Квартирантка. Роман о женщинах и не только

© Вадим Голубев, 2023

ISBN 978-5-4496-7077-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

скороспелка

«Редкая птица долетит до середины Днепра…» – навсегда запомнились Алле слова писателя Гоголя. Широк был голубой Днепр. Лишь узкая полоска противоположного берега зеленела вдали. Со стороны же села где жила девочка бескрайняя степь золотилась колосьями пшеницы до самого горизонта. Ну а по ночам стояла такая тишина, что Алле казалось, будто она оглохла. С закатом менялась вода в реке. Она становилась темно-зеленой, почти черной. Светло-зеленая Луна, словно большая тарелка и такого же цвета звезды, как расставленные вокруг нее блюдца, отражались в речной глади.

Однако отец Аллы не ценил эту красоту. Он прикипел к далекой Москве, где проходил срочную военную службу и даже возил на «Волге» генерала. После демобилизации Петро вернулся в родное село, быстро женился, обзавелся ребенком. Но не отпускала его далекая столица. Мечтал Петро туда вернуться. Даже, женившись, не стал строить собственный дом. До поры, до времени обитал с семьей в просторной родительской хате. Ждал своего часа. Потом прочитал объявление в областной газете, что московскому автобусному парку требуются водители, автослесари и еще многие работники, начиная от электриков и кончая уборщицами. Москва росла не по дням, а по часам. Возводились новые районы, требовалось их транспортное обеспечение. Приезжим со всех концов необъятного Советского Союза выделялись места в общежитиях, давалась временная столичная прописка. Петро написал письмо, затем по вызову приехал в Белокаменную. Год прокантовался в общежитии, в прокуренной комнате на восемь коек. Потом автопарк построил несколько домов для своих работников. В один из них – малосемейное общежитие – уродец без балконов в Восточном Бирюлёве перевез Петро супругу с Аллой. До работы всего несколько минут пешком по тогда еще малозастроенному, утопавшему в парках и садах району. Жене – Галине тоже нашлось дело. Пошла мести и мыть после смены автобусы. Денег оказалось гораздо больше, нежели платили в колхозе. Обзавелись немудреной мебелью, простеньким холодильником, стиральной машиной и даже цветным телевизором, купленным в комиссионном магазине. Справили «городскую» одежду с обувью. Появилась возможность посылать родителям на Украину небольшие деньги. Галина стала подумывать: не завести ли второго ребенка? Правда, она тогда не знала, что, еще живя в общежитии, Петро «гульнул с шалавой». Получил триппер. Болезнь запустил, в результате чего стал бесплодным. Какое-то время жена с грустью вспоминала о родных просторах. Глава семьи отвечал на вздохи:

– Забыла, как летом в Днепре мылась, а зимой – в хате в печке? Как руками в холодной воде стирала? Забыла, как навоз на ферме возила? А о ребенке подумала? Алла образование получит. В техникум, а может быть в институт поступит. Полноправной москвичкой будет! А ее дети станут коренными москвичами! Просторов не хватает? Каждое лето на родину в отпуск ездим. Загорай, купайся! Любуйся своими просторами! Кстати, Алла в Москве всего ничего, а говорит, как москвичка.

Петро не знал, что еще в детском саду сверстники колотушками быстро научили дочь русскому языку. Да и воспитательницы постарались – всегда поправляли девочку, когда у нее слетало с языка, что-нибудь украинское. Подчеркивали, дескать так говорят только неучи и невежи. В итоге ребенок к первому классу прекрасно освоил русский язык, а про себя считал неучами и невежами родителей, говоривших дома по-украински.

Когда Алла пошла в школу наступили новые времена. Некогда могучая страна развалилась. Создававшиеся столетиями экономические связи рухнули в несколько месяцев. Началось массовое закрытие заводов и фабрик, огромное количество людей выбросили на свалку, словно отработанный материал. Родителям Аллы повезло. Транспорт продолжал работать. Правда, стали задерживать зарплату, прекратили платить премии, принялись обжуливать при малейшей возможности. Кто-то попробовал возмутиться.

– Не нравится? Я тебя быстро с работы уволю, из общежития выселю. Да еще в другие автопарки стукну, чтобы тебя никуда не брали. Так, что поедешь, квартирант, в свой Мухосранск тихо спиваться, – отвечало начальство «возмутителям спокойствия».

