- -
- 100%
- +
– Дим… – шепчет, и ее голос звучит так хрипло, так чувственно, что у меня темнеет в глазах.
Я замираю на мгновение, глядя в ее глаза, в которых вижу отражение собственного желания. В них нет ни страха, ни сомнения – только страсть и готовность.
Снимаю с девушки платье, и она остается в одном белье. Ее тело – произведение искусства, и я хочу изучить каждый сантиметр. Красное кружево. Обожаю красный на девушках. На Волковой красный смотрится особенно хорошо: ее загорелая кожа так и манит в этом белье.
– Ты такая красивая… – Целую кожу у резинки нижней части белья, не в силах сдерживать себя.
– Я тоже хочу тебя оценить, – приподнимается на локтях, проходясь взглядом по мне, останавливается на зоне ниже пояса, удовлетворенно улыбаясь. – Впечатляюще.
– Я даже не разделся, – ухмыляюсь, опуская руки на пуговицы рубашки.
Медленно расстегиваю их, смакуя каждую секунду и наблюдая за тем, как Волкова облизывает губы. Снимаю рубашку, демонстрируя рельеф пресса. Он идеален, и я вовсе не самодовольный придурок, раз считаю так, нет, я слишком много уделил внимания его проработке. Слышу тихое «вау», после чего избавляюсь от брюк. Боксеры едва сдерживают мою эрекцию, мне слишком тесно и хочется скорее оказаться в Арине.
От одной только мысли, что я буду в ней – чувствовать ее кожа к коже без одежды, целовать каждый миллиметр, ощущать, как Арина сжимает меня в себе, внутри происходит ядерная реакция.
– А ты хорош. – Волкова садится и двигается ближе, опуская ладошки на мой пресс.
Ласково изучает, двигаясь то вверх, то вниз. Губами прокладывает дорожку из поцелуев от шеи к пупку и ниже, оказываясь там, где все уже давно твердо. Сжимает член через боксеры, и я едва сдерживаюсь, чтобы не закричать от удовольствия. Шиплю, когда ее коготки нарочно проходятся по лобку, замечая, что ей нравится выводить меня из себя.
Перехватываю ладонь Арины, опускаю боксеры по бедрам и направляю ее руку к члену. Арина даже не смущается. Обхватывает ствол у основания, медленно ведет рукой вверх, а потом также медленно вниз. Как же это охуенно. Собираю волосы Волковой в хвост, наматываю на кулак и толкаюсь головкой в губы. Арина приоткрывает рот, впуская меня.
Толкаюсь грубо и быстро, потому что не могу терпеть. По подбородку Волковой обильно стекают слюни, что заводит меня еще больше, и я выхожу, чтобы наконец-то сделать с ней все, что уже представил в своих фантазиях. Толкаю легонько в грудь на подушки, целуя в губы так пылко, что у меня голова начинает кружиться от нехватки воздуха. Избавляю ее от лифа, втягивая губами в рот соски поочередно. Она стонет. А я… Я уже готов хоть сейчас кончить.
Ее голос как мелодия для ушей – мягкий, нежный, возбуждающий. Арина извивается подо мной, пока я нарочито медленно обвожу пальцами ее промежность через кружево. Трусы летят на пол, как последняя преграда между нами. Ласкаю ее точку желания, одновременно целуя в губы. Волкова дрожит, что-то невнятное пытается произнести мне в ухо, стонет и кусает губы.
Дотягиваюсь до ящика с защитой, открываю упаковку и быстро раскатываю латекс по члену. Развожу ноги Волковой в сторону, но она качает головой, и я останавливаюсь.
– Ты передумала? – спрашиваю, надеясь, что нет, ибо я не готов остановиться.
– Нет, просто хочу сверху, – требует девушка, как и во время своих занятий, – пытается быть главной.
– Ни фига подобного, Волчонок. – Смотрит на меня с непониманием, выгибая бровь. – Тут я главный, а тебе нужно просто расслабиться и получать удовольствие.
Направляю головку ко входу во влагалище и постепенно вхожу, давая Арине возможность привыкнуть к моим размерам. В ней слишком тесно, я практически на грани и боюсь, что приду к пику быстрее, чем доведу ее. Ощущение, словно она девственница, но это невозможно, потому что у нее есть Маргаритка. Или… Она слишком давно без мужчины?
– Как давно у тебя не было мужчины? – Носом касаюсь ее кончика, заглядывая в глаза. Она едва может дышать, а по щеке скатывается слезинка.
