- -
- 100%
- +
Уже через минуту в дверь постучали и степенный пожилой монах показался в проёме. Коротко отдав приказание, игумен сделал вид, что сильно занят.
Грачёв вышел за молчаливым монахом, и они не спеша ушли за парадные постройки, нырнув в неприметную подворотню. Обшарпанные стены и груда мусора резко контрастировала с белёными стенами нарядного храма. Монах лавировал между коробками и пакетами, пока они не вышли на тенистую аллею, состоящую из десятка деревьев по обеим сторонам и заканчивающуюся забором из красного кирпича.
Возле единственной лавочки стояла инвалидная коляска, в которой сидел худощавый старик. Его заострившиеся черты лица неоднозначно намекали, что ему осталось совсем недолго. Голова Григория была склонена набок, а взгляд направлен вдаль.
Рядом, на лавке, сидел юный монах и тихо читал ему книгу.
– Поди, погуляй, – махнул рукой сопровождающий.
– Нет-нет, не стоит. Пусть побудет с нами, – запротестовал Грачёв, доверившись своему чутью.
Сопровождающий пожал плечами, тем же неспешным шагом развернулся и пошёл обратно.
– «Как-то здесь недружелюбно», – подумал Грачёв, – «мне казалось, такие места больше располагают к улыбчивости».
– Что читаете? – взял инициативу в свои руки майор.
Юноша залился краской, которая проступила даже сквозь его белокурые волосы, по-девичьи длинные ресницы дрогнули, и он неуверенно отозвался:
– Лествица… Григорий любит её слушать.
– В-а-а-а… В-а-а-а-а, – послышалось из инвалидного кресла.
Майор вздрогнул. Где-то он слышал похожее… Перед глазами всплыло раскосое лицо Машки, бомжихи с Курского вокзала, её оранжевый платок и Кошка, которая подошла к ней ласкаться. Только та тянула: «М-а-а-а»…
– Давно он так? – спросил майор, чтобы скрыть неловкую паузу.
– Не знаю, я здесь только два года. Когда я пришёл, он уже такой был, – извиняющимся тоном ответил юноша.
– Читайте дальше, – попросил Грачёв, откинувшись на спинку лавочки. Ему надо было подумать.
– «Монах есть тот, кто держится одних только Божиих словес и заповедей во всяком времени и месте, и деле. Монах есть всегдашнее понуждение естества и неослабное хранение чувств. Монах есть тот, у кого тело очищенное, чистые уста и ум просвещенный. Монах есть тот, кто, скорбя и болезнуя душой, всегда памятует и размышляет о смерти и во сне, и во бдении…»
Слушая вполуха, майор думал:
– «В отчёте о Григория не было ни слова о том, что он не разговаривает. Это неудивительно – монастыри редко передают информацию в медицинские центры… Очередной тупик. Везде одни тупики. Вытянуть хоть что-нибудь из него вряд ли получится. Последняя ниточка оборвалась. Нужен новый план. Может забрать в Москву и попробовать привести его в чувство?» – он скосил взгляд на безразлично глядящего вдаль Григория. – «Нет, из этой затеи ничего не выйдет. Возможно, на лечения уйдут месяцы, а ответ нужен уже сейчас».
В кармане майора громко запиликал мобильный телефон. Юноша запнулся, но продолжил читать. Грачёв быстро выключил звук, отошёл на несколько метров, чтобы не мешать чтению, и поднял трубку:
– Слушаю!
– Разрешите обратиться, у нас ЧП, – отозвалась трубка голосом главы отдела Статистики и Наблюдений.
Грачёв нецензурно выругался, зная, что ничего хорошего этого звонок не принесёт, и бросил:
– Докладывайте!
– Ночью зарегистрирована вспышка мутаций. Девять перевёртышей, за которыми вели наблюдение, вошли в активную стадию в людных местах. Кроме того, небывалая вспышка нападений домашних животных на людей. Подтверждены около восьмидесяти случаев в столице и в пяти областях на восток. Травмпункты переполнены. СМИ печатают репортажи о бешенстве, которое передаётся по воздуху. В Пермском крае крупный рогатый скот напал на работников совхозов. Мы имеем шесть локаций, в общей сложности одиннадцать трупов, – отрапортовал бодрый голос.