Народ поутих. Понял, что отныне он – не вождь, не строитель новой жизни, не создатель светлого будущего человечества, а всего лишь квартирант в своей собственной стране. Ночами и не только ночами, а даже днем гремели взрывы, трещали автоматные очереди, щелкали пистолетные выстрелы. Находили в глубине лесных массивов и заброшенных садов сожженные машины с обгоревшими трупами внутри. Везли застреленных в разборках за передел собственности в морги. На кладбищах появились невиданные ранее надгробия с высеченными в полный рост портретами «крутых», опиравшихся на дверцы и капоты «Волг», а чуть позже – «Мерседесов».

Коснулись перемены и школ. Если малышня еще не понимала происходившего, то старшеклассники на вопрос: «Кем хочешь быть после окончания школы?» отвечали: «Бандитами», а старшеклассницы: «Проститутками». Когда Алла перешла в шестой класс, о том же стали мечтать ее соученики. К тому времени разборки с перестрелками прекратились. Все что можно было поделить поделено. Сгнили в роскошных усыпальницах «крутые», а в могилах с надгробиями попроще их подручные – «бригадиры» и «быки». Заполнили район многочисленные магазины, киоски, палатки, автолавки. Заработал закрытый на много лет кинотеатр «Керчь». Открылись ночные клубы «Капитан Дрейк» и «Абриколь». «Мелочь» туда не пускали мордовороты-охранники. Девчонки завидовали старшеклассницам, отрывавшемся на дискотеках, а утром рассказывавшем за перекуром в школьном туалете, как круто оторвались на тусняке, выпили на халяву, провели ночь с сынками состоятельных людей, да еще получили «за любовь» рубли, а то и доллары. Всем хотелось скорее повзрослеть и зажить сладкой, красивой жизнью. Ну а пока перебивались пивом или дешевым вином в подъездах, на лестничных клетках в подвалах и на чердаках. Кое-кто из девчонок потерял там девственность, зато получил «постоянного парня», оберегавшего от прочей шпаны, тащившего за зазнобой портфель, водившего в кино, угощавшего сигаретами и сникерсами. Какое-то время Алла избегала этих гулянок. У нее появился Вовка-ботан, круглый отличник. Он не только делал все, что остальные пацаны. Вовка научил Аллу управляться с компьютером, давал ей интересные книги о морях-океанах, дальних странах – совсем ином мире, о котором лишь приходилось мечтать. И Алла стала мечтать. Все больше и больше ей хотелось уехать в тот прекрасный мир, а отнюдь не податься в проститутки или в ученицы вновь заработавшего финансового колледжа. Однако тихое счастье длилось недолго. На рано сформировавшуюся Аллу «положил глаз» Денис – отъявленный хулиган и гроза одноклассников. Он решил «пугнуть» ботана. После уроков Вовку оттеснили от Аллы шестеро «трудных подростков». Ботана загнали за трансформаторную будку – место разборок учеников и не учащейся молодежи. Денис плюнул на два пальца и размазал плевок о вовкины очки. Затем сильно стукнул по скуле.

– Понял за что, козлина? – спросил он.

Вовка оказался худым, но жилистым. Дал крепкую «двойку» в нос, от которой Денис сел на задницу, затем нелепо дрыгнув ногами, завалился на спину. Подручные кинулись на Вовку. Один из них согнулся пополам от полученного удара в солнечное сплетение. Остальные опрокинули Ботана жестоко отметелили ногами. Отвесили пару звонких пощечин подбежавшей Алле. Затем Денис растоптал свалившиеся с Вовки очки и процедил:

– Еще раз с Алкой увижу – живьем закопаю! Теперь она со мной ходить будет!

Началась «любовь» с Денисом. Был чердак с продранным, затруханным диванчиком. Был стакан портвейна – купленного в палатке фальсификата. Были приятные истома и головокружение. Были потные, липкие ручонки, стаскивавшие трусики. Были небольшая боль и кровь на затертой обивке. Затем последовала пара лет «совместной жизни». Не приносивший удовольствия секс, пальцы «гражданского мужа», пропахшие мочой и дешевым куревом, оплеухи, тычки в печень, удары по почкам, когда «гражданский муж» был не в духе, несение его рюкзака после уроков. А потом на Аллу положил глаз старшеклассник Глеб – прилично одетый, аккуратный, чистенький, хорошо постриженный красавчик. Многие девчонки в школе, в том числе Алла вздыхали по нему. Многих он удостаивал вниманием, затем менял на других. Вот и тогда он подошел к Алле после уроков.

