Демьян Гробов и Запретная башня. Часть 1

– Всё хорошо, тебе просто померещилось.

– Нет! – вскинув руки, вскрикнул Демьян. – Не померещилось! Он был здесь! Он специально меня сюда завёл!

– Куда сюда? Ты же здесь бывал.

– Нет! Никогда я здесь не бывал! – заверил в сердцах Демьян и упал на землю, подтянув в страхе колени к груди. Игорь сел на корточки рядом и, положив руку на плечо, попросил брата об одолжении:

– Демьян, смотг’и.

Игорь направил фонарь чуть правее. Демьян приподнял голову и увидел, как свет фонаря извлёк из темноты знакомую ему постройку – домик на дереве.

Демьян вскочил на ноги и в неразумении выхватил фонарь.

– Да как так? – потерянно спросил он, освещая знакомые ему кусты и деревья.

– Демьян, ты же ночью тут никогда не был. Неудивительно, что запаниковал. – четко подметил Игорь, и Демьяну стало чуть легче. Возможно, Игорь был прав. Демьян продолжал освещать кусты, успокаивая себя.

Затем Демьян присел и загреб руками землю. Разминая её, он прошептал под нос:

– Теплая.

– Чего? – спросил Игорь.

Демьян отбросил землю, отряхнул руки и приподнял голову, принюхиваясь:

– Не пахнет… – в непонимании пробубнил он.

– Демьян?

Демьян на мгновение ушел в свои мысли. Возможно, ему и вправду показалось. Ночью, да и еще в лесу, воображение двенадцатилетнего ребенка может разыграться не на шутку. Тем более, последние ночи Демьян плохо спал и поэтому, скорее всего, фантазия на этом и отыгралась. Да к тому же верить в домовых и леших любимое занятие не его, а Игоря. Который сейчас, на удивление Демьяна, относился с не свойственным ему безразличием к нынешнему событию.

– Вы меня что, всем составом искали? – внезапно поинтересовался Демьян у брата, всматриваясь в бегущих к нему ребят.

–– Конечно, – ответил Игорь, и их с братом вскоре обступили и другие мальчишки, светя фонарями.

– Ура! Нашелся! – прокричали близнецы, держась пальцами за футболки своих братьев.

– Не мог заблудиться где-то поближе? – сказал Степа, как всегда с ноткой недовольства.

Олежка тем временем все конспектировал в свой блокнот:

– Ну, итак. Тебе нравится блуждать в ночи? – спросил он Демьяна так, будто брал интервью, и, закусив ручку, ожидал ответа. Демьян осмотрел братьев, намереваясь что-то сказать, но замер и выдохнул, отмахнувшись. К мальчишкам стремительно приближался самый большой и главный фонарь – их отца. Совсем скоро он прогнал всю темень вокруг, и запыхавшийся Прокофий проревел:

– Ты в своем уме?

Демьян в очередной раз почувствовал себя виноватым и ощутил от этого какую-то усталость.

Прокофий отчитал Демьяна за ночные гуляния, за то, что не вернулся до темноты, зная запрет, но прежде осмотрел его всего. Отец есть отец, волнуется.

– Весь в ссадинах, грязи! Демьян, ну как так? – отряхивал его шорты заботливой рукой Прокофий. Затем он дотронулся до лица сына и взглянул ему в глаза.

– Точно всё хорошо?

Демьян улыбнулся обеспокоенному отцу.

– Да, – сказал он и подошел к мертвому дереву с засохшими ветвями, похожими на руки.

– И пап… Я нашел его, – с облегчением и с легкой гордостью сказал Демьян, сняв с коряги свой крест.

– Больше его не потеряю! – заверил он, после чего поспешил повесить его себе на шею, но прежде отряхнул и поцеловав.

– Вот и славно, – просиял в ответ Прокофий и предложил всем наконец-таки двинуться домой, выпить какао и, обмывшись под душем, лечь спать.

