Сквозь осколки

Глава 1. Первый разговор

Дима

Чтобы я еще хоть раз согласился на эти придурковатые правила института! Заставили танцевать вальс. Потому что: «Дмитрий Павлович, вы будете выигрышно смотреться на фоне ваших парней, да и к тому же, вы тоже часть нашего университета, и без вас мероприятие не получится».

Блять, мне тридцать пять лет, а я выплясываю с молодняком под аккомпанемент в виде рояля уже вторую неделю. Не то чтобы у меня было много своих дел… Просто нахера мне это? Студентики хоть со своими девчонками танцуют или же как раз знакомятся, чтобы потом переспать с ними. Сам так делал, каюсь, молодой был, ветер в голове. А я? Я пытаюсь угнаться за педагогом, которая вечно перетягивает одеяло на себя, не позволяя мне занять ведущую роль в танце.

Мужик тут как бы я, а уж точно не она.

Не знаю, как мы будем с ней выступать уже через две недели. Арина Викторовна на моем фоне тупо потеряется. Громила и лилипут. Хотя, нет, громила и снежная королева, потому что сколько я не пытался вывести ее на разговор, все время слышал, что она на работе и ей не до разговоров. Красивая, правда, зараза. Я все высматривал кольцо на пальце, не нашел, но спросить не решился. Слишком уж она неразговорчивая, да и смысл? Не помню, когда в последний раз вообще с девушками нормально общался, все как-то не до этого.

Работа, зал и так по кругу. Совсем затух я в четырех стенах, только благодаря парням и держусь еще на плаву. От них энергия прет, глаза горят, молодые, эмоциональные, и я – старый тюфяк, все пытаюсь чувствовать себя моложе. Вот только если внешне все еще очень даже прилично, то внутренне мне точно давно больше сорока.

– Понравилась? – тихо спрашивает Карась, подкрадываясь сзади.

Он мне этой своей манерой – оказываться сзади и неожиданно – отца своего напоминает. Тот тоже любил что-нибудь спросить у тебя эдакое, при этом находясь позади, а не рядом. Или появиться внезапно и напугать.

– Кто? – делаю вид, что не понимаю, о чем он.

Конечно, понравилась. Любому мужику здоровому понравилась бы эта Арина Викторовна. Грудь, попа на месте, фигура шикарная. Ноги длиннющие, и глаза выразительные. Зеленые такие, на свету еще переливаются и чуть оттенок меняют. Хрен его знает, сколько ей лет, но явно больше, чем моим пацанам. Держится увереннее и смотрит на всех и все так, словно уже познала все прелести этой жизни. Прям как я.

– Аринка. – Так, а что это за фамильярности? Неужели он и ее знает? – Не смотри так, она мелочь свою к маме моей в ясельки водила несколько лет назад, там и познакомились. Классная девчонка, муж только говнюк.

А, замужем. Ну, тогда мимо. Ладно, найдем другую, а не найдем, и так неплохо живется. В конце концов, есть и другие интересы в жизни.

– Точнее, бывший муж. – Зачем-то уточняет Карасев, видимо, замечая, как я расстроенно отвожу взгляд в сторону. Слишком палевно, да ну и хрен с ним.

Я тоже мужик, здоровый мужик, имею право пялиться на девушку и заявлять на нее свои виды. А виды у меня самые простые – хорошо провести вечер. Не более. Остальное не нужно, пробовали, знаем, – слишком неоправданно и болезненно.

– Есть у нее кто, не знаешь?

– Не знаю, мы не дружим, просто знакомы, – задумчиво протягивает. – Маргаритку я и то лучше знаю, милая малышка. Рыженькая такая, вся в ее отца.

Арс хлопает меня по плечу в дружеском жесте и заговорчески улыбается:

– Короче, если понравилась, пригласи куда-нибудь. Надеюсь, не забыл, как это делается.

