Город на краю тьмы

Лес словно жил своей жизнью, наблюдая, оценивая каждого, кто осмеливался войти. Скрип ветвей, шёпоты, туман, скользящие тени, странные знаки на деревьях – все складывалось в ощущение, что сегодня лес открыл перед Холмвудом то, что давно было скрыто.

И чем дальше Томас заходил в лес, тем сильнее ощущалось давление неизвестного. Каждое движение тумана, каждый шёпот, каждая тень создавали ощущение, что пространство вокруг меняется, что обычные законы реальности здесь не действуют. И это чувство постепенно стало доминировать над разумом, навязывая ему мысль: что-то давно спало под землёй, а теперь начало пробуждаться.

Томас Рид шёл вперёд, стараясь не обращать внимания на то, как скользят тени деревьев вокруг. Туман, сгущавшийся с каждым шагом, придавал лесу почти неземной вид: корни, покрытые мхом, казались длинными пальцами, тянущимися к нему, сухие листья на тропинке шуршали под ногами, но иногда звук казался отдалённым, словно кто-то рядом шагал медленно, скрываясь.

– Картер, – тихо сказал он, – ты это чувствуешь? Что-то… неправильно.

Шериф кивнул, держа руку на кобуре, глаза блестели от напряжения. Он ощущал тяжесть воздуха, которая не была просто влажностью или холодом: она давила на плечи, на грудь, сжимала сердце и заставляла прислушиваться к каждому звуку. Даже ветер казался живым, медленно шевеля листву и колебля ветви, словно пытаясь привлечь внимание.

– Да, Томас. Что-то здесь наблюдает за нами, – сказал Картер тихо. – Я не знаю, что, но это… нечто старое. И оно знает, что мы пришли.

Томас остановился и прислушался. Шёпоты стали отчётливее, будто лес начинал говорить одновременно со всех сторон. Иногда они были как отдельные слова, но не человеческие, а скорее сломанные, искажённые, неполные. Иногда – это был мягкий гул, который вибрировал в воздухе, заставляя волосы на руках вставать дыбом.

Они шли дальше, осторожно ступая по влажной земле. Следы, которые раньше казались странными, теперь стали отчётливо направляющими их к одному месту. Иногда казалось, что они уходят под землю, иногда – в густой кустарник, иногда растворяются в тумане, оставляя ощущение, что лес сам проверяет, кто осмелился идти по этим тропам.

И вдруг Томас заметил каменный знак. Он стоял у корней старого дерева, покрытого мхом, и выглядел чуждо среди лесной растительности. Это был камень необычной формы, почти треугольный, с острыми углами, словно выточенный вручную. На его поверхности вырезаны руны – странные, острые линии, напоминающие языки огня, но при этом влажные и тёмные, словно камень поглощал свет вокруг.

– Картер… смотри на это, – сказал Томас, прикоснувшись к камню. Холод камня пробежал по пальцам, заставляя ощущать, что руны не просто символы, а нечто живое.

Шериф подошёл ближе, нахмурившись. Его пальцы скользнули по поверхности, и он почувствовал едва уловимое тепло, исходящее от камня. Оно было странным, не естественным – словно камень дышал или содержал в себе скрытую силу.

– Эти руны… – пробормотал Томас. – Я видел что-то подобное в старых дневниках Холмвуда. Но это… это не совсем то. Они выглядят живыми.

Лес вокруг становился всё гуще, туман словно замедлял их шаги, но усиливал ощущение присутствия чего-то чужого. Ветер нёс едва уловимый запах гари, который Томас не мог объяснить. Он не был резким или едким, скорее тёплый и странный, смешанный с запахом влажной земли. Это усиливало чувство тревоги: лес, казалось, не только наблюдал, но и говорил с ними, посылая сигналы, которые невозможно было понять сразу.

– Я не знаю, что это за запах, – сказал Томас, делая осторожный вдох. – Но он странный… неприятный, и кажется… значимый.

Картер сжал кулаки, продолжая осматриваться. Его взгляд скользил по деревьям, по туману, по каменному знаку, по земле под ногами. Он заметил новые следы, которые появлялись рядом с камнем: длинные, тонкие, явно нечеловеческие. Иногда они перекликались с линиями рунического знака на камне, словно подчиняясь одному ритму.

– Эти следы… – сказал Картер тихо. – Они не просто странные. Они… как будто кто-то или что-то оставляет их специально для нас.

