Кинодетективы. Девятый выпуск
- -
- 100%
- +
Гена быстро прячется за угол и оттуда наблюдает за парочкой. Наташа отдает мальчику свой портфель. Они идут по улице в сторону Гены. Гена быстро сбегает.
34
В прихожей раздается звонок. Гена открывает дверь. На пороге с рюкзаком в руках стоит Рикошетников.
РИКОШЕТНИКОВ: Привет, гениям! Принимай гостя!
Гена с радостью бросается ему на шею. Рикошетников в комнате вручает подарки родителям и бабушке.
РИКОШЕТНИКОВ: Я к вам прямо из Находки. Сильно оброс «Попович» морскими желудями. Поставили в док почиститься, чтобы не обижался.
Бабушка в кухне с невероятным упорством сооружает большой кремовый торт в честь своего любимца. Руки ее, непривычные к женскому труду, плохо осуществляют грандиозный замысел, но, как говорится, терпение и труд все перетрут, и вскоре мужчины общими усилиями водружают на стол кремовое чудовище, похожее на контрольную башню аэродрома.
МАМА: Куда же вы теперь собираетесь, Николай?
Рикошетников смущенно хмыкает, глядя в скатерть.
РИКОШЕТНИКОВ: Представьте себе, друзья… как это ни странно, но… все это лето мы будем исследовать прибрежный шельф в районе архипелага Большие Эмпиреи… Хочу пригласить с собой Гену, если он не против.
Гена вскакивает из-за стола.
ГЕНА: Я!
БАБУШКА: Что?!
За столом воцаряется молчание, нарушаемое лишь сильным стуком Генашиного сердца. Потом все медленно поворачиваются к портрету адмирала. Адмирал мягко, отечески улыбается. Похоже было, что он все уже знал наперед.
ПАПА: А почему бы и нет?
МАМА: Я – «за»!
БАБУШКА: Двух мнений тут не может быть!
35
Геннадий на улице якобы случайно встречает одноклассницу Наташу Вертопрахову, которая торопится на занятия по гимнастике.
ГЕНА: А-а, Наташка, привет-привет! Как дела?
НАТАША: Ничего себе, работаю по программе мастеров.
ГЕНА: Соревнования скоро?
НАТАША: Ох и не говори! Волнуюсь страшно! В начале июня наша команда едет в Краков. Представляешь, в Краков?!
ГЕНА: А я к Большим Эмпиреям подаюсь, на все лето в экспедицию, на судне «Алеша Попович»…
Но Наташа, будто не слышит того, что ей говорит Гена.
НАТАША: Пожелай мне ни пуха, ни пера.
Наташа протягивает ему руку. Он смотрит в синие глаза и видит там только пьедесталы почета и неверное мерцание будущей славы.
ГЕНА: Ни пуха, ни пера.
НАТАША: К черту!
Наташа стремительно удаляется. Геннадий некоторое время смотрит ей вслед, потом отворачивается. Его едва не сбивает с ног бегущий Валька Брюквин.
ГЕНА: Валька, а я к Большим Эмпиреям подаюсь на «Алеше Поповиче»!
ВАЛЬКА: Да? Ну счастливо! Приедешь – расскажешь!
Валька быстро убегает.
АВТОР: На этом можно закончить вступительную главу. Впрочем… нет, я совершенно забыл сообщить вам об одном на первый взгляд пустяковом случае. Дело в том, что дня через три после первой встречи Геннадия и Николая Рикошетникова Стратофонтовым подбросили странное письмо.
36
Бабушка кладет на стол бланк гостиницы «Астория», на котором написан текст:
АВТОР: На бланке начертано несколько слов: «Мг. Stratofontov, esq. Я не забуду Silver-bay. R. В.».
37
Папа в фойе гостиницы «Астория» говорит с администратором. Тот смотрит в журнал и разводит руки в стороны.
