О безответственных людях и о детской книге наших дней

Недавно наша советская пресса опубликовала показания тех вредителей, которые, поставив перед собой гнусную цель – предать рабочий класс во власть капиталистов, – всюду и всячески затрудняли, а где можно было и разрушали хозяйственное, социалистическое строительство рабочего класса. Эта преступная работа холопов капитала имела одно «достоинство»: она не прикрывалась «идеологией», не пряталась за громкими лозунгами; холопы и мошенники рассуждали совершенно просто и вполне обнажённо: нам, холопам, при старых хозяевах жилось удобнее, а потому мы, холопы, должны делать всё для того, чтобы старые хозяева возвратились восвояси и снова сели на шею рабочего класса. Но оказалось, рабочий класс обладает хорошим чутьём на врага, и один из главных организаторов вредительства, Пальчинский, должен был признаться перед лицом своих соратников:

«Вредительство нельзя скрывать от рабочих масс, которые хотя и бессознательно, но всегда чувствуют, что развитию дела ставятся искусственные препятствия.»

Так оно и должно быть в той области, где рабочий является хозяином и стоит непосредственно близко к делу. Стоит в самом центре дела и уже не служит, как раньше служил, только физической силой, которая покорно выполняла задание хозяев, а сам – законный хозяин дела, свободно вносит в него всю силу своего разума, домысла и таланта.

Уже теперь, на тринадцатом году власти рабочего класса над страной, можно, не преувеличивая значения факта, сказать, что рабочий, если он сознательный социалист, гораздо более «государственный человек», чем был таковым русский капиталист, даже очень талантливый в своём деле – деле хищнического грабежа страны ради целей личной наживы, – известно, что эта цель прикрывалась необходимостью «кормить рабочий народ».

Но рабочий должен быть гораздо более «государственным человеком», чем капиталист, – более не только в деле развития производительных сил и средств своей страны, но и в области развития культуры. Он должен быть таковым. Он создаёт новую культуру интеллектуальной свободы, тогда как буржуазия заботилась – и заботится – только об укреплении старой «культуры внешних удобств».

Здесь приходится сказать, что в области культуры рабочий ещё не хозяин, в этой области он всё ещё не так близок к делу, как в производстве материальных ценностей. Тут его нужды обслуживаются всё ещё не его силой, а силой чужих ему людей, и в их среде, так же как в среде специалистов промышленности и техники, скрыто немало субъектов, которым строительство социалистической культуры органически враждебно. Об этом много писалось и пишется, говорилось и говорится, это хорошо известно всем вдумчивым и честным людям. И всё-таки это необходимо повторять.

Что вредители существуют и действуют, это не требует доказательств. Из среды этих насекомых выходят кустари и фабриканты всяческой лжи и клеветы на Советскую власть, на рабочий класс, из их среды белоэмигрантские газетки рекрутируют жалобщиков и «осведомителей», то есть шпионов. Лично мне кажется, что «вредители» этого рода не так опасны, как они, вероятно, думают о себе.

Гораздо вреднее тот тип бессознательного вредителя, который, будучи напуган «живучестью буржуазной культуры, её гибкостью, воспитанной вековой тренировкой», относится к буржуазной культуре панически и целиком, огульно отрицает её, забывая ту высокую оценку подлинных завоеваний этой культуры, какую дал ей В. И. Ленин. «Мы не отказываемся от наследства буржуазии», говорил он, ни на минуту не забывая, что это наследство в конечном счёте создано энергией рабочего класса и потому является его законнейшим наследством.

Я думаю, что те мои корреспонденты, которых смущает живучесть буржуазной культуры, имеют значительно преувеличенное представление о состоянии её здоровья в наши дни. «Живучесть» можно понимать только как способность организма к сопротивлению влияниям, разрушающим его. Но «общественный организм» европейской буржуазии явно и всё более быстро утрачивает эту способность, о чём ежедневно и тревожно кричит буржуазная литература и публицистика. «Гибкостью» культурные европейцы действительно обладают, это подтверждается тоже ежедневно различными «скандалами», Вот пример:

«Берлин, 23 февраля.

Прокурор имперского суда в Лейпциге отдал распоряжение о привлечении к суду директоров фирм Круппа и Тиссена за государственную измену. Директорам завода инкриминируются следующие факты. Заводы Круппа продали английским заводам Виккерса один германский патент (так называемый Круппцюндер 9604), который дал возможность заводам Виккерса фабриковать во время войны снаряды точно такого же типа, какие употреблялись в германской артиллерии. Не выяснено только, была ли совершена сделка в разгаре войны или незадолго до войны? Но даже и в последнем случае продажа этого патента была государственной изменой.