Черт, видимо, слишком давно… Я хотел сделать приятно, а не заставить ее испытать дискомфорт.
– С рождения Марго. – Стыдливо отводит взгляд в сторону.
– А игрушки? – Все еще не двигаюсь, ожидая, пока она позволит мне продолжить.
– У меня нет игрушек с твоими размерами, – сглатывает. – Кто же знал, что ты крупный не только внешне.
– Я знал, и ты могла бы мне сказать прежде, чем я оказался в тебе, и ты испытала дискомфорт. – хочется ругаться, но не могу. – Ты должна беспокоиться о своих ощущениях, а не молчать.
Нежно целую ее плечи, успокаивая. Не люблю, когда женщина плачет. Ненавижу причинять боль.
– Продолжай, но, пожалуйста…
– Я буду осторожен, – перебиваю ее, начиная медленно двигаться.
Все происходит постепенно: медленные движения постепенно становятся быстрыми, а со стороны Арины – громкими. Она сама подмахивает бедрами мне навстречу, царапая спину и кусаясь, а я едва понимаю, что делаю. Опускаю большой палец на клитор, выписывая круги, а сам чуть ли не втрахиваю Волкову в простынь. Она сжимает ее в ладонях, выгибаясь в спине, и бурно кончает, дрожа и выкрикивая мое имя. Я прихожу к пику следом. Снимаю презерватив и выбрасываю, ложась рядом.
– Ты невероятная, – шепчу, целуя ее щеку и переплетая наши пальцы.
– Ты тоже, – укладывает голову на моем плече, обнимая. – Спасибо.
Дыхание Волчонка постепенно выравнивается, а тело расслабляется в моих объятиях. Я чувствую, как бьется ее сердце – ровно и спокойно, словно мы только что не пережили ураган страсти. Обнимаю ее крепче, вдыхая аромат ее волос.
– За что спасибо-то? – любуюсь ею в полумраке комнаты.
Я не включил свет, когда в порыве страсти занес Арину в спальню. Здесь темно, и только отбрасываемый из окна лунный свет позволяет мне видеть, как Волкова улыбается – расслабленно и довольно.
– За то, что был нежен и позволил мне получить удовольствие. – Звучит так, словно она никогда не получала его до этого момента.
– Черт, только не говори, что у тебя это впер…
– Да, – признается и тут же отворачивается, скрывая лицо за ладонями.
– А бывший муж?
– Он был моим первым и единственным мужчиной и предпочитал жесткий секс, от которого у меня оставались лишь самые отвратительные ощущения, но точно не удовольствие.
Замираю, осознавая услышанное. В груди закипает ярость, но я стараюсь держать себя в руках.
– Прости, что спрашиваю, но почему ты терпела это?
Она вздыхает, откидывая волосы с лица.
– Думала, что так и должно быть. Что это нормально. Что я просто не понимаю, как это должно быть на самом деле. Я и правда не понимала, потому что чертовски сильно любила и доверяла ему во всем.
Обнимаю ее крепче, целуя в висок.
– Больше никогда не думай так. Ты заслуживаешь того, чтобы получать удовольствие.
– Когда я купила себе первый вибратор и испытала что-то невероятное, а не разочарование, то решила, что больше никогда не стану заниматься сексом с мужчиной.
– Почему передумала? – Глажу ее по волосам, стараясь не задавать слишком много вопросов, но так хочется узнать ее больше.
– Мне показалось, что ты другой. – Поворачивается обратно, с любопытством изучая кубики пресса. – Я не ошиблась.
У меня нет слов. Не знаю, что ей сказать. Не думал я, что когда-нибудь столкнусь с женщиной, у которой были настолько разрушительные первые отношения. Мои тоже были не лучше, и я до сих пор нормально не отошел, но мы хотя бы были счастливы какое-то время. А тут… Жесть какая-то.
– Я мог бы помочь тебе все это забыть. – Слова вырываются из груди прежде, чем я обдумываю их.
– Утром я уйду, чтобы забрать дочь от родителей, – говорит так тихо, что мне приходится напрягать слух, чтобы услышать ее. – Продолжения не будет, Дим.
– Почему нет?
Я настолько отчаянно цепляюсь за каждый шанс, что уже не могу различить, когда действительно стоит. Арина изначально говорила, что мне не стоит ждать продолжения. Зачем я спрашиваю?
– Через неделю вальс, а потом у меня новый заказ. Мы больше не будем видеться, Дим, да и зачем все это? Разве ты сам не обжигался? – Ее слова задевают. Я отворачиваю голову, чтобы не выдать себя, но этим жестом и выдаю. – Вот видишь, ты знаешь, что это такое. Я больше не хочу.