АВТОР: Папа Эдуард отправился тогда в «Асторию», чтобы выяснить, кто скрывался под псевдонимом «Р. Б.». В книге гостей значились: «Рикардо Барракуда, Рональд Бьюик, Ростан Бизе, Рао-Бзе-Бун, Раматраканг Бонгнавилатронг, Рихард Бурш и Ростислав Боченкин-Борев».
Папа беседует с постояльцами гостиницы и горничными, показывая бланк гостиницы «Астория» с письмом неизвестного. Постояльцы и горничные отрицательно вертят головами.
АВТОР: Все эти лица категорически отрицали свое авторство.
38
Папа выходит из гостиницы на улицу. Скомкав письмо неизвестного, он бросает его в урну, стоящую у входа.
АВТОР: Эдуард покинул «Асторию», решив, что это розыгрыш друзей почтмейстеров или альпинистов.
39
В порту торжественно провожают в рейс научно-исследовательский корабль «Алеша Попович». На набережной стоят родственники и знакомые экипажа. Они машут руками, провожая корабль в далекое путешествие. За их спинами играет военный духовой оркестр. Духовые инструменты блестят на солнце, пуская солнечные зайчики на корпус морского лайнера. Среди провожающих – мама, папа и бабушка Гены Стратофонтова. Они тоже машут руками.
40
На палубе стоят капитан Рикошетников, старпом Дивнолобов, боцман Полуарканов и профессор Шлиер-Довейко. К ним подходят Гена и плотник Телескопов. Оба тянут за собой тяжелые сумки и рюкзаки.
АВТОР: И вот настал день выхода «Алеши Поповича» в открытое море. На корабле были созданы прекрасные условия для труда и отдыха экипажа. Отличные каюты помещались в палубных надстройках, а в твиндеках располагались научные лаборатории и кладовые. Надо сказать, что на корабле царила атмосфера веселой дружбы. Все моряки и ученые любили своего молодого капитана Рикошетникова и научного руководителя – пожилого гиганта, видавшего виды Шлиера-Довейко.
Гена и Телескопов останавливаются перед капитаном, старпомом, боцманом, рулевым и профессором и опускают вниз свои вещи. Гена вытирает вспотевший лоб.
ГЕНА: Товарищ капитан, Стратофонтов прибыл для… эта…
Гена теряется, не зная, что говорить. Рикошетников приходит ему на помощь, поворачивается к своим товарищам.
РИКОШЕТНИКОВ: Знакомьтесь, это Гена Стратофонтов, о котором я вам рассказывал. Родственник знаменитого адмирала.
Профессор сразу протягивает ему руку.
ПРОФЕССОР: Очень рад познакомится. Профессор Шлиер-Довейко. Вы, молодой человек, будете служить у меня в гидробиологической лаборатории. Лаборантом.
Гена пожимает ему руку. Старпом, боцман и рулевой тоже представляются, протягивая юнге руку, как равноправному члену экипажа.
СТАРПОМ: Старпом Дивнолобов… Вы, я надеюсь, политически подкованы?
ГЕНА: Подкован… Как блоха.
СТАРПОМ: Какая блоха?
Рикошетников снова приходит на помощь юному другу.
РИКОШЕТНИКОВ: Это такое народное выражение, Лев Африканыч.
СТАРПОМ: Понятно.
БОЦМАН: Боцман Полуарканов. Вы етта… вещички на прожарку сначала отнесите.
ГЕНА: Зачем?
БОЦМАН: Нам блох не надо.
Вторая серия
41
В порту готовится в рейс научно-исследовательский корабль «Алеша Попович». Его провожают родственники и знакомые команды корабля. Военный оркестр играет марши, создавая атмосферу праздника.
42
На палубе стоят капитан Рикошетников, старпом Дивнолобов, боцман Полуарканов и профессор Шлиер-Довейко. Перед ними – Гена. Рикошетников опять помогает ему.
РИКОШЕТНИКОВ: Не волнуйся, боцман, я его лично проверил. Блох у него точно нет.
