- -
- 100%
- +
– С какого ты этажа?
– С четвертого.
– Не высоко.
– Ну, извини! Не все живут во дворцах и спят на шелке в кружевах!
Бастард помолчал. Потом кашлянул и продолжил задавать вопросы:
– Где спрятал, помнишь?
– Помню, а толку. Там флаер чей-то стоял, я… в щель обшивки сунул. Не найти его теперь.
Светлело. Джет собрался с силами и глянул бастарду в глаза. Даже его самого, серые с зеленью, для их мира большая редкость, все больше карие у тех, кто здоров, или блекло серые с краснотой у глубинников. Сразу видно, ни сам сын Императора, ни его предки не вырождались здесь из поколения в поколение, не травились радиацией на Ордаре.
– Решай, Лорд. Или потроши меня уже, или отпусти. Мне хоть половину суммы достать еще нужно и отнести Мяснику, чтобы он не трогал… – вор осекся.
– Семью? – тут же навострил уши бастард. – У тебя есть семья? Это же здорово.
– Ничего не здорово. И вообще это не твое дело.
– Можешь считать, что мое. Я с собой прихватил кое-что, плюс твоя добыча. У хорошего перекупщика… ну, половину суммы собрать должны, это точно. Последний срок, как я понимаю, был вчера. Но если ты с ним свяжешься, он придержит своих головорезов. Нам нужно выиграть немного времени, потом разберемся. Я все решу.
Джет слушал его раскрыв рот и перестав воспринимать слышимое как реальность.
– Лорд? – немного помолчав, ошарашенный перспективами Джет, окликнул бастарда. Тот, крепко задумавшись, ушел в себя и, видимо, забыл о том, что казалось вору на данную минуту первостепенным. Он, наверняка, уже вынес свой вердикт о его, Джета, дальнейшей судьбе, но – какая мелочь! – просто забыл поделиться с ним своими соображениями. – Лорд, а… а чип-то тебе… как? Уже не нужен, что ли? Ты бы мне объяснил, а то я что-то не пойму тебя совсем. А?
Бастард закусил нижнюю губу и испытующе на него посмотрел.
– Нужен, раб. Еще как нужен. Но примерно так же, мне нужен… слуга. Расторопный и с мозгами. Кое-чем мне обязанный, и желательно такой, которому некуда больше идти. То есть, как я понимаю, твой случай. Значит так. Когда мы добудем вторую половину долга, семью твою в верхний город с Четвертого этажа перевезем, чтобы тебе спокойнее было. Ты оставишь их с деньгами и под небом. А сам отправишься со мной. Я сейчас в несколько затруднительном положении и не могу путешествовать один.
– Путешествовать? – только и смог выдавить из себя Джет.
– Рот закрой, – произнес Лорд почти ласково, но что-то в его тоне заставило Джета замереть и крепко сжать челюсти.
Тот смотрел ему прямо в душу, и на дне его прозрачных глаз мерцало жидкое золото его, Джета, гатты. Той самой, о которой он временно запретил себе думать – нечего есть, некуда бежать, не до нее, не до этой сладкой тайны сейчас. Но она не отпускала. Джет понимал, чувствовал каждым нервом, сквозь холод и безнадежность, что прямо в эту секунду что-то в его жизни меняется. Круто и бесповоротно. И он может паясничать, он все что угодно может, кроме одного – отказать.
– Слушай. Сейчас мы ждем, когда тебе приспичит. Потом с помощью печи… дезинфицируем чип. Здесь нет своего энергопитания, но большой заряд нам и не нужен, того, что есть, хватит.
Бастард небрежно бросил страйкер на покрытый грязью и комьями земли пол перед ними. Потом взял Джета за руку и крепко сжал холодную ладонь, подняв слабо светящуюся петлю наручника на уровень их глаз. Это походило на клятву. На странный ритуал. Джет был рад, что никто не узнает об этом. Потому что эти минуты только их, его и Лорда. Даже если его слова ложь, и, получив чип, бастард разобьет ему голову о каменную кладку, чтобы избавиться от свидетеля, умирая, он будет знать – это было.