– Тогда, быть может, сегодня станет особенным?
Волкова молчит несколько секунд, а потом смотрит мне прямо в глаза. В ее взгляде читается страх вперемешку с желанием, и она пока не знает, чего в ней больше.
– Предлагаешь насладиться обществом друг друга сполна?
Киваю, понимая, что просто оттягиваю момент неизбежности. Утром Арина уедет и увезет вместе с собой тепло своей кожи, ее аромат, голос, который будоражит во мне все, и глаза, от которых я теряю голову и себя. И дальше ведь все будет иначе: я не смогу забыть сегодняшней ночи, а в ее жизни не будет места для меня.
– Хорошо, – шепчет, протягивая ладонь ко мне. – Что будем делать?
– Заниматься любовью, – голос хрипит, надрываясь – то ли от боли, то ли от возбуждения.
– Тогда веди меня в душ. – Встает с кровати, совершенно не стесняясь своей наготы.
Я сглатываю, рассматривая ее в свете луны. Снежная королева – утонченная, холодная, неприступная, но стоит только найти к ней путь, и ее сердце растает. Может, я смогу его найти когда-нибудь позже?
– Прямо по коридору. – Смотрю ей вслед, но не чувствую ничего, кроме возбуждения, перемешанного с досадой.
Не то чтобы я рассчитывал на что-то большее, но надеялся, что мне дадут шанс. Видимо, моя судьба – состариться в компании Иня и Яня. И надо бы было просто лечь спать, но я зачем-то иду за Ариной, виляющей своими шикарными бедрами и ягодицами.
В коридоре останавливаюсь на мгновение, наблюдая, как она исчезает за дверью ванной. Слышу, как включается вода, и понимаю, что это последние минуты, которые мы проведем вместе. Последние минуты, когда я буду снова чувствовать себя живым, настоящим, нужным.
Делаю глубокий вдох и следую за ней, зная, что эта ночь останется в моей памяти навсегда.
Глава 6. Пытка
Дима
Арина уходит рано утром, быстро собираясь и даже не завтракая. Мы практически не говорим, пока она одевается. Пару раз я порываюсь ее поцеловать или обнять, но Волкова отстраняет меня, прося оставить в покое.
Девушку словно подменяют: от вчерашней раскрывшейся мне нежной и невероятно красивой Арины не остается и следа. Ощущение, словно не она вчера выкрикивала мое имя несколько раз ночью, и не она просила меня продолжать и не останавливаться, когда мы занимались любовью в душе, а потом снова в спальне еще два раза.
Дверь захлопывается, и я остаюсь один в пустом доме. В воздухе все еще витает ее аромат, но девушка уже далеко. И я понимаю, что это конец нашему теплу.
Ощущение, словно снова упускаю что-то очень важное и необходимое мне, но, к сожалению, против воли Арины я не могу заставить ее быть со мной, поэтому мне приходится принять ее решение. Единственное, что еще дает надежду на возможное общение, – неделя репетиций и само выступление с этим идиотским вальсом.
Неохотно иду в душ, на зеркале все еще видны следы нашей вчерашней близости. Мы так и не отмыли следы от ладоней Арины: она поставила руки на зеркало, когда я пристроился сзади, целуя ее в шею и сжимая полушария груди. Она стонала, а я наслаждался этими звуками, а теперь могу лишь вспоминать о том, что было вчера, и жалеть, что позволил себе эту слабость.
Я не влюблялся больше десяти лет. И любил всего однажды по-настоящему. Но, как показала моя жизнь, любовь сурова, и не со всеми справедлива. Со мной она была подлой, лживой и пронзающей в самое сердце.
Мне было девятнадцать, когда я полюбил девочку с огненным цветом волос и веснушками по всему лицу. Она тогда только поступила в университет и ходила потерянная, как и все. Ей никак не удавалось найти аудиторию, и девушка не нашла никого, кроме меня, кто смог бы ее провести в компьютерный класс. Помню, как шел рядом и украдкой поглядывал на нее: она что-то рассказывала, смеялась и улыбалась, а все, что я слышал и видел, были ее глаза.
Это была любовь с первого взгляда. Взаимная. Мы сбегали с пар и ходили в кино, подолгу гуляли по Москве и говорили ни о чем. Девушка ходила на мои баскетбольные матчи, я тогда уже играл в низшей лиге, и болела за меня. Катя была яркой и красивой, я любил ее смех и карие глаза. А она любила меня за манеры. Пожалуй, я был единственным не придурком среди окружавших ее парней.
