Падение в пропасть. Дететктивы

УТОНУВШАЯ «ПРИНЦЕССА»

Старший оперативной группы «убойного отдела», майор Юрий Владимирович Хомутов вернулся от руководства.

– Ещё одно дело передали следователям. Начальство нашей работой довольно, – сообщил он коллегам.

– Опять устная благодарность, из которой шубы не сошьёшь? – усмехнулся старший оперуполномоченный, старший лейтенант Сергей Борисович Петров.

– Да и на хлеб не намажешь… – хохотнул оперуполномоченный, лейтенант Петр Анатольевич Изместьев.

– Чем богаты – тем и рады, – вспомнил народную присказку Юрий Владимирович. – Хотя, дело было лёгкое. Всего-то: забил жених невесту до смерти за день до свадьбы. Проблема заключалась лишь в его розыске и задержании…

– Разрешите? – заглянул в кабинет мужчина в штатском, чуть моложе Хомутова.

– Я – старший опергруппы по расследованию убийств в ОВД «Кочубеево», – протянул он удостоверение. – Хочу посоветоваться.

– О, тёзка! – глянул Юрий Владимирович в документ. – Такой молодой и уже майор!

– Сравнительно недавно была обнаружена дама с перерезанным горлом, прикованная к стеллажу на её складе. Рядом – муж. Тоже с перерезанным горлом. Нашли виноватых. Мне вне очереди присвоили звание майора…

– Помню! Тогда преступление раскрыли в рекордно короткие сроки. Вышли на целый гадюшник. Изъяли партию наркотиков на многие миллионы. Перекрыли канал поставки зелья в страну. За такое не то, что майора – полковника не жалко досрочно присвоить! Давай на «ты»! У нас так принято. Какие проблемы?

– Позвчера погибла женщина. Утонула в бассейне. Затянуло в динамическую трубу. Спасатель отсутствовал. Кроме потерпевшей никого в бассейне не было. Начальство сказало: «Слепому видно – несчастный случай. Даже «ненадлежащее оказание услуг, приведшее к смерти», не проходит. Возбуждаем дело по статье 239 УК «Халатность». Только, отец и родственники погибшей утверждают, что совершено убийство.

– Это понятно. Люди потрясены горем. Разумеется, многое могут наговорить. Но, судя по всему, потерпевшая была опытной пловчихой. Как случилось, что она не смогла побороть течение?

– В том-то и дело, Юрий Владимирович, что она перед заплывом выпила литр вина. Ещё поллитра оставила в бутылке, чтобы выпить после заплыва. Пословица: «Пьяному море по колено» не сработала…

– Почему спасатель отсутствовал?

– Тоже с кем-то выпивал. С кем – не помнит. «Принял на грудь» и уснул. В прошлом пловец-чемпион. Затем допился до того, что смог работать лишь спасателем. И то, по словам владельца бассейна взяли ради рекламы заведения, дескать, у нас чемпионы спасателями трудятся.

– Как случилось, что потерпевшая оказалась в бассейне одна? – удивился Хомутов.

– Час для неё одной бассейн работал.

– Ради одного человека работал бассейн? Это же – убытки! – покачал головой Юрий Владимирович.

– Её отец – Сатурнов Константин Антонович – хозяин и главный режиссёр театра «Созвездие».

– Надо же! – вклинился Петров. – «Созвездие» – единственный театр, который не получает никаких дотаций от государства. Полностью сам себя кормит. Там, действительно, созвездие. Сплошные народные и заслуженные артисты России. Плюс, очень талантливая молодёжь, успевшая «засветиться» в популярных телесериалах и полнометражных фильмах. Кстати, условием для приёма на работу является обязательное участие в киносъёмках. Чтобы зритель затем видел своих героев в живую. Народ валом валит на спектакли.

– Отец потерпевшей снимал три раза в неделю бассейн только для неё, – пояснил коллега из Кочубеево и осёкся, вытянулся, вскочив со стула.

Встали остальные сыщики. В кабинет вошёл начальник «убойного отдела» Главного управления внутренних дел по Большому городу, полковник Алексей Александрович Розанов. Вопросительно глянул на гостя.