– Пришлите мне карту с указанием мест вспышек и постарайтесь установить временные промежутки, – ответил Грачёв и положил трубку.
– «Итак, в тексте, который декларирует Кошка, мутировали растения, насекомые, затем животные, а потом люди. У нас, похоже, направление обратное. Подключились полуживотные и животные. А что, если это не «что-то», а какой-то глобальный планетарный сдвиг, а я пытаюсь ловить «нечто»?» – спросил сам себя Грачёв и усмехнулся:
– «Или Дикие проснулись».
Тряхнув головой, он сделал шаг к лавочке и заметил, что у ног юноши что-то блеснуло. Очки. Видимо, они выпали, когда доставал телефон, и упали на мягкую землю. Наклонившись, он поднял их и собрался убрать в карман, как заметил сквозь стёкла яркое свечение.
Майор застыл, шумно втянул носом воздух, по спине пробежали неприятные мурашки. Он ничего не чувствовал. Медленно надел очки и убедился: вокруг юноши переливалось голубое сияние. У старика тоже. Такое же было вокруг забора погоста.
Почему он не чует запах?!
Майор потёр виски. То голубое свечение, которое видит здесь, той же породы, что и у маньяков? Он и на месте преступлений не чувствовал ничего. С чем они имеют дело? Нечто, что всегда у них было под носом, не поддавалось идентификации привычными способами? Как молекулярная физика. Просто у них не было микроскопа.
Грачёв резко развернулся и пошёл в сторону церкви, оставив недоумевающего юношу на лавочке. Ловко миновал закутки и подворотни, которыми его вели сюда. Перед храмом он остановился, выдохнул и постарался войти как можно спокойнее. Служба всё ещё шла. Монахи стояли лицом к алтарю: кто-то менял свечи, кто-то вглядывался в лики икон. Грачёв жадно впивался взглядом в каждую фигуру – у большинства свечение было как у обычных людей: немного сиреневого, немного фиолетового, лёгкий туман перекатывался неспешно и лениво. Голубого свечения было всего два: одно у старца, который в углу маленькой щёточкой чистил раму с позолотой, а второе у сухощавого мужчины с растрёпанной чёрной бородой; он стоял прилежно и смотрел прямо на священника.
Грачёв снял очки, прикрыл глаза и попробовал почувствовать привычным способом. Ничего. Нюх говорил ему, что он в помещении с обычными людьми.
Майор нацепил очки обратно и вышел из монастыря, свернул на оживлённую улицу и двинулся в сторону центра города.
Прохожие светили сиренево-фиолетовым. Он встретил нескольких травниц-окудниц с вкраплением зелёного, возможных будущих оборотней с малой долей вишнёвого, одну ярко-алую ведьму, всю обвешанную амулетами, бусами и браслетами. Никого, у кого было бы голубое свечение, как у монахов в церкви.
– А это значит что? – резко остановившись, сказал сам себе майор вслух, и от него отпрянула старушка, которая как раз с ним поравнялась.
«А это значит, что мы имеем веский повод созывать комиссию», – добавил про себя майор и повернулся вокруг своей оси, выискивая кофейню. Телефон давно уже пиликал в кармане, оповещая о входящих сообщениях. Надо перекусить и ознакомится с отчётами, которые наверняка ему прислали в большом количестве.
Заняв столик на открытом воздухе, он заказал ужин и принялся изучать почту: версии отделов о тексте, который читает Кошка, сводки новостей, задачи начальства, заявки на отпуск и отчёт отдела Статистики о дислокации мест происшествий… Так, это уже интересно. Грачёв пролистал карту и вывод:
– Судя по времени и месту… – майор не поверил своим глазам, открыл в приложении телефона карты и вгляделся.
Снова начал читать:
– Судя по времени и месту происшествия, объект двигался от Москвы в сторону Екатеринбурга.
В статистике были указаны города и сёла, близкие к остановке скорых поездов.
Значит, это не подземный эпицентр, а что-то, что может поместиться в поезд? Интересно, грузовой или пассажирский?
Он тряхнул головой. Нужно поспать, утро вечера мудренее. Перелёт и бессонная ночь сыграли свою роль.