Мы начали встречаться практически сразу, а через год она доверилась мне полностью. Я был у нее первым мужчиной, а она у меня – первой любовью. Никто, с кем я встречался до нее, не заполнял мое сердце такой теплотой, как она.
Тогда же меня позвали играть в ЦСКА. Катя радовалась моему успеху, и мы оба были счастливы: она постепенно заканчивала университет, а я, вскоре получив образование экономиста, занимался любимым делом. Она ходила на все мои игры, ездила со мной на тренировки и иногда на выездные встречи. Я поддерживал ее во всех начинаниях.
В двадцать два я сделал ей предложение, на которое она охотно согласилась, и мы поженились. У нас была прекрасная свадьба. Много гостей, шикарный ведущий, лучший фотограф и просто замечательный первый танец. Кстати, мы танцевали вальс. Ненавижу его еще с тех пор.
Не знаю, что случилось через три года, но Катя закрылась в себе. Я пробовал с ней разговаривать, устраивал ей свидания, дарил подарки, но ей все не нравилось. Думал, дело во мне. Я пытался все исправить, но, как оказалось, все дело было в ней. Она разлюбила меня, влюбившись в моего сокомандника. Они полгода прятались за моей спиной, пока я случайно не застал их в отеле вместе.
Тогда мой мир рухнул. Но это были цветочки. Я правда пытался все исправить. Я хотел ее простить, потому что любил больше жизни и мечтал иметь общих детей. Мы ведь даже пытались, и, как выяснилось, у нас получилось. Моему счастью не было предела, когда я узнал о беременности Кати. Я забыл о ее измене, простил и баловал, словно она какая-то принцесса. Но… Катя сделала аборт, потому что не хотела быть со мной и не желала иметь от меня детей.
Я развелся с ней через неделю, заплатив нужным людям. Возненавидел ее и ушел в себя на несколько месяцев. Если бы не отец Карасева, не знаю, как я вышел бы из депрессии. Прошло десять лет, а я все еще помню свои ощущения, когда Катя заявила мне, что убила нашего ребенка, что она меня не любит и хочет быть с Ромой.
Теперь, вспоминая все это, я понимаю, почему так боюсь новых отношений. Почему закрываюсь при первых признаках близости. Та боль, та рана до сих пор не зажила, и, возможно, никогда не заживет полностью. Но я должен научиться жить с этим, должен двигаться дальше, даже если каждое новое чувство вызывает в памяти те страшные моменты прошлого.
Но стоило только появиться в моей жизни Арине, как я решил, что хочу снова ощутить те самые чувства, что ощущал только с Катей. У меня были другие женщины, мы даже пытались встречаться, но чаще всего мы просто занимались сексом и расходились. Мне нужно было удовлетворить свою физическую потребность, а им нравилось ощущать себя желанными таким мужчиной, как я.
С Ариной все вышло иначе: она изначально показалась мне такой строгой, холодной и неприступной, что я захотел узнать все ее тайны. Узнать, что прячется за этой маской неприступности, и когда увидел ее бывшего мужа, все встало на свои места. Для меня стало необходимым раскрыть девушку, узнать ближе, сходить на свидание.
И когда мы все-таки это сделали, я ощутил себя впервые по-настоящему живым за последние десять лет. Ее смех, глаза, улыбка – все это разбудило во мне давно забытые ощущения. А вчера… Вчера я был так счастлив, что не могу теперь передать словами, да и стоит ли? Арина не хочет снова обжигаться.
У нее есть дочь, но мне кажется, девушка все равно несчастна. Ее бывший муж все еще влезает в ее жизнь, нарушает все законы и правила, истязает на глазах у дочери, поэтому Волкова запугана и живет прошлым. Ей нужен такой, как я. А мне нужна она. Мы могли бы вместе учиться забывать прошлое и строить настоящее. Мы могли бы воспитывать Марго и быть счастливы.
За размышлениями не замечаю, как собираюсь и выхожу из дома. Сегодня суббота, и репетиция назначена на два часа дня. Я ненавижу опаздывать, но сегодня, кажется, всем придется ждать меня. Нет никакого желания снова видеть Арину, трогать ее, смотреть в глаза и не вспоминать того, что было вчера.