– Старший опергруппы по расследованию убийств Отдела внутренних дел «Кочубеево», майор Егоров, щёлкнув каблуками полуботинок вытянулся тот. – Прибыл для консультаций по поводу гибели Сатурновой Татьяны Константиновны…

– Хорошо. Будет кому ввести в курс дела. В соответствии с решением с самого верха, нам поручено подключиться к расследованию смерти вышеназванной гражданки, – «обрадовал» полковник подчинённых. – Народный артист, заслуженный деятель искусств, кавалер государственных наград, лауреат множества премий Константин Антонович Сатурнов обжаловал решение органов охраны правопорядка в Кочубеево об отказе в возбуждении уголовного дела по статье 105, «убийство» Уголовного кодекса РФ. Его интересы представляет наш давний знакомый Аркадий Рувимович Рукосуйский. Кстати, заявил, что как давний поклонник таланта режиссёра будет заниматься этим делом безвозмездно.

– Чтобы Рукосуйский что-то делал «безвозмездно»? – удивился Юрий Владимирович.

– Думаю, пиар-ход, но нам от этого не легче.

– Если по подозрению даже очень заслуженных людей мы будем отрываться от работы, то когда ловить реальных преступников? – пожал плечами Хомутов. – Однако наш коллега – майор Егоров тоже высказывает сомнения в том, что причиной смерти потерпевшей стал несчастный случай…

– Вот, и хорошо! Наш главный судмедэксперт Трофимыч с помощницей Аглаей направляются в морг для обследования тела госпожи Сатурновой. Составьте им компанию! Затем – в ОВД «Кочубеево»! Возьмёте копии всех материалов, поскольку дело пока висит на них. После – в бассейн. Там переговорите с персоналом и хозяином. Тряхните пьянчугу-спасателя!

– Он у нас в изоляторе временного содержания до решения суда о мере пресечения, – вставил Егоров.

– Разумеется, переговорите с отцом, когда он сможет вас принять. С родными, с коллегами по театру и так далее. По коням! – напутствовал полковник.

Пролетели по майским, в цвете яблонь, вишен, сирени, всегда прекрасным улицам Большого города. Подкатили к моргу неподалёку от ворот в муниципальную больницу. На лавочке лениво покуривали патологоанатом и санитар.

– Тело Сатурновой Татьяны Константиновны уже вскрыли? – поинтересовался Трофимыч.

– Куда там! Завал работы! Целая очередь! – ухмыльнулись медики. – А вы – родственники? Можно ускорить, если договоримся…

– Обеспечьте доступ к телу! – показал удостоверение Трофимыч и следом сыщики.

Не хотя, словно делая одолжение, провели полицейских в трупохранилище. Выкатили из холодильника тело.

– Красивая! – вырвалось у Петрова.

– Очень красивая! – поддержал Изместьев.

– Разговорчики! – одёрнул их Хомутов.

Трофимыч с Аглаей склонились над покойной, общаясь на латыне.

– Признаки насильственной смерти отсутствуют, – констатировал Трофимыч. – Однако не исключено отравление. Забираю тело для проведения химико-биологических исследований. Аглая, подготовьте соответствующие документы об изъятии! Вот, и наша труповозка подъехала! Специально вызвал.

– Что мы скажем родственникам? – загнусили медики, почуяв уплывающую добычу.

– Покажите этот документ, – сунула им бланк Аглая. – Направите к нам.

– А я проверю содержимое холодильников, – понял, что к чему Егоров. – Подозреваю: обнаружим, максимум, пару дедов или старушек. Такой у вас «завал работы»!

Дождавшись, пока увезут тело, проехали в ОВД «Кочубеево». Там сняли копии с протоколов. Привели из изолятора временного содержания спасателя. В этом человеке с трясущимися руками, но сумевшего сохранить атлетическую фигуру, узнали некогда знаменитого пловца-чемпиона.

– Вспомнили с кем пили, Ротов? – спросил Егоров.

– Нет, не помню… Вероятно, кто-то из знакомых… А их у меня хватает…

– Почему работала динамическая труба? – задал вопрос Хомутов.

– Не может быть! На время заплывов она отключается. Техника безопасности! Лично её отключил, перед приходом артистки. Это помню… Потом – провал в памяти.

– Больше ничего не можете вспомнить? – поджал Егоров.

– Ничего…

– Завтра суд по определению меры пресечения. Постарайтесь вспомнить, хотя бы с кем пили. Вам грозит реальный срок лишения свободы, Ротов! – ещё раз поджал Егоров.

– Анализ крови, мочи у него брали? – уточнил Хомутов.

– Брали. Передали в ту же больницу где мы сейчас побывали. У них тоже «завал работы», – вздохнул коллега из Кочубеево.

