Подари мне небо. Дилогия

Глава 18. Марк

Кейт открыла глаза, её взгляд был слегка мутным и весьма разочарованным.

– Что ты хочешь мне сказать? – сказала она, пытаясь вывернуться из моих рук, но безуспешно. – Что ты никогда не целовался?

Я рассмеялся. И демонстративно начал загибать пальцы на руках – один, второй, третий, после седьмого поднял на неё взгляд с вопросом:

– Стюардесс не считать?

Она легонько шлёпнула меня по плечу, и я перехватил её руку.

– Кейт, закрой глаза.

Она недоверчиво посмотрела на меня.

– Что ты хочешь со мной сделать?

Если бы она только знала, что я хотел с ней сделать, она бы не торопилась задавать такие вопросы.

– Просто закрой глаза, помолчи и послушай, – попросил я.

Она ещё раз с удивлением посмотрела на меня, и молча сделала то, о чём я просил. Так говорить намного легче.

– До твоей личной трагедии ты летала на самолётах, и я уверен, что ты помнишь это чувство. Представь, как ты летишь на самолёте ночью. Самолёт должен вот-вот совершить посадку, давление в салоне повышается, двигатели ревут, за окном – огни города, в котором вот-вот ты окажешься, сердце учащённо бьётся. И вдруг самолёт вместо снижения резко начинает набирать высоту, уходя на второй круг. Ты испуганно смотришь в иллюминатор, пытаясь понять, что произошло, почему город, в котором ты так хочешь оказаться, оказывается всё дальше и дальше? Сердце постепенно успокаивается, самолёт поднимается выше, потом снова снижается. Как будто полётные качели. И вот огни города снова рядом, тебя снова накрывает это чувство – учащённое сердцебиение, ожидание посадки, ты прикрываешь глаза, ожидая стука шасси о взлётно-посадочную полосу, кажется, что остается ещё немного…но самолёт вновь поднимается вверх, набирая высоту. И снова очередной круг…

Я сделал паузу, ожидая, когда Кейт откроет глаза. Кажется, она с удивлением обнаружила, что мы не на самолёте, а всё ещё у меня дома.

– Зачем ты всё это мне рассказываешь? – посмотрев мне в глаза, мягко спросила она.

– Затем, что это именно те чувства, которые ты испытываешь сегодня с самого утра. И сейчас твой самолёт совершит посадку, – закончил я и наклонился к ней, накрыв её губы своими. Чем томительнее ожидание, тем ярче развязка. Я почувствовал, как её руки поднимаются выше, притягивая меня ближе, как податливо раскрываются её губы. Нежность сменялась страстью, страсть – жадностью. Где-то вдалеке звонил телефон. Мой или её – было неважно. Важно было чувствовать вкус её губ, её тёплые руки, которые то спускались ниже по спине, то поднимались выше – вызывая этим гамму чувств. Я почувствовал, что если сейчас не остановлюсь, то рубеж прерванного взлёта будет пройден, и станет слишком поздно.

Я слегка отстранился от неё, почувствовав, что лишился тепла, которым был окутан последние несколько минут.

Кейт смущенно убрала руки и слегка отодвинулась от меня.

– У меня никогда не было такой мягкой и долгожданной посадки, – сказала она.

Хотелось пошутить про взлёт или про турбулентность, но слова застряли в горле. Сейчас не хотелось ни шуток, ни сарказма.

– Хочешь, прокатимся по ночному Мюнхену? – предложил я. – Или…

Что «или» я не придумал, потому что заканчивать этот день мне не хотелось, а предлагать остаться на ночь…Зачем я вообще об этом подумал?

– С одним условием, – загадочно сказала она, – пусть это будет не последняя посадка на сегодня, – она улыбнулась, закусив нижнюю губу.