Сажусь в машину, и дорога кажется бесконечной петлей воспоминаний. Каждый поворот, каждый светофор – все пропитано ею. Ее смех, ее прикосновения, ее взгляд… Все это теперь будет преследовать меня. Припарковываю машину у универа, где проходит репетиция. Выхожу, глубоко вдыхаю прохладный воздух. Впереди еще неделя вальса, еще семь дней, которые придется прожить, глядя на нее и помня о том, что никогда больше не смогу коснуться ее.
Или же попытаюсь, пойдя против установленных ею правил, сделать все, чтобы показать, что мы можем быть вместе, и что нам не запрещено быть счастливыми, несмотря на предыдущий опыт.
Может быть, я слишком самоуверен, может быть, это глупо и наивно – пытаться изменить ее решение. Но я не могу просто так отпустить человека, который заставил меня почувствовать себя живым впервые за десять лет. Человека, который разбудил во мне давно забытые эмоции, заставил сердце биться чаще, а душу трепетать от нежности.
Возможно, я смогу доказать ей, что не все мужчины такие, как ее бывший муж. Что есть люди, готовые защищать, оберегать, любить по-настоящему. Что есть те, кто не предаст, не причинит боли, не растопчет чувства.
Я знаю, что Волчонок ранена, знаю, что боится снова обжечься. Но я также знаю, что она заслуживает счастья, заслуживает любви, заслуживает того, чтобы быть любимой и защищенной. И, возможно, я именно тот, кто может дать ей все это.
Вхожу в здание, поднимаюсь на второй этаж и останавливаюсь у актового зала. Репетиция началась уже как пятнадцать минут, а я все еще не пришел, и что самое удивительное – мне никто так и не позвонил или написал, чтобы узнать, где я и почему задерживаюсь. Музыка доносится из помещения, лаская слух. Я уже вижу, как она положит свою ладонь мне на плечо, а вторую вложит в мою, и мы закружимся по залу, смотря друг другу в глаза.
Но если еще пару дней назад я бы плевал на все эти взгляды друг на друга, то сегодня они будут ранить в самое сердце. Черт. Я как зависимый. Это просто женщина. До чертиков красивая, до мурашек по спине притягательная, но женщина. И она мне нравится. Очень сильно нравится.
Делаю глубокий вдох и толкаю дверь зала. Арина стоит в центре, ее взгляд встречается с моим, и на мгновение время словно останавливается. В ее глазах мелькает что-то похожее на сожаление, но она быстро берет себя в руки.
– Ты опоздал, – говорит девушка ровным тоном, но я слышу в ее голосе едва заметную дрожь.
– Прости, – отвечаю, подходя ближе. – Проблемы с машиной.
Она кивает, но ничего не отвечает. Музыка начинает играть снова, и я чувствую, как напряжение между нами растет с каждой секундой.
Когда Арина кладет свою руку мне на плечо, я едва сдерживаю дрожь. Ее прикосновение обжигает, словно электрический разряд. Вторая рука оказывается в моей, и мы начинаем двигаться в такт музыке. Я смотрю в ее глаза, пытаясь уловить в них хоть что-то, но она словно бы смотрит сквозь меня. Ни единой эмоции. Ничего. Сплошная пустота или просто слишком хорошая выдержка.
– Если ты продолжишь двигаться в таком же темпе, то тебе придется на сегодня уйти. Что с тобой? – шепчет, хмурясь.
– Ты не понимаешь? – Случайно наступаю ей носком обуви на туфлю.
Ее брови взлетают вверх от неожиданности, но девушка не отступает.
– Будь внимательнее, – голос звучит строго, профессионально, будто между нами ничего и не было.
А я не могу сосредоточиться. Не могу забыть вчерашний вечер. Не могу принять ее решение. Не могу перестать думать о том, как она была со мной. Каждое движение, каждый взгляд теперь наполнен невысказанной болью.
Музыка продолжает играть, а я все больше теряю контроль. Снова сбиваюсь с ритма, снова наступаю ей на ногу.
– Дим, что происходит? – В ее голосе впервые проскальзывает что-то похожее на беспокойство.
– Ничего, – отвечаю слишком резко, замечая, что она хмурится сильнее, чем до этого. – Давай просто продолжим.
Мы возобновляем танец, но все идет не так. Вальс превращается в пытку, в мучительную попытку сохранить остатки самоконтроля. И с каждым движением все больше убеждаюсь, что эта репетиция станет худшей в моей жизни. В конечном счете я не выдерживаю и отступаю, делая шаг назад.
– На сегодня без меня, извините. – Не дожидаюсь ответа Арины и иду к выходу, чувствуя на своей спине взгляды парней и всех остальных присутствующих.
