Праздник малыша Николя

© 2006 IMAV éditions / Goscinny – Sempе.

Художественные образы, сюжеты придуманы Рене Госинни и Жан-Жаком Сампе. Права на товарный знак сохранены за издательством IMAV.

© Левин В. Л., перевод на русский язык, 2016

© Издание на русском языке.

ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2016

Machaon®

* * *

Жильберту Госинни

После публикации в октябре 2004 года новых историй о малыше Николя к выходу в свет были подготовлены ещё сорок пять неизданных рассказов.

И вот этим историям, написанным в 1959–1965 годах для журналов «Сюд-Уэст Диманш» и «Пилот», пришло время выйти из тени – архивов моего отца – на свет, к читателям, которые наконец смогут насладиться ими.

Авторы снова удивят нас – знакомые персонажи появляются там, где их никто не ждал. В школьном дворе, на пустыре или в сквере Николя, Альцест, Руфюс, Эд, Жоффруа, Жоаким и другие ребята блестяще демонстрируют своё воображение и смекалку.

Одним словом, благодаря потрясающей алхимии, сплавившей гениально переданную Госинни детскую речь с ироничным и неповторимым рисунком Сампе, родилось подлинное волшебство! Каждая история – добрая, смешная, а подчас трогательная – дышит беззаботной радостью детства или воспоминания о нём.

Придуманный полстолетия назад, малыш Николя покоряет всё новые поколения. Да и как ему было не обрести столь необычайную судьбу, раз он стал плодом дружбы таких талантов, как Госинни и Сампе, раз в основе его образа лежат детские воспоминания двух выдающихся творцов! Этот образ, не похожий ни на один другой, неизменно очаровывает всех. Кто кому сказал первым: «Прочти, это здо́рово!» – взрослый или ребёнок, отец или сын, бабушка или внучка? Истины не узнать, потому что такое открытие каждый готов приписать себе!

Мой отец и Жан-Жак Сампе описали тот мир, в котором дети смотрят на взрослых несколько иронично, но всегда с нежностью, а взрослые, когда дело доходит до них, в обычных, казалось бы, ситуациях часто ведут себя как существа незрелые!

Рецепт успеха очевиден, ибо такова сама жизнь: какой ребёнок не задавался вопросом, насколько обоснованы действия его родителей? И какой взрослый не хотел бы снова стать ребёнком, чтобы можно было без оглядки на возраст драться с соседом или складывать бумажные самолётики на работе?

Николя – настоящая звезда, и с ним приходится обращаться как со звездой! Именно поэтому Жан-Жак Сампе снова взялся за перо и заново проиллюстрировал рассказы моего отца, картинок к которым не оказалось.

Теперь, когда вы держите в руках новые неизданные истории, опустится ли окончательно занавес над приключениями малыша Николя? Дело сделано? Возможно, и нет… Доверимся безграничной фантазии его творцов!

Окажись малыш Николя на театральных подмостках, зрители так бы ему аплодировали, что маленькому школьнику пришлось бы выступить на бис.

Вот он и делает это!

Анн Госинни

Николя

«Это я».

Альцест

«Это мой лучший друг, толстяк, который всё время ест».

Эд

«Он очень сильный и любит давать ребятам кулаком в нос».

Жоффруа

«У него очень богатый папа, который покупает ему всё, что тот ни пожелает».

Аньян

«Он первый ученик в классе и любимчик учительницы, поэтому мы его не слишком любим».

Мари-Эдвиж

«Мари-Эдвиж классная. Я думаю, мы с ней потом поженимся».

Жоаким

«Он очень любит играть в шары. И я вам скажу, играет здорово; бросает – бац! – и почти никогда не промахивается».

Руфюс

«У него есть свисток с трелями, а его папа полицейский».

Клотер

«Он последний в классе. Когда учительница его спрашивает, то всегда потом лишает перемены».

Мама

«Я люблю сидеть дома в дождь и когда у нас гости, потому что мама готовит на ужин столько вкусного!»

Папа

«Папа приходит из своей конторы позже, чем я из школы, но на дом ему не задают».

Бабуля

«Бабуля – она такая добрая, дарит мне кучу вещей и, что бы я ни сказал, всегда смеётся».

Учительница

«Наша учительница добрая и милая, если мы не слишком дурачимся».

Месье Бледур

«Это наш сосед, он очень любит дразнить папу».