– Съёмки с камер скрытого наблюдения просмотрели?

– Так, точно. В помещении бассейна находились только сотрудники и потерпевшая. Вход строго режимный. Работники входят по пропускам, посетители – по абонементам с фотографией. Фотография делается в помещении заведения и вклеивается в абонемент.

– Отпечатки пальцев с оборудования, отвечающего за работу динамических труб, сняли?

– Не было их. Всё оказалось тщательно протёртым. Это и навело меня на «грустные размышления». Если Ротов лично отключил оборудование, непременно бы оставил отпечатки пальцев. А, их нет!

– Получается, кто-то напоил Ротова до потери чувств. Затем включил трубы, после чего стёр все отпечатки пальцев, – прокомментировал Хомутов. – Поскольку смерть потерпевшей зафиксирована как несчастный случай, злоумышленник не станет скрываться, сбегать из города. Даже будет спокойно себя чувствовать. Наша задача поговорить с Сатурновым. Именно, поговорить по-человечески. Узнать, кто заинтересован в смерти его дочери. Координаты режиссёра имеются, тёзка?

Сатрунов принял сыщиков в своём загородном доме в посёлке «Эрмитаж». Посетовал, что достали журналисты, день и ночь дежурящие у его городской квартиры. Режиссёр узнал Егорова.

– Зачем нужны дилетанты из «Кочубеево»? – нахмурился он.

– Майор Егоров – не дилетант. Поверьте мне, Костантин Антонович. Кстати, он поддерживает версию убийства Татьяны Константиновны…

– А, вы? – спросил театральный деятель.

– Мы разбираемся и разберёмся!

– Вот и я! – влетел, благоухая дорогим парфюмом адвокат Рукосуйский. – Представляю потерпевшую сторону. В соответствии с законом, имею право присутствовать на допросе.

– Пока мы просто беседуем, – ответил Хомутов и повернулся к режиссёру. – Расскажите, Константин Антонович, о Татьяне Константиновне.

– Таня – мой последний ребёнок. Четвёртый от четвёртой жены. Все дети пошли по моим стопам – стали актёрами. Я сам начинал как актёр. Двое – уже заслуженные артисты России. Правда, кроме Тани, все служат в других театрах. Всем дал образование, всем выстроил карьеру. Бывшие жёны меня «на дух» не принимают. Зато дети сплотились вокруг меня. Никакой ревности, никаких козней. Единая семья! Таня снялась в паре сериалов ещё студенткой. Продолжала сниматься, служа в театре. Это – моё условие для всех актёров. Дальше ролей второго плана пока не пускал. Не доросла. Со всеми коллегами была в ровных отношениях. Никаких конфликтов, никаких «натянутых отношений». Сам стараюсь не допускать этого в коллективе. Как принято во всех театрах, спектакли играются двумя составами. У меня в каждом составе только совместимые друг с другом люди. Дочь могла играть в обоих составах. Почему-то актёры считали Таню наследницей театра. Прозвали её «Принцессой театра» по аналогии с опереттой Кальмана «Принцесса цирка».

– Татьяне Константиновне завидовали? – уточнил Хомутов.

– Зависть – движущая сила любого театра. Душа артиста – вещь непостижимая. Ты можешь сделать ему сто раз хорошо и лишь один раз плохо. Этот один раз он запомнит на всю жизнь, забыв про сто. Будет пакостить, где может, пока кто-то из нас не умрёт. Мало того, известны случаи, когда после смерти одного из противников, быстро умирал второй. Заканчивался смысл земного существования. Однако если вы подозреваете кого-то из коллег по сцене – зря. В моём театре рядовой актёр получает, как заслуженный артист. Заслуженный артист зарабатывает, как народный. Народные артисты – вообще небожители. Таня ни у кого ролей не перебивала. Играла там, где я давал. Но, больше её увлекали киносъёмки. Главное же – отсутствуют факты, когда артисты убивали или «заказывали» соперников. Не та личностная фактура! Как говорят в народе: «Слабоваты на пляску». Одно дело убить кого-то на сцене или на экране и совсем другое в реальной жизни.

– Кого вы сами подозреваете, Константин Антонович?

– Я и дети подозреваем её бывшего, временного сожителя Дениса Филипповича Танаевского.

– Почему «временного»? – уточнил Юрий.