БОЦМАН: Тогда етто… другое дело.
Гена отходит в сторону. Профессор показывает рукой на Телескопова.
ПРОФЕССОР: А это наш Левша, то есть мастер на все руки Телескопов… Я его в глубинке Среднерусской возвышенности нашел.
С Телескоповым все тоже знакомятся за руку.
АВТОР: Коллектив принял новичков с распростертыми объятиями.
43
«Алеша Попович» сбрасывает канаты и отходит от причала. В сопровождении шустрых буксиров проходит по гавани и выходит в открытое море. Духовой военный оркестр продолжает играть. Корабль прощается протяжным гудком со всеми.
АВТОР: Так началось первое морское путешествие Геннадия Стратофонтова! Радость этого события не омрачил даже десятибальный шторм, который двое трепал «Алешу Поповича».
44
Небо закрыто черными тучами. На море бушует шторм. Волны играют кораблями, как пушинками. Невероятно, но факт: нос, казалось бы, окончательно утонувшего танкера вновь показывается над водой.
АВТОР: Он налетел среди ночи через два часа после выхода из бухты Находка, к утру набрал полную силу и больше уже не ослабевал в течение всего времени, пока «Попович» пересекал Японское море, держа курс на Суранамский пролив.
45
В рулевой рубке «Алеши Поповича», кроме Рикошетникова и Гены находятся ещё несколько человек. Все они соблюдают полное спокойствие: выполняют свою работу. Гена с волнением наблюдает за проходящим рядом танкером. Не выдерживает и бросается к окну.
ГЕНА: Он тонет! Николай Ефимович, танкер тонет! SOS! На помощь!
46
И впрямь: шедший с ними параллельным курсом японский танкер довольно быстро уходит носом под воду, пропадает в огромных волнах. Вот уже наполовину скрываются под водой надстройки, вот уже только труба с размытым пятном иероглифа виднеется над водой…
47
Гена замечает, что все находящиеся в рубке смотрят на него с улыбкой: скалит отменные зубы рулевой Барабанчиков, улыбается старпом Дивнолобов, тактично прячет улыбку в пышные усы научный руководитель экспедиции член-корреспондент Академия наук, профессор Шлиер-Довейко. Капитан Рикошетников, сидевший на высокой табуретке возле штурманского стола, поворачивается к Гене и тоже улыбается.
РИКОШЕТНИКОВ: Не волнуйся, Гена, он не тонет. Просто сильная килевая качка. Оттуда, с танкера, кажется, что мы тонем.
Барабанчиков глупо хихикает и подмигивает Гене.
РУЛЕВОЙ: А мы пока не тонем!
48
Нос танкера медленно, но упорно ползет вверх; вот показывается верхняя палуба борта, и мелькнувшее на мгновение среди бешено несущихся туч солнце осветило все невероятно длинное тело гиганта.
АВТОР: Глава вторая, в которой слышится рев шторма, безобразно хлюпает сваренный накануне борщ, а в конце под пение скрипки булькает суп из каракатицы…
49
Гена выскакивает из рулевой рубки, кубарем слетает вниз по лестнице и, шатаясь от стенки к стенке, бежит по длинному коридору, похожему на лабиринт.
АВТОР: Уже двое суток десятибалльный шторм трепал «Алешу Поповича».
50
Гена входит в каюту и садится за стол. Бросает взгляд на койку и тяжело вздыхает. Лечь в постель не решается. Облокотив руки на стол и положив на них голову, Гена прикрывает глаза, чтобы немного отдохнуть.
АВТОР: Геннадий, разумеется, за это время ни разу не прилег. Во-первых, это был его первый выход в море, во-вторых, первый в его жизни шторм, да еще и какой – десятибалльный! Конечно, забраться на койку ему мешало жгучее любопытство, но, кроме того, он опасался, как бы не поймала его в горизонтальном положении морская болезнь, как бы сосед по каюте, судовой плотник Володя Телескопов, не стал свидетелем позора. Пока все было, как говорится, о'кэй!