В связи с этим патентом смешанному германско-английскому суду уже пришлось разбирать иск фирмы Круппа к Виккерсу. Крупп потребовал у Виккерса дополнительного вознаграждения, и суд приговорил фирму Виккерс уплатить Круппу по одному шиллингу за каждый детонатор, что составило в общей сумме 123 миллиона марок. Сумма эта занесена в книге Круппа.

Но если история с продажей патента не совсем выяснена, то продажа снарядов и оружия через нейтральные страны не подлежит сомнению. Фирма Круппа, продавая снаряды нейтральным государствам, была осведомлена, что они предназначены для союзных армий.

Фирма Тиссен систематически продавала Голландии снаряды для союзников, и опять-таки фирме было известно, куда они идут. Мало того, Тиссен продавал эти снаряды союзникам по 68 марок за штуку, в то время как с германского правительства брал 117 марок. Директорам фирм Круппа и Тиссена, если они будут признаны виновными, грозит десять лет каторжных работ.[1]

Факт этот обнажает совершенно кошмарную «гибкость» современного буржуа. «Патриоты своего отечества», «защитники родины и национальной культуры», немцы продают своим врагам, тоже «патриотам», «защитникам национальной культуры», снаряды для истребления немецких рабочих и крестьян за половину той цены, которую они сдирают за снаряды, назначенные для защиты своего немецкого «отечества», своей немецкой «культуры». Это так «гибко», что возбуждает фантастический вопрос: может быть, господа капиталисты воевали не за рынки, но только для того, чтобы уничтожить несколько десятков миллионов рабочих и крестьян? Разумеется – это наивный, детский вопрос. Ведь только «некультурная», «тёмная народная масса» думает, что «войны затеваются начальством для того, чтобы убивать людей».

Но что же делать? Когда слышишь, как немец, фабрикант оружия, учит кричать своих рабочих: «Боже, покарай Англию!», а потом узнаёшь, что этот же немец предоставил такому же, как он сам, капиталисту-англичанину возможность истреблять немцев за полцены, – сопоставляя эти факты, не видишь границ преступлениям капиталистов и тоскливо удивляешься долготерпению пролетариата Европы.

«Гибкость» буржуазной «психологии» совершенно поразительна, но такую же гибкость проявляет организм, сотрясаемый судорогами агонии, и может проявить змея, которой наступили на голову. Слушая и читая суждения идолопоклонников культуры, чувствуешь, что они понимают культуру как сумму внешних житейских удобств. Это – чисто мещанское понимание. Ленин, говоря о праве рабочего класса наследовать завоевания культуры, имел в виду не только удобные ватерклозеты, а главным образом и прежде всего науку и технику, силами которых создаются системы канализации городов и всё прочее, что служит не только охране физического, но также и морального здоровья людей.

Скучновато напоминать вам об этом, граждане, но как же быть, если вы такие скучные, путаные и боязливые люди? если некоторые из вас находят возможным ставить такие вопросы: «Для того, чтобы победить культурного врага, надо быть культурно – духовно – сильнее его, – уверены ли вы, что рабочий класс сильнее капиталистов в этом смысле?» Разумеется, это вопрос слепого и глухого, а трусость, заключённая в нём, вероятно, вызвана шумом, который подняли епископы и попы по научению Тиссенов и Круппов.

Ваша животная трусость перед новыми явлениями действительности позволяет считать вас не очень опасными врагами рабочего класса, хотя вы и стараетесь заразить отдельных людей вашими настроениями. Гораздо опаснее те из вас, которые, «владея пером», проводят свои сомнения в печать. Допускаю, что некоторые из вас действительно боятся, как бы рабочий класс не заразился стремлениями и навыками мещан. Но в страхе перед возможной заразой вы, как говорится, «выплёскивая из ванны воду, выбрасываете вместе с нею и ребёнка», – вы, слишком упрощая, суживая понятие культуры, сложность её процесса, затрудняете этим развитие вкуса и воли к ней. Среди вас даже были – и ещё не исчезли – проповедники «организованного понижения культуры». Такая проповедь может быть понята только как сознательное стремление задержать процесс культурного роста рабочего класса.