– Я отвяжу тебя, – прошептал бастард. К чему напрягать связки, если вор и так само внимание? – Отвяжу, но не отпущу. Если ты меня предашь, я не стану тебя искать. И мстить не буду. Но до конца, до самой могилы каждый твой вдох, раб, будет горьким. Ты пойдешь со мной?
– Да, – выдохнул Джет немного быстрее, чем хотелось бы.
Ему стало неловко, вдруг Лорд решит, что он все жизнь только и ждал, как бы сделаться его слугой и подзатыльники от него получать, а теперь все его мечты сбылись? Но Лорд уже поднимался на ноги и тянул за собой. Бастард выпрямился, глянул на него снизу вверх, разжал пальцы, и вдруг вор почувствовал, что свободен. Он отступил на шаг и потянулся, едва сдержав стон блаженства. Как же мало нужно для счастья! Руки, ноги, шея, спина с поясницей… Ему казалось, что он не разминается, а рождается заново. Наверное, так должен чувствовать себя птенец, выбравшийся наконец-то из яйца. Когда он повернулся к Лорду, тот протянул ему оружие с открытой панелькой батареи и спросил:
– Я подожду снаружи. Сам дальше справишься?
Джет во все глаза разглядывал ожоги на правом запястье бастарда. У него на левом такие же. Треклятый наручник!
– Слушай, бастард, а как…
– Можешь называть меня Лорд. Как? Ну, полагаю, я вылезу, ты подсоединишь батарею к генератору, потом, я надеюсь, снимешь штаны. Дальше уж постарайся, сымпровизируй. Не хочу знать всех тонкостей. Если ты вылезешь, а меня нет, сиди и жди, я раздобуду флаер.
Видимо, загадка управления этим таинственным механизмом прямо сегодня не откроется.
– Да пошел ты, Лорд. Без тебя разберусь, вали отсюда.
Бастард развернулся к нему спиной и начал взбираться мокрой по насыпи обратно, к окну. Даже не поинтересовался дверью, значит, знал наверняка, что отпирается она только снаружи. Любопытно, откуда он вообще знает про печь? Что такое ему приходилось уничтожать, что довелось побывать даже тут? Что такое ценное или большое, Лорд не мог доверить никому, даже огню дворцового камина? Джету казалось, что его голова распухла от вопросов. Сочтет ли его новый хозяин нужным ответить ему хотя бы на половину из них? Сомнительно.
«Хозяин… Да какой из него хозяин!»
Раздался шорох и почти добравшийся до верха Лорд начал съезжать обратно, вместе со слоем влажного песка и мелких камней. И тут Джет сделал то, чего никак не ожидал от себя. Он понадежнее расставил ноги, напрягся и подставил раскрытую ладонь по рифленую подошву дорогого ботинка, уже почти оказавшегося на уровне его головы. Рывок, Джет с усилием выпрямил руку, Лорд зацепился пальцами за надежный край окна, подтянулся и исчез в светлом проеме. Не обернувшись, приняв его помощь, как должное.
Джет еще несколько секунд, улыбаясь, глядел наверх, потом занялся генератором и подумал: «Хозяин из него такой же, как из меня раб».
Примерно через полчаса Джет сидел на выдвижном столе и разглядывал информационный носитель, так тонко замаскированный под обычную монетку, что если бы он сам не видел, как бастард пишет на него рекодером, ни за что бы не поверил. Дорогая игрушка. Как и все у его чумазого Лорда. Кстати о Лорде, куда его унесло? Джету не здоровилось, сказались и побои, и лежание в луже под дождем, и ночь на камнях. Он пробовал выбраться сам и не сумел. Но чип пока у него, значит, если Лорда не схватили, он за ним вернется. Пока Джет ценен. Как все изменится, когда этот серебристый кругляш окажется в руках хозяина? Как минимум, нельзя сразу отдавать его, пусть сперва вытащит его отсюда.