Найдя в электронной почте письмо с адресом забронированного отеля, он уже через полчаса с блаженством растянулся на хрустящих белоснежных простынях.
Погружаясь в сон, он успел подумать: что-то не так. Будто голова непривычно тяжёлая, а в нос ударил едкий запах соли…
Он долго падал во сне в зияющую пустоту, наконец замер, и перед ним предстала седовласая женщина в длинном, до пола, старомодном платье. Её высоко взбитая причёска, украшенная зелёными драгоценными камнями, перекликалась с ажуром на белой с зелёными вставками пышной юбке. Тонкие черты лица и узкий прямой нос с красноватым оттенком кожи выдавали благородное происхождение. В руках она держала зелёную с прожилками мрамора шкатулку с ящеркой на крышке, протягивая её Грачёву.
Майор пытался говорить, но изо рта не раздалось ни звука. Женщина печально покачала головой. Внутри черепной коробки нарастал гул и всё, что смог расслышать Грачёв: «Сехмет…»
Он вскочил на кровати и жадно вдохнул воздух. Горло першило, а глаза слезились. Попив воды из бутылочки, заботливо оставленной сотрудниками отеля, открыл интернет. По запросу «Сехмет» – выдавалась только информация о Египетской богине.
Где-то ещё он встречал это слово, но где? Точно! В том самом тексте, который пересказывала Кошка.
Про Сехмет там было крайне мало. Грачёв старательно выписал всё, что имело к ней отношение:
– Одна из тринадцати жрецов совета, утвердивших слияние с Дикими. Специализация – Вариация Возможностей, жила одновременно в настоящем, и в меняющемся будущем. После поглощения мира Дикими отправилась в сторону северного материка и гор Ура… Таких гор не существует… По всему выходит, что это здесь, горы Урала и территория современной России… И наш объект, который движется в ту же сторону. Что всё это значит? Как всё это свести воедино?
То, что ночью к нему в разум кто-то вторгся, он не сомневался, но вот что этот «кто-то» хотел? Друг он или враг?
Грачёв распахнул настежь окна и глубоко вздохнул. Начинался новый день.
Глава 5
Наши дни
Грачёв
Майор склонился над столом главы монастыря. Он устал приводить корректные аргументы и решился на более серьёзные. Раскрыв удостоверение лицом к игумену, тихо прошипел:
– Читайте внимательно. Предлагаю в последний раз полное сотрудничество с властями. Иначе я найду, как устроить вам жизнь по «уставу», по кирпичу всё переберу.
Игумен побледнел и сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели. До этого разговор вёлся с позиции просителя. Да и представили посетителя как «следователь из Москвы», кто же знал, что перед ним майор ФСБ.
– Что вам нужно? – глаза игумена зло блеснули.
– Один день в монастыре, а после выберу монаха, который поедет со мной для дачи показаний, – в очередной раз повторил Грачёв.
– Под меня копаете?! Ничего вам не накопать, крысы канцелярские! – стукнул кулаками по столу игумен.
Грачёв изумлённо заморгал. Он уже несколько раз объяснял, что его приезд не имеет никакого отношения к игумену, но на того его слова не действовали. Тогда он решился на полуправду. Правда всегда целительна, но, когда нет возможности её сказать, полуправда тоже сойдёт.
– Хорошо, я открою вам, для чего я прибыл сюда. Это информация строго конфиденциальная, – поднял руки вверх Грачёв, показывая, что сдаётся. Ему нужно иметь главу в союзниках, от него зависели некоторые части плана.
Игумен недоверчиво вздёрнул бровь, однако заинтересовался.
– Мы изучаем феномен веры, – коротко отрапортовал майор.
– Я не понимаю… – покачал он головой.
Грачёв вздохнул и принялся объяснять как ребёнку:
– Какой отдел у меня здесь написан? – он подсунул корочку под нос игумену.
– Особый, – послушно прочитал тот.
– Не «Противодействие коррупции», не «По работе с населением», – сочинял Грачёв на ходу несуществующие отделы, – а «Особый», понимаете? Мы занимаемся «Особыми» вещами.
