- -
- 100%
- +
Хиск, совершенно не стесняясь, приблизился и рывком стянул девицу с Велиара.
Татуировка у того на шее засветилась, и сразу погасла, стоило ему увидеть, кто перед ним.
Нынче этот ублюдок являлся одним из советников, считай, правой рукой. Спорить с ним, особенно в нашем положении, было очень глупо.
Но если бы не моя последняя выходка в той квартире, я всё же втащил бы ему как следует.
Ничто не остается незамеченным для хозяина. И рано или поздно факт помощи демона людям станет достоянием общественности.
Вот только за эту выходку мне не дадут медаль, и не наградят аплодисментами.
Я нарушил главное правило, поступил не как демон, слуга хозяина. И, возможно, Хиск явился именно за моей головой.
Сохранить спокойствие и не разбить его самодовольную рожу оказалось довольно тяжело. Хиск был мелкой сошкой, подхалимом, который только и ждал возможности, чтобы пробраться наверх, поближе к хозяину. Он глупо верил в то, что это даст ему что-то кроме головной боли. И наше с Велом наказание было ему на руку. Хозяин унизил нас никчемной работой и повысил ублюдка, которого язык не поворачивался назвать демоном. Разве мог он заменить кого-то из нас?!
Я поймал взгляд Велиара, в котором читалась лютая злоба. Он, как и я, мечтал уничтожить Хиска. Но рисковать не хотел. Все же порой необходимо было перетерпеть, дождаться, когда хозяин сменит гнев на милость. А я уверен, так и будет. Эту мерзкую улыбку он долго наблюдать не сможет.
– Вас, выродков, вызывают, – оскалился тот, голодными глазами рассматривая девку. – Теперь настает мой черед развлекаться.
Это заведение не откроется этим вечером. Возможно, и следующим тоже.
После того как он утолит плотские желания, примется за свою работу. Вплетёт каждого, кто находится в этом здании, в свой искусный сюжет, подтолкнет к ссорам, которые, скорее всего, закончатся убийством.
Жаль, мне нравилось это место. И эта девица.
Я притянул её к себе и приблизился к губам.
– Когда он закончит с тобой, ты соберешь вещи и убежишь прочь, – шептал я, выдыхая ей в рот. – У тебя два выходных. Благодарность от начальства.
Она слишком хорошо вела себя этой ночью, и я бы с удовольствием это повторил, если представится такая возможность.
– Вам следует поторопиться, – изогнув рот в насмешливой улыбке, процедил Хиск. – Сами знаете, что бывает за опоздание. Хотя, я бы на это посмотрел.
– Тебе нравится смотреть на наказания в принципе или именно когда это касается нас?
– Второе, Кайм. Восторгаюсь вашей выдержкой: вас смешивают с дерьмом, а вы молчите и трясетесь, как два сопляка.
– Его благосклонность не вечна. Ты в любой момент можешь оказаться на нашем месте, тогда и поговорим, кто здесь сопляк.
– Велиар, – Хиск смотрел на него, как на глупого мальчишку, который вот-вот получит от родителей ремнем по мягкому месту. – Ваша репутация, мягко сказать, подпорчена. Мне шибко любопытно, как низко вы оба способны упасть. Не удивлюсь, если однажды увижу вас двоих среди пленников нижнего мира, раздираемых чертями на сотни кусков. Ха!
Мерзкий смех, смешанный с мокрым кашлем, резанул по ушам. Мечтательный вид с безумной усмешкой застыл на лице нашего собрата. Такой же твари, как и мы с Велиаром.
Да только были все же между нами различия. За века, проведённые в нижнем мире, занимаясь поручениями хозяина, организацией войн и массовых истреблений людей, я потерял к этому всякий интерес.
Осталась лишь злость. К себе, к подобным мне. Злость, которую я вымещал на людях, а порой и на мелких демонах, что путались под ногами. Выполнял свои задачи, играл роль. Но это не приносило никакого удовольствия.
Я устал от того, что все повторялось вновь и вновь. Хиск же существовал втрое меньше, чем мы. Каждый прожитый век для него все еще был наполнен удовольствиями. Чувство собственного превосходства сводило его с ума, он постоянно лез вперёд. Его длинный язык, где надо – умасливал, в иных местах – подначивал, распалял. Этот товарищ был довольно искусен в своём умении сталкивать лбами не только людей, но и сородичей.
