- -
- 100%
- +
Песнь первая
Язва. Гнев
Гнев, богиня[1], воспой Ахиллеса[2], Пелеева[3] сына,Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал:Многие души могучие славных героев низринулВ мрачный Аид[4] и самих распростер их в корысть плотоядным5Птицам окрестным и псам (совершалася Зевсова[5] воля), —С оного дня, как, воздвигшие спор, воспылали враждоюПастырь народов Атрид[6] и герой Ахиллес благородный.Кто ж от богов бессмертных подвиг их к враждебному спору?Сын громовержца и Леты[7] – Феб[8], царем прогневленный,10Язву на воинство злую навел; погибали народыВ казнь, что Атрид обесчестил жреца непорочного Хриса[9].Старец, он приходил к кораблям быстролетным ахейскимПленную дочь искупить и, принесши бесчисленный выкупИ держа в руках, на жезле золотом, Аполлонов[10]15Красный венец[11], умолял убедительно всех он ахеян,Паче ж Атридов могучих, строителей рати ахейской:“Чада Атрея и пышнопоножные мужи ахейцы!О! да помогут вам боги, имущие домы в Олимпе[12],Град Приамов[13] разрушить и счастливо в дом возвратиться;20Вы ж свободите мне милую дочь и выкуп примите,Чествуя Зевсова сына, далеко разящего Феба”.Все изъявили согласие криком всеобщим[14] ахейцыЧесть жрецу оказать и принять блистательный выкуп;Только царя Агамемнона[15] было то не любо сердцу;25Гордо жреца отослал и прирек ему грозное слово:“Старец, чтоб я никогда тебя не видал пред судами!Здесь и теперь ты не медли и впредь не дерзай показаться!Или тебя не избавит ни скиптр, ни венец Аполлона.Деве свободы не дам я; она обветшает в неволе,30В Аргосе[16], в нашем дому, от тебя, от отчизны далече —Ткальный стан обходя или ложе со мной разделяя.Прочь удались и меня ты не гневай, да здрав возвратишься!”Рек он; и старец трепещет и, слову царя покоряся,Идет, безмолвный, по брегу немолчношумящей пучины.35Там, от судов удалившися, старец взмолился печальныйФебу царю, лепокудрыя Леты могущему сыну:“Бог сребролукий, внемли мне: о ты, что, хранящий, обходишьХрису, священную Киллу[17] и мощно царишь в Тенедосе[18],Сминфей[19]! если когда я храм твой священный украсил,40Если когда пред тобой возжигал я тучные бедраКоз и тельцов, – услышь и исполни одно мне желанье:Слезы мои отомсти аргивянам[20] стрелами твоими!”[21]Так вопиял он, моляся; и внял Аполлон сребролукий:Быстро с Олимпа вершин устремился, пышущий гневом,45Лук за плечами неся и колчан, отовсюду закрытый;Громко крылатые стрелы, биясь за плечами, звучалиВ шествии гневного бога: он шествовал, ночи подобный.Сев наконец пред судами, пернатую быструю мечет;Звон поразительный издал серебряный лук стреловержца.50В самом начале на месков[22] напал он и псов празднобродных;После постиг и народ, смертоносными прыща стрелами;Частые трупов костры[23] непрестанно пылали по стану.Девять дней на воинство божие стрелы летали;В день же десятый Пелид на собрание созвал ахеян.55В мысли ему то вложила богиня державная Гера[24]:Скорбью терзалась она, погибающих видя ахеян.Быстро сходился народ, и когда воедино собрался,Первый, на сонме восстав, говорил Ахиллес быстроногий:“Должно, Атрид, нам, как вижу, обратно исплававши море,60В домы свои возвратиться, когда лишь от смерти спасемся.Вдруг и война, и погибельный мор истребляет ахеян.Но испытаем, Атрид, и вопросим жреца, иль пророка,Или гадателя снов (и сны от Зевеса бывают):Пусть нам поведают, чем раздражен Аполлон небожитель?65Он за обет несвершенный, за жертву ль стотельчую гневен?[25]Или от агнцев и избранных коз благовонного тука[26]Требует бог, чтоб ахеян избавить от пагубной язвы?”Так произнесши, воссел Ахиллес; и мгновенно от сонмаКалхас[27] восстал Фесторид[28], верховный птицегадатель.70Мудрый, ведал он все, что минуло, что есть и что будет,И ахеян суда по морям предводил к ИлионуДаром предвиденья, свыше ему вдохновенным от Феба.Он, благомыслия полный, речь говорил и вещал им:“Царь Ахиллес! возвестить повелел ты, любимец Зевеса,75Праведный гнев Аполлона, далеко разящего бога?