– Ясно, – коротко бросил игумен, будто всё понял, – монах Григорий, по-вашему, «феномен веры»? – сложил он один плюс один.
– Мы пока в этом не уверены, – размыто ответил Грачёв, умолчав про голубое сияние, – вы что-то можете сказать на этот счёт, как глава монастыря?
Игумен пожевал губы, погладил и без того идеально лежащую бороду и ответил:
– Вы человек мирской и много не поймёте, но я постараюсь объяснить… Когда Григорий прибыл, он мог ещё говорить, но ноги не ходили… Когда он молился, знаете, будто Божий дух на землю спускался. Понятное дело, годы священства, поставленный голос, но здесь много тех, кто с рождения молитвы читает. Он будто другой… Мы попросили его часть службы вести…
– То есть вы хотите сказать, что он как бы святой? – перебил его Грачёв.
– О нет, всякому монаху ничего мирское не чуждо. Святых здесь нет, и Григорий не исключение. Здесь другое, такое… Знаете, будто в нём нет страха. Истинная вера то в чём? В том, что всё в руках Господа и всё, что случается, происходит либо с Его воли, либо с Его попущения. Истинно верующий монах может жалобиться и стенать, а потом соберётся и скажет: «Всё в руках Его». И нет страха в сердце перед своей ношей, ибо это Господь доверил ему нести её. Скажет: «Прости, Господи, за минутные слабости мои», – и идёт себе дальше.
– Григорий был таким? – уточнил Грачёв.
– Да! Когда Григорий понял, что болезнь его ухудшается и он больше не может вести службу, для него это был сильным ударом. Он вздохнул и сказал: «Моё тело так долго боролось с демонами, что настало время дать ему покой. А разум ещё не всё уразумел, что должен был. Господь решил, что мне пора предаться размышлениям. Спасибо, что вынул меч из моих рук раньше, чем я проиграл».
А потом молчал больше двух лет. Мы читали ему книги по очереди… Недавно он пришёл в себя ненадолго и сказал: «Господь оставил мне жизнь, чтобы моё тело послужило миру в последний раз, возрадуйтесь! Вы узрели волю Господа». И всё…
– Занятно. Спасибо, это очень ценная информация. Вы нам помогли, – задумчиво кивнул Грачёв.
– Надеюсь, в своих отчётах укажете наше полное сотрудничество, – игумен уже пришёл в себя и кивнул с привычным превосходством.
– Обязательно, – заверил его майор, – позвольте теперь провести с вами некоторое время, а после выберу монаха, который расскажет эту историю в Москве на комиссии. Вас мы отрывать от дел ради такого пустяка не можем…
– Давайте я порекомендую брата из числа тех, кто стал свидетелем его жизни, – предложил игумен.
– Позвольте мне самому, – жёстко, но с вежливой улыбкой настоял на своём Грачёв.
– Как пожелаете, – отмахнулся игумен, явно довольный окончанием беседы.
***
Присутствующие в столовой резко замолчали, когда из центральной двери появился игумен. Неспешно и величественно перекрестив всех, он представил майора и попросил оказать максимальную поддержку и миролюбие в любых вопросах. Монахи в ответ кивнули, и несколько десятков глаз уставились на Грачёва. Ему такое внимание было не в новинку, поэтому он спокойно прошёл к окошку раздачи питания, захватив по пути поднос.
Монах, накладывающий еду, молча наложил ему порцию каши, выдал хлеб и стакан с компотом.
Майор оглядел зал, заметив уже знакомых ему старца, который вчера чинил раму в углу, и бородатого монаха, в прошлый раз самозабвенно слушающего службу. Поколебавшись несколько мгновений, выбрал старца и направился прямиком к нему.
– Можно? – спросил он скорее утвердительно, уже расположив поднос на краю его стола.
Старец оглядел его и спокойно кивнул.
– Михаил Семёнович, – представился Грачёв.
– Понтий, – сказал монах в ответ.
Майор попробовал кашу и сморщился:
– Специфическая здесь кухня, ничего не скажешь.
– Зато сложнее впасть в сластолюбие, – пожал плечами Понтий.
– Вы удивительно лояльны к начальству, – заметил Грачёв.
– Моё начальство выше здешнего, – отрезал старец и принялся есть, показывая, что не намерен продолжать беседу.