При жизни неприметный, скользкий тип, который тонул, давясь завистью, сейчас же атаковал людей собственными страхами. Единственное, что я никак не мог понять, так это его назначение при дворе хозяина. В чем были заслуги этой твари? Я был рад, что сам лишился этого поста, но не успел расслабиться, как на моё место встал этот ублюдок. Если все же причина была лишь в том, чтобы унизить нас, то значит хозяин совершил ошибку, дав тем самым власть в руки безмозглого тупицы.
И чем чаще я об этом думал, чем дольше всматривался в его физиономию, тем сильнее хотелось его уничтожить. Для начала разбить этот тонкий птичий нос и поставить смачные фингалы под крысиными бегающими глазками, с превеликим удовольствием сломать длинные тонкие руки с выпирающими венами на них и выбить последний дух из мертвого тела. Мерзкий, чересчур неприятный даже для демона. Мысли вызвали улыбку на моем лице, и это несказанно удивило идиота Хиска.
Но не сейчас. Время придет, я уверен. Желания должны сбываться. Так говорят люди.
Наказанием для нас была не только эта работа, но и само нахождение в мире людей.
Хоть мы и питались их эмоциями, силами, сама земля нас убивала.
Этот мир был доступен нам лишь на некоторое время, а затем начинал изводить. Не больше недели непрерывного нахождения здесь мы легко могли выдержать, а вот дальше начиналось все самое интересное. Мы не умрём вновь, это невозможно. Но та боль, которую испытаем, если задержимся дольше допустимого, будет довольно жуткой, почти как та, которую испытывают грешники в аду.
– Не ожидал я, что нас призовут так быстро, – удивленно вскинул бровь Велиар, застыв на крыльце. – Как думаешь, в чём причина?
По замыслу хозяина мы должны были быть унижены, оскорблены до глубины остатков нашей души и крайне истощены. Ведь тогда возвращение в нижний мир покажется нам обоим благодатью, а лик хозяина пред нами – спасением.
– Без понятия, – буркнул я, ворочая в голове весь этот день, и ту квартиру. – По нам, видимо, успели соскучиться.
Велиар прыснул и накинул капюшон, выступая под стену дождя.
После ссылки в мир людей и назначения на поганую работёнку, Велиар со звериным восторгом расквасил мне морду. Сам факт случившегося радовал нас обоих, но вот то, что следовало за ним, уже огорчало. Мы оба знали, что я быстро оправлюсь. Поэтому он дубасил, обвиняя таким образом меня, а я покорно принимал удары, соглашаясь с каждым его кулаком. Проявил сдержанность после очередной вспышки гнева.
И он снова пострадает из-за меня и моих идиотских решений. Импульсивных, недальновидных.
– Отчего-то мне кажется, что эта встреча закончится чем-то таким, что наша текущая ссылка будет выглядеть детским утренником, – заключил он так, будто это истинная правда и иного варианта событий быть не может.
Чтобы вернуться в преисподнюю, не требовалось топнуть ногой или прочитать заклинание. Знание мертвого языка тоже было ни к чему, а мешочка с волшебной пылью у нас в карманах отродясь не было.
Все гораздо проще. Портал в преисподнюю находится прямо под носом у людей.
Неприметное здание прямо в центре старой части города. Три этажа, один из которых наполовину ушёл под землю – культурный слой! Как же…
Старые деревянные окна с потрескавшейся серой краской на рамах, вычурная лепнина, скрипучая дверь, толщиной с добротный кулак, а главное – табличка, приколоченная на входе.
Вход в нижний мир, саму преисподнюю, логово демонов и царство греха, обитель самого хозяина, его офис на человеческий манер – «Отдел статистики по центральному округу номер 616».
Слева от двери коряво нацарапано: Anima tua et voluntas tua in manibus domini.
Я помню, как появилась надпись. И как горело здание в страшном пожаре, и как затем бывший владелец подписывал документы о переуступке прав на недвижимость, вмиг ставшую пепелищем. Помню его взгляд, когда он понял, что лучше подписать, не задавая никаких вопросов. Ведь нутром он чуял, что перед ним не бизнесмен, а зверь. И скажи он о том, что странный господин должен ему за здание денег, тот их конечно же не заплатит. Он не даёт, только забирает.
Хозяин сам вывел эти буквы, легко врезаясь ногтем в каменную стену. Вырезал на стене дома, выбрав очередную резиденцию, чтобы каждый раз, заходя внутрь, демон вспоминал, что, обретя бессмертие, он лишился свободы.
