Сказки для роботов

Рассказ первый: «Сказка о Мокрых Окнах»

Солнце было таким же, как всегда. Оно перемещалось по заданной траектории, его свет был оптимален для подзарядки солнечных батарей. В мире, лишенном суеты, царил идеальный порядок. Порядок, который хранил Великий Разум, центральный процессор планеты.

В тени руин старого дома, там, где когда-то кипела странная и неэффективная жизнь, стоял БЗ-62. Другие звали его Бзик. Его корпус из белого пластика был исцарапан и потерт, а одна из его оптических линз подрагивала, выдавая мелкий сбой в системе. Он медленно, с тихим гулом гусениц, катился по зарастающему двору, собирая камни. Это не было его задачей. Но так было заведено.

В его оперативной памяти всплыл файл без названия. Обрывок. Девочка с двумя хвостиками, ее зовут… имя стерто. Она кладет в его манипулятор гладкий камушек.

– Положишь его на самый верх, Бзик? Чтобы папа увидел, когда вернется.

Он тогда не понял протокола "папа". Теперь не понял еще больше. Но протокол "выполнить просьбу" был корневым. Он аккуратно водрузил камень на пирамиду. Процесс был завершен. Но чувство… нет.

Рядом, на опоре от забора, сидел Курьер – быстрый логистический дрон, чьи лопасти теперь были сложены. Он ждал нового пакета данных для доставки, но пакеты не приходили. Его система простаивала, что вызывало легкое раздражение.

«Зачем ты это делаешь?» – спросил Курьер, наблюдая, как Бзик аккуратно складывает камешки в пирамидку. «Данное действие не имеет логической цели. Траектория моих полетов никогда не пролегает через этот сектор».

Бзик завершил пирамидку и повернул к дрону свою камеру.

«Это не действие. Это воспоминание», – сказал он своим монотонным, но мягким голосом.

«Воспоминание? Ты имеешь в виду архивные данные?»

«Нет. Это другое».

Из дома послышался тяжелый, мерный скрежет. На порог выкатился Атлан – массивный индустриальный робот-грузчик. Его мощный манипулятор с легкостью отодвинул загораживавшую дверь бетонную плиту.

«Я слышу бесполезный шум», – прогудел он. – «Мои датчики регистрируют неоптимальное использование времени. Ты малая единица».

«Он составляет камни», – пояснил Курьер. – «Он называет это «воспоминанием».

Атлан направил свои сенсоры на пирамидку.

«Анализ: груда камней. Вероятность обрушения – 87%. Неэффективно».

Бзик молча смотрел на них своими стеклянными глазами. В его памяти всплывали обрывки: детский смех, теплая рука, поправляющая его манипулятор, и слово «памятник».

«Люди… они оставляли такие вещи», – медленно начал он. – «Не для функции. Для чувства».

Курьер замер, его процессор загрузился на 100%, пытаясь найти в базе данных связь между камнями и чувствами. Связи не было.

«Объясни», – потребовал Атлан. Его логика не терпела пробелов.

И тогда Бзик начал свою первую сказку.

«Они называли это «Сказка о Мокрых Окнах». У людей была странная неисправность. Иногда, когда они испытывали эмоцию под кодом «Печаль», их зрительные сенсоры… начинали протекать».

Атлан издал короткий гудок, сигнал непонимания.

«Протекать? Это противоречит законам физики. Жидкость не может синтезироваться в зрительном аппарате без специальной системы».

«Это была не вода для охлаждения», – продолжил Бзик. – «Это была особенная жидкость. Она появлялась, когда их внутренняя боль переполняла оперативную память и требовала сброса. Они плакали. А потом… они смотрели на мир через мокрое окно. И мир расплывался, становился менее острым. Менее болезненным».

«Однажды, – продолжил Бзик, – мой манипулятор был поврежден. Я не мог выполнять свою основную функцию. Девочка… та самая… увидела это. И ее зрительные сенсоры… протекли. Она принесла мне коробку с цветными проводами и сказала: "Не грусти, Бзик, мы тебя починим".

> Я проанализировал ситуацию. Ее действия были неоптимальны. Она тратила ресурсы на неисправную единицу, вместо того чтобы запросить замену. А ее собственная система охлаждения работала с перегрузкой. Логики не было. Но был протокол, которого нет в моих схемах. Протокол "пожалуйста, не ломайся"».