Прокофий шел домой в полном спокойствии. Крестик найден, Демьян цел (не считая ссадин) и все хорошо. Но совсем скоро его умиротворение нарушило перешептывание братьев за спиной. И, судя по выражению лица кудрявого и рыжеволосого сына, что-то в лесу произошло. Но о чем именно говорили сыновья, Прокофий не знал. Прокофий вновь почувствовал, как давящая тревожность окутывает его. До дома оставалось недолго, и совсем скоро он собирался расспросить Демьяна уже по новой, со всей серьезностью и настойчивостью. А если из-за упрямства Демьян будет увиливать от ответа, то разгадать тайну его «гулянки» поможет честность Игоря.

  Подходя к своему дому, они стали свидетелями фееричного скандала. На выходе из подъезда врачи вызванной скорой заламывали женщину в леопардовом пончо и в большущей шляпе с цветами. Это была баба Зоя, которая работала консьержкой в доме, где жила семья Прокофия. Баба Зоя кричала несвязанные между собой вещи и извивалась, будто из неё выгоняли бесов. Вместе с ней панику наводила её оппонентка, жительница дома. Она кричала на бабу Зою и призывала врачей, которых вызвала именно она, увести её прочь как можно скорее.

– Вы только гляньте! – кричала она, закатывая рукава кофты. – Она меня всю расцарапала! Она ненормальная!

И это действительно так и было. Кто взял на работу бабу Зою и почему – неясно. С ней жильцы дома старались не контактировать, и дело было, как можно догадаться, не в леопардовом пончо. Долгое время, никто из жильцов дома на её странности внимания не обращал. Но этой ночью она была словно сама не своя. И как итог – расцарапанные руки и последняя упавшая капля терпения той, что от нее и пострадала. Изо рта бабы Зои плотным потоком вырывался словесный бред. Она вопила о ком-то или о чем-то, что где-то повисло, притаилось.

И только лишь тогда, когда она увидела Прокофия, тело её окрепло, глаза уже не бегали, а словесный бред обрел какую-никакую внятную форму.

– Ты! Прокофий, – баба Зоя с упреком направила на него указательный палец и начала им покачивать. – Ты знаешь, что они существуют! Ты их видел! Но это был не один из них. Это было куда опаснее. И тем в их мир еще рано!

–Женщина, уймитесь, – вторил ей врач, но баба Зоя не сдавалась. Мужчины повисли на её руке, но она их лихо откинула. А затем подбежала к Прокофию и схватила его за воротник.

– Это было сегодня ночью! Я видела его! Он здесь! И уже ничего не поделать, – взгляд ее был как никогда ясный. Им она словно буравила Прокофия насквозь.

– О чем вы? – спросил Прокофий Иванович.

На бабу Зою вновь накинулись врачи, но она и в этот раз смогла высвободиться. Мальчишки от страха встали небольшой стайкой в стороне.

– Мужчина! Помогите же им! Они с ней не справляются, – кричала расцарапанная соседка в истерике. Один из врачей зачем-то побежал в машину, что-то доставать. А баба Зоя взревела:

– Все уже началось! Слышишь?

Врачи опять попытались оттащить её от Прокофия, накинувшись на нее всем весом.

– Но он не решится делать это с ним здесь! – голосила консьержка, не взирая на навалившихся на нее мужчин. – Он боится небесного крыла, но его спасение, что та об этом не знает, – простонала она еле-еле.

– Ну же! Вяжите её! Прокофий! Ну, помогите же им, – не успокаивалась пострадавшая соседка и бегала вокруг бабы Зои и врачей, не зная, чем помочь. Те пытались сделать укол успокоительного.

–Давай! Коли!

Мужчины практически подлетели вверх и попадали, выронив и смирительный халат, и шприц с успокоительным. А баба Зоя опять была на ногах и готова к бою.

Она набрала в грудь воздуха и во второй раз стала было грозить пальцем, как вдруг вздрогнула и начала постепенно обмякать.