Я возвещу; но и ты согласись, поклянись мне, что верноСам ты меня защитить и словами готов и руками.Я опасаюсь, прогневаю мужа, который верховныйЦарь аргивян и которому все покорны ахейцы.80Слишком могуществен царь, на мужа подвластного гневный:Вспыхнувший гнев он на первую пору хотя и смиряет,Но сокрытую злобу, доколе ее не исполнит,В сердце хранит. Рассуди ж и ответствуй, заступник ли ты мне?”Быстро ему отвечая, вещал Ахиллес благородный:85“Верь и дерзай, возвести нам оракул, какой бы он ни был!Фебом клянусь я, Зевса любимцем, которому, Калхас,Молишься ты, открывая данаям вещания бога:Нет, пред судами никто, покуда живу я и вижу,Рук на тебя дерзновенных, клянуся, никто не подымет90В стане ахеян; хотя бы назвал самого ты Атрида,Властию ныне верховной гордящегось в рати ахейской”.Рек он; и сердцем дерзнул, и вещал им пророк непорочный:“Нет, не за должный обет, не за жертву стотельчую гневенФеб, но за Хриса жреца: обесчестил его Агамемнон,95Дщери не выдал ему и моленье и выкуп отринул.Феб за него покарал и бедами еще покарает,И от пагубной язвы разящей руки не удержитПрежде, доколе к отцу не отпустят, без платы, свободнойДщери его черноокой и в Хрису святой не представят100Жертвы стотельчей; тогда лишь мы бога на милостьпреклоним”.Слово скончавши, воссел Фесторид; и от сонма воздвигсяМощный герой, пространно-властительный царь Агамемнон,Гневом волнуем; ужасной в груди его мрачное сердцеЗлобой наполнилось; очи его засветились, как пламень.105Калхасу первому, смотря свирепо, вещал Агамемнон:“Бед предвещатель, приятного ты никогда не сказал мне!Радостно, верно, тебе человекам беды лишь пророчить;Доброго слова еще ни измолвил ты нам, ни исполнил.Се, и теперь ты для нас как глагол проповедуешь бога,110Будто народу беды дальномечущий Феб устрояет,Мстя, что блестящих даров за свободу принять ХрисеидыЯ не хотел; но в душе я желал черноокую девуВ дом мой ввести; предпочел бы ее и самой Клитемнестре[29],Девою взятой в супруги; ее Хрисеида не хуже115Прелестью вида, приятством своим, и умом, и делами!Но соглашаюсь, ее возвращаю, коль требует польза:Лучше хочу я спасение видеть, чем гибель народа.Вы ж мне в сей день замените награду, да в стане аргивскомЯ без награды один не останусь: позорно б то было;120Вы же то видите все – от меня отходит награда”.Первый ему отвечал Пелейон, Ахиллес быстроногий:“Славою гордый Атрид, беспредельно корыстолюбивый!Где для тебя обрести добродушным ахеям награду?Мы не имеем нигде сохраняемых общих сокровищ:125Что в городах разоренных мы добыли, все разделили;Снова ж, что было дано, отбирать у народа – позорно!Лучше свою возврати, в угождение богу. Но послеВтрое и вчетверо мы, аргивяне, тебе то заплатим,Если дарует Зевс крепкостенную Трою[30] разрушить”.130Быстро, к нему обратяся, вещал Агамемнон могучий:“Сколько ни доблестен ты, Ахиллес, бессмертным подобный,Хитро не умствуй: меня ни провесть, ни склонить но успеешь.Хочешь, чтоб сам обладал ты наградой, а я чтоб, лишенный,Молча сидел? и советуешь мне ты, чтоб деву я выдал?..135Пусть же меня удовольствуют новою мздою ахейцы,Столько ж приятною сердцу, достоинством равною первой.Если ж откажут, предстану я сам и из кущи исторгнуИли твою, иль Аяксову мзду, или мзду Одиссея;Сам я исторгну, и горе тому, пред кого я предстану!140Но об этом беседовать можем еще мы и после.Ныне черный корабль на священное море ниспустим,Сильных гребцов изберем, на корабль гекатомбу поставимИ сведем Хрисеиду, румяноланитую деву.В нем да воссядет начальником муж от ахеян советных,145Идомепей, Одиссей Лаэртид, иль Аякс Теламонид[31],Или ты сам, Пелейон, из мужей в ополченье страшнейший!Шествуй и к нам Аполлона умилостивь жертвой священной!”Грозно взглянув на него, отвечал Ахиллес быстроногий:“Царь, облеченный бесстыдством, коварный душою мздолюбец!150Кто из ахеян захочет твои повеления слушать?Кто иль поход совершит, иль с враждебными храбро сразится?