Глава 1
Лето 1985 года. Москва, Курский вокзал. Солнце палит нещадно, превращая асфальт в раскалённую сковородку. Густой, как кисель, воздух пропитан смесью из пота, парфюма и выхлопных газов. Каждый вдох наполняет лёгкие этой субстанцией, которая не исчезает, а остаётся с тобой, въедаясь в одежду и волосы.
На перроне не протолкнуться. Все ждут, когда объявят посадку на поезд Москва – Симферополь. Одни нервно смотрят на часы, другие переговариваются, третьи молчат, погруженные в свои мысли. Я и несколько моих институтских друзей топчемся у расписания. У каждого из нас в руках рюкзак, набитый до отказа: плавки, футболки, полотенца, консервы, вино. Мы едем дикарями в Крым. Никаких путёвок, никаких заранее забронированных мест. Только десять студентов полных надежд и стремлений отдохнуть от городской суеты и бесконечных институтских забот.
Наконец раздаётся объявление о посадке, и люди начинают двигаться к поезду. Наш вагон, разумеется, плацкартный. Откуда у студентов деньги на купе? Он полон: студенты, семьи, пожилые люди. Каждый едет со своими мечтами и планами. Плацкарт – это отдельный мир. Здесь всё как на ладони, все на виду. Внутри вагона кипит жизнь: кто-то ищет своё место пытаясь пробраться с багажом, кто-то уже достаёт еду, как будто это его последний шанс поесть. Воздух наполняется запахом варёных яиц и жареной курицы, который становится почти невыносимым. Поезд трогается и медленно катит по рельсам, унося нас из душного города к морю. Из окна открывается вид на знакомый пейзаж: многоэтажки сменяются частными домами, а за ними леса и поля и сельские виды, которые напоминают картины передвижников. Иногда поезд останавливается на станциях, и мы выходим размять ноги. Здесь можно у бабушек купить варёную картошку с солёными огурцами, а если повезёт, то и пиво, но чаще всего мы просто стоим и смотрим на проходящих мимо людей, чувствуя себя частью этого бесконечного летнего путешествия.
На нижней полке у туалета сидит женщина лет сорока, которая каждого вышедшего из гигиенической комнаты встречает фразой «с облегчением». Это настолько неожиданно, что даже самые стойкие пассажиры теряют дар речи. Одни смущённо улыбаются, другие пытаются сохранить серьёзность, но все без исключения испытывают странное чувство, будто попали в какую-то абсурдную ситуацию. Что это вообще значит? Кто она? Почему так говорит?
Время летит незаметно, и вот уже за окнами исчезают последние огни, уступая место темноте и звёздам. Я извлекаю из бездонного рюкзака бутылку, бережно завёрнутую в майку. Самое время для душевного разговора под рюмку водки. Лёха достаёт гитару с верхней полки. Мы устраиваемся поудобнее за столом, и я начинаю разливать водку по стаканам. Она для нас – символ свободы и единства. Лёха берет гитару и начинает играть что-то спокойное и меланхоличное. В вагоне поезда, медленно ползущего по ночной степи, это звучит особенно трогательно. Мы с Лёхой знакомы уже много лет, и такие моменты для нас не редкость. Он играет, и мы вместе тихонько поём.
Как за далёкой рекой,Видел я часто сон беспокойный,
Постепенно в наш отсек купе подтягивается народ со всего вагона. Кто-то несёт водку, кто-то закуску. У нас царит атмосфера беззаботного летнего веселья. Соседи по плацкарту, которых мы раньше видели лишь мельком, почти стали нашими друзьями. Музыка и алкоголь способствуют этому. Периодически выходим в тамбур покурить. Пока ещё все курят Московские сигареты «Ява» естественно явская. «Ява» дукатовская не котируется. Даже был такой анекдот. На табачную фабрику «Ява» приезжает делегация с завода «Дукат», чтобы узнать, почему их сигареты не пользуются спросом, а продукцию «Явы» раскупают с невероятной скоростью. Гости, одетые в белые халаты, с интересом осмотрели цеха фабрики. На первый взгляд, всё было похоже на производство «Дуката», но, как отметили делегаты, «чуть чище». Под конец визита они решили задать главный вопрос: как же всё-таки они делают сигареты «Ява»? Один из сотрудников фабрики отвечает: «Ну как. Подметаем! Подметаем в цехах, а потом во всё это добавляем немного табака и засыпаем в сигареты. Делегаты, переглянулись, и один из них воскликнул: «Так вот в чём дело Вы туда табак добавляете!»
А между тем поезд мчится сквозь ночь, и за окном проносятся тёмные леса и редкие огоньки деревень. В купе становится всё теплее и уютнее. Кто-то уже уснул, устроившись на верхней полке, Лёха, отложив гитару, рассказывает очередную историю, смеясь до слёз. Внезапно кто-то из нашей компании вспоминает прошлогоднюю поездку в Крым. Это словно открывает шлюзы. Мы перебиваем друг друга, смеёмся, делимся деталями, которые ещё не стёрлись из памяти. Да и как можно забыть поездку в пансионат "Солнечный" по двум путёвкам в шестером. Но об этом , как ни будь в другой раз. Эта история требует отдельного обстоятельного рассказа. Но, а пока я сижу у окна, наслаждаясь ночным пейзажем за стеклом. Свет луны пробивается сквозь ветки деревьев, создавая причудливые узоры на стенах вагона. Вдалеке мелькают огни редких станций, словно призрачные маяки в этом бескрайнем море ночи. Я чувствую, как поезд мягко покачивается, убаюкивая меня. Мысли текут медленно, как река, несущая свои воды к морю. В вагоне становится всё тише. Лёха, кажется, уснул, уронив голову на грудь. Его гитара, оставленная на коленях, тихо звенит струнами от ветра из приоткрытого окна. Я чувствую, как веки тяжелеют, но не могу позволить себе заснуть. Хочется запомнить этот момент, эту атмосферу. Глаза на мгновение прикрываются и мне кажется, что я вижу свет, слабый, но тёплый, как огонёк свечи в темноте. Он манит, зовёт к себе. Я делаю шаг вперёд и засыпаю с улыбкой на лице. Вот оно счастье. А поезд монотонно стуча колёсами, уносит нас в новый день.
