Кинодетективы. Девятый выпуск

138

Парусный корабль открывает огонь из всех пушек.

АВТОР: Единственный военный корабль «Рыцари ночи» открыл огонь по пиратской эскадре, однако весь его экипаж был беспощадно вырезан в абордажном бою. Столб пламени стоял над городом, когда на горизонте появились паруса русского клипера «Безупречный», направляющегося на отдых в Оук-порт после картографической разведки островов Кьюри.

139

На капитанском мостике стоит адмирал Стратофонтов. К нему подбегает лейтенант.

ЛЕЙТЕНАНТ: Господин адмирал, город занят пиратами.

АДМИРАЛ: Пора покончить с этим Рокером Буги раз и навсегда.

…Ядро пробивает фальшборт, шипящим яростным дьяволом катится по палубе, калеча людей, разрушая предметы.

ЛЕЙТЕНАНТ: Разрешите открыть огонь?

АДМИРАЛ: Еще не время.

140

Русский клипер несется по узкому проливу вслед за пиратской эскадрой. Расстояние между ним и тремя неуклюжими, но сильно вооруженными барками неумолимо сокращается…

141

Адмирал опускает подзорную трубу и поворачивается к лейтенанту.

АДМИРАЛ: А вот теперь пора, лейтенант!

Лейтенант улыбается в ответ и машет рукой.

142

Из бойниц вырывается огненное пламя. Гром канонады висит над прозрачными до самого дна прибрежными водами. Ядра падают в воду рядом с кораблями, поднимая большие фонтаны брызг. Потревоженные осьминоги вылезают из темных расселин. Дельфины возбужденно прыгают между водяных столбов, удивляясь веселой игре, затеянной их старшими братьями.

143

Жители Больших Эмпиреев живописными группами толпятся на прибрежных скалах, наблюдая, как стремительный белокрылый корабль расправляется с их обидчиками. Видя, как уходят на дно корабли ненавистного Рокера Буги победно орут, приветствуя русский корабль и русских моряков.

144

Капитан Рикошетников, Гена, профессор Шлиер-Довейко и Гена в густой толпе идут по вытертым до блеска мраморным плитам старого Оук-порта. В бесчисленных магазинчиках, лавчонках, барах и кафе главной улицы Пикокабанауэй кипит говорливая, возбужденная жизнь.

АВТОР: Глава шестая, в которой веселые голоса перемежаются злобными выкриками, трещат мотоциклы и невнятно бубнит «резинщик».

Кажется, воздух наэлектризован ожиданием завтрашнего футбольного поединка. Посередине улицы приплясывающая толпа болельщиков несет огромный транспарант, на котором было начертано: РИККО СИЛЛА МИЛАЗ АВАРА СПАРО КЭКС ХАВА КЕМТ УРА КЭКС ХАВА ЛИПАНДРА! ХУХС РИККО СИЛЛА, БЕСТАДО ЛЕГОПЕР ПЕЙСО!

ГЕНА: Странное дело, капитан. Происходит какое-то чудо. Мне кажется, что я начинаю понимать эмпирейский язык. Взгляните, например, на этот, транспарант.

Рикошетников и профессор останавливаются и читают плакат, шевеля губами.

ГЕНА: Рикко Силла заявляет, что наши соперники забьют столько голов, сколько смогут. Мы – сколько захотим! Да здравствует Рикко Силла, лучший футболист вселенной!

РИКОШЕТНИКОВ: Знаете, Гена, это очень странно, но мне тоже кажется, что я что-то понимаю, а ведь этот язык не похож ни на один из знакомых мне языков.

ПРОФЕССОР: Я тоже. Вон та старушка в белом накрахмаленном чепце сейчас сказала старику в синих штанах «Не пора ли домой, Хусай?»

ГЕНА: «Еще один стаканчик, и баста», – ответил ей на это старик.

РИКОШЕТНИКОВ: А вон та девушка, видите, рыжая девушка, говорит своей подруге: «Завтра я надену белые бусы…»

ПРОФЕССОР: Парень крикнул кому-то в толпе: «До вечера!»

РИКОШЕТНИКОВ: Продавец уверяет, что у него настоящий бразильский кофе…

ГЕНА: Давайте попробуем поговорить с кем-нибудь из них.

145

Друзья сквозь бамбуковую занавеску входят в полутемную прохладную лавчонку. Толстый хозяин в красной майке с цифрой «9» на спине тут же торопится к ним.

ХОЗЯИН ЛАВКИ: Вилькамис, вилькамис, якшито немо!

ГЕНА: Пуззо, гай ле свитохлади.

Гена тут же получает брусок мороженого в шоколаде.

РИКОШЕТНИКОВ: Пуззо, гай ле тубака пюр пипса.

Капитан тут же получает коробку трубочного табака «Летучий голландец».