К этой группе вредителей нужно причислить тех субъектов, которые, следуя «букве закона», не чувствуют и не понимают «духа» его. Возможно, что они и не хотят или боятся понять дух его по своей склонности к саботажу, потому что понимание усиливает работу, а вместе с этим и ответственность. Они любят угодить «начальству», хотя «начальство» вовсе не хочет, чтобы ему угождали, а требует разумной и честной работы.

Но наиболее обильный и численностью своей опасный вредитель в области культурной работы – это мелкий паразит: человечек, который, пользуясь строительной суматохой, стремится «сорвать и удрать» или же незаметно проскользнуть на командующее место и тихонько гадить на нём. В большинстве своём люди этой группы не очень грамотны и не даровиты, но они хорошо усваивают революционную фразу и ловко скрывают за ней свой карьеризм, своё бездушное эгоистическое делячество. Именно они, пользуясь «самокритикой» как орудием «самовыдвиженчества», искажают её социальный смысл, её социалистическое значение и этим компрометируют самокритику. Людей этого типа называют приспособленцами, это титул, вполне заслуженный ими, и он совершенно равноценен титулу – паразиты. Советский аппарат очень сильно засорен вредителями такого рода, – так же сильно засорена лишними, хотя и громкими словами культурная работа у нас, а словесное засорение идёт именно со стороны этих вредителей.

В области культурного творчества перед рабочим классом стоит совершенно определённая и ясная задача: освоить всё неоспоримо ценное, что создано в прошлом на основе физического труда, всё, что служило и может служить развитию способностей человека – его разума, воображения, интуиции, его творческих сил. Задача – решительно бороться против всего, что явно или прикрыто может задержать процесс развития этих сил. Подлинная и неоспоримая ценность «наследства» заключается в науке, исследующей природу человека и «природу», окружающую его. История открытий, изобретений, история техники, которая облегчает жизнь и труд людей, – вот собственно история культуры. Искусство, так же как и наука, есть прежде всего процесс трудовой, технический процесс. Работник науки, открывая, изучая микроорганизмы, возбуждающие болезни крови и органов человека, делает такую же работу, как литератор, который, наблюдая, изучая действительность, открывает вредителей – людей, которые так или иначе затрудняют и нарушают нормальное развитие социального «организма».

Всё «великое и прекрасное» в мире нашего творчества создано и создаётся из мельчайших наблюдений. В основе индивидуальной деятельности человеческой единицы лежит многовековый опыт трудовых масс. Медицина наших дней пользуется лекарственными травами, полезность которых была известна «народу» за тысячелетия раньше, чем медицина организовалась как наука. «Мировые» литературные типы созданы на основе «народного творчества» – на основе сказок, легенд, песен.

Всё это известно, давно известно, и очень печально, очень досадно, что всё это приходится повторять, потому что об этом одни забывают, другие не хотят этого знать. Выскакивают люди, озабоченные только одним тем, чтобы их слышали и видели, выскакивают и засоряют якобы новыми, но пустыми словами простое и ясное. Эта пыль слов затемняет жизнь.

Все явления жизни сводятся к одному, главнейшему: к развитию техники познания и труда, к накоплению опыта, необходимого для стройки нового мира. Процесс этого развития и есть процесс культуры, – процесс вооружения и обогащения людей знанием самих себя и природы, окружающей их бытие. Труд и знание создают «вторую природу», а она и есть культура в точном и подлинном смысле этого понятия.

Затрачивая огромное количество своей энергии на работу в области хозяйственной, быстро развивая индустрию и промышленность, рабочий класс не выдвигает из своей среды достаточного количества сил на фронт культурной работы. И не только «не выдвигает», а как будто вообще не очень внимательно относится к борьбе на этом фронте.

В качестве примера такого недостатка внимания можно привести шум, недавно поднятый на страницах «Литературной газеты». Шум этот был поднят против людей, которые, работая в детском отделе ГИЗа, сумели выпустить ряд весьма талантливо сделанных книг для детей. Допустим, что в ряде этих книг есть две-три неудачных. Но критики «Литературной газеты» утверждают, что все книги неудачны и даже вредны, вся работа ГИЗа – неудачна.

Если признаётся, что «с ребёнком надо говорить серьёзно», тогда те, кто признаёт это, обязаны говорить по вопросу о воспитании ребёнка тоже совершенно серьёзно, а не языком полуграмотных фельетонов и не тоном людей, которые, очевидно, не понимают всей глубины и важности вопроса. По этому вопросу было сказано: «Тенденция позабавить ребёнка – неуважение к ребёнку».