Я за себя ли пришел, чтоб троян, укротителей коней,[32]Здесь воевать? Предо мною ни в чем не виновны трояне:Муж их ни коней моих, ни тельцов никогда не похитил;155В счастливой Фтии[33] моей, многолюдной, плодами обильной,Нив никогда не топтал; беспредельные нас разделяютГоры, покрытые лесом, и шумные волны морские.Нет, за тебя мы пришли, веселим мы тебя, на троянахЧести ища Менелаю[34], тебе, человек псообразный[35]!160Ты же, бесстыдный, считаешь ничем то и все презираешь,Ты угрожаешь и мне, что мою ты награду похитишь,Подвигов тягостных мзду, драгоценнейший дар мне ахеян?..Но с тобой никогда не имею награды я равной,Если троянский цветущий ахеяне град разгромляют[36].165Нет, несмотря, что тягчайшее бремя томительной браниРуки мои подымают, всегда, как раздел наступает,Дар богатейший тебе, а я и с малым, приятнымВ стан не ропща возвращаюсь, когда истомлен ратоборством.Ныне во Фтию иду: для меня несравненно приятней170В дом возвратиться на быстрых судах; посрамленный тобою,Я не намерен тебе умножать здесь добыч и сокровищ”.Быстро воскликнул к нему повелитель мужей Агамемнон:“Что же, беги, если бегства ты жаждешь! Тебя не прошу яРади меня оставаться; останутся здесь и другие;175Честь мне окажут они, а особенно Зевс промыслитель.Ты ненавистнейший мне меж царями, питомцами Зевса!Только тебе и приятны вражда, да раздоры, да битвы.Храбростью ты знаменит; но она дарование бога.В дом возвратясь, с кораблями беги и с дружиной своею;180Властвуй своими фессальцами! Я о тебе не забочусь;Гнев твой вменяю в ничто; а напротив, грожу тебе так я:Требует бог Аполлон, чтобы я возвратил Хрисеиду;Я возвращу, – и в моем корабле, и с моею дружинойДеву пошлю; но к тебе я приду, и из кущи твоей Брисеиду185Сам увлеку я, награду твою, чтобы ясно ты понял,Сколько я властию выше тебя, и чтоб каждый страшилсяРавным себя мне считать и дерзко верстаться со мною!”Рек он, – и горько Пелиду то стало: могучее сердцеВ персях героя власатых меж двух волновалося мыслей:190Или, немедля исторгнувши меч из влагалища острый,Встречных рассыпать ему и убить властелина Атрида;Или свирепство смирить, обуздав огорченную душу.В миг, как подобными думами разум и душу волнуя,Страшный свой меч из ножен извлекал он, – явилась Афина,195С неба слетев; ниспослала ее златотронная Гера,Сердцем любя и храня обоих браноносцев; Афина,Став за хребтом, ухватила за русые кудри Пелида,Только ему лишь явленная, прочим незримая в сонме.Он ужаснулся и, вспять обратяся, познал несомненно200Дочь громовержцеву: страшным огнем ее очи горели.К ней обращенный лицом, устремил он крылатые речи:“Что ты, о дщерь Эгиоха[37], сюда низошла от Олимпа?Или желала ты видеть царя Агамемнона буйство?Но реку я тебе, и реченное скоро свершится:205Скоро сей смертный своею гордынею душу погубит!”Сыну Пелея рекла светлоокая дщерь Эгиоха:“Бурный твой гнев укротить я, когда ты бессмертным покорен,С неба сошла; ниспослала меня златотронная Гера;Вас обоих равномерно и любит она и спасает.210Кончи раздор, Пелейон, и, довольствуя гневное сердце,Злыми словами язви, но рукою меча не касайся.Я предрекаю, и оное скоро исполнено будет:Скоро трикраты тебе знаменитыми столько ж дарамиЗдесь за обиду заплатят: смирися и нам повинуйся”.215К ней обращался вновь, говорил Ахиллес быстроногий:“Должно, о Зевсова дщерь, соблюдать повеления ваши.Как мой ни пламенен гнев, но покорность полезнее будет:Кто бессмертным покорен, тому и бессмертные внемлют”.Рек, и на сребряном черене стиснул могучую руку220И огромный свой меч в ножны опустил, покорясяСлову Паллады; Зевсова дочь вознеслася к Олимпу,В дом Эгиоха отца, небожителей к светлому сонму.Но Пелид быстроногий суровыми снова словамиК сыну Атрея вещал и отнюдь не обуздывал гнева:225“Грузный вином, со взорами песьими, с сердцем еленя[38]!Ты никогда ни в сраженье открыто стать перед войском,Ни пойти на засаду с храбрейшими рати мужамиСердцем твоим не дерзнул: для тебя то кажется смертью.