– «Кэмел», беспонтовые, настоящие, из Штатов, – протянул Глеб пачку сигарет – изделия питерской фирмы «Петротабак», рядом не лежавших по качеству с американским куревом.

– Благодарю, – усмехнулась Алла.

– Какие планы после уроков? Можно ко мне зайти, послушать хорошие записи, видик погонять…

– Отвали от воинского эшелона! – грубо оттолкнул Глеба неизвестно откуда вылезший Денис. – Ты, не знаешь, что я ее трахаю?!

– У тебя трахаться пиписка отсохнет, малолетка! – крутанул Глеб за ухо соперника и дал мощного пинка.

Денис пробежал несколько метров, едва не упал. Развернулся, вытащил нож с выбрасывавшимся лезвием и пошел на Глеба. Тот сделал обманное движение, и когда противник произвел выпад в неправильном направлении, открылся для удара, свалил соперника на асфальт. Выроненный нож Глеб всадил у тощий зад врага. Денис отбежал на десяток метров, швырнул в парня кусок асфальта. Промазал. А Глеб, поигрывая оружием, устремился к нему. Прихрамывая и матерясь, Денис убежал. Потом Алла была у Глеба. Они пили привезенное с дачи вино, слушали хорошие записи, а потом смотрели порнушку из запасов отца Глеба. После долго любили друг друга. Секс с Глебом доставил Алле удовольствие – это были совсем другие ощущения.

Утром Алла получила по печени от Дениса.

– Б…, сиповка, проститутка! – шипел он. – После школы у трансформаторной будки встретимся! Не вздумай жопой крутить – прятаться! Хуже будет!

На перемене Алла рассказала Глебу о случившемся.

– Приводи этого факеришку! Разберемся с ним раз и навсегда, – ответил новый любовник.

После уроков Алла пришла к будке. Следом подоспел Денис.

– Ну, что, сука? Сейчас воспитывать тебя буду, чтобы не б… ла! – недобро ухмыльнулся «бывший».

– Сейчас мы тебя, урод, воспитывать будем! – вывалилась из-за угла пятерка старшеклассников.

Дениса били жестоко. Руками, ногами, потом подняв снова руками, потом упавшего – снова ногами, вышибая кровавые сопли и зубы. Затем, содрав брюки и трусы, поставили на четвереньки. Алла сняла свои трусы, расставила ноги и пустила струю мочи на голову «бывшего». Следом на него справил малую нужду Глеб.

– Твари! Я «крутым» пожалуюсь! Они вас – б… ей на ножи поставят! – зарыдал от унижения тот.

– Сейчас мы тебя в жопу трахнем, а «крутым» скажем, что ты – пидор! Сразу твоя торговля наркотой в школе кончится! – ответили ему, забрасывая содранное барахлишко на крышу будки.

– Нет! Не надо! – потерял гонор Денис.

– Смотри, мразёныш! Хоть одна жалоба на тебя от нее будет – станешь пидарасом пидарасовичем! «Крутые» тебя сами на ножи поставят!

После снова была часть дня в другом для Аллы мире – мире красивых вещей, навороченной техники, хороших видеозаписей.

– Жить бы здесь всегда! – подумала девушка, впадая в сладостное забытье.

Пролетел май. У Глеба прошли выпускные экзамены и выпускной бал. Поскольку парень отнюдь не блистал успехами, путь к высшему образованию был для него закрыт. Родители помочь – проплатить вступительные экзамены в вуз – не смогли. В автобусном парке поменялось руководство. Новое начальство безжалостно уволило всех находившихся на «хлебных должностях», заменив их своими друзьями и родней. Оказались не у дел и «старики» Глеба. Из людей с положением они превратились в безработных – завсегдатаев биржи труда. Глеб на работу не рвался, да и не было ее. Повалили мигранты из ближнего Зарубежья – киргизы, за ними – таджики, за ними – узбеки. Они были бесправными, а потому дешевыми. Им платили половину, а то и треть от зарплаты уволенных россиян. Разницу клали в карман начальники разных рангов. Так было не только в Москве. Так было во всей России.