Скоро в тишину пустыря вплелся новый звук. Это был не новый флаер, и он приближался.
ГЛАВА 6.
«Спи, мой малыш, мой цветочек, сокровище,
Путь ждет не близкий, не легки дороги.
Пусть обойдут тебя змеевы полчища.
Спи, мой сынок, на Владыки ладонях…»
Колыбельная песня, планета Иззор, эпоха Плача.
Пилот вошел в бывшую тюрьму. Судя по звукам шагов, дорогу он знал. Это доставило вору несколько неприятных минут размышлений о личности визитера. Джет, напрягшись, соскочил со стола и встал слева от двери. Теперь, кто бы это ни был – Лорд или человек Мясника, или страж – у него будет несколько секунд форы. Некто подошел к двери с той стороны, повозился с замком, не справился и очень знакомо пнул с досады дверь. Джет перевел дух и стал дожидаться у насыпи.
Шаги приблизились к окну, и сверху донеслось приглушенное «Эй, раб! Ты там живой?»
– Живой, – насколько мог громко ответил Джет. – Только самому мне не выбраться.
Не раздумывая, Лорд тут же распластался на земле, наполовину сунувшись в окно. Джет не заставил себя упрашивать, отошел на пару шагов, разогнавшись, насколько позволяла теснота, взбежал по оползающим песку и мелким камням. Он вцепился в протянутые ему руки, и Лорд вы тащил его наружу. Вытащил до обидного легко, одним, не слишком натужным рывком, как тряпочного. Вор лежал на покрытой влагой и грязью траве, и свет утреннего солнца, только в это время суток проникавший между башен, казался ему самым теплым, самым ласковым, что есть на белом свете. Даже эта жесткая трава казалась теплой. Горячей. А небо? Оно же прекрасно! Как часто за последние дни он мечтал еще хотя бы раз увидеть небо. Даже есть не хотелось, просто лежать и смотреть… Вот оно, еще не затянутое серо-коричневыми тучами, высокое, красивое…
Лорд поставил его на ноги, осмотрел критически и зачем-то сказал:
– Какой же ты тощий.
– Что, разонравился? Так купи себе другого раба из верхнего города, – заплетающимся языком огрызнулся Джет. – Может, это потому, что на этажи вместо нормальных продуктов возят синтезированные химические пайки и то, что не доели у вас, наверху? Ты не знал? А должен бы, ты же Лорд! Ты вот мне скажи, Лорд, почему ты такой гладкий и красивый, а я такой тощий и страшный?
Бастард заглянул вору в глаза, приложил ладонь к его лбу и озабоченно произнес:
– О… Потерпи, еще немного. Последний рывок, и станет легче, малыш.
«Какой я тебе малыш, недомерок!..» – хотел было огрызнуться Джет. Но сил было так мало, что имело смысл их поберечь. Двужильный, хотя, надо признать, несколько потрепанный, Лорд достал из кармана комм, такой же старый и примитивный, как и флаер, который он угнал. Сам набрал код и продолжил:
– Еще чуть-чуть, и сможешь отдохнуть, обещаю. Сосредоточься. Как тебя зовут?
– Джет Хорроу.
– Отлично. Джет, тебе нужно, необходимо, прямо сейчас поговорить с Мясником. Скажи, что был ранен, что попал в переплет. Ври, обещай что хочешь, но пусть он не трогает семью – деньги, первая половина будет на днях, не сегодня так завтра. Нам бы выгадать немого времени, и все будет хорошо. Готов? – Джет шмыгнул носом и кивнул. Лорд протянул ему комм. – Молодец, сигнал пошел. Давай.