Шёпоты усилились, теперь их было невозможно игнорировать. Они словно окружали их, шли со всех сторон одновременно. Иногда казалось, что кто-то шепчет прямо у уха, а потом шепот уходит, оставляя пустоту, холод и тихое эхо.

Томас почувствовал дрожь, пробежавшую по всей спине. Его разум искал рациональное объяснение: ветер, животные, игра света и тумана. Но ничего логичного не было. Лес дышал иначе, время текло странно, а камень с рунами словно притягивал внимание, удерживая взгляд и мысли, не давая отвлечься.

– Картер… – Томас замолчал на мгновение, стараясь уловить смысл шёпотов. – Они… кажется, пытаются сказать что-то.

– Я слышу, – сказал шериф. – Но это не язык. Это… сигнал. И он направлен на нас.

Ветер шевелил сухие листья, и среди их шороха слышались тихие, странные крики – почти человеческие, но с чем-то искажённым, чуждым. Томас оглянулся, пытаясь разглядеть источник. Тени между деревьями скользили, меняли форму и размер, иногда напоминая человеческие фигуры, иногда – длинные, непропорциональные силуэты, которые невозможно было соотнести с чем-либо знакомым.

– Кажется, лес следит за нами, – сказал Томас, стараясь держать голос ровным. – И он не хочет, чтобы мы уходили.

Картер молча кивнул, напряжение ощущалось во всём его теле. Его взгляд метался между деревьями, туманом, каменным знаком, следами на земле. Всё здесь было чужим, непонятным и странно живым.

Они продвигались медленно, стараясь не упустить ни одной детали. Каждое движение тумана, каждый шёпот, каждый запах – всё это складывалось в ощущение, что лес не просто окружает их, а управляет ими. Что-то невидимое направляет их шаги, проверяет реакции, оценивает страх и решимость.

– Томас… – произнёс Картер, голос был низким и напряжённым. – Ты чувствуешь это? Это… не просто лес. Он живой. Он знает, что мы здесь.

– Я чувствую, – ответил Томас, чуть дрожа. – И чем дальше, тем сильнее ощущение… что он что-то скрывает. Что-то, что наблюдает за нами прямо сейчас.

Следы на земле привели их к небольшому оврагу, скрытому густыми кустами. Камень с рунами теперь казался центром, точкой, откуда шёпоты исходят сильнее всего. Томас сделал шаг ближе, и ветер принёс новый запах – смесь гари и влажной земли, усиливая ощущение опасности и таинственности.

– Смотри на это… – тихо сказал он, указывая на следы вокруг оврага. Они расходились в разные стороны, как будто кто-то, уходя, оставлял их для того, чтобы они шли следом.

Шёпоты усилились. Они казались одновременно близкими и дальними, исходящими из всех слоёв леса. Лёгкий холод пробежал по плечам, а туман, казалось, сгущался и плотнее обвивал их ноги, медленно сдавливая пространство вокруг.

Томас почувствовал, как внутреннее напряжение растёт, смешиваясь с любопытством. Он знал: этот лес и камень с рунами – ключ к разгадке, но чем ближе они подходили, тем яснее понимали, что обычная логика здесь не действует.

Картер продолжал следить за движениями тумана, шёпотами и тенями. Время казалось странно растянутым: минуты медленно текли, но каждая секунда была насыщена ощущением, что лес живёт собственной жизнью, наблюдает, оценивает.

– Томас… – Картер наконец сказал. – Мы должны быть осторожны. Что бы ни скрывал этот лес, мы его увидели. Мы его почувствовали. И оно знает о нас.

Томас кивнул, стараясь успокоиться. Но сердце колотилось всё сильнее, а каждый шаг отдавался в голове, словно усиленный эхо. Камень с рунами, туман, шёпоты, скользящие тени – всё это складывалось в ощущение, что лес – это живой организм, который следит, направляет, наблюдает.

И в этот момент Томас понял, что они не просто ищут пропавшего ребёнка. Они оказались внутри истории, которую Холмвуд скрывал долгое время. Истории, в которой лес не был просто лесом, а живым существом, хранителем тайн, которым суждено проявиться именно сейчас.

Шёпоты усиливались, туман сгущался, камень с рунами казался теплее, чем должен быть камень, а воздух был насыщен едва уловимым запахом гари. Томас и Картер стояли на тропинке, в окружении живого леса, и понимали: дальше путь будет опасным. Но путь этот – единственный, если они хотят разгадать тайну Холмвуда и вернуть ребёнка.