Вылетела из парка и Галина. На место женщин-уборщиц наняли дюжих гастарбайтеров. Отцу пришлось работать по десять-двенадцать часов в сутки, чтобы удержаться на работе. Поэтому очередной визит на Украину пришлось отложить на неопределенное время. Да и невыгодными стали поездки. Ушли в прошлое времена, когда на рубли можно было наменять огромное количество украинских купонов, а позже карбованцев и жить не в чем себе не отказывая. Возвращаясь из отпуска набрать, сколько влезет в отцовский «жигуль», сала, домашней колбасы, маринадов и солений. Поедать привезенное до следующего отпуска. Теперь на Украине появилась новая валюта – гривны. Они стоили гораздо дороже рубля. Да и пограничники с таможенниками стали требовать все больше за провозимые из Незалежной товары, в наглую отбирать у пересекавших границу все, что понравится.

Лето и начало сентября неприкаянный молодняк болтался в парке. Временами «зайцами» ездили плавать и загорать на Борисовские пруды, купаться в которых было запрещено из-за санитарного состояния водоемов. Потом посиделки на чердаке, а там грянул призыв в армию. Глеба «загребли» в числе первых. Его мать прибежала к Алле, повела девушку провожать возлюбленного. Пили всю ночь. Временами молодые люди уединялись в комнате Глеба, исступленно занимались любовью. Утром поехали в военкомат. Призывников построили, пересчитали, что-то пробубнили о долге перед Родиной и почетной обязанности защищать ее. Дали пять минут на прощание. Затем служивые принялись усаживать новобранцев в замызганные автобусы.

– Жди меня! Жди! Обещай дождаться! – заистерил вдруг Глеб, покрывая поцелуями Аллу.

– Дождусь! – ответила она.

Поначалу Глеб кидал эсмээски каждую неделю. Алла отвечала на послания. Потом с нею случилось что-то не то: прекратились менструации, началась рвота. Мать отвела к гинекологу. Тот, осмотрев Аллу, заявил, что она беременна.

– Курва! – врезала кулаком несколько раз Галина дочке. – Пойдем к родителям твоего хахаля, прошмандовка!

Родители Глеба выслушали, а затем сказали:

– Мы даже на аборт не можем дать денег, не то что кормить выб… ка. Оба безработные. Валите отсюда, «родственнички»!

Алла написала Глебу. Тот не ответил. Вообще перестал писать. Позвонила на мобильный. Услышав ее голос, Глеб отключил телефон.

Пришлось идти на аборт. Его делала подвыпившая тетка. Делала долго, нудно, больно.

– Специально так делаю, чтобы пропало желание трахаться, – с удовольствием терзала она вывшую от боли Аллу.

Алле не было жалко погубленного ребенка. До слез было жалко, что она больше не сможет вернуться в мир красивых вещей, навороченной техники, хороших видеозаписей. Что придется прозябать в комнатухе без балкона, с простенькой мебелью, допотопным телевизором и отживавшим свой срок холодильником. Со стареньким компьютером, который скрепя сердце купил отец, потому что дочке надо было для изучения в школе предмета «Информатика». С видом из окна на облупившиеся железобетонные коробки, со временем окружившие общагу. Как хотелось девушке вырваться в мир лазурного океана, пальм, белоснежных домов, утопавших в диковинных цветах, виденных в книжках Вовки-ботана, на худой конец – на переливающуюся разноцветными огнями Тверскую, куда пару раз в своей жизни Алла выбиралась с компанией одноклассников, да разок с родителями.

Вновь всплыл Денис. Он отъелся, стал одеваться модно, нацепил на палец золотой перстень-печатку, с дешевого курева перешел на сигареты под американские «Мальборо».

– Возвращайся! – не предложил – приказал Алле. – Я теперь при больших делах. «Крутые» меня ценят. Скоро буду на «Мерседесе» ездить! Да еще «Ауди» прикуплю. «Паханы» обещали хату подарить, как школу окончу.

Алла знала, что Денис торгует наркотиками. Поначалу покупал их у гастеров из Средней Азии. Теперь имеет крупные поставки. Многих учеников школы подсадил он на зелье. Кое-кто даже успел умереть от передоза или ломки. Милиция ничего не могла поделать. Парнишка ловко прятал наркоту под кровлей домов. Пользуясь отсутствием видеокамер, незаметно рассовывал ее по местам, где ждали окрестные наркоманы, оплатившие «товар» при помощи электронных кошельков.

– Денис, все знают, что я обещала дождаться Глеба из армии…

– попробовала отвертеться Алла, опираясь на понятия, согласно коим нельзя отбивать девушек у парней, находившихся на военной службе.

– Когда этот козел вернется, я его своими руками закопаю! На тебя следовало бы забить. Но все на моей земле должны знать: будет так, как я захочу! Не придешь – на куски порежу!