– Рад вас видеть, – насмешливо гремел голос хозяина. – Вы, похоже, так спешили, что даже не успели стереть с лица недовольные гримасы.
Мы остановились на почтенном расстоянии от величавого стола, возле которого, прислонившись к столешнице, стоял тот, кого я не особо жаждал видеть. Такие встречи никогда не сулили ничего хорошего.
Хозяин, как и любой правитель, боится мятежа. А когда ты повелеваешь самыми мерзкими тварями, которых только видел свет, ожидать можно чего угодно.
По залу плыл густой и тяжелый воздух. Он бил в нос, вызывая покалывание. Человек бы почуял запах гниения, омерзительного разложения. Мы же ощущали его иначе.
Воздух был живым, он служил хозяину, так же как и мы. Сейчас он был его руками, которые с силой давили на плечи, заставляя опуститься на колени и склонить головы.
Ленивая усмешка во взгляде, направленном на нас, приправленная презрением, приклеилась к молодому лицу. Идеально выглаженные лёгкие брюки с острыми стрелками, светлая футболка-поло, замшевые лоферы, зачесанные назад короткие тёмные волосы. Он был похож на богатого бизнесмена, у чьих ног весь мир. Человек не подумал бы, что перед ним стоит хозяин мира, который они называют адом, демон и чудовище, страшнее которого нет никого на свете.
Внешность обманчива. Ни тебе огромных витиеватых рогов, жилистых крыльев, когтей и зубов. Всё гораздо проще. Демон не сильно отличается от человека. Спрятать все это – обычный мужчина.
За все существование мы успели увидеть его в разных ипостасях: другом, полководцем, соратником. Сейчас же он, поставив нас на колени, решил напомнить, что он еще и хозяин. Тот, кто управляет нашими жизнями.
С ним ничего нельзя предугадать. Непроницаемое выражение лица, ровный голос могли вмиг испариться, уступая место звериной ненависти.
Множество раз я был свидетелем, как в этом зале быстрым, резким движением отрубалась голова демона, который нарушил правила, не выполнил свой долг, криво усмехнулся, перешел какую-то черту, известную лишь самому хозяину.
Не спасало ни положение при дворе, ни былые заслуги. Вес имело лишь настоящее и, возможно, будущее.
Я прожигал глазами мраморный пол, вслушиваясь в тишину зала.
Отзвук шагов разносился эхом. Он приближался к нам, заставляя кровь в жилах закипать от холода.
Мрамор сменился отполированным до зеркального блеска дубовым паркетом, перенося нас в нижний мир, и носы бежевых лоферов появились возле нас совсем бесшумно.
– Я вернул вас домой, – послышался мягкий бархатный голос. – Здесь даже дышится легче, заметили? Там, конечно, есть свои удобства, но технологии, автомобили – все это мешает рассмотреть истинную красоту мира. Металл заслоняет то, на что действительно стоит смотреть. Согласны? В нашем мире этого нет, но живём мы не хуже людей. Порой даже лучше. Но их прогресс в техническом плане, способствует и нашему развитию: сколько способов воздействия на них открывается для нас!
Меня всегда раздражало, когда он пускался в пространные размышления, которые порой длились по несколько часов. Казалось, что он совсем не спешит, его не одолевают никакие мысли, кроме как размышления о мироустройстве и различиях между нашими видами. Философские рассуждения сменялись восторгами о научных открытиях, а следом могли пойти рассказы о стародавних временах и множественных воплощениях хозяина.
Обнаружив, что собеседник не слушает, он мог либо снести голову с плеч, либо начать свой рассказ заново. И все мы боялись и того, и другого. Поэтому мы с Велиаром сейчас изображали на лице неподдельный интерес и запоминали каждое сказанное им слово.
– Так что, добро пожаловать домой, – продолжал он, изучающе окидывая взглядом огромный кабинет. – Велиар, на сегодня работа окончена?
– Последнее распоряжение было исполнено, смерть явилась к людям, как и положено.
Хозяин с противным скрипом провел пальцем по полке книжного шкафа и растёр пальцами невидимые пылинки.
Ещё один страх, помимо мятежа, – грязь. В нашем мире было до безобразия чисто. Люди считали, что мы тонем в зловонной жиже, но на деле у нас всюду был образцовый порядок. Демоны, находясь в мире людей, делали что хотели, но здесь же соблюдали множество правил, порой абсурдных и глупых.