– Вы уж простите, – сказала виновато соседка, вонзив ей шприц в плечо.

– Она же сейчас ударится, женщина! – воскликнул один из врачей и кинулся ловить падающую назад консьержку. Прокофий подхватил Бабу Зою и аккуратно, чтобы та не упала, опустил ее на землю. Чувствуя, что она отключается, женщина вобрала в грудь воздух и словно старый магнитофон в фильме ужасов прожевала последние слова, которые глухо проваливались в ее горле:

–Я… Я видела его… Зло нависло над твоим домом…Он презренно игнорировал высоту в десять этажей. О да…Такая мелочь ему нипочем. Там, откуда он явился, высоты куда больше, глубже…

Озадаченный Прокофий наклонился к ней, чтобы расслышать последние произнесенные слова бабы Зои, и спросить наконец:

– Да кто явился?

Баба Зоя приложила все усилия, чтобы её веки не сомкнулись. Ее взгляд, зацепился за священника перед собой, и из грудины тихо вырвалось последнее:

– Дьявол… И, – баба Зоя указала пальцем в стайку мальчишек, – он – его причина.

На этих словах консьержка окончательно обмякла и отключилась. А Прокофия окатила волна страха, ведь он успел увидеть, что палец консьержки указывал на Демьяна.

– Ну всё, готова. Наоралась, – сказал второй врач и, взяв её под руки, он с коллегами поволокли бабу Зою к машине.

– Ну, наконец-то! – победно вскинула руками соседка.

А после наступила давящая тишина.

Прокофий, почувствовав, как засосало под ложечкой, потупил взгляд. А затем он, ничего не говоря, направился торопливо к лифту вместе с мальчишками. В лифте они ехали молча. Прокофий был в своих мыслях, а мальчишки боялись сболтнуть лишнего. Зайдя домой и закрыв за собой дверь на замок, Прокофий тут же пустился допрашивать Демьяна со всей серьезностью, он желал знать больше. Других же отправил пока мыться и готовить постели ко сну.

– Все хорошо, пап. Я просто заблудился в темноте, – раз за разом уверял сын отца.

– Никого ты там не видел? Никто не нападал и не следил? – с подозрением уточнял Прокофий.

– Нет.

– Ясно… – сказал он, сложив руки на груди. Пытать Демьяна бесполезно. И так как Прокофий хотел знать не просто больше, а всё, он принял предсказуемое для Демьяна решение – позвать Игоря.

Едва ли он успел вдохнуть, чтобы его голос привел на допрос рыжеволосого сына, как по квартире разнесся чей-то душераздирающий вопль. Все члены семьи, включая Настасью Павловну, повыпрыгивали из своих комнат и незамедлительно понеслись сломя голову на крик.

Крик привел в комнату, где спал Демьян с Егоркой и Игорем.

– Что такое? – закричал перепуганный Прокофий, вбежав в темную спальню сыновей.

На полу, забившись в угол, сидел Игорь и, зажмурившись, второпях читал молитву. Его трясло, руки, держащие крестик, дрожали.

– Игорь? – Прокофий бросился к сыну, как и Настасья Павловна.

–Там! – крикнул тот, указав дрожащей рукой на распахнутое в комнате окно.

Прокофий обернулся, а затем одним прыжком подлетел к окну. Под ногами что-то захрустело.

– Включите свет! – отдал он приказ, и настенный выключатель тут же привел люстру в действие. Под ногами Прокофия лежали осколки разбитого цветочного горшка.

– Я… я вошел, а он! Он хотел залезть! – всхлипывал Игорь.

– Ну, тише. Все хорошо, – Настасья Павловна накинула свою шаль на плечи Игоря и начала успокаивающе гладить его по голове. Прокофий облокотился на подоконнике и выглянул в окно. От высоты в десять этажей ему сделалось дурно. Но затем его внимание привлеки глубокие прорези в кирпичах на наружной стене дома. Прокофий провел по ним пальцами, гадая, кто или что могло бы их оставить.