Чувствуя, что сон одолевает его, Гена поднимается и выходит из каюты.
51
Глубоко удрученный, Геннадий спускается по трапу на вторую палубу, побегает по длинному, тускло освещенному коридору мимо кают, за дверьми которых слышатся слабые стоны ученой братии, налегает плечом на стальную дверь…
52
В лицо ему с невероятной силой ударяет ветер. Судно в это время кренится на правый борт, и страшная вихревая пучина оказывается совсем рядом. Волна величиной с кита, накрывает палубу, тащит Геннадия к фальшборту. Руки мальчика судорожно цепляются в планшир. «Попович» медленно выпрямляется.
Вода, клокоча, уходит в портики. Геннадий делает несколько шагов к корме и цепляется в стойку. Он оказывается в середине судна, как бы в центре раскачивающейся доски. Здесь качка чувствуется меньше. «Попович» зарывается носом, а корма быстро идет вверх, закрывая полнеба. Вот по всему корпусу проходит сильная дрожь – это обнажается винт.
АВТОР: «Позор, – думал о себе Геннадий. – Закричал, как заяц, как первоклашка! Нет чтобы процедить сквозь зубы: «Не кажется ли вам, товарищи, что танкеру справа угрожает опасность?..»
На море бушует шторм. Судно бросает из-стороны в сторону. Морская вода, смешиваясь с дождем мелкими брызгами опускается на палубу корабля.
53
Метрах в десяти к носу от Геннадия распахивается дверь камбуза, и два чумазых артельщика выволакивают на палубу огромный котел со вчерашним борщом.
АРТЕЛЬЩИК: Жаль борщ!
Второй артельщик кивает.
АРТЕЛЬЩИК: Но что делать, если во время шторма никто не хочет есть.
Артельщики, поднатужившись, поднимают котел и вываливают его дивное содержимое за борт. Вслед за этим происходит странное событие. Наваристый янтарно-багрово-зеленоватый борщ, не ухает, как полагается, в пучину, а в силу каких-то необъяснимых аэродинамических вихревых причин повисает на несколько мгновений в воздухе. Больше того, он уплотняется и висит теперь перед Геннадием громадным переливающимся шаром с жировой бородой. Янтарные капли уже долетают до лица юного моряка.
АВТОР: «Вот борщ, – медленно подумал Геннадий. – Вот вчерашний борщ, и он висит. Ой, нет – он движется! Он, он движется прямо на меня! Ой!»
Борщ, повисев в воздухе несколько мгновений, направляется на Геннадия. Вскрикнув от ужаса, мальчик бросается наутек к корме. Артельщики, разинув рты, наблюдают эту невероятную сцену. Геннадий со скоростью спринтера бежит к корме.
Борщ настигает его со скоростью мотоцикла. Гена уже чувствует за своей спиной нехорошее дыхание борща. Собрав все силы, он делает рывок, вырывается из-под навеса, виляет влево и прячется за спасательной шлюпкой, уцепившись за леера. Борщ, вылетев из-под навеса, взмывает вверх.
Спустя минуту Гена, вообразив, что опасности нет, выползает из-за шлюпки. Борщ, снова найдя мертвую точку среди безумных воздушных струй, висит теперь прямо над ним. Потрясенный и загипнотизированный, Гена уже не может двинуть ни рукой, ни ногой.
Несколько мгновений спустя борщ, обессилев, падает ему на голову. Геннадий, встав из борща, подходит вплотную к потрясенным артельщикам и цедит сквозь зубы:
ГЕНА: Забыть раз и навсегда! Ничего не было. Понятно?
Артельщики, дрожа, смотрят на героического мальчика.
АРТЕЛЬЩИК: Об чем разговор, Гена.
ГЕНА: Может быть, вам смешно?
Артельщики отрицательно вертят головами.
АРТЕЛЬЩИК: Чего же тут смешного, Генок? Плакать хочется.