Конечно же, забыл. Когда я в последний раз куда-то приглашал девушку? Не помню.

С бывшей женой все было просто: мы познакомились студентами, быстро начали встречаться, через пару лет поженились и также стремительно развелись. После болезненного развода у меня не было отношений вообще. Я пытался, знакомился, но все сводилось исключительно в горизонтальное положение и дальше, чем на пару свиданий, не затягивалось.

Сейчас мне тридцать пять, и я вообще не представляю, как нужно строить отношения, потому что сейчас ведь все иначе. Это: не пришел, увидел, пошутил, и девушка твоя. Нет. Это: мириться с ее прошлым, сосуществовать со своим прошлым, сразу же выдавать цели на будущее и еще пытаться соответствовать ее представлениям об идеальном партнере, потому что прошлый опыт явно чему-то научил. А, забыл, еще иметь свои планы на будущее.

А какие у меня планы? Не знаю. Хочу детей, любящую жену и полный смеха дом. Уже давно пора остепениться, найти ту самую и быть счастливым, но, учитывая мою везучесть в этом плане, такой исход вероятен лишь на ноль целых десять миллионных процента. Не более.

Замечаю, как подвисаю, любуясь развевающимися каштановыми локонами Арины в такт ее движениям. Хороша чертовка! Фигура у нее – что надо, смотреть приятно, а трогать, наверное, еще приятнее.

– Дмитрий Павлович, вы что-то сказать хотели? – спрашивает, как бы невзначай, собирая аппаратуру: переносной магнитофон, какие-то фонари и небольшие прожекторы. Честно говоря, я ничего не понимаю в танцевальных приспособлениях и не представляю, зачем ей все это.

– Не хотите выпить со мной кофе? – Слова сами вырываются изо рта. Не понимаю, как это делаю, и оттого волнуюсь еще сильнее. Чувствую себя словно подросток, которому понравилась девочка.

Она задумывается лишь на секунду. Убирает свои принадлежности и подходит почти вплотную. Я улавливаю аромат ее духов – дерзкий и сладкий одновременно. Смотрит на меня из-под полуопущенных ресниц своими невероятно красивыми зелеными глазами, а потом произносит – томно и коротко:

– С вас кофе и ужин. – И, не дожидаясь меня, выходит из зала.

Эта девушка точно знает, что хочет. И она снова это делает: берет все в свои руки, не позволяя проявить инициативу.

В буквальном смысле бегу за ней. Арина вышагивает на своих шпильках так изящно, словно модель на подиуме. Двигает бедрами и виляет задницей, и я снова подвисаю. Отсутствие женщины на протяжении долгого времени дает о себе знать: в организме происходит так много химических процессов, что я не успеваю за ними. Единственное, что чувствую отчетливо, – как приливает кровь к органу, что ниже пояса. Возбуждение накатывает волной.

Не хватало еще, чтобы она заметила. Это ж что девушка тогда подумает? Что я маньяк? Тащу ее с собой в кафе, чтобы трахнуть где-нибудь?

Арина останавливается у парковки и бросает на меня быстрый взгляд. В ее действиях, жестах и манере поведения так и проскальзывает уверенность и внутренняя сила.

Она не просто красивая женщина – в ней есть нечто большее. Ее уверенность, ее дерзость, ее независимость… Все это смешивается в такой притягательный коктейль, что я не могу отвести от нее глаз.

И в этот момент понимаю – я пропал. Пропал окончательно и бесповоротно. Глупо, да, мы ни разу не говорили нормально, а я, словно придурок какой-то, уже растаял. Но, быть может, так и должно быть в моем возрасте?

– Вы на машине? – Осматривает парковку, надеясь, что мы уедем в комфортном авто. Киваю, достаю ключи и снимаю свой «Вольво» с сигнализации. – Прекрасно, а то моя в ремонте. Без нее, как без рук.