– Таня сама его считала таковым. Я его сразу вычислил – альфонс. Посоветовал дочке, быть с ним аккуратнее. Получил ответ, что Денис для неё – всего лишь говорящий фаллоимитатор. Хотя с ним интересно – начитан, вращается в актёрской среде и эстрадной тусовке. Даже числится где-то критиком. Правда, ограничивается парой статей в год. Когда пребывает в «творческом поиске» – с одной содержательницей расстался – другую пока не нашёл.

– Татьяна Константиновна знала об этом? – удивился майор.

– Артисты – люди увлекающиеся. Быстро влюбляются, быстро остывают. Остыв, начинают критически относится к «избраннику» или «избраннице». Находят массу недостатков, расстаются. Кто-то, если в браке или так называемом «гражданском браке» тянет детей, как я. Кто-то забывает о ребёнке. Не удосуживается даже платить ему алименты. Вспоминают, лишь когда повзрослевшие дети добиваются успеха, на сцене, в кино, на эстраде. При этом все знают: какой «шлейф» тянется за новым возлюбленным. Разумеется, знала и Таня. Когда истратили полученное дочкой за последние съёмки, Денис стал другим человеком. Принялся требовать, чтобы она тянула с меня деньги на его пребывание в роскоши, грубить, хамить. Таня его прогнала.

– Как вы сами сказали, Татьяна Константиновна имела оклад заслуженной артистки России…

– Смотря, как на этот оклад жить. Если ездить на фешенебельные зарубежные курорты, покупать наряды от ведущих кутюрье, кататься на иномарках, обслуживание коих стоит весьма не дёшево, питаться в дорогих ресторанах – этого оклада хватит не надолго. Я всегда готов помочь дочке, но содержать прожигателя жизни – не в моих правилах. Даже запретил пускать его в бассейн, когда там плавала Таня. Как подозреваю, Денис хотел даже официально жениться на ней. С тем, чтобы со временем прибрать к рукам театр, а потом его разбазарить. На мой взгляд, у него имелись все мотивы для убийства.

– Ещё кого-нибудь подозреваете? – снова уточнил Хомутов.

– Больше некого!

– Может быть, кто-то из ваших недоброжелателей или завистников гибелью Татьяны Константиновны хотел нанести вам глубокую моральную травму? Надеясь, что вы от неё не оправитесь, а дела театра пойдут плохо. Столь плохо, что со временем можно будет им завладеть? – спосил Юрий.

– Не думаю. Главным режиссёрам и художественным руководителям государственных театров, живущих за счёт бюджета, это не надо. Они, снова возвращаюсь к народному языку, и так «упакованы». Хозяевам частных театров, мой не потянуть. Не те обороты, к коим они привыкли. Не тот творческий состав, который станет терпеть хамство и высокомерие руководителей. Я никогда не позволил себе кого-нибудь оскорбить, обидеть, даже повысить голос. Начинает актёр или актриса нести на репетиции отсебятину, показываю, как это сделать, чтобы донести задуманное автором пьесы до зрителя. Хотя, случается, соглашаюсь с концепцией исполнителя. Люди идут ко мне не только из-за высокого жалования, неограниченной возможности сниматься в кино и на телевидении. Идут из-за морально-психологического климата в театре. Кроме того, все коллеги знают мою нервную устойчивость. Погиб, пожалуй, мой самый любимый ребёнок. Однако театр «Созвездие» как жил, так и будет жить. Будет идти к новым свершениям и успехам.

СТОПРОЦЕНТНОЕ АЛИБИ

– Имеем подозреваемого и мотивы совершения убийства. Уже легче! – включил Петров мотор.

– Пробей адресок Танаевского по компу, тёзка! – попросил Хомутов Егорова.

Денис Филиппович проживал в районе, населённом бизнесменами средней руки, государственными чиновниками, восходящими звёздочками шоу-бизнеса, доживавшими свой век пенсионерами. У подъезда «сталинского дома» сидела пара старушек. Прихлёбывала кофеёк из термоса, заедая творожными ватрушками. На вопрос: дома ли господин Танаевский, ответили, что с час назад прибыл на такси. Сунули удостоверения консьержке. Поднялись на третий «аристократический» этаж. Долго звонили. Наконец, дверь распахнулась. На пороге стоял опоясанный полотенцем, атлетически сложенный брюнет, покрытый дорогой, разноцветной татуировкой.

– Полиция! – протянул удостоверение Хомутов. – Что же вы неосмотрительно открываете, даже не спросив: кто за дверью?

– У нас баба Люда консьержка. Мимо неё даже мышь не проскочит. Чем обязан?