Поняв, что дальше вести беседу бессмысленно, майор быстро проглотил завтрак и успел на выходе из столовой поймать бородатого монаха – его кандидатуру номер два.
– Простите, не подскажете, какой сегодня распорядок дня?
– Если вы здесь как трудник, то вам к отцу Гавриилу, – безразлично ответил монах на ходу, погруженный в свои мысли.
– А это кто? – Грачёв попытался сделать вид, что ничего не понимает.
– Если вы не знаете, кто это, то вам к брату Тимофею, – механически ответил монах, продолжая идти.
Майор остался на месте, глядя на удаляющуюся фигуру.
– Вы не обижайтесь на него, он добрый, просто так глубоко уходит в свои мысли, что совсем не замечает окружающих, – раздался голос рядом. Грачёв обернулся и увидел монаха, который вчера читал книгу.
– «Нет, только не это. Молодого я везти к начальству совсем не хотел», – подумал майор, а вслух сказал:
– Монахи мне представлялись любезнее, всё-таки смысл веры в любви к людям.
– Любить людей и любить так, чтобы им нравилась наша любовь – разные вещи, – пожал плечами юноша.
– Мудро… Это из какой-то книги? – поднял бровь майор.
– Нет, это я сам только что придумал, – молодой человек залился краской и даже кончики ушей покраснели.
– Михаил Семёнович, – протянул руку майор.
– Калу́ф, – коротко ответил юноша.
– Какое необычное имя, – не мог не заметить Грачёв.
– Да, вот такое выпало, – улыбнулся Калуф, разводя руками в стороны.
– А что вы можете сказать о монахе Понтии? – перевёл тему майор.
– Он… – замешкался юноша, – врос в монастырь и стал его кусочком.
– Это как? – не ожидал такого ответа тот.
– Ну, есть монахи, которые могут из монастыря уйти и ничего не будет. А есть такие, которые настолько стали его частью, что если уйдут, то будто зуб коренной удали, будет кровоточить, – постарался объяснить Калуф.
– А вы сами? Тоже коренной? – спросил Грачёв.
– Я? Нет… Я пока ещё молочный, – засмеялся юноша, и его голубые глаза засветились так ярко, что на душе у майора будто стало легче и спокойнее.
– «Интересное свойство. Видимо, так работает голубая энергия. Назовём её «благодать» – наверное, это самое подходящее ей слово», – отметил про себя майор и задал следующий вопрос:
– А как вы сюда попали? Как вообще решили связать свою жизнь с Богом?
– Мамка с папкой погибли, а меня бабушка к себе забрала. Она верующая была, меня всегда с собой в храм брала. Пристрастился, привык, потом в воскресную школу пошёл, затем семинария, и вот я здесь. Бабушку похоронил, а больше у меня в мирской жизни никого не осталось.
Бабушка с молодых ногтей мне говорила, что я родился Богу на радость, мол, люди рядом со мной успокаиваются. Решил, что побуду в монастыре, выучусь, а потом попробую в священство, – закончил свою нехитрую историю Калуф.
– «Похоже, выбора у меня нет: Понтия из монастыря не вытащишь, тот странный монах совсем не идёт на контакт, остаётся только этот юноша. Ну, это лучше, чем ничего, хотя и не то, что хотелось бы», – подумал Грачёв.
– Я здесь с особой миссией, Калуф… – осторожно начал он вслух.
– Я знаю, что вы меня увезёте, – спокойно ответил молодой человек.
– С чего вы взяли? – удивлённый Грачёв не удержался от вопроса.
– Григорий сегодня ночью Богу душу отдал, и я сразу понял, что он свой меч мне вручил, – пожал плечами Калуф.
– Вы крайне смышлёный юноша, – только и развёл руками майор.
***
Сборы и формальности заняли полдня. Майор успел организовать билеты на самолёт и договорился с местными коллегами о транспорте. К вечеру Грачёв и Калуф вышли из служебного входа аэропорта прямиком к автобусу, который первыми их доставил к трапу самолёта.
Майор по привычке держался чуть сзади и внимательно вглядывался вокруг, будто перевозил очень важную персону. Калуф нервничал от такого поведения и пытался отстраниться.