Не могу не согласиться с ней. Помогаю сесть назад, открывая ей дверцу. Она даже садится изящно. Нет, у меня просто женщины давно не было. Не влюбился же я в нее. Мы вообще сегодня впервые заговорили нормально за две недели знакомства. Из-за обычного нахождения рядом и красивых глаз не влюбляются. Хотя, может, и влюбляются.

Заходим в ресторан французской кухни, я придерживаю Арине двери, отодвигаю стул и только потом сажусь сам. Пока она изучает меню, рассматриваю интерьер: выполненные в пастельных тонах стены, деревянные столики с яркими скатертями и небольшие диванчики с мягкими подушками. Повсюду растут цветы, кажется, даже на стенах. Официанты ходят в каких-то пижамных костюмах. В воздухе витает аромат свежеиспеченного хлеба и пряных трав, а приглушенная музыка создает идеальное настроение для разговора.

Вот только мы молчим. Поэтому я любуюсь ее идеальным профилем – в свете ресторанных ламп она выглядит еще симпатичнее, и теперь мне становятся заметны небольшие морщинки в углу глаз – едва заметные.

Она выбирает классический рататуй, а я филе миньон с ревенем, на десерт оба берем клафути. Официант принимает заказ и уходит, а мы молча разглядываем друг друга. Я так давно не общался с женщинами, что даже не знаю – что у нее спрашивать.

– Как давно вы занимаетесь тренерством? – Она спасает ситуацию, задавая вопрос первой.

– Почти четыре года. Начинал совсем с малышами, а сюда пригласили три года назад. Раньше сам играл в баскетбол, но, увы, травма заставила закончить слишком рано. Я мог бы спокойно играть еще лет восемь-десять. А вы давно педагог по танцам? – Наклоняю голову вбок, замечая на ее губах тень улыбки.

– Больше десяти лет, я еще в школе детишкам преподавала, а потом – группам разного возраста, даже взрослым. В декрете пришлось повременить с этим, но танцы – смысл моей жизни. – Улыбается, отпивая глоток ароматного кофе. – Боже, с утра ничего не ела и не пила. Никогда не была в этом ресторане, здесь уютно.

– Я тоже тут впервые. – Нам выносят заказ, и мы принимаемся за еду. – Готовят неплохо, но я предпочитаю готовить себе мясо сам. Знаете, когда берешь этот сочный стейк и сам жаришь на гриле… Пальчики оближешь!

Арина начинает звонко смеяться, и я с любопытством обращаю на нее свой взгляд. Ее смех такой искренний и заразительный, что я улыбаюсь ей в ответ.

– Что смешного? – безобидно спрашиваю.

– Просто вы с таким аппетитом рассказываете о еде… Извините, это выглядит очень смешно, – она продолжает смеяться. – Вы – такой спортивный, накачанный, и еда – как-то несочетаемое сочетание получается.

– Что ж, тогда должен вас удивить, – скрещиваю руки на груди, – я вообще неправильно питаюсь. От слова совсем. И очень люблю вкусно покушать.

– По вам и не скажешь. – Кладет голову на раскрытую ладонь и мило улыбается. Внутри что-то екает.

Ее смех, улыбка, искрящиеся в свете ресторана глаза – такое уютное зрелище. Я давно не ощущал себя так комфортно рядом с представительницами женского пола. Разве что с Алисой, но там особый случай. Она напомнила мне мою младшую сестру в детстве, и я не смог быть с ней угрюмым и холодным.

– Оказывается, я еще могу удивлять женщин, – ухмыляюсь, решая, что можно чуть повысить градус нашего общения. – А вы не такая строгая, как на работе.

– Видите, я тоже не промах. – Мы снова смеемся.

Больше практически не говорим. Молча едим и изредка посматриваем друг на друга. Кажется, у меня появилась новая зависимость, помимо баскетбола и зала, – смех этой прекрасной женщины. Она не смеется всего пять минут, а мне уже не хватает ее звенящего и заражающего смеха.