– Где вы были позавчера? – строго спросил Юрий Владимирович.

– В Объединённых Арабских Эмиратах, в Дубае. На столе паспорт с визами и авиабилет. Чуть не выбросил…

– Точно! – пролистал документ Петров. – Сегодня зарегистрировано пересечение государственной границы в аэропорту имени лётчика Нестерова.

– Что случилось, господа? Ещё раз спрашиваю, чем обязан?

– Ваша бывшая знакомая, гражданка Сатурнова Татьяна Константиновна погибла при невыясненных обстоятельствах… – начал Хомутов.

– Таня? – что-то подобное сожалению скользнуло по лицу Танаевского. – Единственная, с кем у меня могло получиться серьёзно. Жаль! Красивая, умненькая, молодое тело. До неё – сплошные целлюлитные ляжки, дряблые задницы, отвисшие груди, поношенные временем лица. Я то какое имею отношение? Я меня стопроцентное алиби!

– При каких обстоятельствах вы расстались с потерпевшей Сатурновой? – снова строго глянул на Дениса Филипповича Хомутов.

– Пришёлся не ко двору её папаше – режиссёру. Дед сделал всё, чтобы мы разбежались… Боялся, что завладею его театром, а затем продам за «три копейки». Не знаю почему, но у нас с самого начала возникла взаимная антипатия. Ну а «капля камень точит».

– Откуда у вас деньги на квартиру, дорогую мебель и дорогую электронную технику? – майор обвёл глазами роскошное убранство.

– Квартиру со всей начинкой подарил мне отец – действительный член телеакадемии, заслуженный деятель культуры Филипп Данилович Танаевский. Он же поначалу крепко меня продвинул – в продюсеры нескольких успешных телепроектов. Увы, папа умер в пятьдесят с небольшим. С телевидения меня тогда выгнали. Друзья отца пристроили критиком. Далее в помощи отказали.

– Оттого предпочитали жить за счёт женщин? – хихикнул Петров.

– Это не запрещено законом, – с вызовом глянул на него альфонс.

– Что делали в Дубае? – осведомился Егоров.

– Был по приглашению старшего брата, работающего там программистом. Он помог мне с деньгами, – Танаевский выудил из внутреннего кармана ветровки несколько красно-белых пачек с ассигнациями в тысячу дирхамов. – Имею право на ввоз и вывоз валюты ОАЭ.

Хомутов бросил взгляд на стоявшую на столе бутылку вина.

– Как говорил великий русский полководец Суворов: «После баньки укради, но выпей»! – перехватил взгляд Денис Филиппович. – Взял первую попавшуюся в баре. Не помню, чтобы её покупал. Вероятно, кто-то из приятелей привёз пару лет назад. Но, почему-то не выпили…

– Ну-ка! – посмотрел на ёмкость Юрий Владимирович. – Вижу, вы успели снять бумажную обёртку с пробки.

– Не снимал.

– Пробка проколота, – надев перчатки повертел сыщик бутылку. – Изымаем бутылку красного вина «Пино», ёмкостью один литр, на экспертизу.

– Не маловато на такую компанию? – усмехнулся Танаевский.

– Мы себе – не враги. Скажите, как открылась дверь? С трудом или, наоборот, очень легко? Что-то мешало поворачивать ключ?

– Открылась как всегда. Без помех.

– Сергей, живо к консьержке! Возьми съёмку со всех камер внутреннего наблюдения! – велел Юрий Петрову и обернулся к хозяину. – Кто-то из ваших знакомых имел доступ к ключам от квартиры?

– Никто. Дамы, с коими имею дело, сюда не допущены. Берегу экологическую чистоту жилища. Последней раз принимал гостей мужского пола, как сказал, года два назад. С тех пор встречался с ними на их территориях. Или в ресторанах, барах, на тусовках шоу-бизнеса, прочих мероприятиях.

Вернулся Сергей с флешками.

– Вот, здесь интересно, – доложил он. – Сегодня, в один час, семь минут ночи этот субъект проник в подъезд.

На съёмке маленькое скрюченное существо в надвинутом капюшоне и медицинской маске, закрывавшей лицо, юркнуло в подъезд, прошмыгнуло к лифту. Через десять минут выскользнуло из лифта и покинуло дом.

– Консьержки работают с девяти утра до девяти вечера, – сообщил старший лейтенант. – Показал съёмки бабе Люде. Та сообщила, что ещё вчера утром этот тип пытался войти в здание. Она приняла его за закладчика наркотиков. Спустила с лестницы, вышвырнула из подъезда.

