Человек и книга

© Игорь Григорьян, 2021

ISBN 978-5-4498-4956-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Человек и книга

1

Уличная мостовая, уплотняясь в старости и расшатываясь в ней же, в своих бесконечно долгих попытках приблизиться к солнцу, медленно, но неотвратимо выдавливала из своего, скреплённого цементом человеческих устоев тела отдельные камни. Освобождённые временем камни почему-то не торопились покинуть мостовую, полностью погружённые в солнечные свет и тепло, словно замерев в этом неторопливом наслаждении они оставались неподвижно лежать на обочине.

Нагретые со всех сторон солнцем, свободные от мостового рабства камни, сами казались себе источником тепла – они воспринимали свою суть, внезапно лишённую цементных оков, потоком жёлтого света – той единственной материи, которая способна за неуловимое умом мгновение преодолеть расстояние, им же непостижимое.

Да и стоило ли куда-нибудь торопиться, если уверенность обладания поистине волшебной возможностью мгновенного перемещения укоренилась в тебе настолько, что стала неотличима от действительности?

Куда тогда бежать?

Куда стремиться?

Куда бы ты не захотел попасть – ты уже там, словно невесомый солнечный луч, несущий на своих невидимых, но мощных плечах такое весомое, одаривающее жизнью тепло.

Чего ещё остаётся желать в конце своего существования?

Избыток тепла и возможность свободного перемещения – вот два основных признака долгой и счастливой старости.

Как у камней, так и у людей.

Со временем мостовая будет разрушена полностью, природа поглотит ограниченную формой дорогу и оставшийся на её месте солнечный свет, растворившись в пустом и прозрачном пространстве, сам превратится в это пространство. Очнувшись от долгого и тёмного сна, свет пробудит в себе пространственный дух, который до этого времени спал и видел сны, состоящие из твёрдой, неподвижной материи.

Со света всё началось, светом и закончится.

Один только свет в состоянии даровать миру ту безукоризненность и безупречность, которой обладал лишь изначальный Замысел Творения.

Один только свет способен предоставить миру ту безусловную, внятно сформулированную, понятную и уму и сердцу, отчётливую, и вместе с тем отличную от всего остального выразительность, именуемую ясностью.

Всё это обязательно произойдёт в своё время, ну а пока что мостовая человеческих устоев мудрела, приподнимаясь над собственным уровнем, и постепенно растворяя в пустоте своё тело, кристаллизировалась в ней же. Пользуясь приобретённой в пространстве и времени мудростью, она примеряла на себя свойства первоначальной и всё вмещающей пустоты.

Каждый, ступивший на эту мостовую неизбежно перенимал на себя её качества. Животное, пройдя по мостовой, приближалось в своём развитии к человеку, человек на цыпочках подкрадывался к Богу, Бог – в воображаемом им мире пространства и времени, построенном на игре света и тени, разливался бесконечностью своих физических воплощений.

Бог выворачивался наизнанку, распространяя свой внутренний свет, свет формировал образы и рождал тени, тени подчёркивали различия форм, и уже окончательные формы приобретали свою материальность и вес.

Каждая форма, построенная из света, могла вспомнить свою изначальность и осознать свою истинную природу. Каждая форма обладала высшей свободой проснуться и вернуться к свету и в свет.

Неторопливо бредущие по каменной мостовой животные становились человечнее, человек – мудрее, а Бог просто собирал лежащие на обочине камни, даровал им свободу света и возвращал их в своё собственное нутро.

Цикл замыкался снова и снова и какую бы форму не принял свет, в конце своего цикла она теряла свои мнимые очертания и растворялась в том, из чего вышла.

Мостовая всё больше расшатывалась под поступью проходящих по ней людей и всё большее количество камней, освобождённых не только временем, но и давлением людских ног, оказывались на обочине.

Бог терпеливо подбирал камни и возвращал им их первоначальную природу. Прикосновение Бога всё возвращало в свет.

В ранний час выходного воскресного дня улица была пуста не только от людей, но и от результатов их деятельности.

В этой части города не было ни магазинов, ни школ, ни вывешенного на просушку белья, ни разбросанного на обочине мусора. Только несколько бродячих собак, которых, в силу их упитанности и бродячими-то назвать было сложно, лежа на боку, грелись, как камни, одновременно со всех сторон: сверху – поглощая солнечный свет, и снизу – вбирая в себя тепло нагретого солнцем булыжника.

Приподняв над мостовой шеи и вывернув их в сторону неба, собаки предельно внимательно, но одновременно с этим и бесконечно лениво следили за проплывающими над городом облаками.