– Как он выглядел? – задал он вопрос, обернувшись. Игорь уткнулся лицом в колени. Не получив ответа, Прокофий решил еще раз осмотреть оставленные кем-то порезы в кирпичах, но, поворачиваясь к ним, он обнаружил чертовщину и на наружной стороне окна.

– А это что? – спросил он сам себя, глядя на стекло, на котором отпечатались следы от нечеловеческой морды. Искаженная гримаса со свиным рылом.

– Это был он! Из твоего кошмаг’а! – нечаянно выпалил Игорь Демьяну, поддавшись волне страха.

Фантазировать о нечисти ему смелости хватало, но вживую столкнуться – нет.

– Какого еще кошмара? – Прокофий резко отошёл от подоконника, и под ногами захрустели остатки цветочного горшка.

Демьян одарил брата недобрым взглядом, словно мысленно передавал ему сообщение: «Спасибо… Зачем ты это сказал?»

А Игорь, виновато, будто мысленно отвечал: «Прости! Что теперь нам делать?»

Что теперь им делать, они придумать не успели…

– О каком кошмаре идет речь? – Прокофий налетел вихрем на сыновей.

Игорь от порыва отца пригнулся к полу еще больше и тут же обронил доверенную ему Демьяном тайну.

– Демьяну кто-то снился несколько ночей подг’яд и обещал убить! – выпалил он и закрыл лицо руками.

Прокофий громадой свалился от услышанного на одну из трех кроватей, стоявших в комнате.

Щелчок – колпачок от ручки свалился на паркет, и ручка начала писать по блокноту.

– Олежка… – протянул едва слышно Степа. И тишина заполнила пространство. Пару минут семейство молчало, затем Прокофий спросил:

– Так кого ты видел, Демьян? Кто тебе снился?

Все перевели взгляды на Демьяна. Ответ хотел получить, в конце концов, и Игорь.

– Мне снился… Черт, – сказал Демьян, и всё братья тут же охнули и поспешили трижды сплюнуть через левое плечо.

– И в лесу тоже он был? Ты его видел?

Демьян не знал, что и отвечать. Соврет – выдаст Игорь под натиском отца. Скажет правду – еще хуже. Отец запретит туда ходить, и домик на дереве не будет доделан для Егорки.

– Демьян? – Прокофий требовательно вскинул брови. И Демьян сказал, как и учил всегда отец – правдиво:

– Да…

Прокофий замер, в молчании сидя на кровати. Под натиском его опасений он словно окаменел.

– Ну вот, этот день настал… – сказал он с горечью, и после на время воцарилась могильная тишина. Через пару минут стрелки часов в квартире Прокофия все разом сомкнулись вверху, и самые главные напольные часы в коридоре оповестили звонкими и протяжными ударами о полночи. Отбив последний, двенадцатый счет, часы уступили право голоса Прокофию.

Он потерянно встал с кровати, захлопнул окно с отпечатком непонятной рожи и, повернувшись к семье, сказал негромко, но так же твердо, как бьющий молот в механизме часов:

– Мы переезжаем.

Глава 4

Странности на новом месте

  Ночь семейство Прокофия проводило, как говорится, с Божьей помощью. Но и сами они не плошали. По наставлению Прокофия все углы, пороги и окна были засыпаны солью. Каждому на шею были повешены чеснок и полынь, а спальные места были очерчены мелом. Ждали рассвета они все в одной комнате – в гостиной, а вместо сказки на ночь читалась молитва. Прокофий долго не мог уснуть. Он не верил, что это всё происходит на самом деле. Целых двенадцать лет он жил в страхе, опасаясь, что это случится. Ведь вурдалак по имени Григор тогда, в ту давнюю ночь, ясно дал понять, что все свои долги он возвращает во что бы то ни стало. Ну а так как долг не был уплачен, то, стало быть, вот она, расплата.