Туман сгущался, плотный и холодный, словно вязкое покрывало, скрывающее лес и всё вокруг. Томас и Картер стояли у каменного знака с рунами, не отрывая взглядов от таинственных линий, выгравированных в его поверхности. Каждая руна казалась живой, вибрирующей, словно внутри камня пульсировала скрытая энергия, о которой невозможно было даже подумать в привычной реальности.

– Смотри, – тихо сказал Томас, – мне кажется, он… реагирует на нас.

Картер кивнул, глаза его внимательно следили за движением тумана. Скрип ветвей и редкие звуки леса теперь слились в непрерывный, неразличимый гул, который казался исходящим одновременно отовсюду и ниоткуда. Ветер шевелил листья, но движение было странно медленным, словно лес сам управлял им, подстраивая под свои собственные ритмы.

– Томас… – произнёс Картер, сжав зубы. – Я видел, как фигуры появляются на периферии зрения. Сначала я подумал, что это туман играет с глазами. Но нет… они там.

Томас моргнул, стараясь сфокусироваться, но и он заметил: между деревьями мелькали длинные, тонкие силуэты, изогнутые и непропорциональные, которые исчезали, как только он пытался их разглядеть полностью. Казалось, что лес сам живёт, наблюдает и управляет этим пространством.

– Я понимаю, – сказал Томас, – и… мне страшно. Но это как будто… зов. Как будто лес хочет, чтобы мы пошли дальше.

Шёпоты усиливались, их невозможно было игнорировать. Они шли одновременно из всех сторон, иногда смешиваясь в единый гул, иногда прерываясь короткими, резкими шорохами. В них слышались отголоски смеха, тихие всхлипы, еле различимые слова. Каждое движение тумана, каждая дрожь веток, каждый звук – всё казалось управляемым, рассчитанным, как будто лес проверял их реакции, изучал страх и решимость.

– Похоже, – сказал Картер, голос его звучал низко и ровно, – что здесь время и пространство действуют иначе. Минуты растягиваются, звуки и тени меняют форму, а лес словно живёт своей собственной жизнью.

Томас ощутил лёгкую дрожь в руках, сердце билось быстрее, но он не мог отвести взгляд от камня с рунами. Камень излучал тепло, странное и почти болезненное, а туман вокруг него казался плотнее, словно сам воздух сгущался, концентрируясь на этом месте.

– Мы должны идти дальше, – сказал Томас, – но я не уверен, что мы понимаем, куда именно.

– Понимание здесь не важно, – ответил Картер. – Важно – идти. И смотреть. И не отступать.

Животные, которые обычно скрывались при появлении людей, сегодня избегали этой зоны. Белки и птицы исчезли, не было слышно ни одного удара крыльев, ни одного скрипа когтей на ветках. Даже насекомые, обычно шумные в вечернем лесу, замолчали. Казалось, всё живое отступило перед чем-то, что было выше и старше привычных законов.

Вдруг из глубины леса раздался новый звук – длинный, протяжный стон, который невозможно было связать с животными или ветром. Томас почувствовал холод, пробежавший по позвоночнику. Стон затухал и усиливался, словно кто-то медленно приближался или лес сам производил этот звук, испытывая их страх.

– Картер… – Томас замедлил шаг. – Это… я не знаю. Это… неестественно.

Картер молча кивнул, сжимая кулаки, взгляд его метался по туманной глубине леса.

– Мы идём к тому, что спрятано здесь, – сказал он наконец. – И каждый звук, каждый шёпот – это указание, что мы на верном пути.

Туман вокруг сгущался всё сильнее. Деревья теряли очертания, становились длинными и изогнутыми, тени скользили по земле, иногда принимая формы людей, иногда – нечто чуждое и неправильное. Томас ощутил, как внутреннее напряжение растёт: лес не просто наблюдал, он подталкивал их, манипулировал ими, заставляя сомневаться в собственных ощущениях.

Следы на земле, ведущие к оврагу, теперь казались нарочно расставленными. Иногда они исчезали прямо под ногами, иногда расходились в разные стороны, создавая ощущение, что лес проверяет их готовность идти дальше. Каждое движение было обдуманным, каждый звук – частью некой скрытой логики, которую они пока не могли понять.