Бульон

«Бульон – наш воспитатель. Его так прозвали потому, что он всё время говорит: “Посмотрите мне в глаза”, а в бульоне есть такие жирные кружочки, как глазки. Это старшеклассники придумали».

Дорогой Дед Мороз!

С тех пор как я умею писать, то есть уже давным-давно, я каждый год говорю папе и маме, что хочу послать вам письмо и попросить подарки к Рождеству.

Знаете, как я удивился на этот раз, когда папа посадил меня к себе на колени и объяснил, что в нынешнем году вы не очень богаты, особенно после того случая, которого ну никак не ожидали: вам пришлось отдать деньги, чтобы починить свои сани, когда какой-то недотёпа въехал в них справа своими санями, и, хотя там были свидетели, это всё неправда, что говорит страховая компания, и вы уж с этим разберётесь. Такая же история случилась с папиной машиной на прошлой неделе, и папа очень злился.

А потом папа сказал, что пусть лучше я буду щедрым и добрым и что мне стоило бы попросить подарки не для себя, а для всех, кого я люблю, и для своих друзей. Я сказал, что, конечно, жаль и что я так и сделаю, и мама меня обняла и сказала, что я у неё такой большой и что она уверена – несмотря на историю с санями, вам, может быть, хватит денег, чтобы я не остался совсем без подарка. Мама у меня всё-таки классная.

Так вот, для себя я у вас ничего не прошу.

А что до моего папы и моей мамы, было бы здорово, если бы вы подарили им маленькую машину, чтобы и я там помещался и чтобы она ездила сама и не надо было нажимать на педали, а фары зажигались бы, как на папиной машине до аварии. Я видел такую машину в витрине магазина, знаете, там, чуть подальше школы. Если бы вы отдали эту машину моему папе и моей маме, было бы очень хорошо, и я бы тогда всё время играл в саду, честное слово, и никогда бы не сердил маму, потому что она не любит, когда я то и дело забегаю в дом и валяю дурака на кухне. А папа смог бы спокойно читать свою газету, ему ведь так не нравится, когда я играю в мяч в гостиной, он выходит из себя и спрашивает, что́ он такого сделал, чтобы заслужить это, и неужели, проведя целый день в конторе, невозможно найти немного покоя у себя дома.

Если вы будете дарить им маленькую машину, моим маме и папе, купите, пожалуйста, красную. Там ещё есть синяя, но, по-моему, им больше понравится красная.

Для учительницы – она такая добрая и милая, когда мы не слишком дурачимся, – я хотел бы получить ответы на все задачи по арифметике за год… Я знаю, что учительница всегда очень огорчается, когда ставит нам плохие отметки. Она мне часто говорит: «Понимаешь, Николя, мне не доставляет удовольствия ставить тебе “ноль”. Я знаю, ты можешь учиться лучше». И если я заполучу ответы на все задачи по арифметике, это будет классно, потому что учительница поставит мне кучу хороших отметок и останется очень довольной. Ну а мне если чего и хотелось бы, так это порадовать свою учительницу, и тогда Аньян, учительский любимчик, не будет всегда первым в классе, и так ему и надо, потому что он всех нас достал.

У Жоффруа – это мой друг – очень богатый папа, который покупает ему всё, что тот ни пожелает, а недавно купил костюм мушкетёра, классный такой, со шпагой – бац, бац! – и шляпой с пером, и всё такое. Но мушкетёрского костюма больше ни у кого нет, и когда Жоффруа с нами играет, выходит не очень весело, особенно драться на шпагах; мы берём линейки, но это совсем не то. Ну так вот, если бы у меня тоже был костюм мушкетёра, Жоффруа бы обрадовался, ведь тогда он мог бы играть со мной по-настоящему – бац, бац! – а остальные пусть будут с линейками, и мы бы их всегда побеждали.

С Альцестом – это ещё один мой друг – всё просто; он очень любит есть, и будь у меня куча денег, я бы его каждый день после школы приглашал в кондитерскую поесть шоколадных хлебцев – мы их очень любим. Альцест, конечно, ещё любит колбасу, но есть мы будем шоколадные хлебцы, раз я плачу́, а если ему не нравится, пусть идёт и сам покупает себе колбасу. Вот так!