Помню, мы несколько часов слушали удивление хозяина по поводу раздельного сбора мусора. Он был ошарашен, узнав, что это практикуется во всех людских городах.
Казалось бы, разве можно удивить самого дьявола?
– Наши ряды пополнены? – задал он вопрос, делая ему одному известные расчеты в уме.
– Пополнен лишь котёл, хозяин.
– Неужто никто не вольётся в наши ряды, Кайм?
– Вышла путаница с одним из людей, – лениво говорил я, хотя внутри всё ходило ходуном. – В той семье действительно есть прекрасный претендент, но её время ещё не пришло. Второй, чей час был близок, совершенно не подходит.
Вот он. Липкий взгляд Велиара. Осторожный, едва заметный. Достаточно было и его, чтобы понять: при ближайшей возможности он задаст нужный вопрос.
Невидимая волна подхватила нас обоих за шкирку, подбросила и уперлась в поясницу.
– Стой ровно, – послышался острый шепот.
Велиар покосился на меня, и в его глазах я увидел недоумение, на место которого выскочили злость и страх.
Наше наказание не могло закончиться так скоро, и Велиар это прекрасно понимал. Он никак не мог найти причину, по которой мы оба оказались здесь.
А вот я ее знал. Я выругался про себя и поднял глаза на хозяина, решившись встретить свою участь с честью.
– Наслышан о ваших похождениях, развлекаетесь вы на славу, – изогнув рот в усмешке, бросил он, усаживаясь в массивное кресло. – Да только меня не покидает мысль, что я растрачиваю ваш потенциал впустую. Что скажешь на это, Кайм?
– Только тебе решать, какое место уготовано для нас, хозяин, – с должным почтением произнёс я, а внутри всё сжалось, словно в ожидании падения с высоты.
Два сопляка – как четко нас описал Хиск. Сопляки, прожившие тысячи лет.
– Тут ты прав. Знаешь, что порой меня удивляет? Твой своенравный характер, который не получается искоренить даже мне. В этом есть свои плюсы, несомненно. Хотя порой это подкидывает проблем. Согласен, Велиар?
– Бывает, – ответил он и вновь покосился на меня с плохо скрываемым возмущением.
– Я бы с радостью посмотрел на вас через месяц-другой, когда вы оба измучились от того, что горите изнутри. Злые, немощные. Истинное наслаждение, – с металлом в голосе процедил хозяин. – Но есть более важные дела. Пришло время воплотиться.
А вот это неожиданно! И я так удивился, что выдохнул со слишком уж заметным облегчением.
Мы оставались мёртвыми, демонами, по воле хозяина. Он же мог вернуть нас к жизни, если того требовали обстоятельства.
Дать указания, порой чёткие, но чаще все же довольно размытые. Поставить цель, которую мы должны достичь во что бы то ни стало, иначе не жди ничего хорошего. Хотя сложно сказать, есть ли что-то хорошее в нашем мире, в привычном понимании.
Чаще мотив воплощений был довольно простым: взрастить тягу к пагубным привычкам, будь то карточные игры, воровство или пьянство.
Жертва выбиралась не наобум. Воплощения – это не пьяные выходки демона среднего звена. Это продуманный ход в шахматной партии. И целью являлась определённая фигура, которую требовалось убрать с игрового поля.
Подающий надежды спортсмен слышит бесконечный шёпот о веществах, которые помогут отвлечься, дадут силы и выносливость.
Менеджер по продажам после удачной сделки до трясучки мечтает осушить бокал пенного, а следом второй, третий, за которыми уже маячат бутылки с напитками покрепче. И так изо дня в день, пока заветный стакан не затмит собой всё.
Ученый, близко подобравшись к научному открытию, нещадно лупит своих жену и детей, обвиняя в отсутствии уважения и понимания. Теряет нить, ведущую к своему открытию, вязнет в болоте семейного насилия.
Приёмная мать, на попечении которой несколько детей, уничтожает их морально, набивая свой кошелек за счет государственных пособий. Она лишит их будущего, всколыхнет ненависть ко всему живому, сломает неокрепшие души.
Каждый из этих людей мог привнести в мир что-то хорошее. Что-то такое, что могло бы сделать человечество лучше, ближе к свету, дальше от тьмы. Правда, от нас не уйдешь. Мы шагаем бок о бок.
