с ним модных магазинчиков, с заколоченной наглухо дверью, и разве что нарисованная еще Карлом Лагерфельдом афиша-витрина с портретом Мадмуазель напоминает о том, где начиналась легенда.

Хотя сам город нет-нет да и навеет мысли о Шанель, которая вдохновлялась его набережной из тех самых planches; его рыбаками, выходящими в море в черно-белых полосатых джемперах, которые благодаря Шанель стали всеми любимыми тельняшками; его кафе, среди которых возьмет да и мелькнет название Gabrielle с огромной черно-белой фотографией Шанель внутри.

Жаль, что Довиль, именем которого названы духи и сумки, которому посвящаются коллекции одежды и о котором снимают фильмы, сегодня всего лишь прошлое, перевернутая страница в истории Шанель. Хоть и не перестает от этого быть частью великой эпохи легендарного кутюрье…