Томас взглянул на каменный знак ещё раз. Руны на его поверхности, казалось, немного изменились: линии стали ярче, глубже, словно камень реагировал на их присутствие. Он почувствовал холод, смешанный с едва уловимым теплом, которое пробегало по пальцам при касании. Это тепло не было приятным – скорее ощущением чуждой энергии, которая требовала внимания и заставляла сердце биться быстрее.

– Я думаю, – тихо сказал Томас, – что лес не просто скрывает что-то. Он охраняет. Он проверяет нас.

Картер посмотрел на него. – И если мы сделаем ошибку, он это покажет.

Вдруг с правой стороны, среди густого тумана, мелькнула фигура. Томас резко дернулся, но фигура исчезла прежде, чем он смог что-либо разглядеть. Они остановились, прислушиваясь. Шёпоты усилились, заполняя пространство густым, вибрирующим звуком, который проникал в каждую клетку тела.

– Ты видел это? – спросил Томас, пытаясь удержать голос ровным.

– Да, – ответил Картер, сжимая зубы. – И я знаю одно: то, что здесь, не хочет, чтобы мы уходили.

Туман стал почти непроглядным, а шёпоты смешались с звуками леса: скрип веток, шорох листьев, слабые стуки чего-то, что не было животным. В этом хаосе лес словно жил собственной жизнью, скрывая истинную форму, контролируя движение и звук.

– Кажется, – пробормотал Томас, – что лес сам рассказывает историю… но мы пока не понимаем, о чём она.

– Мы скоро поймём, – сказал Картер, – если останемся достаточно долго. Но есть ощущение, что мы здесь на грани чего-то, чего мы не можем полностью постичь.

Они двигались осторожно, следуя за едва заметными признаками: следы на земле, скользящие тени, странные изгибы веток и линий тумана, которые казались направляющими их. Всё указывало на овраг, где камень с рунами был центром. Шёпоты, запах гари, туман, странные линии на земле – всё это усиливало ощущение надвигающейся угрозы.

– Томас, – произнёс Картер, – посмотри на часы.

Томас вытащил наручные часы и заметил, что время странно искажено: стрелки двигались медленно, потом резко ускорялись, потом снова останавливались. Он подумал о часах на мэрии, о том, что тиканье города казалось регулярным и привычным, а здесь – лес сам определяет время, играя с ними.

– Всё это… – пробормотал Томас, – не для нас привычно. Время, пространство, звуки… всё искажено.

– Да, – ответил Картер. – И это часть испытания. Чего – мы ещё не знаем. Но лес знает.

Ветер нёс запах гари, смешанный с влажной землёй. Шёпоты становились всё ближе, туман плотнее, фигуры мелькали на периферии зрения, исчезая при попытке разглядеть их. Животные давно скрылись, оставив лес пустым, но живым. Каждое движение казалось сознательным, как будто лес проверял их готовность идти дальше, их страх, их решимость.

– Мы должны идти дальше, – сказал Томас, – несмотря на всё.

– И держать глаза открытыми, – добавил Картер. – Это лес проверяет нас. Но мы должны понять, что именно он скрывает.

Они сделали шаг вперёд, и туман словно отступил на мгновение, открывая узкую тропинку, ведущую глубже в лес. Камень с рунами остался позади, но его присутствие ощущалось в каждом звуке, каждом шёпоте, каждом движении тумана.

– Всё только начинается, – сказал Томас тихо, чувствуя, как холод пробегает по позвоночнику. – И если мы остановимся сейчас… если мы повернём назад…

– Лес не позволит нам уйти так просто, – прервал его Картер, – и я уверен, что это не просто лес. Он живёт, он думает, и он наблюдает.

Шёпоты усилились, превращаясь в почти слышимый разговор, в котором невозможно было разобрать слова. Они исходили со всех сторон одновременно, заставляя героев вслушиваться и одновременно терять ощущение направления. Томас ощутил лёгкую тошноту – не от страха, а от невозможности уловить смысл, от ощущения, что каждое движение леса направлено против их привычного восприятия.

– Картер… – сказал он, – ты чувствуешь, как пространство вокруг меняется? Как будто… воздух плотный, а шаги наши замедляются сами собой.

– Да, – подтвердил шериф. – Это не просто гравитация или ветер. Это… что-то другое. Что-то, что старше нас, старше города. И оно хочет, чтобы мы дошли до конца.

Они шли медленно, осторожно обходя корни деревьев и ямы в земле, пытаясь не нарушить ничто лишнее. Туман играл с восприятием, создавая ложные формы и силуэты. Иногда казалось, что кто-то стоит за деревом или прячется между кустов. Иногда тени скользили по земле так, будто передвигались не по закону света и тумана, а по своей собственной воле.