Он действительно всхлипывает. Такого зрелища, погони вчерашнего борща за живым человеком, он не видел никогда раньше и не увидел позже до сего дня. Геннадий резко поворачивается и спускается по трапу.
54
Гена возвращается в каюту. Сосед Геннадия по каюте, плотник высшего разряда Володя Телескопов уже в каюте. Он летает на своей койке вверх-вниз, влево-вправо, читает «Сборник гималайских сказок», хохочет и покрикивает:
ТЕЛЕСКОПОВ: Вот дает! Вот дает!
Гена проходит по каюте, принимается умываться и переодеваться в чистую одежду.
ТЕЛЕСКОПОВ: Генка, поздравляю! Я вижу, тебя борщ догнал!
Гена мужественно изображает на лице улыбку.
ГЕНА: Ха-ха-ха! Представьте себе, Владимир, вы близки к истине.
ТЕЛЕСКОПОВ: Это что! У нас как-то раз в Чугуевском карьере Марика Ибатуллина суп с клецками догнал.
Телескопов садится на койке.
ТЕЛЕСКОПОВ: А самый, Генаша, уз-жаст-ный случай был в Клайпеде, когда Мишку Офштейна лапша накрыла.
ГЕНА: Значит, это не первый случай в мировой практике?
ТЕЛЕСКОПОВ: Отнюдь не первый!
Телескопов на минуту задумывается, а потом уверенно говорит:
ТЕЛЕСКОПОВ: Третий случай.
Приведя себя в порядок, Геннадий ложится в постель и сразу же погружается в глубокий сон.
АВТОР: Он спал много часов подряд и не видел, как опустились сумерки, как «Попович» вошел в Суранамский пролив, как утих шторм и как утром открылся залитый солнцем, мерно вздыхающий и словно подернутый тонкой пластиковой пленкой Тихий океан.
55
В спокойном океане плывет исследовательское судно «Алеша Попович». В чистом небе нет ни облачка. Лишь говорливые чайки сопровождают рыбацкие шхуны, снующие рядом с огромным кораблём.
АВТОР: Не видел он и маленьких японских шхун, с которых рыбаки в ярких куртках тянули невидимые лески. Они были похожи на фокусников или волшебников, эти рыбаки, и казалось, что серебристые извивающиеся рыбины выскакивают из воды прямо к ним на палубу, подчиняясь их резким таинственным пассам.
Навстречу «Алеши Поповича» идет громадный авианосец. Проходит рядом, трубно приветствует громким ревом. «Алеша Попович» отвечает не менее громким гудком.
56
В каюте Гена один. Он спокойно спит на койке.
АВТОР: Проснулся Геннадий только под вечер, когда по судовой трансляции раздался металлический голос.
РИКОШЕТНИКОВ: Внимание! Наше судно находится при подходе к акватории Иокогамского порта. Палубной команде занять места по швартовому расписанию. Повторяю…
Гена просыпается и выглядывает в иллюминатор.
57
Багровый закатный туман висит над Иокогамой, а над этим туманом в высоком прозрачном небе четко вырисовывается верхушка священной горы Фудзи.
58
В рулевой рубке капитан Рикошетников, боцман Полуарканов, рулевой Барабанчиков и старпом Дивнолобов любуются красивым видом горы Фудзи.
БОЦМАН: Добрый знак, етта штука, Фудзи, етта окаянная, раз в год по обещанию показывается морскому человеку.
РИКОШЕТНИКОВ: Согласен.
СТАРПОМ: Странный ты человек, боцман. Образованный, а веришь во все приметы и предзнаменования…
РУЛЕВОЙ: Ага, начиная от черной кошки, и кончая трамвайным билетом.
Боцман Полуарканов сохраняет обманчивую невозмутимость. На выручку боцману приходит капитан.
РИКОШЕТНИКОВ: Одно другого не исключает. А то, что великая Фудзи благословляет наш рейс и предсказывает счастливое завершение – это хорошо.