ПРОФЕССОР: Хава киста свитохлади ри тубака?

Профессор иллюстрирует слои слова. Он перебирает пальцами, будто мнет в руках купюру. Толстяк расплывается в счастливой улыбке, сияя, как лампочка.

ХОЗЯИН ЛАВКИ: Фуна велюр свитохлади, фуна велюр тубака.

Капитан протягивает ему две огромные местные банкноты с башнями, парусами, амурами, пушками и арбалетами. Толстяк сразу же начинает махать руками.

ХОЗЯИН ЛАВКИ: Нет-нет, только один велюр.

ПРОФЕССОР: Но вы ведь сказали, что мороженое стоит один велюр и табак стоит один велюр…

ХОЗЯИН ЛАВКИ: Да-да, совершенно верно.

ПРОФЕССОР: А все вместе?

ХОЗЯИН ЛАВКИ: Тоже один велюр!

Профессор теряется, чешет затылок, пытаясь вложить в свою голову то, что сейчас слышит.

ПРОФЕССОР: Та-ак… Позвольте тогда узнать, сколько стоит весь ваш магазин?

ХОЗЯИН ЛАВКИ: Один велюр.

ПРОФЕССОР: А вот эти игральные кости?

ХОЗЯИН ЛАВКИ: Тоже один велюр!

Профессор кивает, но потом не выдерживает.

ПРОФЕССОР: Да как же это так получается?

Толстяк смущенно хмыкает и опускает вниз глаза.

ХОЗЯИН ЛАВКИ: Все иностранцы удивляются этому, господа, но… понимаете ли… он такой красивый, наш велюр…

РИКОШЕТНИКОВ: Теперь все понятно.

ПРОФЕССОР: Удивительно!

ГЕНА: Простите, а почему у вас на архипелаге так любят футбол?

Толстяк только и ждал этот вопрос. Он показывает на свою красную майку с цифрой «9», разводит руки в стороны и начинает свой рассказ, стараясь подать его, как можно красочнее.

ХОЗЯИН ЛАВКИ: Вы обратились по адресу, молодой человек. Я вам расскажу удивительную историю удивительной игры, которую завез нам наш первый губернатор. Но все по порядку.

146

Недалеко от берега бросает якорь парусник с пиратским флагом. С парусника в шлюпку выгружаются вооруженные до зубов пираты. Один из них в руках тащит даже пушку.

ХОЗЯИН ЛАВКИ: В свое время наш архипелаг стал настоящим прибежищем «джентльменов удачи» всех наций, вольной хулиганской республикой. Здесь бросали якоря пираты, флибустьеры, буканиры, корсары и каперы всех мастей. Все цивилизованные страны проклинали дьявольское разбойничье гнездо, не догадываясь, впрочем, об одном весьма важном и странном обстоятельстве.

147

Пираты причаливают к берегу. Их встречают местные жители с цветами. Пираты настроены решительно, но аборигены будто не замечают этого.

ХОЗЯИН ЛАВКИ: Дело в том, что блаженный архипелаг не плодил пиратов, а как раз наоборот – сокращал их число. Множество отъявленных мерзавцев под влиянием красоты и свободы забывали о своем преступном прошлом и растворялись среди местного населения.

Капитан пиратов Бархатный Чарли, расставив ноги в драных ботфортах, выходит вперед.

БАРХАТНЫЙ ЧАРЛИ: Отдавайте золото и серебро!

ПИРАТ С ПУШКОЙ: И побольше еды!

БАРХАТНЫЙ ЧАРЛИ: Отдавайте все ваши запасы бриллиантов!

ПИРАТ С ПУШКОЙ: И что-нибудь поесть!

БАРХАТНЫЙ ЧАРЛИ: Иначе я ваш город в порошок сотру!

ПИРАТ С ПУШКОЙ: А я съем!

Местные жители окружают пиратов, осыпают лепестками роз, бросают к ногам цветы. Некоторые обнимают бандитов. Пираты замечают, что вместо сабель в ножнах у них простые палки, а за поясом вместо пистолетов – бананы. Даже пушка у пирата превратилась в кусок бревна. А драные ботфорты капитана пиратов Бархатного Чарли стали домашними тапочками.

ХОЗЯИН ЛАВКИ: Примером этому может служить случай со знаменитым корсаром Бархатным Чарли, прозванным так за то, что он никогда не снимал камзола из черного бархата. Он приехал грабить и убивать, а превратился у нас в мирного виноградаря и рыбака. Более того, Бархатный Чарли, для которого в Британском адмиралтействе давно была приготовлена веревка, стал почтенным гражданином Оук-порта, а впоследствии первым президентом. Именно он завез к нам любимую игру лондонской голытьбы, известную теперь под названием «футбол».

148

Капитан Рикошетников, Гена и профессор Шлиер-Довейко слушают рассказ толстяка.