Лучше и легче стократ по широкому стану ахеян230Грабить дары у того, кто тебе прекословить посмеет.Царь пожиратель народа! Зане над презренными царь ты, —Или, Атрид, ты нанес бы обиду, последнюю в жизни!Но тебе говорю и великою клятвой клянуся,Скипетром сим я клянуся[39], который ни листьев, ни ветвей235Вновь не испустит, однажды оставив свой корень на холмах,Вновь не прозябнет, – на нем изощренная медь обнажилаЛистья и кору, – и ныне который ахейские мужиНосят в руках судии, уставов Зевесовых стражи, —Скиптр сей тебе пред ахейцами будет великою клятвой:240Время придет, как данаев сыны пожелают ПелидаВсе до последнего; ты ж, и крушася, бессилен им будешьПомощь подать, как толпы их от Гектора[40] мужеубийцыСвергнутся в прах; и душой ты своей истерзаешься, бешенСам на себя, что ахейца храбрейшего так обесславил”.245Так произнес, и на землю стремительно скипетр он бросил,Вкруг золотыми гвоздями блестящий, и сел меж царями.Против Атрид Агамемнон свирепствовал сидя; и Нестор[41]Сладкоречивый восстал, громогласный вития пилосский:Речи из уст его вещих, сладчайшие меда, лилися.250Два поколенья уже современных ему человековСкрылись, которые некогда с ним возрастали и жилиВ Пилосе[42] пышном; над третьим уж племенем царствовал старец.Он, благомыслия полный, советует им и вещает:“Боги! великая скорбь на ахейскую землю приходит!255О! возликует Приам и Приамовы гордые чада,Все обитатели Трои безмерно восхитятся духом,Если услышат, что вы воздвигаете горькую распрю, —Вы, меж данаями первые в сонмах и первые в битвах!Но покоритесь, могучие! оба меня вы моложе,260Я уже древле видал знаменитейших вас браноносцев;С ними в беседы вступал, и они не гнушалися мною.Нет, подобных мужей не видал я и видеть не буду[43],Воев, каков Пирифой[44] и Дриас[45], предводитель народов,Грозный Эксадий[46], Кеней[47], Полифем[48], небожителям равный265И рожденный Эгеем[49] Тесей[50], бессмертным подобный!Се человеки могучие, слава сынов земнородных!Были могучи они, с могучими в битвы вступали,С лютыми чадами гор[51], и сражали их боем ужасным.Был я, однако, и с оными в дружестве, бросивши Пилос,270Дальную Апии[52] землю: меня они вызвали сами.Там я, по силам моим, подвизался; но с ними стязатьсяКто бы дерзнул от живущих теперь человеков наземных?Но и они мой совет принимали и слушали речи.Будьте и вы послушны: слушать советы полезно.275Ты, Агамемнон, как ни могущ, не лишай АхиллесаДевы: ему как награду ее даровали ахейцы.Ты, Ахиллес, воздержись горделиво с царем препираться:Чести подобной доныне еще не стяжал ни единыйЦарь скиптроносец, которого Зевс возвеличивал славой.280Мужеством ты знаменит, родила тебя матерь-богиня[53];Но сильнейший здесь он, повелитель народов несчетных.Сердце смири, Агамемнон: я, старец, тебя умоляю,Гнев отложи на Пелида героя, который сильнейшийВсем нам, ахейцам, оплот в истребительной брани троянской”.285Быстро ему отвечал повелитель мужей, Агамемнон:“Так справедливо ты все и разумно, о старец, вещаешь;Но человек сей, ты видишь, хочет здесь всех перевысить,Хочет начальствовать всеми, господствовать в рати над всеми,Хочет указывать всем; но не я покориться намерен.290Или, что храбрым его сотворили бессмертные боги,Тем позволяют ему говорить мне в лицо оскорбленья?”Гневно его перервав, отвечал Ахиллес благородный:“Робким, ничтожным меня справедливо бы все называли,Если б во всем, что ни скажешь, тебе угождал я, безмолвный.295Требуй того от других, напыщенный властительством; мне жеТы не приказывай: слушать тебя не намерен я боле!Слово иное скажу, и его сохрани ты на сердце:В битву с оружьем в руках никогда за плененную девуЯ не вступлю, ни с тобой и ни с кем; отымайте, что дали!300Что ж до корыстей других, в корабле моем черном хранимых,Противу воли моей ничего ты из них не похитишь!Или, приди и отведай, пускай и другие увидят:Черная кровь из тебя вкруг копья моего заструится!”