Следы на земле становились всё более странными. Теперь они не просто уходили в разные стороны – иногда они начинали перекликаться с линиями на камне, создавая ощущение, что руны на камне оставили «свои» отпечатки на земле. Томас не мог понять, были ли это следы когтей, ног или чего-то совсем чуждого. Но одно было ясно: они предназначались для них, для того, чтобы их кто-то или что-то вело за собой.

– Смотри, – сказал Томас, указывая на свежие следы, – они снова появляются. Прямо здесь.

Картер присел, внимательно осматривая землю. – Они не человеческие, и не животные. Они… нечто среднее. Как будто лес сам создал их для нас.

Шёпоты стали громче, теперь их уже невозможно было игнорировать. Казалось, они обвивают их с каждой стороны, скользят по коже, проникают в мысли, вызывают дрожь и одновременно – странное, почти болезненное любопытство. Томас и Картер шли дальше, каждый шаг давался труднее, чем предыдущий. Лес словно сопротивлялся их движению, замедлял их, проверял готовность, страх и решимость.

– Чувствуешь запах? – спросил Томас, слегка задыхаясь. – Гари… или чего-то сгоревшего.

Картер кивнул, глаза его блестели от напряжения. – Да. Это странно… почти… ритуально. Словно лес подсказывает, что здесь происходят вещи, которые мы не должны понимать полностью.

Внезапно туман расступился на мгновение, открывая небольшой овраг. В его центре стоял ещё один каменный знак, меньше, чем первый, но с теми же рунами, которые светились слабым, влажным блеском. Томас почувствовал холодный прилив ужаса – лес словно вел их к этим камням, показывал путь, но не раскрывал цели.

– Это… – начал он, – это уже не просто лес. Это… пространство, где границы реальности и… чего-то иного размыты.

Картер оглянулся вокруг, заметив, как тени деревьев складываются в нечто похожее на фигуры, которые мелькают на периферии зрения. Они не двигались как обычные существа, их форма постоянно менялась, и когда взгляд пытался зафиксировать их, они исчезали, растворяясь в тумане.

– Мы не одни, – сказал Картер низким, сдержанным голосом. – Что бы ни наблюдало нас, оно близко.

Шёпоты превратились в ритмичный, почти музыкальный гул. Томас почувствовал, как вибрация проходит через ноги, руки, грудь, заставляя ускоряться сердцебиение. Каждый шаг становился усилием не только физическим, но и психическим – лес как будто проверял их стойкость, их готовность к тому, что они увидят дальше.

– Картер… – сказал Томас, голос его дрожал, – что если это то, что забрало ребёнка?

– Я думаю, – ответил шериф, – что это только начало. И мы должны быть готовы.

Они подошли ближе к оврагу, к меньшему камню с рунами. Томас коснулся его осторожно, и ледяной холод пробежал по рукам. Но одновременно он ощутил странное тепло – не приятное, а чуждое, живое, как будто камень дышал, как будто в нём заключена сила, которая наблюдает и оценивает.

Туман сгущался, шёпоты усиливались, скользящие тени плотно обвивали их, и лес словно начал двигаться вместе с ними. Каждое дерево, каждая ветка, каждый корень казались частью живого организма, следящего за ними, направляющего их, проверяющего на решимость и страх.

– Томас… – произнёс Картер. – Мы идём туда, где реальность и… что-то иное встречаются. И чем дальше мы идём, тем меньше мы будем понимать привычный мир.

Томас кивнул, сжимая кулаки. Он ощущал странное смешение страха, любопытства и тревоги. Камень с рунами, туман, шёпоты, скользящие тени, запах гари, изменённое время – всё это складывалось в ощущение, что они на границе чего-то древнего, чего-то, что Холмвуд хранил в себе долгие годы, скрывая от людей.

– Мы должны идти, – сказал Томас почти шепотом. – Мы должны понять, что здесь происходит.

Картер молча кивнул. Его взгляд скользил по туманной глубине леса, по камням, по странным знакам на земле. Шёпоты, туман и скользящие тени создавали ощущение, что лес живёт, действует и наблюдает, и что остановка сейчас была бы равносильна поражению.

Они сделали шаг вперёд, и туман словно расступился, открывая узкую тропинку, ведущую глубже в лес. Камень с рунами остался позади, но его присутствие ощущалось в каждом звуке, каждом шёпоте, каждой тени.