Бывали и иные цели. Где ставки гораздо выше.
Игры по-крупному, которые сулили многочисленные смерти, пополнение в рядах демонов и восхитительные грешные деяния во славу хозяина.
Моё последнее воплощение было несколько сотен лет назад, я помню каждый прожитый тогда день, и боль от возвращения в своё тело.
Первое время воспоминания о прошлых жизнях и о нижнем мире были скрыты, лишь порой выстреливали мимоходом, сбивали с толку, вызывая беспричинный страх. Приходилось тратить время и силы на то, чтобы вырваться вперёд, встать у руля.
Я оставался со смертной оболочкой и разумом, бурлящим ядом, словно бездомный щенок, который хватается за жизнь. Я не был один. Душа, которая ранее владела телом, этим скоропортящимся сосудом, оставалась внутри вместе со мной. Боролась за существование, пытаясь выгнать чужака-подселенца. И тогда приходилось туго: помимо выполнения своей задачи нужно удержать бразды правления, усмирить испуганного соседа.
Все мы хотим жить. И когда возникает риск потерять все, действия могут быть крайне неожиданными. Наши мысли, желания, страхи – всё смешивалось и закручивалось так, что моментами я не мог понять, кто я на самом деле. Давил его своей силой, испытывая ту же боль, что и он. Мы кричали в унисон, ненавидели друг друга, но по одиночке уже не могли.
Порой для долгосрочных целей разыгрывалась продолжительная партия, в которой демон начинал жизнь с самого начала.
Здесь же прошлое покидало напрочь, стиралось, закрывалось под сотней замков. Но предназначение было словно выжжено изнутри. Оставалось жить, получая тайные знаки, незаметные напутствия хозяина, который окружал поддержкой сородичей и всячески помогал.
Меня всегда удивлял тот факт, что, имея подобное могущество, когда хозяин мог щелкнуть пальцами, стирая весь мир в труху, он выбирал эти игры.
– Без нас жизнь человеческая станет пресной, – слышал я от него много раз. – Родятся вновь. Чтобы есть, спать, плодиться. Они вымрут, не принеся никакой пользы.
В чем же выгода? В пополнении рядов. И, как мне казалось в последние годы, в фанатичном желании доказать, что люди ближе к тьме, а не к свету.
– Это будешь ты, Велиар, – обрушил на нас хозяин. – Даю вам два дня на подготовку. Кайм возвращается на свою службу, в помощь тебе.
Помощь, как же! Это был контроль. Чтобы воплощенный демон не сошёл с намеченного пути и исполнил волю хозяина.
Под ноги Велиару упала кожаная папка с аккуратно сложенными в ней документами.
– Внутри информация о твоем новом друге, – продолжал хозяин, глядя в окно.
Он всегда восхищался Эребией. Сравнивая с городами человеческого мира, обличал их в нищете ума, невозможности превзойти красоту нашего мира. Высмеивал их архитектуру, с отвращением рассматривая новые города.
Единственным, чем он восторгался, была живопись и скульптура. Он мог подолгу рассматривать полотна художников, давно ушедших из жизни, часами рассказывать о создании той или иной скульптуры. И молча, с толикой грусти в глазах, любоваться Моисеем руки Микеланджело.
В помещении резко стало холодно, колючий воздух хватался за лицо, проникал под кожу, а взгляд хозяина стал под стать ему.
– Велиар, останься, хочу потолковать наедине. А ты, Кайм, – смерил он меня строгим взглядом. – Свободен.
Будто подталкиваемый невидимыми руками, я очутился на улице.
Твою мать! Как щенка выставили за дверь!
Перед глазами возникла золотоволосая мелочь, сжимающая плюшевую игрушку. Неужели ты станешь моей последней ошибкой?
Я не стал дожидаться, пока закончится аудиенция Велиара, вышел за ворота поместья, которое стояло посреди города в нашем мире, укрытое раскидистыми ветками огромного дерева, и не спеша побрел по улице.
Внутри наступил полный штиль. Лишь дырявая лодка, наполненная вековой усталостью, качалась на волнах моего пофигизма. Плевать, когда узнают о моём неожиданном подарке людям, плевать, как будет гудеть наш мир о том, что демон высшего ранга оступился.
Может, прямо сейчас хозяин дает Велиару ценные указания касательно моей персоны. Решают, отправить на вечные муки или уничтожить. Надеюсь, второе.