Так воеводы жестоко друг с другом словами сражаясь,305Встали от мест и разрушили сонм[54] пред судами ахеян.Царь Ахиллес к мирмидонским своим кораблям быстролетнымГневный отшел, и при нем Менетид[55] с мирмидонской дружиной.Царь Агамемнон легкий корабль ниспустил на пучину,Двадцать избрал гребцов, поставил на нем гекатомбу,310Дар Аполлону, и сам Хрисеиду, прекрасную деву,Взвел на корабль: повелителем стал Одиссей многоумный;Быстро они, устремяся, по влажным путям полетели.Тою порою Атрид повелел очищаться ахейцам:Все очищались они и нечистое в море метали.315После, избрав совершенные Фебу царю гекатомбы,Коз и тельцов сожигали у брега бесплодного моря;Туков воня до небес восходила с клубящимся дымом.Так аргивяне трудилися в стане; но царь АгамемнонЗлобы еще не смирял и угроз не забыл Ахиллесу:320Он, призвав пред лицо Талфибия[56] и с ним Эврибата[57],Верных клевретов и вестников, так заповедывал, гневный:“Шествуйте, верные вестники, в сень Ахиллеса Пелида;За руки взяв, пред меня Брисеиду немедля представьте:Если же он не отдаст, возвратитеся – сам я исторгну:325С силой к нему я приду, и преслушному горестней будет”.Так произнес и послал, заповедавши грозное слово.Мужи пошли неохотно по берегу шумной пучины;И, приближася к кущам и быстрым судам мирмидонов,Там обретают его, перед кущей своею сидящим330В думе; пришедших увидя, не радость Пелид обнаружил.Оба смутились они и в почтительном страхе к владыкеСтали, ни вести сказать, ни его вопросить не дерзая.Сердцем своим то проник и вещал им Пелид благородный:“Здравствуйте, мужи глашатаи, вестники бога[58] и смертных!335Ближе предстаньте; ни в чем вы не винны, но царь Агамемнон!Он вас послал за наградой моей, за младой Брисеидой.Друг, благородный Патрокл[59], изведи и отдай Брисеиду;Пусть похищают; но сами они же свидетели будутИ пред сонмом богов, и пред племенем всех человеков,340И пред царем сим неистовым, – ежели некогда сноваНужда настанет во мне, чтоб спасти от позорнейшей смертиРать остальную… свирепствует, верно, он, ум погубивши;Свесть настоящего с будущим он не умея, не видит,Как при судах обеспечить спасение рати ахейской!”345Рек, и Менетиев сын покорился любезному другу.За руку вывел из сени прекрасноланитую деву,Отдал послам; и они удаляются к сеням ахейским;С ними отходит печальная дева. Тогда, прослезяся,Бросил друзей Ахиллес, и далеко от всех, одинокий,350Сел у пучины седой, и, взирая на понт темноводный,Руки в слезах простирал, умоляя любезную матерь:“Матерь! Когда ты меня породила на свет кратковечным,Славы не должен ли был присудить мне высокогремящийЗевс Эгиох? Но меня никакой не сподобил он чести!355Гордый могуществом царь, Агамемнон, меня обесчестил:Подвигов бранных награду похитил и властвует ею!”Так он в слезах вопиял; и услышала вопль его матерь,В безднах сидящая моря, в обители старца Нерея[60].Быстро из пенного моря, как легкое облако, вышла,360Села близ милого сына, струящего горькие слезы;Нежно ласкала рукой, называла и так говорила:“Что ты, о сын мой, рыдаешь? Какая печаль посетилаСердце твое? не скрывайся, поведай, да оба мы знаем”.Ей, тяжело застонав, отвечал Ахиллес быстроногий:365“Знаешь, о матерь: почто тебе, знающей все, возвещать мне?Мы на священные Фивы[61], на град Этионов[62] ходили;Град разгромили, и все, что ни взяли, представили стану;Все меж собою, как должно, ахеян сыны разделили:Сыну Атрееву Хрисову дочь леповидную дали.370Вскоре Хрис, престарелый священник царя Аполлона,К черным предстал кораблям аргивян меднобронных, желаяПленную дочь искупить; и, принесши бесчисленный выкупИ держа в руках, на жезле золотом, АполлоновКрасный венец, умолял убедительно всех он ахеян,375Паче ж Атридов могучих, строителей рати ахейской.