Пару минут Джет вслушивался в неприятный сигнал вызова. Он с усилием прочистил горло, чтобы во время разговора не сорваться на сип и свист. Потом раздался щелчок. На той стороне заскрипел пропитый голос Мясника:
– Это кто же такой дерзкий, мало того, что знает мой личный код, так еще и будит меня в такую рань…
– Давно день, Мясник, все порядочные люди уже на работе. Это Джет.
Голос звучал почти ровно, вор поздравил себя с маленькой победой.
– А, возращение блудного сына! Рад, что ты объявился. Я слышал, во Дворце было шумно. К тетке твоей вчера заходил, так она просто извелась вся, почти неделю дома не появляешься. Поберег бы старушку, парень, нельзя ей волноваться.
Фальшивое участие Мясника напугало Джета сильнее, чем смогли бы прямые угрозы. Безнадежность жестоко, на зависть ночному холоду, стиснула сердце, вор вдруг отчетливо осознал, что денег нет, и взяться им неоткуда. Да он не слугой к беглому бастарду наниматься сейчас должен, а на органы себя продавать, чтобы выручить нужную сумму. И желательно в розницу, так больше выйдет. Лорд ободряюще кивнул ему и поднял вверх кулаки с отставленными большими пальцами. Дальше Джет говорил, впившись глазами в его лицо, будто тот и в правду мог помочь.
– Меня зову Джет! – Вор отдышался после атаки и продолжил спокойнее: – Во дворце и правда было шумно, я поймал пару зарядов, отлеживаюсь. Как только в себя пришел, сразу с тобой связался. Не трогай ее, Мясник, деньги будут.
– Когда?
– Половина будет на днях, завтра или послезавтра. Вторая чуть позже, уже знаю, где взять. Не могу я сейчас прийти, Мясник, ноги не несут. Не трогай ее. И не ходи, не пугай своей пьяной рожей.
– Будут деньги, говоришь? А может, давай я сам к тебе подлечу, раз не можется тебе?
– А давай. Только я адреса не знаю, так ты же меня по сигналу уже отследил. Жду. И не трогай ее. Мы договорились?
Связь прервалась. Лорд забрал у него комм и зашвырнул его в подвальное окно, оттуда донесся звук удара и грустный дребезг падающих обломков. Потом он повел Джета к флаеру, придерживая, как раненого. Усадил в пассажирское кресло, обошел аппарат кругом и резво запрыгнул на место пилота. Опустил купол, поколдовал, склонившись, над висящими из передней панели проводами, и флаер послушно загудел. Не набирая большую скорость, они плыли совсем низко, задворками, по явно известному маршруту. Лорд вел так уверенно, будто катался тут каждый день и если даже заметил, как вор расклеился, то виду не подавал. Джет смотрел в свое окно и старался не очень заметно вытирать слезы. Бороться одновременно и со слабостью, и с ними оказалось выше его сил. Разом навалилось все: и усталость, и страх, и болезнь, и… трудно сказать, что еще. Наверное, то, что не было в двадцатилетней жизни Джета такого, чтобы когда приходилось туго, можно бы было на кого-то опереться. С шести лет, когда умерли родители, да и можно ли было положиться на них? Он не помнил. А сейчас в его жизнь врывается бастард и говорит: «Я все решу». И Джет поверил. Поверил, всем существом. Потому что больше некому и не во что, потому что иначе…
Кстати о Лорде, он ведь кое-что ему должен. Немного успокоившись, Джет достал из кармана чип и принялся его разглядывать. Лорд заметил и, подобрав с пола клочок бумаги, расправил его на колене одной рукой. Расправил и протянул Джету. Вор ясно ощущал нежелание отпрыска императорского рода прикасаться к вещице, которая проделала многотрудный путь через весь его кишечник, но медлил. А потом щелчком подбросил носитель в воздух. Как и ожидалось, бастард уронил бумажонку и на лету подхватил блеснувший благородным серебром кругляш. Прицокнул языком, качая головой, спрятал его во внутренний карман куртки и застегнул замок. Глядя на дорогу, Джет попробовал начать разговор:
– Хорошая реакция.