Девушке стало страшно. Идти в милицию? Там посмеются и скажут: «Когда на куски порежет – тогда и придешь!» Так сказали кому-то из соседок по общаге, пришедших с заявлением на угрозу убить. Родители тоже не помогут. Школа? Учителя стремятся к одному: поскорее бы дотянуть учеников до последнего класса и забыть о них сразу после выпускного бала.

– Как скажешь… – пролепетала Алла.

Она с трепетом ждала вечера, но вышло иначе. На закате Денис полез на чердак в один из своих схронов за партией зелья. Там его ждали дюжие мужики. Били долго. Дробили каблуками пальцы, отшибали ударами ног печень и почки, ломали ребра.

– Вспоминай, гнида, как ты наших детей на шмаль подсадил! – подняли его, в очередной раз крепко ударили по лицу и вышвырнули на технический балкон.

– Вам, гондоны штопаные, за меня кишки на барабан намотают! – выплюнул Денис стальную челюсть.

– Авось, не намотают! – хохотнув, ответили ему и перебросили через перила.

– А-а-а! – повис над микрорайоном истошный вопль, погашенный шмяканьем об асфальт тела, хрустом ломаемых костей, треском рвущихся внутренних органов.

Аллу с уроков выдернули в Отдел внутренних дел, находившийся рядом со школой. Показали фотографию трупа, лежавшего на спине с полузакрытыми глазами. Посмотрели на реакцию девушки. Та глянула на фотку спокойно, про себя же с облегчением вздохнула.

– Ну, и молодежь пошла! Факера грохнули, а она сидит как ни в чем не бывало!

– Я уже давно была с другим парнем!

– Может, он и завалил потерпевшего?

– Он служит в армии…

– Тогда кто-то из его друзей постарался!

– Все друзья Глеба тоже в армии. Их замели, как только начался призыв.

– Не замели, а призвали на срочную военную службу! Выполнять почетный долг каждого российского гражданина по защите отечества! Ну, а как думаешь: кто мог убить потерпевшего Грызунова? С кем у него были тёрки-разборки?

– Не знаю. Мы даже не разговаривали. Правда, последнее время он стал прилично одеваться, курить дорогие сигареты… Хвастался, что купит «Мерседес» и «Ауди»…

– Наркотиками торговал Грызунов! Твоих же одноклассников травил!

– Не знаю…

– Все ты знаешь! Еще как знаешь!

В это время к дознавателю подошел немолодой мужчина в штатском.

– В крови Грызунова обнаружен амфитамин. Выбросился сам от передозировки – к гадалке не ходи. Закрывать надо дело! – громко зашептал он на ухо менту, так что Алла чутким услышала. – Готовь бумаги!

– Посиди в коридоре! – обернулся дознаватель к девушке.

– На теле убитого найдено множество следов от побоев, – доносилось из-за чуть прикрытой двери.

– Да и хрен с ними! С прокуратурой я уже договорился. Готовь бумаги! Не порти статистику! О терпиле (потерпевшем – авт.) никто, даже родня, не пожалеет. А девчонку, что в коридоре сидит, отпускай!

Дениса Грызунова хоронили в закрытом, убогом не по доходам гробу. Школьники не понимали: зачем их притащили хоронить ненавидимого всеми зверька. Никто: ни родня, ни одноклассники, ни холуи не сказали о нем хорошего слова. Лишь классная руководительница вякнула, чтобы ученики не вставали на его дорожку.

– Дать бы в репу старой крысе! Несет всякую чушь! – услышала Алла разговор взрослых мужиков, приехавших на похороны на навороченной «тачке».

– Ее-дуру сразу после выпуска на пенсию выпрут. Нет смысла пачкаться.

– «Паханы» Грызуну обещали квартиру подарить. Мы уже присмотрели в новой хате на Загорьевской улице бабку-алкашку. Выбрасывать ее с хавиры или подождать?

– Конечно, выбрасывать! Хата новая, не загаженная. Не подойдет кому-то из братвы, за хорошее бабло азерам или армянам толкнуть можно.

– Замену Грызуну надо искать…

– Присмотрись к Юрке-дворнику. Он не то из Чувашии, не то из Удмуртии приехал. Удмурт у него погоняло… Сам говорит, что недавно с зоны откинулся. Проверь: по какой статье сидел и сидел ли вообще.

Гроб между тем опустили в могилу. Народ выстроился в очередь кинуть по горстке земли. Подошла к яме и Алла.