Все изъявили согласие криком всеобщим ахейцыЧесть жрецу оказать и принять блистательный выкуп;Но Атриду царю, одному, не угодно то было:Гордо жреца он отринул, суровые речи вещая.380Жрец огорчился и вспять отошел; но ему сребролукийСкоро молящемусь внял, Аполлону любезен был старец:Внял и стрелу истребленья послал на данаев; народыГибли, толпа на толпе, и бессмертного стрелы леталиС края на край по широкому стану. Тогда прорицатель,385Калхас премудрый, поведал священные Феба глаголы.Первый советовал я укротить раздраженного бога.Гневом вспылал Агамемнон и, с места, свирепый, воспрянув,Начал словами грозить, и угрозы его совершились!В Хрису священника дщерь быстроокие чада ахеян390В легком везут корабле и дары примирения богу.Но недавно ко мне приходили послы и из кущиБрисову дщерь увели, драгоценнейший дар мне ахеян!Матерь! когда ты сильна, заступися за храброго сына!Ныне ж взойди на Олимп и моли всемогущего Зевса,395Ежели сердцу его угождала ты словом иль делом.Часто я в доме родителя, в дни еще юности, слышал,Часто хвалилася ты, что от Зевса, сгустителя облак,Ты из бессмертных одна отвратила презренные козни,В день, как отца оковать олимпийские боги дерзнули,400Гера и царь Посейдаон и с ними Афина Паллада[63].Ты, о богиня, представ, уничтожила ковы на Зевса;Ты на Олимп многохолмный призвала сторукого в помощь,Коему имя в богах Бриарей[64], Эгеон – в человеках:Страшный титан, и отца своего превышающий силой,405Он близ Кронида воссел, и огромный, и славою гордый.Боги его ужаснулись и все отступили от Зевса.Зевсу напомни о том и моли, обнимая колена,Пусть он, отец, возжелает в боях поборать за пергамлян[65],Но аргивян, утесняя до самых судов и до моря,410Смертью разить, да своим аргивяне царем насладятся;Сам же сей царь многовластный, надменный Атрид, да познает,Сколь он преступен, ахейца храбрейшего так обесчестив”.Сыну в ответ говорила Фетида[66], лиющая слезы:“Сын мой! Почто я тебя воспитала, рожденного к бедствам!415Даруй, Зевес, чтобы ты пред судами без слез и печалейМог оставаться. Краток твой век, и предел его близок!Ныне ты вместе – и всех кратковечней, и всех злополучней!В злую годину, о сын мой, тебя я в дому породила!Но вознесусь на Олимп многоснежный; метателю молний420Все я поведаю, Зевсу: быть может, вонмет он моленью.Ты же теперь оставайся при быстрых судах мирмидонских,Гнев на ахеян питай и от битв удержись совершенно.Зевс громовержец вчера к отдаленным водам Океана[67]С сонмом бессмертных на пир к эфиопам отшел непорочным;425Но в двенадцатый день возвратится снова к Олимпу;И тогда я пойду к меднозданному Зевсову дому,И к ногам припаду, и царя умолить уповаю”.Слово скончала и скрылась, оставя печального сына,В сердце питавшего скорбь о красноопоясанной деве,430Силой Атрида отъятой. Меж тем Одиссей велемудрыйХрисы веселой достиг с гекатомбой священною Фебу.С шумом легкий корабль вбежал в глубодонную пристань,Все паруса опустили, сложили на черное судно,Мачту к гнезду притянули, поспешно спустив на канатах,435И корабль в пристанище дружно пригнали на веслах.Там они котвы бросают, причалы к пристанищу вяжут,И с дружиною сами сходят на берег пучины,И низводят тельцов, гекатомбу царю Апполону,И вослед Хрисеида на отчую землю нисходит.440Деву тогда к алтарю повел Одиссей благородный,Старцу в объятия отдал и словом приветствовал мудрым:“Феба служитель! Меня посылает Атрид АгамемнонДочерь тебе возвратить, и Фебу царю гекатомбуЗдесь за данаев принесть, да преклоним на милость владыку,445В гневе на племя данаев пославшего тяжкие бедства”.Рек, и вручил Хрисеиду, и старец с веселием обнялМилую дочь. Между тем гекатомбную славную жертвуВкруг алтаря велелепного стройно становят ахейцы,Руки водой омывают и соль и ячмень подымают.450Громко Хрис возмолился, горе воздевающий руки:“Феб сребролукий, внемли мне! о ты, что хранящий обходишьХрису, священную Киллу и мощно царишь в Тенедосе!Ты благосклонно и прежде, когда я молился, услышалИ прославил меня, поразивши бедами ахеян;455Так же и ныне услышь и исполни моление старца:Ныне погибельный мор отврати от народов ахейских”.