Бастард усмехнулся и помедлил, будто раздумывая, стоит ли отвечать.
– Да, говнюк, не жалуюсь.
– И круто ты завел эту колымагу. Такому на фехтовании или на танцах учат? – Бастард не снизошел до ответа. – Куда мы летим?
– На рабский рынок.– Лорд, чуть накренив флаер, вписался между двумя грузовозами на спущенных воздушных подушках и припарковался у ничем не примечательного дома. Он был невысоким и узким, как будто зажатым между соседними строениями. – В армии такому учат. Куплю себе нового раба, из Верхнего Города. А тебя продам и позавтракаю нормально. Если денег хватит.
– Очень смешно.
– Да брось. Немного-то смешно.
Он вышел из флаера и помог Джету выбраться. Двигался вор вяло и неловко, тепло и относительная безопасность разморили парня, и он чувствовал, что отключается. Бастард, следя, чтобы тот не упал, запнувшись о собственные ноги, оглядел пустую улицу и втолкнул его в незапертую дверь. Внутри оказалось темно. Не успели глаза Джета привыкнуть, как Лорд распахнул новую дверь, поменьше, и за рукав втянул его в маленькую комнатку. Единственное окошко освещало ее слабо, но разглядывать было особо нечего: пыльный пол, серые стены, не слишком широкая кровать и табурет.
– Раздевайся и ложись, живо, – велел бастард и вышел.
Через минуту он вернулся, поставил на табурет невесть где раздобытый стакан с водой и высыпал из кулака горсть разноцветных таблеток. Затем деловито разломил каждую пополам и стал раскладывать на две одинаковые кучки. Не обратил ни малейшего внимания на то, что слуга не двинулся с места. Джет отрешенно наблюдал за своим таким быстрым, возмутительно бодрым спутником. Он посмотрел на крепкую спину Лорда, потом на таблетки, потом на кровать и, ужаснувшись собственной беспомощности, хотел спросить «А это еще зачем?», но выдал:
– Лорд, ты не пойми меня не правильно, но я девчонок люблю.
Бастард в два приема проглотил одну разноцветную пригоршню, и запил ее водой. Вторую сгреб на ладонь и всыпал Джету в рот. Подал стакан и начал, не слишком церемонясь, раздевать его, приговаривая:
– Гора с плеч. Как я тебя понимаю. К ночи будут тебе девчонки, а пока терпи, ты же мужчина. Неприятно будет, зато действенно. Меня парни на Валдаре научили, вроде экспресс–метода. Некогда нам разлеживаться, даже суток нет. К вечеру должны быть бодрыми, как алладаев хвост… или хрен. Это где как говорят.
Вещи Джета полетели на пол. Он забился под тонкое одеяло и вжался спиной в стену. Суставы заболели сразу, все до единого. Огнем горели кости, даже корни волос. Уже проваливаясь в забытье, он подумал, что это и есть та шальная смерть, которой его пугала всезнающая тетка. О том, что рядом будет лежать мужик, одетый в смердящий подворотнями шелк, только скинувший ботинки, она умолчала. «Как же там было холодно…» – прошептал Лорд и закрыл глаза.
Пустыня была так велика, что казалось, будто это не песок, а раскаленное добела небо сгустилось под ногами. Джет ни разу не был в пустыне, но из краткого образовательного курса помнил, что такие места на планете есть, и ждать от них хорошего не приходится. Горло пересохло и, похоже, покрылось трещинами. Джет шел вперед, и ему было страшно. Не за себя. Впереди, шагах в десяти, шел бастард. Он что-то бормотал и время от времени пытался закрыть голову руками, будто защищался от нападения невидимых птиц. Когда вор собрался догнать Лорда, белый, горячий песок, раньше просто лезший под одежду и скрипевший на зубах, начал обхватывать его щиколотки. Джет было притормозил, но увидел, как Лорд проваливается в белую топь уже по колено, с трудом освобождает ноги для нового шага и тонет вновь. Каждый метр пути давался ему с неимоверным трудом. Джет побежал. Он не знал, почему, но чувствовал, тем самым не рассуждающим нутром, что так надо, так правильно. Попытался крикнуть, издал обожженным горлом сухой скрип. Но Лорд услышал. Увязая почти по пояс, он повернулся к вору – на лице бастарда был ужас.