– У, сучара! Потаскуха! – попыталась вцепиться ей в волосы мать покойника. – Дениска из-за тебя на наркоту подсел!

Пропахшую водкой тетку оттащили.

– Не пускать ее в автобус! Пусть пешком домой топает! – верещала маманя, пытаясь дотянуться до Аллы.

– Поехали с нами! – сказали взрослые мужики. – Не бойся! Мы люди с понятиями – приставать не будем. Да и маленькая ты для нас.

«Тачка» оказалась «Мерседесом». Она показалась девушке дворцом по сравнению со стареньким отцовским «Жигулёнком». Просторная, светлая даже с тонированными стеклами, пахшая свежестью и какими-то сладкими ароматами. Мужики «ботали по фене», выкидывая пальцами такие фигуры, что даже знавшая от парней-одноклассников жаргон и «распальцовку» Алла не могла понять, о чем речь.

– Чем заниматься будешь? – спросили ее уже неподалеку от дома.

– Пойду в колледж учиться.

– На хрена он сдался? Через пару лет тебе, как бабе, цены не будет.

– Чтобы ездить на такой «тачке»…

– Ну-ну. Только бирюлёвские шмары до таких высот не поднимаются. Разве кого-то из шибко «крутых» зацепят, но такого не помним. Приехали! – остановили машину у подъезда, в котором обреталась семья Аллы.

– Откуда вы знаете, где я живу?

– Мы тут всех знаем. Ты – дочка Пети-хохла. В автопарке твой батя пашет. А мать сейчас не при делах. Пустые бутылки, банки из-под пива собирает, в утиль сдает.

Потом были выпускные экзамены. Кому надо было ставить двойку – ставили тройку, троечнику – четверку и так далее. Скорее бы сбыть учеников с рук! А там отгулять большой, двухмесячный отпуск и снова заняться неблагодарным трудом – вколачиванием в детские головы знаний, накопленных человечеством за многие тысячелетия существования.

Алла и еще несколько подружек сдали экзамены в финансовый колледж. Помог брат матери – бухгалтер, приехавший с Украины. Там у него что-то не заладилось, хотели посадить за махинации. Вот и прибежал дядюшка в Москву. Пока не определился с работой и жильем, спал на раскладушке, покупал какую-то мелочь к столу. Дядя Гриша натаскал девушку по математике и русскому языку с литературой. В колледже был недобор учащихся. Главное не получить двойку. Педагоги скрипели зубами: из недоучек им предстояло сделать специалистов. Желательно, хороших, чтобы их брали на работу в банки и прочие коммерческие структуры. В этом случае учебное заведение имело право на существование. Можно было противостоять строительным фирмам, точившим зубы на кусок земли, где вместо колледжа давно хотели слепить торгово-развлекательный центр или пару жилых зданий.

Закончились вступительные экзамены – пришла пора оформлять приватизацию комнаты. На общагу тоже хотели наложить лапу коммерсанты. Однако городские власти, коим принадлежал автобусный парк со всем его имуществом, решили хоть за гроши отдать жилье обретавшимся в нем трудягам. Оплачивать из бюджета содержание и ремонты строения отцы города сочли невыгодным. Алле вместе с матерью пришлось стоять в очередях, обивать пороги различных учреждений. У отца на это не было времени – вкалывал.

Пару раз переспала с Вовкой-ботаном. Очень хотелось. Удовольствия не получила. Вовка долбил, словно машина, не думая о ней. Потом разбежались окончательно. Ботан поступил в какой-то технический вуз. У него началась своя жизнь вдалеке от Бирюлева и его микрорайона Загорье.

С первой стипендии Алла с подружками пошла в знаменитый на всю округу ночной клуб «Капитан Дрейк». Девчонок давно манило это стилизованное под пиратский корабль, играющее в ночи огнями заведение. Поначалу денег не было. Теперь они стали взрослыми, с деньгами в сумочках. Однако амбалы-охранники не торопились пускать девчат.

– Все равно, девчонки, вас не пустят. Поехали с нами кататься! – вылезли из старенькой, драной иномарки двое кавказцев.

– Уж больно машинка у вас задрипанная, – высокомерно глянула на «тачку» и дешевенькие под «Адидас» спортивные костюмы кавказцев одна из подруг.

– Так, пацаны! Девушки идут с нами в клуб! – выросли словно из-под земли накаченные русские парни. – А вы лучше в «Абриколь» поезжайте!