Так он взывал, – и услышал его Аполлон сребролукий.Кончив молитву, ячменем и солью осыпали жертвы[68],Выи им подняли вверх, закололи, тела освежили,460Бедра немедля отсекли, обрезанным туком покрылиВдвое кругом и на них положили останки сырые.Жрец на дровах сожигал их, багряным вином окропляя;Юноши окрест его в руках пятизубцы держали.Бедра сожегши они и вкусивши утроб от закланных,465Все остальное дробят на куски, прободают рожнами,Жарят на них осторожно и, все уготовя, снимают.Кончив заботу сию, ахеяне пир учредили[69];Все пировали, никто не нуждался на пиршестве общем;И когда питием и пищею глад утолили,470Юноши, паки вином наполнивши доверху чаши,Кубками всех обносили, от правой страны начиная.Целый ахеяне день ублажали пением бога;Громкий пеан Аполлону ахейские отроки пели,Славя его, стреловержца, и он веселился, внимая.475Солнце едва закатилось, и сумрак на землю спустился,Сну предалися пловцы у причал мореходного судна.Но, лишь явилась Заря розоперстая, вестница утра,В путь поднялися обратный к широкому стану ахейцы.С места попутный им ветер послал Аполлон сребролукий.480Мачту поставили, парусы белые все распустили;Средний немедленно ветер надул, и, поплывшему судну,Страшно вкруг киля его зашумели пурпурные волны;Быстро оно по волнам, бразды оставляя, летело.После, как скоро достигли ахейского ратного стана,485Черное судно они извлекли на покатую сушуИ, высоко, на песке, подкативши огромные бревна[70],Сами рассеялись вдруг по своим кораблям и по кущам.Он между тем враждовал, при судах оставаяся черных,Зевсов питомец, Пелид Ахиллес, быстроногий ристатель.490Не был уже ни в советах, мужей украшающих славой,Не был ни в грозных боях; сокрушающий сердце печалью,Праздный сидел; но душою алкал он и брани и боя.С оной поры наконец двенадцать денниц совершилосьИ на светлый Олимп возвратилися вечные боги495Все совокупно; предшествовал Зевс. Не забыла ФетидаСына молений; рано возникла из пенного моря,С ранним туманом взошла на великое небо, к Олимпу;Там, одного восседящего, молний метателя ЗевсаВидит на самой вершине горы многоверхой, Олимпа;500Близко пред ним восседает и, быстро обнявши колена[71]Левой рукою, а правой подбрадия тихо касаясь,Так говорит, умоляя отца и владыку бессмертных:“Если когда я, отец наш, тебе от бессмертных угоднаСловом была или делом, исполни одно мне моленье!505Сына отмсти мне, о Зевс! кратковечнее всех он данаев;Но его Агамемнон, властитель мужей, обесславил:Сам у него и похитил награду, и властвует ею.Но отомсти его ты, промыслитель небесный, Кронион[72]!Ратям троянским даруй одоленье, доколе ахейцы510Сына почтить пе предстанут и чести его не возвысят”.Так говорила; но, ей не ответствуя, тучегонительДолго безмолвный сидел; а она, как объяла колена,Так их держала, припавши, и снова его умоляла:“Дай непреложный обет, и священное мание сделай,515Или отвергни: ты страха не знаешь; реки, да уверюсь,Всех ли презреннейшей я меж бессмертных богинь остаюся”.Ей, воздохнувши глубоко, ответствовал тучегонитель:“Скорбное дело, ненависть ты на меня возбуждаешьГеры надменной: озлобит меня оскорбительной речью;520Гера и так непрестанно, пред сонмом бессмертных, со мноюСпорит и вопит, что я за троян побораю во брани.Но удалися теперь, да тебя на Олимпе не узритГера; о прочем заботы приемлю я сам и исполню:Зри, да уверенна будешь, – тебе я главой помаваю.525Се от лица моего для бессмертных богов величайшийСлова залог: невозвратно то слово, вовек непреложно,И не свершиться не может, когда я главой помаваю”.Рек, и во знаменье черными Зевс помавает бровями:Быстро власы благовонные вверх поднялись у Кронида530Окрест бессмертной главы, и потрясся Олимп многохолмный…Так совещались они и рассталися. Быстро ФетидаРинулась в бездну морскую с блистательных высей Олимпа;Зевс возвратился в чертог, и боги с престолов воссталиВ встречу отцу своему; не дерзнул ни один от бессмертных535Сидя грядущего ждать, но во стретенье все поднялися.