Я утверждаю – с ребёнком нужно говорить «забавно». Первоначальное представление о солнечной системе, о нашей планете, о её странах и людях должно быть преподано в играх, в игрушках. Это совершенно различные отношения к делу величайшей важности, – к делу воспитания детей социалистами в государстве, которое успешно стремится организоваться социалистически, но ещё не организовалось как таковое. Докончить организацию его должны будут дети сего дня, – дети, которые живут в противоречивой обстановке, в условиях непрерывной, мелкой, бытовой борьбы октябрёнка-социализма с великаном индивидуализма, – великаном, воспитанным веками, тысячелетиями, – поймите это!

Я утверждаю, что детям нужно забавно рассказать о мрачном преступлении Круппа и Тиссена, что в них нужно вызвать органическое презрение и отвращение к преступлению, а не ужас перед ним. Классовая ненависть должна воспитываться именно на органическом отвращении к врагу, как существу низшего типа, а не на возбуждении страха пред силою его цинизма, его жестокости, как это – бессознательно – делала до революции сентиментальная «литература для детей», – литература, которая совершенно не умела пользоваться таким убийственным оружием, как смех.

Я совершенно убеждён, что враг действительно существо низшего типа, что это – дегенерат, вырожденец физически и «морально». В этом вопросе на моей стороне данные статистики роста преступлений, данные психопатологии, сексуальных извращений – бесчисленное количество фактов гнилостного разложения буржуазии «послевоенного» времени.

Я утверждаю, что библейская сказка о единоборстве юноши Давида с Голиафом, легенда о Персее и все сказки на эту тему были сочинены для детей, рассказаны детям и воспитывали из детей Спартаков, Фра-Дольчино и других революционеров.

История великих открытий и изобретений должна быть рассказана детям легко и «забавно». Эта подлинно человеческая история содержит в себе много тяжёлых драм, но вместе с ними в ней скрыто много смешного тупоумия и отвратительной скаредности правящих классов. Необходимо, чтобы дети хорошо знали забавнейшую историю о том, как идиотизм людей, которые заботились навеки утвердить своё личное благополучие, затруднял развитие общечеловеческой культуры, задерживал и личное культурное развитие командующих идиотов.

Великий физик Фарадей был рабочий, и в его характере были смешные – забавные – черты, эти черты надо вскрыть перед детьми, – пусть они видят, что «великие» люди – «просто люди».

Дети должны знать уродливо-смешную жизнь миллионера, забавную жизнь чиновников церкви, служителей бога. Разумеется, дети посмеются над забавной историей пропажи и поисков генерала и над историей о том, как новые Петры Амьенские в цилиндрах и тиарах организуют «крестовый поход» против отцов и старших братьев советских детей. Надобно талантливо и весело показать детям пороки прошлого. «Серьёзно» говорить о пороках значит «фиксировать» – закреплять внимание на пороках, в которых ведь есть кое-что соблазнительное, а для восприятия соблазнительного в детях есть «почва», унаследованная ими от родителей. Социальные пороки должны быть показаны в лёгкой сатирической форме как отвратительные и смешные уродства.

Говорить детям суконным языком проповеди – это значит вызвать в них скуку и внутреннее отталкивание от самой темы проповеди, – как это утверждается опытом семьи, школы и «детской» литературы дореволюционного времени.

Взгляд на детей как на воск и глину, как на материал, из которого можно лепить всё, что угодно, – давно пора оставить, взгляд этот давал три категории результатов: большинство детей вырастало безличными, безответственными и покорными действительности, меньшинство делилось на две группы: группа побольше численностью давала циников и карьеристов, поменьше – уходила в романтическую революцию народников.

Природе ребёнка свойственно стремление к яркому, необычайному. Необычайным и ярким у нас в Союзе является то новое, что создаёт революционная энергия рабочего класса. Вот на этом необходимо закреплять внимание детей, это должно быть главнейшим материалом их социального воспитания. Но об этом надо рассказывать, это надо показывать талантливо, умело, в формах легко усвояемых.

Рабочий класс, воспитывая и выдвигая из своей среды мастеров культуры, обязан особенно строго и тщательно отбирать из них людей, способных к деятельности педагогической. Основным качеством таких людей должна быть прежде всего любовь к детям, затем – широкое образование.

К детям надо относиться честно. Надо уметь сказать им: мы, отцы, кое-чего ещё не знаем, вы, ребята, пришли в мир для того, чтобы знать всё.

Не говоря о том, что учить детей – дело необходимое, следует понять, что весьма полезно и нам самим учиться у детей.

1

«дело» это заглохло, до суда – не дошло – прим. М. Г.