– Баба Люда может! – вырвалось у Танаевского. – Она под два метра ростом, с мускулатурой как у культуриста. Муж, который двадцать лет провёл «на зоне», её как огня боялся. Умер три года назад…

– Всё равно уведомил консьержку, что она крепко рисковала. Закладчики теперь ходят на промысел с ножами или газовыми пистолетами. Уже зафиксирована пара случаев убийств случайных свидетелей, когда наркодилеры прятали зелье в почтовые ящики или в электрощитки на лестничных клетках, – серьёзно отреагировал Сергей.

– Прошу проверить наличие ключей от квартиры! – сказал Хомутов.

– Одна связка в дверях. Вторая в секретере, – потряс ещё одним комплектом критик.

– Подумайте, постарайтесь вспомнить, Денис Филиппович, кто мог снять копии с ваших ключей. Вспомните – звоните! – протянул визитную карточку майор. – Из города пока не уезжайте! Если понадобитесь, мы вас вызовем. Будьте максимально осторожны!

– Куда теперь? – спросил Петров вставляя ключ в зажигание. – Танаевский из подозреваемого чуть не превратился в потерпевшего.

– Вспомни, Сергей, случаи, когда заказчики убийств на время совершения преступления убывали «на отдых» за границу. Поэтому статуса подозреваемого пока с Танаевского не снимаем, – ответил Хомутов. – Поедем на студию – последнее место работы на телевидении. Послушаем, что скажут.

Начальник кадровой службы заявил, что ничего хорошего сказать о Танаевском не может.

– Его даже нельзя назвать бездельником. Те время от времени имитируют трудовую деятельность. Этот попросту ничего не делал. Полагал, что все ему обязаны за сам факт его рождения. В том числе не за что платить очень большие деньги. Со всеми разговаривал свысока, словно барин с холопами. Для начала обошёл помещения. Сказал: «Здесь будет мой кабинет»! Пришлось переместить большую сценарную группу в маленькую комнатку. Многое терпели ради его отца – очень светлого человека. Когда Филипп Данилович ушёл из жизни, с сынком мгновенно расстались. Тоже вам скажут кадровики других телекомпаний, где он успел, с позволения сказать, поработать.

– Вы поддерживаете связи с конкурентами? – вырвалось у Петрова.

– Все мы поддерживаем связи, пересекаемся. Бывает, обижаемся за переманивание кадров, но не надолго. Где-то артисту предложили за съёмки больше денег. Кому-то из актёров больше нравятся режиссёры конкурентов. Кому-то они предложили «пробить» какое-либо почётное звание. Словом, виноваты, в-первую очередь, мы сами, когда народ от нас убегает. Пожалуйста – телефоны коллег. С кем соединить? Все сейчас на рабочих местах.

В других телекомпаниях тоже весьма нелестно высказались о Танаевском как о работнике и как о человеке.

– Теперь в управление, – решил Хомутов, выходя из телецентра «Большеград». – Надо передать бутылочку Трофимычу на анализ. Пока получается, что охоту ведут и на Танаевского-младшего.

Трофимыч к приезду оперов получил анализы крови потерпевшей и анализы спасателя Ротова. Сообщил, что наряду с большим количеством алкоголя в их организмах обнаружены «лошадиные дозы» цетирезина.

– Что ещё за «резин»? – покрутил головой Изместьев.

– Противоаллергическое средство, – ответил судмедэксперт. – Кое-кто его употребляет и как лекарство от простуды. В сочетании с приёмом алкоголя вызывает сонливость, заторможенность, снижение двигательной активности. Потерпевшая попросту могла заснуть во время заплыва и утонуть.

– А спасатель? – спросил Хомутов.

– Ему ещё подмешали клофелин. Это средство в сочетании с алкоголем отбивает память.

– Оттого не помнит, с кем пил, – вырвалось у Петрова.

Через час поступили данные анализа вина, изъятого у Дениса Филипповича. В нём также обнаружили огромное содержание цетирезина.

– Вероятно, придётся снять с Танаевского статус подозреваемого, – рассудил майор. – Получается, что «исполнитель» пробрался в квартиру критика, когда консьержка не работала. Шприцом влил большую дозу препарата в вино. Поставил бутылку на самое видное место и покинул жилище. Не исключено, что принёс с собой уже «готовую» бутылку. Знал привычку Дениса Филипповича выпивать «после баньки».