«Не надо. Умоляю, пожалуйста, не делайте этого. Не надо!»
От этого шепота волосы у Джета на затылке встали дыбом, он собрал все силы и прыгнул навстречу. В голове пронеслась оторопелая мысль: «Чего никогда в себе не замечал – это собачьей преданности».
И тут-то пустыня показала свое истинное лицо – стало понятно, она не отдаст Лорда живым. Шелест песка превратился в гул растревоженного улья, вокруг барахтающегося человека поднималась, закручивая края, воронка. Она стремительно увеличивалась, засасывая, проталкивая бастарда в свою шелестящую глубь. Джет побежал вниз, упал, катился кубарем по осыпающемуся склону и понимал – ему не победить пустыню, он не успевает, просто не успевает. Да и как воевать, когда не с кем?
Казалось, кто-то, забавляясь, решил вдавить выбивающегося из сил бастарда вершиной незримой перевернутой горы глубоко, до самого ядра планеты. Джету не победить. Ему и не нужно, ему бы только дотянуться, и этого будет достаточно. Он успевает в последнюю секунду, мертвой хваткой вцепившись Лорду в воротник, и на несколько секунд удерживает его на поверхности. В огромных, прозрачных глазах тонущего кромешный ужас. И в миг, когда его русую макушку заволакивает песком, чувствуя, как там, под толщей он бьется всем телом, каждой клеткой сражаясь за жизнь, Джет понял, что не отпустит. Он расслабляет онемевшие от усилия плечи и разрешает неизбежному случиться. Неодолимая сила затягивает в песок его кисти, локти… плечи… Вор втягивает побольше обжигающего воздуха и позволяет песку поглотить себя. Теперь им нечем дышать. Вместе.
Нечем дышать. Джет с трудом разлепляет горячие веки по постепенно до него доходит, что на его лице что-то лежит. Это… рука? Это всего лишь ладонь бастарда. Он спит, разбросав конечности, и храпит так, что сотрясаются стены. Джет с трудом, под воглым от пота одеялом, поворачивается к нему спиной и…
Они продолжают падать. Вокруг уже нет песка, а только звезды. Великий космос, сколько звезд. Они падают, а точнее Лорда тянет вниз, да так, будто его ноги привязаны к истребителю. А Джета тащит за ним, и от скорости свистит в ушах. Бастард опустил руки. Он просто смотрит на Джета, рассеянно и долго скользит взглядом, так смотрят прощаясь. А звезд становится все больше, их свет почти ослепляет, и тут Джет понимает, медленно, но неотвратимо.
Лучше поздно, чем никогда. Его накрывает откровением, и откуда-то берутся силы на рвущее жилы усилие. Он дотягивается до уха закрывшего глаза бастарда, чтобы сказать. Сказать, потому что вокруг не космос, и это меняет все. И пустыни не было. С самого начала это…
Джет взмахнул руками и проснулся от боли. Первая лежала на свободной половине кровати, а левую он зашиб о стену. Джет поднялся на локтях и увидел пустую комнату. Ни обуви у постели, ни его вещей у порога. И он завопил так, что казалось, разорвутся легкие:
– ЛОРД!!!