Когда мы покидаем ресторан, девушка неловко смотрит на меня, а потом спрашивает:

– Не будет наглостью, если я попрошу вас отвезти меня кое-куда за дочерью?

– Буду только рад вам помочь.

Она называет адрес, и я вбиваю его в навигатор, удивляясь. Полицейский участок? Что там делает ее дочь? Слишком много вопросов, задавать которые я не имею права, хотя язык чешется.

Я паркуюсь и остаюсь в машине по ее просьбе. Через пару минут из участка за руку с мужчиной в форме выходит маленькая рыжеволосая девчушка. Она отпускает руку, видимо, отца и бежит к Арине. Арина садится на корточки и целует малышку, после чего берет за руку и разворачивается, но не успевает сделать и шага, как мужчина в форме хватает ее за локоть, разворачивая обратно.

Он что-то ей говорит, она отвечает, а потом мужчина ни с того ни с сего отбивает ей пощечину.

Тут уже взрываюсь я. Кровь закипает в жилах за секунду, и я выхожу из машины, быстрым шагом направляясь к Арине и ее малышке. Кто бы ни был этот мужик в форме – бить женщину непозволительно никому!

Глава 2. Самостоятельная

Дима

Больше всего на свете я не терплю, когда люди не исполняют своих обещаний, не берут на себя ответственность за совершенные поступки, и когда мужчина бьет женщину.

Сегодня вижу третье, и я не могу сидеть на месте в такой момент. Настигаю Арину и ее дочь за несколько секунд и встаю вперед, закрывая их. Мужик в форме злобно усмехается, качает головой и брызжет слюной:

– Нашла себе ебыря, Ариша? – Зачесывает свои рыжие локоны назад, становясь еще больше похожим на придурка.

– Дмитрий Павлович, зачем вы вышли из машины? – слышу в голосе Арины нотки недовольства, но не обращаю на них внимания.

– Арина Викторовна, идите в машину, пожалуйста, – ласково прошу ее, сжимая руки в кулаки, а после обращаюсь к этому идиоту: – А с тобой мы поговорим отдельно.

Оборачиваюсь через плечо, требовательно сверля взглядом хореографа. Она тяжело вздыхает, берет дочь за руку и уходит. Мы с капитаном – я только сейчас разглядываю его звание – прожигаем друг друга взглядами, полными злости и ненависти.

– Считаешь, нормальным бить женщину? – Не предпринимаю никаких действий, потому что я на его территории.

Вокруг полицейский участок, сотни камер и людей в форме. Я изначально в проигрышной позиции. Мне можно только говорить и то – так, чтобы это не было оскорблением лица при исполнении.

– Тебе проблем мало, чувак? Зачем лезешь в семейные разборки? – Он оглядывается, видимо, ища спасения среди своих. – Я могу с ней делать все, что захочу, потому что она – моя жена.

– Бывшая. – Чувствую, как кровь приливает к голове. Прибить бы его, да нельзя тут. В другом месте поговорим. – Да и не суть важно, кто она тебе. Арина – женщина, а бить женщину – неуважительно и низко.

– Я сам разберусь. – Сплевывает слюну на асфальт, чем выбешивает еще больше. Что за свинское поведение?

– Я тоже. – Делаю шаг вперед и якобы по-дружески обхватываю его за шею, притягивая ближе. – Еще раз поднимешь на нее руку, я тебе оторву обе! И не только руки.

Угрожающе шепчу ему на ухо, а потом для вида хлопаю по-доброму по плечу. Специально улыбаюсь, разворачиваюсь и ухожу к машине. Сажусь, осматривая пассажиров, одна из которых сверлит меня недовольным взглядом.