Утром, едва солнце успело взойти, семейство Прокофия пулей выскочило из квартиры, побежав в храм. Начали сбываться и опасения Демьяна – Прокофий ввел новые правила. Посмотреть их, если запамятовал, можно было в дневнике Олежки.

Правила, во-первых, касались гуляний: теперь все мальчишки были под «домашним арестом» и могли выходить на улицу только днем, причем исключительно в сопровождении Прокофия. Особый запрет был для Демьяна – никакого леса даже днем.

Остальными правилами всем наказывалось не снимать свои крестики, ежедневно читать молитвы, а также включить в свой рацион питания в обязательном порядке чеснок, а вместо чая или какао – святую воду, не менее одного стакана ежедневно. Правило с чесноком Демьяна не удручало, ведь его он очень любил. Особенно гренки или натертую хлебную корочку с солью под щи или борщ со сметаной.

  Церковь на территории небольшого монастыря, огражденного стеной, в которой служил Прокофий, была маленькой. К ней примыкала такая же территория с парой построек и со старой звонницей неподалеку, которую все хотели не один десяток лет облагородить, но по разным причинам не выходило. Поэтому она стояла в запущении, преисполненная грустью и одиночеством. Неподалеку от монастыря, вблизи лесного массива, располагалось городское кладбище.

В храме Прокофий с семьей расположился на цокольном этаже, в небольшой келье, порог которой он так же посыпал солью.

Нововведения отца немного вгоняли мальчиков в тоску, но больше всего с ними смириться не мог Демьян.  Ему было тяжело, и в первый день переезда, не совладав с горькой обидой из-за домика на дереве, мальчик нашел успокоение в той, кто всегда его поддерживала, – в Настасье Павловне.

Он часто клал свою голову к ней на колени, выговаривался, а она запускала свои старые пальцы в его волнистые волосы, медленно массируя голову, и разгоняла тем самым тучи в его душе. Ему нравился её теплый убаюкивающий голос и то, как пахли её почему-то всегда зеленоватые пальцы – полевыми цветами, свежей травой.

– Мальчик мой, – начинала Настасья Павловна всегда одинаково с этих нежных и приятных слов, от которых у Демьяна по спине пробегали мурашки. – Уверена, это ненадолго. Вот увидишь.

– Надеюсь… – в ответ вздыхал Демьян. Ему только и оставалось, что надеяться.

Находясь рядом с ней, Демьяну всегда казалось, что между ними была особая связь, которая зародилась задолго до их знакомства. И благодаря этой связи он воспринимал Настасью Павловну больше, чем просто семейную домработницу.

   У Прокофия в свою очередь не было никого, кому он мог бы положить голову на колени и дать запустить в свои волосы пальцы.  Вместо этого он оставался наедине и беседовал сам с собой, стараясь во всем найти причинно-следственную связь.

Так, в первый же день переезда он пустился в размышления насчет последних событий, касающихся Демьяна. И совсем скоро поняв, что лучшее решение разобраться во всем этом – это навестить бабу Зою, отправился к ней незамедлительно.

– Я на час-другой отлучусь. А вы чтоб не занимались бездельем, ясно? – говорил Прокофий сыновьям. – Настасья Павловна в случае чего всё мне доложит! И вот еще…

Прокофий выложил перед сыновьями кнопочные мобильные телефоны. Да, это, как говорит молодежь, «прошлый век», но сыновья Прокофия до своих лет в принципе в руках не держали дорогих смартфонов. Не из-за отсутствия денег, а для лучшего процесса воспитания и сохранения их нервов. Эти же Прокофий решил купить на всякий пожарный. Инцидент в лесу убедил его в том, что мобильники для таких случаев крайне необходимы. Вдруг кто-то не дай Бог потеряется или еще чего. Мобильник получила и Настасья Павловна.