ХОЗЯИН ЛАВКИ: Я в свое время был голкипером. Я редко, когда пропускал мяч в ворота.

ПРОФЕССОР: Оно и понятно с такой комплекцией.

ХОЗЯИН ЛАВКИ: У нас самая мощная команда мира!

ПРОФЕССОР: Почему же вы никогда не выставляете её на чемпионатах мира?

ХОЗЯИН ЛАВКИ: У нас не хватает денег, чтобы съездить в Европу или в Южную Америку проверить свои силы, а наши велюры другие банки не принимают. Поэтому мы играем с теми, кто к нам приезжает. Последний, например, матч мы сыграли с командой «Ван-Дейка», который закончился со счетом 44:0 в нашу пользу.

149

Жуя мороженое и куря табак, Гена и капитан Рикошетников двигаются дальше. Профессор Шлиер-Довейко сопровождает их. Они подходят к зданию сената, где должны состояться большие дебаты по вопросу завтрашнего матча. Здесь Гену встречает старая Леди.

СТАРАЯ ЛЕДИ: Джин! Мой юный герой!

Старая леди опускает ему на плечо легкую, как куриная лапка, руку. Пожилая леди Сьюзен Леконсфильд выглядит самым невероятным образом. Шея ее унизана местными глубоководными жемчугами, мочки ушей украшены пунцовыми серьгами, над седыми буклями колышутся перья райских птиц, а костлявые бедра обтянуты ярчайшей эмпирейской мини-юбкой.

СТАРАЯ ЛЕДИ: Джин, сокровище мое, спасенные тобой создания сегодня через час улетают домой, в свою уютную квартирку. Позволь мне поцеловать тебя, мой мальчик, мой рыцарь, мой хрустальный дельфинчик, мой…

Потрясенный «хрустальным дельфинчиком», Геннадий подставляет щеку и получает отличнейший поцелуй. Капитан Рикошетников с галантностью, привитой ему еще в Высшем морском институте, целует даме ручку, а профессор делает вид, что не имеет к этой компании никакого отношения.

СТАРАЯ ЛЕДИ: На местном дирижабле мы доберемся до Зурбагана, а там пересядем на «комету». Поцелуй же своего нареченного братца, мой мальчик.

Содрогаясь от отвращения, Геннадий целует Винстона в слюнявую пасть. Мопс вяло лижет его в ухо. Геннадий замечает, что «нареченный братец» дрожит от страха и заглядывает ему через плечо. Он оборачивается и видит деловито идущего по мрамору Пушу Шуткина. Над котом, словно флаг, горделиво реет его выдающийся хвост.

РИКОШЕТНИКОВ: А, вон еще один член нашего экипажа.

Пуша Шуткин вдруг взлетает на дождевую трубу, мелькнув на карнизе черным хвостом. Задержавшись на секунду на голове какой-то кариатиды, Пуша Шуткин оборачивается к друзьям, разводит передними лапами – извините, мол, дела, и тут же исчезает. Попрощавшись с леди Леконсфильд, друзья двигаются дальше. Извилистая Пикокобанауэй вдруг вытекает на довольно широкую площадь, в глубине которой высится здание сената с коринфскими колоннами, готическими шпилями и лепкой рококо.

150

Перед сенатом высится величественный памятник предку санкт-петербургского школьника «Адмиралу Серхо Филимоныч Страттофудо», как именуют его благодарные островитяне. Скромный мужественный путешественник изображен скульптором как бы на капитанском мостике, но одновременно и на коне. Его гордую голову, с лицом, исполненным благородного гнева, венчает крылатый шлем. Правой рукой Страттофудо поражает акулоподобного Рокера Буги, а левой защищает пышную улыбающуюся деву, символизирующую эмпирейскую свободу!

ГЕНА: О ужас! И это мой прапрапра…

Гена вспоминает добродушный и даже несколько застенчивый взгляд фамильного портрета, который совсем не похож на то, что стояло на площади.

ПРОФЕССОР: Представляете, молодой человек, что здесь начнется, если обнародовать ваше происхождение?

Гена машет руками.

ГЕНА: Умоляю вас не делать этого, профессор!

ПРОФЕССОР: Мне нравиться ваша скромность.

Друзья поднимаются по мраморной лестнице и скрываются в здании сената. Сразу же на площадь с грохотом врываются два десятка мрачных, затянутых в черную кожу хулиганов на мотоциклах. Хулиганы зловещее кружатся вокруг памятника, поливая его желтой краской, забрасывая яйцами и тухлыми крабами. Толпа возмущенных эмпирейцев, среди которых толстяк из магазинчика, пресекают эту неожиданную вылазку жителей Карбункула. Шустрый толстяк проявляет небывалую сноровку и хватает одного мотоциклиста. Остальные хулиганы быстро уезжают. Толстяк сбрасывает шлем с головы мотоциклиста.