Недовольна? Сильная? Ну-ну, я видел. До сих пор вижу след от удара на щеке. Хорошо, что у меня, как у бывшего спортсмена, всегда есть холодильная сумка со льдом. Не знаю, зачем храню ее, видимо, как память о том, что когда-то я был крутым баскетболистом. Наклоняюсь и вытаскиваю ее из-под сидения, протягивая Арине лед.

– Приложите к щеке, иначе синяк останется, – командую, не собираясь слушать ее возражений. – Куда везти?

– На улицу Ленина, дом сорок три. – Прикладывает лед и смотрит на дочь. Девочка и правда копия отца. – Цветочек, как ты провела свой день с папой?

– Он показывал мне преступников! – весело рассказывает малышка о своем дне, пока я веду машину.

На вид девочке лет пять, может, семь. Она прекрасно говорит и очень мило жестикулирует руками. У нее глаза Арины, на лице и открытых участках тела, – россыпь веснушек, огненные волосы и немного пухлые щечки.

Через двадцать минут я паркуюсь у названного Ариной дома. Открываю дверь со стороны малышки, протягивая ей руку. Девочка с опаской на меня смотрит, оглядывается на маму, и когда та кивает, берет меня за руку, выползая из салона. Арина предпочитает делать вид, что обижена, поэтому моей руки не принимает.

– Спасибо, что подвезли, дальше мы доберемся сами.

Не слушаю ее. Сажусь на корточки перед малышкой и улыбаюсь ей, протягивая конфету.

– Твоя мама сказала, что у тебя безумно красивая комната дома, покажешь мне? – Малышка активно кивает головой. Зеленый свет дан.

– У меня там так много игрушек! Я тебе сейчас все покажу. – Берет меня за руку и ведет в сторону подъезда. – Тебя как зовут? Ты мамин ухажер?

– Можешь называть меня Дима. И нет, я мамин друг.

Мы подходим к подъезду. Арина идет за нами с самым недовольным лицом. Открывает дверь и пропускает вперед.

Ощущение детской ручки в моей – это что-то невероятное. Малышка все время говорит, рассказывая о своих игрушечных друзьях, а я киваю и пытаюсь ей отвечать, понимая, что ребенку важно мое мнение. Внутри так тепло от детского лепета и эмоций. И Арина, пусть и идет с недовольным лицом, но чувствую, как она благодарна за то, что я вмешался.

Мы проходим в квартиру, и малышка бежит в свою комнату, но я торможу на пороге. Я, конечно, с удовольствием познакомился бы с детским миром девчушки, но не имею никакого права заходить дальше без разрешения Арины.

– Проходите уже. – Вешает куртку и бросает вполоборота. – Только обувь снять не забудьте.

Снимаю кроссовки, вешаю свою кожанку и прохожу в квартиру. Маргаритка ведет меня в комнату и знакомит с игрушками теперь воочию. Я внимательно ее слушаю, улыбаясь искренности детских эмоций. Да, именно таких вечеров я и хочу.

Какое-то время мы болтаем обо всем подряд. Маргарита рассказывает мне о своих любимых мультиках и о том, как ей нравятся мамины блины, и как она скучает по папе и грустит, когда мама плачет.

Потом Арина укладывает ее спать и только после этого садится рядом со мной в гостиной. Я снова рассматриваю ее. У нее уставший вид, но она все также красива, как и во время наших занятий.

– Дмитрий Павлович…

– Дима, – поправляю ее.

– Слушай, Дима, я, конечно, благодарна за ужин и за то, что довез нас с Маргаритой, но тебе не стоило лезть туда, куда я не просила, – смеряет меня строгим взглядом.

В ее словах слышится упрек, но я вижу, как в глубине глаз таится благодарность. Она борется с собой, пытаясь сохранить независимость, но правда в том, что никто не заслуживает такого обращения, особенно когда речь идет о защите слабого.

– Мне нужно было смотреть, как он тебя бьет? – Выгибаю брови дугой.

– Я не знаю! Но лезть не надо было, – повышает на меня голос.