Жоаким – он очень любит играть в шары. И я вам скажу, играет он здо́рово; бросает – бац! – и почти никогда не промахивается. Вот мы и не любим с ним играть, потому что играем мы по-настоящему и проигрываем почти все свои шары. И на перемене Жоаким скучает. Он нам говорит: «Ну чего, парни, давайте…»; это так грустно. И если бы у меня была куча шаров, я бы соглашался играть с Жоакимом, ведь пусть этот подлый жулик и выигрывает каждый раз, у меня всё равно всегда оставались бы шары.

Эд – он очень сильный и любит давать ребятам кулаком в нос – сказал мне, что попросит вас о паре боксёрских перчаток, и мы бы тогда классно повеселились на переменах. Так вот, лучше всего для Эда было бы не дарить ему боксёрских перчаток. Честно, потому что я знаю, как это будет: Эд придёт со своими перчатками и начнёт давать нам всем в нос, у нас пойдёт кровь, мы станем орать, прибежит воспитатель и накажет Эда, а мы не любим, когда кого-то из наших наказывают. И если вы всё равно кому-то должны подарить боксёрские перчатки, то лучше подарите нам – тогда у Эда не будет неприятностей.

Клотер у нас последний в классе. Когда учительница его спрашивает урок, то всегда потом лишает перемены, а когда нам раздают табели, у него дома бывает скандал и его лишают кино, десерта, телика. В общем, его всегда чего-нибудь лишают, а однажды директор пришёл в класс и сказал ему при всех, что он закончит на каторге и это доставит много горя его папе и его маме, которые, как и другие, тоже во всём себе отказывают, чтобы дать ему хорошее образование. Но я-то знаю, почему Клотер последний и всё время спит на уроках. Это совсем не потому, что он глупый; он вовсе не глупее, например, Руфюса; всё оттого, что он устаёт.

Клотер тренируется на своём классном жёлтом велосипеде, чтобы потом, когда вырастет, участвовать в «Тур де Франс». И конечно, из-за этих тренировок он не может учить уроки и делать домашние задания, а раз он их не делает, учительница заставляет его писать по многу раз всякие фразы и спрягать глаголы, а так как на это уходит всё больше и больше времени, с тренировками у него всё хуже и хуже, и поэтому он вынужден заниматься даже по воскресеньям. И чтобы Клотер больше не был последним и чтобы его не лишали кино, десерта и телика, лучше всего отобрать у него велосипед. А не то, если так пойдёт и дальше, он закончит на каторге, как говорит директор, и тогда ему точно не разрешат участвовать в «Тур де Франс». Велосипед, если хотите, я могу постеречь, пока Клотер не вырастет и ему не надо будет больше ходить в школу.

Теперь о Бульоне. Это наш воспитатель, только по-настоящему его не так зовут. Знаете, он всё время бегает по школьному двору, чтобы разнимать нас, когда мы дерёмся, чтобы не разрешать нам играть в вышибалы, – это после того раза, когда мы разбили окно в кабинете директора, – чтобы поставить нас в угол, чтобы оставить нас после уроков, чтобы заставить нас писать всякие фразы по многу раз и чтобы давать звонок в конце перемены. Он очень устаёт, наш Бульон. Так что вам стоило бы сразу дать ему отпуск, пусть он съездит к себе в Коррез и останется там подольше. Ну и для справедливости вы должны заодно дать отпуск месье Мушабьеру, который подменяет Бульона, когда того нет.

Мари-Эдвиж. Это моя соседка, она классная, хотя и девчонка, у неё такое розовое лицо, синие глаза и жёлтые волосы, и для неё я хотел бы научиться делать отпадные кувырки. Она очень любит смотреть на кувырки. И если вы научите меня делать кувырки лучше всех, то Мари-Эдвиж скажет: «Николя, ты чемпион из чемпионов!» И будет очень рада.

Ну вот, я вас попросил столько всего для тех, кого люблю. Может быть, кого-то я и забыл, ну так вы подарите и им тоже кучу-кучу-кучу разных подарков.

А для себя, как я сказал, ничего не прошу.

Разве что, если у вас ещё останутся деньги и, ну там, вы захотите всё же сделать мне сюрприз, принесите, например, самолёт из витрины того же магазина, где вы найдёте машину для папы и мамы. Только будьте осторожнее в трубе, потому что самолёт красный, как и машина, а в трубе очень грязно.

Как бы там ни было, обещаю вести себя так хорошо, как только смогу, и желаю вам ВЕСЁЛОГО РОЖДЕСТВА!