Когда оба заняли самые последние места в хвосте самолёта, юноша немного расслабился и осмелился задать вопрос:
– А вы кто?
– Федеральная служба безопасности, – лениво ответил Грачёв, смотря на заходящую публику.
– Я так и думал, – кивнул Калуф, – что мне нужно будет делать?
– Просто стоять, – коротко ответил майор, потом поразмыслил и решил, что если он частично введёт юношу в курс, то всем будет проще:
– Мы исследуем людей, которые гипотетически могут отличаться от других. Григорий, по нашим данным, был таким.
– Вы будете меня исследовать? – в глазах юноши мелькнул страх. Грачёв прочитал в них образы подвалов и пыток.
– Не совсем. Я хочу показать вас комиссии, которая решит, могут ли вообще быть исследованы такие, как вы, – уклончиво ответил майор, пытаясь успокоить юношу.
– Такие как я – это какие? – спустя время спросил Калуф.
– Имеющих особую веру, – ответил майор.
– А вы уверены, что моя вера какая-то особенная? – склонил голову набок юноша.
– Уверен, – коротко ответил Грачёв.
– Так удивительно… Теперь я начинаю волноваться, как бы не опростоволоситься, – по-детски наивно улыбнулся Калуф и добавил, – а знаете, мне такое уже говорили.
– Кто? – напрягся Грачёв.
– Мой учитель по Богословию. Он сказал тогда: странный ты ребёнок, и вера твоя не такая, как наша. Мы вроде верим, но всё равно хотим судьбу получше. И если будет выпадать она не такая, как мы загадали, начнём искать, как и верить, и потеплее местечко себе найти. А ты будто берёшь, что дают, и страха в тебе нет. Веришь Богу больше, чем себе. Это правильная вера, чистая, таких мало сейчас, – рассказал Калуф, и губы его тронула мечтательная улыбка, он погрузился в детские воспоминания.
Объявили взлёт, и Грачёв отвлёкся на инструктаж, размышляя про себя:
– «Игумен тоже говорил про отсутствие страха. Видимо, это какая-то отличительная черта, но очень странная. Вера вообще очень тонкая штука, иногда сам в себе не разберёшься, во что ты веришь…»
***
За иллюминатором растекалось молочное море облаков, но Калуф был крайне беспокоен. Он то и дело поправлял складки рясы, открывал и закрывал молитвенник, оглядывая мирные ряды пассажиров, которые неспешно занимались своими делами.
– Это ваш первый полёт? – спросил Грачёв, полагая, что юноше страшно находиться на высоте.
– Да, первый, – смутился Калуф, догадавшись, что его беспокойство потревожило майора.
– Волнуетесь? – резюмировал Грачёв.
– Нет… То есть да… Мне нужно быть предельно честным, но я не могу это объяснить. Понимаете, будто ангел мне шепчет, чтобы я был внимательным… – сбивчиво затараторил юноша и снова покраснел. Похоже, он краснел вообще в любой ситуации.
Грачёв внимательно оглядел салон и не заметил ничего подозрительного. Мимо них то и дело ходили пассажиры в туалет и обратно. Вот прошла девушка в сильно мешковатой одежде, за ней следом молодящаяся дама в возрасте. Из туалета на встречу вышел мужичок. Ему явно было нехорошо: бледный цвет лица и шатающаяся походка, со лба обильно капал пот, подмышки рубашки растеклись мокрыми кругами, ремень брюк не до конца застёгнут.
Майор приготовился к тому, что сейчас позовут стюардессу и среди пассажиров начнут искать врача.
Но мужик замешкался, перекрывая проход, девушка остановилась, тоже напуганная его видом, и даже вроде бы что-то спросила. Больной пассажир поднял голову. Глаза его были мутными и стеклянными, будто он смотрел сквозь салон самолёта.
Майор заметил, как тот поднял руку, крепко сжимая шариковую ручку, будто нож. Рефлексы сработали раньше, чем он понял, в чём дело: оттолкнув пожилую даму, успел схватить девушку за толстовку и резко дёрнул на себя. Как раз в тот момент, когда мужик попытался нанести удар ручкой девушке в грудь.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.