Все снова заворожено смотрят на гору Фудзи.
РУЛЕВОЙ: Знаете, что вчера произошло на камбузе?
РИКОШЕТНИКОВ: Мне никто ничего не докладывал.
СТАРПОМ: Я тоже ничего не знаю.
Барабанчиков принимается задыхаться от смеха.
БОЦМАН: Ты етта, Барабанчиков, не томи! Сказал: «А» – говори: «Б».
РУЛЕВОЙ: На место происшествия меня навел судовой кот Пуша Шуткин…
БОЦМАН: Интересные дела получаться, если кота етта… в свидетели брать.
РИКОШЕТНИКОВ: Ты не прав, боцман! Иной кот может сделать больше, чем человек.
СТАРПОМ: Продолжай, рулевой?
Барабанщиков чешет затылок, вспоминая все события.
РУЛЕВОЙ: Значит, дело было так…
59
На палубе сидит кот Пуша Шуткин и облизывается. Барабанщиков берет кота на руки, нюхает. Опускает глаза на пол. Видит остатки борща. Отпускает кота, который тут же убегает от него. Далее Барабанщиков проходит по тем местам, где проходила погоня борща за Геной. У камбуза беседует с артельщиками, которые, размахивая руками, красочно описывают данное событие.
60
Капитан Рикошетников, боцман Полуарканов и старпом Диволобов внимательно слушают рассказ рулевого Барабанчикова. А тот описывает события с огромным удовольствием, смакуя все подробности.
РУЛЕВОЙ: Во время шторма артельщики вылили вчерашний борщ за борт, а тот не ухнул, как положено, в пучину, а в силу каких-то необъяснимых аэродинамических вихревых причин повис в воздухе. На беду, на палубе оказался наш юный лаборант Геннадий Стратофонтов. Борщ завис прямо над ним громадным переливающимся шаром с жировой бородой. Геннадий, вскрикнув от ужаса, бросился от него наутек…
Все, кто находится в рулевой рубке, слушают рассказ Барабанчикова, живо представляя картину происходящего.
РУЛЕВОЙ: Геннадий со скоростью спринтера побежал к корме, а борщ за ним со скоростью мотоцикла. Собрав все силы, пацан сделал рывок, вырвался из-под навеса, вильнул влево и спрятался за спасательной шлюпкой, уцепившись за леера. Борщ, вылетев из-под навеса, взмыл вверх…
Все, кто находится в рубке, открывают рты, понимая, что будет дальше.
РУЛЕВОЙ: Спустя минуту Гена, вообразив, что опасности нет, выполз из-за шлюпки. А борщ, снова найдя мертвую точку среди безумных воздушных струй, повис теперь прямо над ним и несколько мгновений спустя упал ему на голову.
Рикошетников, разумеется, сам в душе чуть не засмеялся, вообразив погоню ВЧЕРАШНЕГО борща за ЖИВЫМ человеком, но усилием воли сохраняет невозмутимость.
СТАРПОМ: Вот, боцман… А ты говоришь: «Фудзи», «Добрый знак»…
БОЦМАН: Так етта… Не повезло пацану…
Рикошетников поворачивается к рулевому.
РИКОШЕТНИКОВ: Значит так, Барабанчиков: об этой истории тебе и… коту Пуше Шуткину хранить молчание… хотя бы в память русских морских традиций.
РУЛЕВОЙ: Понял…
РИКОШЕТНИКОВ: Не понял?
Барабанчиков становится по стойке: «Смирно!».
РУЛЕВОЙ: Есть хранить молчание!
61
Два мощных портовых буксира медленно подводят «Алешу Поповича» к причалам.
АВТОР: Воспользуемся этой не очень интересной, но необходимой процедурой для того, чтобы сообщить вам некоторые данные о судне. «Алеша Попович» лишь четыре года назад он был спущен со стапелей судостроительного завода в городе Санкт-Петербурге. Питерские корабелы очень гордились своим детищем. При водоизмещении 6000 тонн он обладал машинами мощностью 10000 лошадиных сил, что позволяло развивать скорость до 25 узлов. «Попович» был напичкан самым современным оборудованием, подчас даже и не особенно нужным.