Утро. Я просыпаюсь от мягкого прикосновения солнечного света к лицу, медленно открываю глаза, позволяя свету проникнуть глубже. Солнечные лучи танцуют на занавесках, создавая узоры на полу. В вагоне тишина, нарушаемая лишь дыханием спящих рядом и стуком колёс. Я лежу неподвижно, стараясь не нарушить эту хрупкую гармонию. В голове проносятся мысли о вчерашнем дне. Но сейчас всё это кажется неважным. Важно только то, что я должен совершить гигиенические процедуры, пока все спят. Я встаю и продвигаюсь по узкому коридору вагона, пытаясь увернуться от ног, торчавших с верхних полок. Вот и конец вагона. Женщина, шокирующая всех своим приветствием вчера днём, мирно спит. Тихо выхожу из вагона, стараясь не нарушить её сон, и направляюсь к туалету. Ура! Он свободен. Совершив гигиенические процедуры, так же тихо возвращаюсь на своё место. Солнце уже высоко, и вагон постепенно наполняется звуками. Лёха внезапно открывает глаза и, не теряя ни минуты, достаёт из-под подушки бутылку пива. Его движения быстрые и уверенные, словно он уже давно привык к такому утреннему ритуалу.
– Доброе утро, – говорит он, делая глоток. – Как спалось?
Я потягиваюсь и отвечаю:
– Отлично. А тебе?
Лёха, улыбаясь, протягивает мне пиво: будешь. Я беру бутылку и делаю глоток. Пиво прохладное и освежающее, мгновенно прогоняет остатки сна. Он смотрит на меня с хитрой улыбкой, словно знает, что сейчас начинается настоящий день.
Через несколько часов наш поезд, громыхая колёсами, вкатывается на вокзал Симферополя. Жара здесь такая, что воздух дрожит, как мираж над пустыней. Мы выскакиваем из вагона, подхватывая свои рюкзаки, и тут же попадаем в объятия горячего южного ветра. Вдыхаем полной грудью этот аромат, пропитанный солнцем и степными травами. С рюкзаками на плечах бодро шагаем к автовокзалу. Впереди нас ждёт полтора часа пути до места отдыха. Автобус трогается, и я, откинувшись на сиденье, наслаждаюсь мерным покачиванием. За окном мелькают улицы Симферополя – пыльные, шумные, с бесконечной вереницей машин и людей. Но вот город остаётся позади, и мы выезжаем на простор крымских степей. По обе стороны дороги тянутся бесконечные поля, где пшеница золотится под солнцем. Здесь, в этих степях, жизнь течёт размеренно и неторопливо, как река, текущая по своему руслу. Люди работают от зари до зари, их лица обветрены и загорелые. Они пашут землю, сеют зерно, живут в маленьких деревнях, где всё знакомо и предсказуемо. Смог бы я здесь жить? Привыкнуть к этому ритму – тихому, размеренному, без суеты и спешки? Или всё равно вернулся бы в свой шумный, суетливый город, где каждый день – это гонка за временем? Мои мысли свободны, как степной ветер, который гуляет по этим бескрайним просторам. И вот, наконец, мы подъезжаем к побережью. Первые очертания моря появляются на горизонте, и сердце начинает биться чаще. В груди разливается радостное волнение, как будто я наконец-то нашёл то, что давно искал. Это чувство – подобно глотку свежего воздуха после долгого нахождения в душном помещении.. Автобус останавливается, и мы выходим, вдохнув солёный воздух. Волны мягко накатывают на берег, создавая мелодичный шум. Лёха вынимает из рюкзака бутылку вина и делает глоток прямо из горлышка. Я принимаю от него бутылку, запрокидываю голову и с удовольствием пью прохладный напиток, который быстро снимает усталость от дороги. Мы идём вдоль берега, по песку, который приятно щекочет босые ноги.
Однако настало время представить вам нового персонажа, а то у вас может сложиться впечатление, что нас всего двое. Он внесёт свою изюминку и добавит в повествование красок. Это Андрей А. по прозвищу Абдула. Он человек особенный – это ходячий анекдот. Истории про него – это маленькие шедевры, которые можно слушать бесконечно. Это автор таких легендарных фраз: «Я чист, как унитаз в библиотеке» и «Где я упал, там я и встану мятый». И многих других. Пока он трезв он просто человек, но стоит ему выпить в нём просыпается философ. Без него наша история была бы неполной, скучной и серой. Он – это тот самый перец, который делает наше повествование ярким и запоминающимся.
– А что, мужики, может, окунёмся? – говорит Абдула, сбрасывая на песок рюкзак. Конечно, почему бы и нет? Море манило нас своей прохладной синевой, и мы, не теряя времени, направляемся к воде. Но, в отличие от остальных, Абдула решил не ограничиваться простым купанием. Он берёт у меня ласты, маску и трубку и, с явным удовольствием, лезет в воду. «Сейчас покажу, как надо нырять!» – кричит он, исчезая под водой. Мы с друзьями переглядываемся и, не теряя времени, бросаемся за ним. Купание его длится не долго. Секунд через десять он выныривает, отплёвываясь и держа в зубах трубку, но почему-то без загубника.