Там Олимпиец на троне воссел; но владычица ГераВсе познала, увидя, как с ним полагала советыСтарца пучинного дочь, среброногая матерь Пелида.Быстро, с язвительной речью, она обратилась на Зевса:540“Кто из бессмертных с тобою, коварный, строил советы?Знаю, приятно тебе от меня завсегда сокровенноТайные думы держать; никогда ты собственной волейМне не решился поведать ни слова из помыслов тайных!”Ей отвечал повелитель, отец и бессмертных и смертных:545“Гера, не все ты ласкайся мои решения ведать;Тягостны будут тебе, хотя ты мне и супруга!Что невозбранно познать, никогда никто не познаетПрежде тебя, ни от сонма земных, ни от сонма небесных.Если ж один, без богов, восхощу я советы замыслить,550Ты ни меня вопрошай, ни сама не изведывай оных”.К Зевсу воскликнула вновь волоокая Гера богиня[73]:“Тучегонитель! какие ты речи, жестокий, вещаешь?Я никогда ни тебя вопрошать, ни сама что изведатьВек не желала; спокойно всегда замышляешь, что хочешь.555Я и теперь об одном трепещу, да тебя не преклонитСтарца пучинного дочь, среброногая матерь Пелида:Рано воссела с тобой и колена твои обнимала;Ей помавал ты, как я примечаю, желая ПелидаЧесть отомстить и толпы аргивян истребить пред судами”.560Гере паки ответствовал тучегонитель Кронион:“Дивная! все примечаешь ты, вечно меня соглядаешь!Но произвесть ничего не успеешь; более толькоСердце мое отвратишь, и тебе то ужаснее будет!Если соделалось так, – без сомнения, мне то угодно!565Ты же безмолвно сиди и глаголам моим повинуйся!Или тебе не помогут ни все божества на Олимпе,Если, восстав, наложу на тебя необорные руки”.Рек; устрашилась его волоокая Гера богиняИ безмолвно сидела, свое победившая сердце.570Смутно по Зевсову дому вздыхали небесные боги.Тут олимпийский художник, Гефест[74], беседовать начал,Матери милой усердствуя, Гере лилейнораменной:“Горестны будут такие дела, наконец нестерпимы,Ежели вы и за смертных с подобной враждуете злобой!575Ежели в сонме богов воздвигаете смуту! ИсчезнетРадость от пиршества светлого, ежели зло торжествует!Матерь, тебя убеждаю, хотя и сама ты премудра,Зевсу царю окажи покорность, да паки бессмертныйГневом не грянет и нам не смутит безмятежного пира.580Если восхощет отец, Олимпиец, громами блестящий,Всех от престолов низвергнет: могуществом всех он превыше!Матерь, потщися могучего сладкими тронуть словами,И немедленно к нам Олимпиец милостив будет”.Так произнес и, поднявшись, блистательный кубок двудонный[75]585Матери милой подносит и снова так ей вещает:“Милая мать, претерпи и снеси, как ни горестно сердцу!Сыну толико драгая, не дай на себе ты увидетьЗевса ударов; бессилен я буду, хотя и крушася,Помощь подать: тяжело Олимпийцу противиться Зевсу!590Он уже древле меня, побужденного сердцем на помощь,Ринул, за ногу схватив, и низвергнул с небесного прага:Несся стремглав я весь день и с закатом блестящего солнцаПал на божественный Лемнос[76], едва сохранивший дыханье.Там синтийские мужи меня дружелюбно прияли”.595Рек; улыбнулась богиня, лилейнораменная Гера,И с улыбкой от сына блистательный кубок прияла.Он и другим небожителям, с правой страны начиная,Сладостный нектар подносит, черпая кубком из чаши.Смех несказанный воздвигли блаженные жители неба,600Видя, как с кубком Гефест по чертогу вокруг суетится.Так во весь день до зашествия солнца блаженные богиВсе пировали, сердца услаждая на пиршестве общемЗвуками лиры прекрасной, бряцавшей в руках Аполлона,Пением Муз[77], отвечавших бряцанию сладостным гласом.605Но, когда закатился свет блистательный солнца,Боги, желая почить, уклонилися каждый в обитель,Где небожителю каждому дом на холмистом ОлимпеМудрый Гефест хромоногий по замыслам творческим создал.Зевс к одру своему отошел, олимпийский блистатель,610Где и всегда почивал, как сон посещал его сладкий;Там он, восшедши, почил, и при нем златотронная Гера.615