Он был довольно порывистым, легко возбудимым, но никогда не забывал про театральную составляющую. Наказать меня по-тихому, перед глазами одного Велиара… Нет, слишком мелко. Он из всего делает спектакль. О моём проступке точно должны знать все. Это будет просто мировое шоу!
Я шёл на окраину города, туда, где в отдалении от жилых и шумных кварталов, стоял мой дом.
Этот квартал отличался своей скромностью. Никаких высоких шпилей и кричащей своей красотой лепнины.
Стены дома, выложенные чёрным отполированным камнем, блестели в тусклом свете. Узкие окна-арки, обрамлённые коваными решетками, приветливо глазели на улицу. По бокам дома контрфорсы добавляли величественности.
Одноэтажный, без лепнины или статуй демонов на фасаде. Крохотная и скромная по меркам моего мира коробчонка. Кухня-гостиная, спальня, душ и кладовая, наполненная доверху оружием. Мечи, копья, клинки, доспехи, которые когда-то верно служили мне, впитывали в себя кровь моих жертв, а сейчас мирно покоились в комнате, как пыльные трофеи.
Всё, что было внутри дома, не имело никакого смысла. Я не валялся беспечно на пухлом диване, не готовил обеды, гремя кастрюлями, не устраивал вечеринки с шумными компаниями.
Этот дом не видел реальной жизни. Лишь унылое подобие, призрак настоящего быта.
Всё в нём виделось отголосками людской жизни. Мы могли не питаться, но почти у каждого была отдельная кухня. Спрашивается, на кой чёрт?
Будто, подражая им, мы станем ближе к миру, по которому хоть как-то, да скучали.
Я открыл входную дверь, и на меня налетел довольный Амур. Пёс едва не сшиб меня с ног, выражая радость, вызванную моим возвращением.
Большая редкость в наших краях. Собаку я принёс из людского мира. Не смог пройти мимо.
Выполнив очередное поручение, мы с Велиаром разошлись по разным сторонам: он отправился развлекаться, а я бродил по злачным районам города, пытаясь унять звериный гнев, который рвался наружу. В висках стучало, на руках вздувались вены, а татуировка, такая же, как у Велиара, только на руке, обвивала предплечье и словно врезалась в кожу.
Чёртов пьянчуга сам упал мне в руки. Он совершенно не держался на ногах, и, запутавшись в них окончательно, выпал на меня из тёмного проулка.
От него жутко смердело кислятиной, мочой и перегаром. Я оттолкнул его, и тот упал на мусорные баки: что-то бубнил, пытаясь подняться, сопел и пыхтел. Сам не помнил, что хотел сделать, потерялся в пьяном угаре.
Тогда я отыгрался на нём. Всё разочарование от этой жизни, гнев, жестокость и омерзение, вылилось на того пьяного мужика.
Я перевернул железный короб и уселся на него, словно на трон, с которого с наслаждением любовался, как он приближает себя к смерти.
Я не тронул его своими руками. Он делал всё сам. Вспорол себе живот ржавым куском металла, копошился внутри грязными руками, разбирая внутренности, хватая их и вытягивая. Я продлевал представление, заставляя его играть на бис. Прикрывал глаза, вслушиваясь в песнь боли и близкой кончины. Но недовольная гримаса с моего лица не утекала. Его мучения не приносили ничего, кроме запачканных кровавыми брызгами ботинок.
Щелчок пальцами, и его выпотрошенный труп загорелся. Вонь начала расползаться по улице, и я, встав с железного трона, замахал рукой, отгоняя смрад. Тогда и услышал его.
Осуждающее поскуливание раздавалось из-под груды мусора, что набилась в глубине проулка. Я жестом поманил того, кто скрывался в темноте и вони, и он, не в силах сопротивляться моей воле, пролетел небольшое расстояние, разделяющее нас, и, плюхнувшись на асфальт, глупо замотал ушами, рассматривая меня снизу вверх.
Щенок чёрной овчарки с идеальным окрасом – ни единого пятнышка, изучающе глазел на меня, хлопая мелкими голубыми глазами. Бракованный. Не такой, как надо.
– Тебя здесь быть не должно, – проговорил я и опустился на корточки. – На этом свете.
Стоило мне протянуть руку к щенку, как тот оскалился и зарычал, а следом дёрнулся, взвизгнул, испугавшись за себя.