– Окей, когда в следующий раз он тебя ударит, я останусь в стороне. – Встаю с дивана, раздражаясь. – Вот только сможешь ли ты после его агрессии и дальше воспитывать дочь?

– Кто ты такой, чтобы я вообще тебя слушала?

Задевает больное. Так всегда: я хочу помочь, помогаю, а мне нож в сердце и никакой благодарности.

– Ты права, – отвечаю спокойно, хотя внутри все кипит. Быстро направляюсь в прихожую, обуваюсь, стараясь не показывать, как ее слова ранят.

Поднимаю глаза на девушку – она стоит в дверях, скрестив руки на груди, все такая же неприступная. В этот момент понимаю: Арина не просто злится – она защищается. Защищает себя и дочь от возможного разочарования.

Застегиваю куртку, бросая последний взгляд на нее. В ее глазах вижу усталость и страх – то, что она так старательно пытается скрыть за маской независимости.

– Вам придется найти себе другого партнера на этот идиотский вальс, – стараюсь быть сдержаннее, но не получается. Знаю, что веду себя максимально глупо. – Прощайте, Арина Викторовна.

Поворачиваясь, открываю дверь и выхожу из квартиры. Да, я злюсь. Ненавижу, когда женщины так себя ведут: зачем строить из себя недотрогу и делать вид, что ты сильная, когда тебя бьет мужик? Я не понимаю.

Я не лезу в ее личную жизнь, но проходить мимо в таких случаях не считаю уместным. Это против всех моих принципов. Пусть Арина считает меня навязчивым, пусть злится и отвергает мою помощь – я все равно не смогу спокойно смотреть, как кто-то обижает беззащитную женщину. Особенно когда у нее есть ребенок, который все это видит и переживает.

Спускаюсь по лестнице, стараясь унять бурю эмоций внутри. В голове крутятся ее слова, ее холодный взгляд, ее гордость, которая, возможно, однажды может стоить ей слишком дорого.

***

– Ребят, вы чего сегодня такие кислые? – Осматриваю свою команду. Что-то они совсем не бегут и не в настроении. – Вы чем вчера занимались?

Парни сидят на скамейках и даже не болтают, что очень на них не похоже. Где привычный галдеж? У меня потом от них голова болит, а сегодня даже не начала еще. Обычно они не могут и минуты провести молча, а тут такая тишина, что слышно, как муха пролетаетт.

Может, что-то случилось? Травма? Ссора? Или просто накануне переборщили с развлечениями? В любом случае, если они будут в таком состоянии продолжать тренировку, толку от нее не будет никакого. Нужно как-то взбодрить ребят, вывести их из этого странного оцепенения.

– Мы вчера днюху Темыча слишком хорошо отметили, – Карасев отвечает мне с трудом. Надеюсь, они не бухали. Бросаю на него вопросительный взгляд. – Мы не бухали, Дим. Мы просто долго тусили в клубе. До пяти утра.

– Ага, – подтверждает Бубнов.

Остальные вторят словам своего капитана и смотрят на меня умоляющими взглядами. Раз тусили, значит, сегодня будут по полной отдаваться тренировке.

– Классно отметили, зря ты не пришел. Или ты укатил с этой преподшей? Мы видели вас вчера вместе у машины, – продолжает вчерашний именинник.

Я чувствую, как внутри поднимается раздражение. С развода ненавижу, когда в личную жизнь лезут. Злюсь, но виду не подаю. Надо держать лицо.

– Хорошо погуляли вчера? – Команда дружно кивает. – Значит, сегодня также будем тренить. Давайте, на пробежку.

Даю команду, и парни, выстраиваясь в колонну по росту, начинают свой забег по залу, а я сажусь на скамейку. Наблюдать за ними – одно удовольствие.