Томас посмотрел на наручные часы. Стрелки двигались странно, искаженно, напоминая о правилах времени, действующих в городе, о повседневной реальности Холмвуда, которая теперь казалась чуждой, почти иллюзорной. Часы на мэрии, меряющие привычные часы города, оставались где-то там, вне леса, напоминая о том, что этот мир имеет свои законы, а лес – свои.

– Это только начало, – тихо сказал Томас, ощущая, как напряжение медленно превращается в холодное, ледяное предчувствие. – И чем дальше, тем меньше мы будем понимать привычный мир.

Шёпоты усилились ещё раз, туман сгустился, скользящие тени стали плотнее. Лес казался живым, дышащим, наблюдающим. Томас и Картер шли по узкой тропинке, понимая, что каждый их шаг – часть испытания, которое они должны пройти, чтобы раскрыть тайну Холмвуда и найти исчезнувшего ребёнка.

И в этот момент они поняли, что лес – это не просто место. Это живой организм, хранитель древней тайны, наблюдающий и проверяющий их на стойкость, на страх, на решимость.

Каждый шаг был испытанием. Каждый звук, шёпот, тень – предупреждением. И чем дальше они шли, тем яснее понимали: то, что скрыто в тумане и камнях с рунами, не желает быть найденным.

Но Томас и Картер не могли остановиться. Им оставалось идти дальше, глубже в лес, туда, где границы реальности и неизвестного постепенно стираются, открывая путь к тайне, которую Холмвуд скрывал десятилетиями.

Шёпоты становились всё ближе, туман – плотнее, тени – реальнее. И лес, живой и наблюдающий, продолжал двигаться вместе с ними, медленно, неизбежно, создавая ощущение, что за каждым шагом идёт что-то древнее, чуждое и опасное.

И пока они шли, часы на мэрии, меряющие привычное время города, оставались где-то там, напоминая о том, что за пределами леса жизнь идёт своим ходом, а здесь – свои законы, свои шёпоты, свои испытания.

Тревога, страх и предчувствие надвигающейся угрозы сплетались в одно чувство: Холмвуд скрывает больше, чем кажется. И чтобы понять это, Томас и Картер должны пройти через лес, живой и наблюдающий, через шёпоты, туман и камни с рунами, через странные тени и скользящие тени, через звуки, которые невозможно было назвать человеческими или животными. Каждый шаг был как дыхание леса – замедленное, но ощутимое, пульсирующее в груди и висках, втягивающее их в его ритм.

Томас заметил, что на тропинке появляются новые следы – тонкие, изогнутые, почти прозрачные, но отчётливо направляющие их вперёд. Кажется, они не просто ведут их, а подталкивают, заставляя идти дальше, несмотря на страх. Картер шел рядом, прислушиваясь к шёпотам, словно пытаясь расшифровать скрытую в них логику.

– Ты слышишь это? – спросил Томас, и в его голосе сквозило напряжение.

– Слышал, – ответил шериф, – но это уже не просто звук. Это присутствие. Оно вокруг нас.

Внезапно из-за густого мха и корней деревьев что-то мелькнуло. Фигура была человеческой формы, но пропорции были неправильные, контуры дрожали, словно смещались в пространстве. Томас и Картер замерли, вглядываясь, но когда они сделали шаг вперед, фигура исчезла, растворившись в тумане.

– Она наблюдает, – тихо сказал Картер. – И, похоже, знает каждый наш шаг.

Томас кивнул. Сердце колотилось, ладони потели, дыхание учащалось. Ему казалось, что лес не просто живой – он разумный, и каждая его тень, каждый звук – часть сознательного наблюдения.

Туман становился почти непроницаемым, и шёпоты теперь слились в единый, низкий гул, который вибрировал по земле, корням деревьев, их телам. Томас ощущал это как физическое давление, как тяжесть, исходящую от самой земли, от леса, словно он дышал и жил вместе с ними.

– Мы должны продолжать, – сказал Картер, сжимая кулаки. – Невозможно вернуться назад. Этот лес… он не отпустит нас.

Они шли, ощущая под ногами странные изменения поверхности: то тропинка становилась вязкой и сырой, то появлялись углубления, как будто кто-то прошёл перед ними, оставляя после себя образцы неестественного мира. Сквозь туман доносились новые звуки: тихие стоны, скрипы и что-то напоминающее шаги, но несущиеся со всех сторон одновременно.