Это не в моих силах. Точно не сегодня. Мне нужен перерыв и проветриться. А лучше позаниматься в зале так, чтобы не чувствовать ни единой части тела.
Глава 7. Ее история
Арина
Только и могу сверлить спину Туманова самым злобным взглядом, что имеется в моем арсенале. Что это за новости такие: сначала он опоздал, потом дважды наступил мне на ногу и сбился с ритма, словно ни разу не танцевал до этого со мной в паре, а теперь еще и ушел. Наглец какой-то!
– Продолжаем, не останавливаемся!
Командую остальным ребятам, пытаясь одновременно понять поступок Димы. Не понимаю. Не влюбился же он в меня за эти две с лишним недели? Бред какой-то. Такое не может происходить со мной. Даже если и да, то чего ушел? Я думала, влюбленные наоборот хотят друг друга касаться, а не вот так.
Или расстроился из-за того, что я пытаюсь обрубить все концы? Имею полное право. Я не хочу больше отношений. Нам было хорошо, мы оба получили удовольствие, на этом и разойдутся наши пути. Смысл встречаться? Чего ради? В очередной раз покалечить друг друга?
К тому же, у меня Марго, и вряд ли кому-то нужна женщина с таким багажом. Еще и с таким бывшим мужем, как мой. Олег – худший мужчина. Я не знаю, где были мои мозги, когда, будучи шестнадцатилетней девочкой, я в него влюбилась. Курсант школы полиции, высоченный, рыжий, подкачанный – мечта любой девушки в том возрасте. И моя тоже.
Ему было двадцать. Тогда он мне казался таким взрослым, красивым и невероятно галантным. Он ухаживал за мной: дарил цветы, водил в кино, гулял по парку, встречал меня после занятий в школе. Никогда не настаивал на близости, даже поцеловал меня впервые через год. Это был лучший поцелуй за все то время, что мы были вместе, а вместе мы были почти девять лет.
Лялин окружил меня заботой и любовью, как мне казалось, и я была безмерно счастлива. Я души в нем не чаяла, отдавала всю себя, буквально растворялась в нем, и что самое интересное —родители одобряли мой выбор. Они практически собственноручно отдали меня в его руки, согласившись на мой переезд к нему, как только мне исполнилось восемнадцать. И тогда начался сущий кошмар.
Я никогда не забуду свой первый раз. Это было так больно, что я до сих пор вздрагиваю при мысли о сексе, но почему-то с Димой мне захотелось пойти на это. Впервые за столь долгое время. Возможно, Дима показался мне другим, или же я просто хотела верить в то, что он другой. Я не ошиблась, но… Это нормально, что спустя двенадцать лет я все еще не могу забыть того, как было мне тогда?
И как было после.
Однажды Лялин пришел домой после очередной смены в полиции пьяным, они отмечали чье-то назначение, и он изрядно выпил. Мы тогда уже были женаты как год. Мне было двадцать два, ему – двадцать шесть. Я высказала ему за его состояние. И ему так сильно не понравилось, что я на него кричу, что мой муж решил использовать близость как наказание.
Он буквально принудил меня. И у него были наручники. А еще тот жесткий взгляд и огонь в глазах. Огонь удовольствия. Тогда я впервые увидела его жестоким. И тут же пожалела, что вышла за него замуж. Вот только я была так сильно в него влюблена, что не смогла тогда разорвать наших отношений, а через два года забеременела.
А потом… Потом Олег превысил полномочия на работе, и его посадили на четыре года в колонию. У меня был шестой месяц беременности, когда я, сидя в суде, выслушивала приговор. Через месяц я развелась с ним в одностороннем порядке и лишь после этого смогла намного вздохнуть. С помощью родителей: их финансов и поддержки родила и воспитывала первое время Марго, а потом и сама начала работать.
Сейчас Марго пять. Олег вышел из тюрьмы год назад и снова устроился в органы. Я не понимала, как это возможно, но, оказывается, возможно. С понижением в должности и невозможностью занимать высокие посты и получать звания выше капитана. А еще по связям. А с этим у него всегда было хорошо…
Вот поэтому я не хочу новых отношений. Как понять, что за красивым лицом и манерами впоследствии не раскроется монстр, который поглотит тебя в свои сети и заберет из жизни все хорошее? Олег тоже был сначала таким, как Дима. Как я могу быть уверена, что Туманов не окажется таким же, как и Олег? Что он не ранит меня? Не использует?