В голове крутятся мысли о вчерашнем разговоре с Ариной. Ее слова до сих пор царапают изнутри. Не люблю, когда меня отвергают, особенно когда я пытаюсь помочь. Но еще больше не люблю видеть, как сильные женщины ломаются под тяжестью собственного упрямства и глупости.

Парни тем временем разгоняются, постепенно входя в ритм. Их усталость после вчерашней вечеринки постепенно уходит, сменяясь спортивным азартом. А я продолжаю наблюдать, мысленно составляя план сегодняшней тренировки.

– Карась, давай, разминку проводи. – Бросаю через плечо, сам топая в подсобку за мячами.

Ненавижу, когда в моем инвентаре копаются, но, увы, мне приходится делить зал с университетскими физруками, поэтому каждый раз что-нибудь да пропадает. В прошлый раз я не досчитался конусов – знаю, ерунда, но бесит. Если уж берут, то хотя бы пусть возвращают.

Мячи я и так запираю на ключ, не хватало, чтобы и их растеряли. Они стоят приличных денег, а у университета не так много средств на содержание команды. Если бы не спонсоры, мы бы вообще сами и инвентарь, и форму себе покупали, не говоря уже о поездках и отелях.

Вытаскиваю сетку с мячами, разворачиваюсь и врезаюсь в женскую фигуру. Не сразу понимаю, что передо мной Арина Викторовна. Она неловко переступает с ноги на ногу – уже не такая уверенная, как в актовом зале и наедине со мной. Еще бы – уверен, парни отпустили пару двусмысленных замечаний в ее сторону.

– Здравствуйте. – Она широко улыбается.

– Здравствуйте, – отвечаю ей, подзывая жестом Мхитаряна. – Эд, мячи забери, и начинайте упражнения по ведению мяча, я сейчас подойду. Дверку прикрой.

Эдгар забирает сетку, внимательно рассматривая Арину. Заговорчески улыбается, и этот туда же! Машу ему незаметно, чтобы валил, и, дожидаясь, когда он прикроет дверь, обращаю свой оценивающий взгляд на Волкову. Узнал ее фамилию вчера и подумал, что было бы интересно называть ее Волчонком.

На ней строгое черное короткое платье, подчеркивающее все прелести ее фигуры, и сапоги на высокой шпильке. Но даже шпильки недостаточно, чтобы разница в нашем росте сократилась хотя бы на йоту. Волосы заплетены в высокий хвост, а на губах – красная помада, глядя на которую я сразу начинаю думать не о том.

– Что вы хотели, Арина Викторовна? У меня тренировка. – Забираю свои тактические схемы и играю желваками.

– Пожалуйста, скажи, что ты пошутил, и что станцуешь со мной. – Смотрит на меня умоляющими глазами.

– Зачем? – Скрещиваю руки на груди. – Мне это неинтересно. Честно говоря, я изначально не хотел, меня заставили.

– Потому что я прошу, – настаивает, воздействуя как все женщины – давит, подчеркивая свою значимость. Черт, и я ведь не могу отказать.

В ее глазах читается такая надежда, что сердце невольно сжимается. Вчера она отвергла мою помощь, сегодня умоляет о танце. Женская логика – вещь непостижимая. Но я знаю, что откажу – и буду жалеть. А соглашусь – и, возможно, смогу помочь ей не только с танцем.

Делаю шаг вперед, чуть наклоняюсь и смотрю ей прямо в лицо. Изумрудный океан ее глаз цепляет своей глубиной, и я не могу оторвать своего взгляда. Докатился, блин. Пялюсь на женщину, когда должен дать ей свой ответ.

– Хорошо, – отвечаю я наконец. – Но ты сходишь со мной на… свидание.

Слова вылетают прежде, чем я успеваю их обдумать. Вижу, как в ее глазах мелькает удивление, смешанное с чем-то похожим на надежду. Она явно не ожидала такого поворота.

– Свидание? – переспрашивает Арина, чуть приподнимая бровь.