Послышался торопливый топот, бастард вбежал в комнату, дал Джету напиться и уложил его обратно, головой на тонкую колючую подушку. Но он был жив. Он здесь. И Джет ему обязательно расскажет, успокоит, он должен понять, потому что это важно. Это единственное, что имеет значение. Правы жрецы, нет ничего под небом, кроме…
Гатта. Многоликая, прекрасная и беспощадная. Золотая пыль вокруг танцует и пульсирует. Они внутри Солнца. Джет шепчет: «Доверься мне. Ничего не бойся, я знаю, что делать. Я тебя найду и выведу» и смотрит бастарду в глаза, в них вспыхивают, переливаясь, золотые искры. Его лицо так близко, что если бы вор не был на сто процентов уверен, что это не правда, он бы шарахнулся, как от огня. Но в реальности они проходят лечение по валдарскому ускоренному методу в клетушке с почасовой оплатой. А значит – можно. У Лорда на лице, под легким загаром веснушки. Они светлые, и их столько, что бессмысленно считать. Он улыбается Джету, и на того нападает страх – он не может. Не в состоянии он его отпустить. И удержать не в состоянии, а значит, ему не придется приносить гатте эту жертву. Достаточно смириться с ее неизбежностью, и это случится само, без его участия. Лорд улыбается ему, открыто и доверчиво. Так улыбнулся бы малыш на портрете, если бы у него забрали форму со шлемом и позвали играть. И вдруг начинает меняться. Растворяться, исходить на сияние и золотую пыль. Джет закрыл глаза только тогда, когда воротник армейской куртки растаял в онемевших кулаках, обдав их на прощание волной тепла.
Что ж, нельзя найти того, кого не потерял.
Он глубоко вдохнул, неведомо чему ухмыльнулся, закрыл глаза и постарался сосредоточиться. Не зная, что именно будет сейчас делать, Джет готовился целиком положиться на чутье. Ну, и конечно, здорово, что это не настоящая гатта, а всего лишь сон.
«Я не знаю, где ты, Лорд. Не знаю, что за сила притащило нас сюда и зачем. Я даже уверен – то, что я сейчас сделаю, тебе не понравится. Но я забираю тебя домой».
В золотой тишине начал зарождаться странный звук. Сперва Джет решил, что это просто шум, но потом расслышал во все усиливающимся монолитном гудении голоса. Тысячи голосов на все лады повторяли имя. Одно и то же. По Солнцу пошла дрожь. Джет чувствовал ее, как внезапный озноб, как собственную боль. Он открыл глаза и увидел, что у казавшегося бесконечным переливчатого сияния наметилась граница. Словно рой насекомых, тьма подбиралась к нему, сжимая кольцо. Голоса становились все громче. Джет понял, что это тьма завывает, кричит, смеется, стонет, шепчет имя, и Солнце в плену этих голосов, потому что… оно должно сиять. Обязано. Но тьма не учла одного – у Джета другие планы, и этим бормотанием его не напугать. Он не уйдет, пока не исполнит задуманное. Вор зло ощерился, вытянул перед собой руки и без удивления, будто знал, что так будет, наблюдал, как свет над его ладонями сворачивается в тугой, ослепительно белый шар. Тьма взвыла, ударила по барабанным перепонкам. «А вот вам всем, – подумал Джет. – Выкусите. Мы уходим, всем пока». Он одними губами прошептал сотрясавшее всю вселенную имя и вобрал в себя средоточие света. Тьма атаковала и не оставила бы от вора, похитившего ее сокровище, ни атома, но…
Джет открыл глаза и уставился в потолок. Какое-то упоительное мгновение он помнил свой сон, во всех подробностях, оттенках и ощущениях. Но вот он моргнул и… имя ускользнуло. Вот он помнил, а потом раз – и нет его, как не было. Джет не успел подосадовать, как заметил, что не один. Лорд сидел на краю кровати и смотрел на него, скалясь. Джет, глядя на самодовольную ухмылку хозяина, решил сохранить остатки достоинства и не развлекать бастарда идиотскими вопросами.
– Слушай, Лорд, я тут подумал, я ведь даже как зовут тебя, не знаю.
Улыбка слиняла с лица бастарда. Он разочарованно отвернулся, потом встал и подошел к окну.