62
Гена и Телескопов, расположившись на палубе, наблюдают за маневрами шустрых буксиров, которые помогают пришвартоваться неповоротливому «Алеше Поповичу».
АВТОР: У Геннадия даже глаза разбежались, когда он впервые поднялся на рулевую рубку. Непосвященному могло бы показаться, что он попал в обстановку научно-фантастического романа, но наш «юный моряк» с восхищением угадал в замечательнейших предметах пульт дистанционного управления главными двигателями, репитеры гирокомпаса, экран локатора и радиопеленгатор, эхолот и аксиометр…
Между тем сгущаются сумерки, растворяется волшебное видение Фудзи и марево разноцветных неоновых огней трепещет над огромной Иокогамой и необозримым Токио. Телескопов идет переодеваться, оставив Гену одного. Гена смотрит на порт, который загорается разноцветными огнями.
АВТОР: «Ух ты, Япония, Токио, Иокогама! – думал Геннадий. – Увидели бы меня сейчас наши ребята с улицы Рубинштейна – Валька Брюквин или Наташка Вертопрахова! Смотри, Наташа, юнга Билл еще вернется из Северной Канады…»
Уже заведены носовой и кормовой продольные швартовы, шпринги и прижимные, когда на верхнюю палубу выходит из своей каюты капитан Рикошетников вместе с сотрудниками японской таможенной службы. Они торжественно раскланиваются и расходятся в разные стороны. Таможенники покидают корабль.
Рикошетников оглядывается и видит почти пустую палубу. Иногда по ней деловито пробегают члены экипажа с утюгами или галстуками в руках. Одна лишь маленькая фигурка одиноко сидит на кнехте и задумчиво смотрит на гигантский таинственный город. Рикошетников не может сдержать чувства жалости и сочувствия к Геннадию, вспомнив вчерашнюю историю с борщом. Рикошетников подходит к мальчику.
РИКОШЕТНИКОВ: Геннадий, не хотите ли сходить со мной в город? Нам надо найти генеральное консульство Республики Большие Эмпиреи и Карбункул.
Геннадий, ликуя и подпрыгивая в душе, внешне не показывает свои чувства.
ГЕНА: С удовольствием составлю вам компанию, товарищ капитан.
63
Рикошетников и Гена спускаются по трапу, проходят по причалу и входят в здание морского порта.
64
По стеклянным коридорам двигаются вереницы пассажиров из обеих Америк, Австралии, Азии, Океании и Европы, пересекаясь на разных этажах и сливаясь в огромном зале в гудящую пеструю толпу. Рикошетников уверенно пробирается сквозь толпу к окошку конторы автопрокатной компании «Херц».
РИКОШЕТНИКОВ: Good day! I want to rent double speed car «Bentley».
АВТОР: Добрый день! Я хочу арендовать двухместный скоростной автомобиль «Бентли».
65
Рикошетников и Гена в машине мчатся к Токио по висящей над сонмом маленьких домиков бетонной автостраде.
АВТОР: Центр Токио – это горная страна из стали, алюминия и стекла, а весь Токио – это равнина маленьких двух- и одноэтажных домиков. Если какой-нибудь житель столицы пригласит вас он обязательно нарисует для вас схему своего квартала и укажет стрелочкой свой дом. Дело в том, что в Токио улицы не имеют названий и разобраться в этой системе чрезвычайно трудно. Проколесив битый час по улочкам Рикошетников и Стратофонтов потеряли надежду найти консульство нужной им республики.
66
Рикошетников и Стратофонтов останавливаются на одной из улиц большого города. Рикошетников открывает дверь и выходит из машины. Осмотревшись, подходит к двум японцам, сидящим у входа в небольшой магазинчик.