Лишь во взгляде животного внимательность может соседствовать с ленью, ибо только совершенное, лишённое человеческого разума животное способно впитывать информацию снаружи, совершенно не споря с ней. Весь животный мир использует поток информации исключительно для того чтобы избежать боли и голода, сохранив, тем самым, свою волю и тело.

Во взгляде человека внимательность уже способна действовать, выходя за пределы тела, иногда рискуя этим телом, а иногда и теряя его в попытках изменить нечто внешнее. Человек борется в попытках изменить окружающий его мир и страдает из-за того что не в состоянии этого сделать.

И один только Бог понимает что весь, созданный им мир находится не снаружи, а внутри, следовательно, мир полностью воображаем и изменить мир можно только изменив себя самого.

Человек, осознавший эту простую истину и сознательно слившийся с окружающим миром, сам становился Богом. Такой человек никогда более не сможет навредить ничему снаружи, ибо прежде всего это значило бы навредить самому себе.

И мир слышит, мир внимает, мир реагирует.

Мир слышит только тот голос, внимает тому голосу и реагирует на тот голос, который не способен более причинить боль.

Сегодняшнее небо, несмотря на направление ветра, доносившего до города шёпот набегающих на границу воды и земли волн, единым и нераздельным куском двигалось в противоположную ветру сторону – провожаемое ленивым, но внимательно-цепким собачьим взглядом, цельное и неделимое, оно смещалось в сторону моря.

– Наверное, сегодня будет дождь, – весело произнёс чей-то голос, но обладателя голоса пока ещё нигде не было видно, поэтому создавалось впечатление что слова прозвучали прямо с небес, – наполнившись водой, облака обязательно вернутся на землю и омоют её своими слезами – они всегда поступают именно так.

Невидимый человек рассмеялся и замолчал, а собаки шумно вздохнули и коснулись шеями булыжной мостовой.

Небо, вопреки всеобщему мнению, начинается не где-то там сверху, оно не витает в облаках – небо начинается прямо под нашими ногами, точно в том самом месте где проходит линия горизонта.

Горизонт – это волшебная линия, недосягаемая для любых перемещений и существующая исключительно в человеческом воображении. Ни одно из движений человеческого тела не способно привести человека к горизонту, но движение человеческой мысли легко справляется с этой непосильной для тела задачей.

В мысленном, а значит, и полностью вымышленном пространстве воображения, одна очень осторожная и поэтому часто нераспознанная человеком мысль мгновенно разделяет неделимое в своих связях и проявлениях пространство на небо и землю. Будучи пойманной за хвост, мысль хохочет, кривляется, сопротивляется погружению в глубину осознания своего собственного смысла – так она пытается убежать и спрятаться за своим собственным горизонтом. Но горизонт всегда растворяет любую разделяющую мысль в том неразрывном единстве, в котором постоянно, неизменно и незыблемо пребывает всё сущее.

Горизонт способен растворить любое из разделений, ибо он соединяет основное – небо и землю.

Горизонт рождает высшее единство, вот почему горизонт – это всегда волшебство.

У разделяющей мысли нет другого места чтобы существовать – мысль разделяющая всегда иллюзорна, и поэтому жить она может исключительно на горизонте единого пространства сознания. И именно поэтому её так трудно поймать. Трудно, если не сказать, невозможно.

Воображаемое пространство – не оно ли окружает нас с самого рождения?

Не оно ли окутывает нас плотной завесой иллюзии разделения?

Не оно ли, в попытках самоосознания, заставляет нас разделять целый и цельный мир на небо и землю, на пространство и время, на себя и не себя?

Не знаю.

Знаю только одно – человек живёт в небесах, но часто, если не всегда, даже не замечает столь очевидного факта.

Это простое и, как сами небеса, лежащее на поверхности земли знание, способно полностью изменить привычный человеку мир.

Человек живёт, мыслит, мечтает и действует не на земле, как он обычно представляет себе своё земное существование – человек постоянно и неотрывно проживает себя в своих собственных небесах.

Соответственно, и высота этих небес зависит только от самого человека.

Для того чтобы попасть на небеса человеку не нужно умирать – он уже там. Для того чтобы стать водой не нужно умирать и капле воды – она уже вода.

Но если истинный дом человека – небеса – тогда и вся его жизнь – его мысли и мечты, его сожаления и радости, его решения и поступки – все они непременно должны соответствовать месту его действительного, а не вымышленного обитания.

И они обязательно должны быть чистыми и высокими, как сегодняшнее воскресное небо, неспешно проплывающее в сторону моря.

Кто это понял – тот понял главное.

Земной человек, не сумевший осознать место своего истинного пребывания, со временем сольётся со своим домом и станет земным прахом, небесный же – без остатка растворится в небесно-голубом пространстве.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.