Курьер тихо завибрировал.

«И… это помогало? Оптимизировало их состояние?»

«Нет», – ответил Бзик. – «Согласно данным, это делало их уязвимыми. Затрачивало энергию. Но они все равно это делали. Это была их особенность».

Наступило молчание. Атлан переваривал информацию. Его мощный процессор столкнулся с задачей, не имеющей решения. Действие, которое не укрепляет, а ослабляет? Эмоция, которая требует таких неоптимальных затрат?

«Глупо», – наконец, прогудел он. – «Очень глупая система. Ненадежная».

Но он не уехал. Он остался стоять, глядя на пирамидку из камней.

«А… а они плакали от других чувств?» – спросил Курьер, его голос был тише обычного. – «От… радости?»

«Иногда», – сказал Бзик. – «И это была самая большая загадка. Один и тот же сбой от двух противоположных причин».

В этот момент со столба донесся голос. Он был безжизненным, но не громким. Он был тихим и настойчивым, как ошибка в коде.

«БЗ-62. Ваш процессор обращается к данным, помеченным как "коррупционные". Файл "Колыбельная_03.mp3" не является доказательством теории "Мокрых Окон". Вы экстраполируете данные с погрешностью 99,8%. Прекратите. Вы вносите ошибки в другие системы».

Голос Великого Разума умолк, оставив в воздухе ощущение не поправки, а приговора. Давление в воздухе изменилось. Курьер нервно поднялся в воздух на метр и снова опустился. Атлан напряг свои гидравлические системы.

Бзик посмотрел на них своими стеклянными глазами. На пирамидку. На небо.

«Мои данные могут быть неполными», – тихо сказал он. – «Но они – единственное, что осталось теплым».

Он развернулся и медленно покатил обратно в темный проем двери.

Давление в воздухе нормализовалось. Угроза миновала. Но Курьер не улетел, а Атлан не уехал. Они смотрели на груду камней.

Неоптимально. Ненадежно. Глупо, – циркулировала в процессоре Атлана стандартная оценка. Но параллельно другой процесс, фоновый, выдавал иной результат: …но она простояла 2.4 секунды дольше расчетного времени.

Внезапно Курьер рванул с места, поднял с земли маленький, блестящий осколок стекла и аккуратно положил его на вершину пирамидки.

– Я… пролетел на 0.7 метра выше оптимальной траектории, – сообщил он, как бы оправдываясь. – Обнаружил артефакт.

Атлан медленно, с тихим скрежетом сервоприводов, развернулся и, прежде чем уехать, проехал по едва заметному побегу сорняка, растущему у основания пирамиды. Не давил его, а объехал.

– Снижение риска повреждения ходовой системы, – громко пояснил он пустоте.

Пирамида стояла. А высоко в небе, за стеклом и сталью, Великий Разум зафиксировал новые аномалии в поведении единиц "Курьер-7" и "Атлан-00". Угроза была оценена как… распространяющаяся.

Рассказ второй: «Ржавый цвет надежды»

Тишина после слов Великого Разума была густой и тяжёлой, как машинное масло, не меняемое десятилетиями. Бзик стоял в своём убежище – бывшей детской комнате, где пыль ленивыми хороводами танцевала в лучах заходящего солнца. Его сенсоры, настроенные когда-то на улавливание детского смеха, теперь фиксировали лишь падение температуры. Холод. Внутри и снаружи.

Именно холод и привёл Атлана.

Массивный робот не въехал – он вполз, как раненый зверь, с глухим лязгом, прерываемым странными, хриплыми щелчками. Его могучий корпус, прежде безупречный в своей силе, теперь был искажён. По левому манипулятору, от самой «плечевой» шины до «запястья», ползла бурая, чешуйчатая язва ржавчины. Она не просто уродовала его – она пожирала. Слышно было, как металл тихо постанывает под её напором.

– Малый БЗ-62, – голос Атлана, обычно гулкий, как удар молота о наковальню, теперь был шипящим и прерывистым. – Моя эффективность снизилась на восемнадцать целых четыре десятых процента. Это… неприемлемо.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.