– Зарядки в коробках! – Прокофий указал на стопку прямоугольных упаковок, лежащих в углу. – Чтоб всегда были заряжены, ясно?

Мальчишки кивнули, и отец ушел в сумасшедший дом.

Удача в тот день благоволила Прокофию, и ему удалось выбить встречу с бабой Зоей. Войдя в комнату для встреч, Прокофий сел напротив женщины за небольшой столик. Баба Зоя, укутанная в усмирительный халат, улыбалась ему во все зубы. Двое медбратьев стояли чуть поодаль от них, делая вид, что не греют уши, хотя всем было ясно, что это не так.

– Добрый день, Зоя Федоровна! – начал Прокофий и сделал паузу, давая возможность бабе Зое поприветствовать и его. Но она лишь отвела от Прокофия взгляд в сторону и продолжила улыбаться кому-то другому.

– Зоя Федоровна? Можно задать вам вопрос? Прошу, – Прокофий наклонился над столиком, привлекая её внимание. Баба Зоя не реагировала. Её интересовали рыбки в стоящем у стены аквариуме. Прокофий не сдавался.

– Вы сказали, что зло нависло над моим домом… И что он уже здесь. Он – это кто?

Несмотря на то, что баба Зоя уже отвечала на этот вопрос ранее около подъезда, Прокофий всё же не считал его верным. Во всяком случае только потому, что он явно не тот, кем бы мог заинтересоваться сам Дьявол. Возможно, консьержка имела в виду кого-то другого, может, Григора? Он был еще тем мерзавцем. Самый нечистый из нечестивых. Но на стене, судя по следам и отпечатку на стекле окна, был не он. А тот, чей вид подтвердил Демьян. Тогда шла речь о черте? С лица бабы Зои постепенно сошла улыбка, и женщина медленно повернулась к собеседнику. Прокофий порадовался, что привлек её внимание так быстро и так легко.

– О чем вы? Мой сын там! А другой сям! – начала она с ноткой возмущения в голосе. Это не то, что хотел услышать Прокофий, и поэтому он наморщил лоб. Мужчина еще больше склонился над столом и перешел на шепот, видя, как медбратья пристально за ним наблюдают, подслушивая разговор.

– На стене дома, вцепившись в кирпичи, кто-то висел. Помните? – спросил он и дал возможность бабе Зое попытаться зацепиться за оставшиеся разумные крупицы памяти. – Это был черт, верно? О нем вы говорили? – уточнил он, и баба Зоя свела брови на переносице.

– Вы в своем уме? – спросила она так ясно и так четко, что Прокофию на секунду показалось, что пациент здесь не она, а он.

– Эм… Да… – ответил Прокофий, сбитый с толку. Баба Зоя отвернулась от него с напускным безразличием.

– Зоя Федоровна?

Но Зоя Федоровна молчала. У Прокофия больше не выходило перетянуть внимание с аквариумных рыбок на себя, и вскоре бабу Зою увели в свою палату. Прокофий остался ни с чем. Удачи хватило только на встречу. Ему оставалось догадываться самому, поэтому он задумался, хлопнув дверью своего старенького авто и отправился назад.

 То, что за Демьяном кто-то охотился, Прокофий смиренно принял. А вот кем был заслан черт, если все же это был черт, и для чего – Прокофий понять никак не мог, хотя готов был поклясться, что это дело рук как раз того самого Григора. Может, время действительно пришло? Страхам и опасениям из-за старого долга все же суждено сбыться? Он заслал черта поквитаться? Убить Демьяна в наказание? Похороны собственного ребенка – то еще испытание для родителя. Да и сам Демьян подтвердил, что черт хотел именно этого.  НО! Черти Прокофию, как и любому другому человеку, были известны как вечные мерзавцы, склонявшие людей к плохим делам. Но ни один черт не баловался смертью. Вот что еще странно! Не их эта обязанность. Значит, точно! Совершенно точно! Черт был заслан кем-то! – Твердил себе Прокофий, постукивая по рулю пальцами, чувствуя, как приближается к разгадке.

Но затем он вновь засомневался, остановившись на светофоре.

– Не-е-ет, – протянул он. – Если бы это все было дело рук Григора, он поступил бы куда хуже. Но как? Обратил бы его в вурдалака? Да, это больше похоже на него. Тогда Демьян бы на долгие годы остался мальчиком-кровопийцей и кончил бы с колом в сердце. Прокофий представил эту картину, и его передернуло. Загорелся зелёный. – Да и под слова бабы Зои подходит. «Уже началось». Значит, и вправду? Демьяна начали обращать в крылатого кровопийцу?

 Прокофий не знал, как обращают в вурдалаков. Но зато он знал, как их выявлять и как выявлять тех, чьи силы начинали пробуждаться. В конце концов прошлое его туманно, но не настолько, чтоб скрыть его безгрешность, которая и подтолкнула его в свое время на “дружбу” с падшими.

Так, он на всякий случай все эти годы подкладывал чеснок в еду. И не только Демьяну, но и всем мальчишкам. А также он всех окроплял святой водой, и слава Богу все было как надо. Была ли мысль у Прокофия, что Демьян уже заколдован и мог превратиться в вурдалака, подобно полукровкам? Да, была. Но этот страх развеялся после одиннадцатого дня рождения. Именно в эти годы силы теней пробуждаются, а Демьяну нынче шел уже двенадцатый год. Поэтому Демьян точно не нечисть! И все же обратиться в нее можно в любом возрасте, к несчастью.

 А стало быть, угроза есть и будет до тех пор, пока Григор что-то не вытворит. Но ждать этого или медлить – не лучший выход. К такому умозаключению пришел Прокофий, подъехав к храму. Заглушив мотор, он вышел из машины и отправился смотреть во все глаза за Демьяном и за тем, любит он чеснок или уже нет.  Но навстречу к нему с криками бежала Настасья Павловна, приподнимая подол юбки.

– Прокофий Иванович! Скорее! Демьян!

Прокофий выронил от испуга ключи и рванул с места.

– Куда? Что случилось? – вскрикнул он.

– Туда! Во дворе, за… – дыхание у Настасьи Павловны сбивалось. – За храмом!

Прокофий разогнался что есть мочи, оставив Настасью Павловну позади, и забежал за храм. Там он увидел лежащего в тени дерева Демьяна. Его трясло, а другие мальчишки с испуганными лицами стояли вокруг него, кто-то даже от испуга всхлипывал.

– Демьян! – крикнул Прокофий, приземляясь на колени подле сына. Тот не отвечал, стонал, мучительно жмурясь. – Что? Что случилось? – спросил Прокофий уже у других сыновей, повысив тон. Мальчишки в страхе стали оправдываться, перебивая друг друга. Но что произошло, так никто и не понял.

– Мы п’осто иг’али в го’одки! – собравшись с мыслями, выпалили Игорь. – И , и …

– Что и? – вскрикнул нетерпеливо Прокофий.

– И Демьяну стало плохо, и он ушел сюда! А потом случилось это, – Игорь указал рукой на трясущегося в конвульсиях Демьяна.

Прокофий присмотрелся и заметил, что местами кожа Демьяна покраснела. Лицо и руки обгорели.

– Вы целый день играли? Под солнцем? – негодующее рявкнул Прокофий, и мальчики кивнули. Прокофий грустно покачал головой.

– Ну же, все будет хорошо, – убаюкивающе сказал он Демьяну и, взяв его на руки, пошел в храм. Там уже и Настасья Павловна их нагнала. Принеся Демьяна в келью, они обнаружили, что мальчика охватил жар.

– Мама родненькая, – причитала Настасья Павловна, выжимая полотенце и кладя его на лоб Демьяну. – Да на нём хоть белье суши.