***

Том не солгал – у меня было три потрясающих выходных. Именно таких выходных, о которых мечтает любой человек. Я просыпался тогда, когда хотел. Шёл туда, куда хотел. Единственное, чего не хватало в этих выходных – это Кейт. Она работала, и мы виделись только по вечерам. Этих часов было мало, катастрофически мало. Настолько мало, насколько может быть мало топлива, когда тебе ещё лететь несколько часов, а под тобой океан. Все три вечера, провожая её до дома, я хотел предложить ей вернуться ко мне или поехать куда-то ещё, но каждый раз меня что-то тормозило. Этим чем-то была дурацкая совесть. Впервые в жизни захотелось по-настоящему серьёзных отношений, захотелось, чтобы отношения развивались плавно и медленно. Хотя, кого я хотел обмануть? Хотелось получить всё и немедленно, и желательно не один раз, но правильнее было ждать.

В понедельник утром перед брифингом, я заехал к ней домой. Не хотелось улетать, не увидев её.

– Доброе утро, – поздоровался я, заходя к ней в дом.

– И тебе доброе утро, – она подошла ближе, – у тебя есть шанс сделать его ещё добрее.

Дважды просить не пришлось, я ловко притянул её за талию и в сотый раз за эти дни ощутил её губы на своих. Спустя мгновение я почувствовал, как её руки аккуратно пробираются под рубашку и касаются моей обнажённой спины. Рубашку захотелось снять, а брифинг отменить. Или хотя бы перенести на несколько часов.

– Родители уехали в командировку, – прошептала она, – ты пройдёшь?

Я с нежеланием отстранился, переводя дух и мысленно принимая холодный душ.

– У меня через два часа рейс в Париж, оттуда в Лондон… – я не знаю, где было больше разочарования – в моём голосе или её взгляде.

– А после Лондона ты вернёшься домой? – в её глазах был всё тот же страх, вот только теперь он смешивался с чем-то ещё.

Я вздохнул и облокотился на стену возле двери. Как же мне хотелось уверенно ответить «да», но я не знал, что меня ждёт дальше. Графики полётов менялись настолько быстро, что вероятность оказаться сегодня в Сиднее вместо Парижа была невероятно высока. А сказать «нет» я просто не мог, потому что тогда я снова верну бы ей те страхи, о которых она немного начала забывать.

– Только, если ты будешь меня ждать, – сказал я, и в ответ получил очередной поцелуй.

– А ты всё ещё сомневаешься?

– А разве я вообще сомневался? – сказал я, выходя из её дома. – Позвоню тебе, – послав ей воздушный поцелуй, я бросил беглый взгляд на часы и поехал в аэропорт.

***

– Приветствую вас, дорогие коллеги! Мы летим в Париж. Время в пути – один час тридцать минут. Высота полета – тридцать восемь тысяч футов. На борту триста девятнадцать пассажиров, погода солнечная, штиль. Желаю всем прекрасной работы и спокойных пассажиров. Увидимся во Франции!

Я хотел сказать что-то ещё, но в брифинг-комнату вошёл Том. Это был плохой знак. Если он появляется здесь, значит…

– Доброе утро! – окинул он взглядом комнату. – Желаю всем прекрасного полёта. – Марк, – повернулся он ко мне, – сегодня с тобой полетит инспектор, который…

– Который хочет узнать, умею ли я управлять самолётом или получил это место, потому что переспал с…?

– Ты когда-нибудь слушаешь до конца? – буркнул Том. Странно, но после того, как мы согласовали с ним график полётов, убрав эти пятиминутные перерывы, он стал более адекватным. Или он просто привык к моей манере общения?

– Я весь внимание, – в упор смотря на него, ответил я.

– Итак, сегодня на рейсе долгожданная аттестационная проверка. С тобой полетит инспектор. Будь осторожен.

– Ну да, обычно-то я сажусь мимо полосы и лечу не в своём эшелоне наперегонки с другими бортами.

– Ты прекрасно понял, о чём я. Пожалуйста, не нарывайся, делай всё по инструкции. И перестать хамить второму пилоту.

Я закатил глаза.

– Перестань ставить мне на рейс в пару психически неуравновешенных людей, для которых воздушная яма – это повод писать завещание.

***

Париж встретил нас золотым солнцем, Лондон – серым туманом. Полёты в Лондон я не любил. При посадке чаще всего возникало ощущение, что ты прилетел из небесной глади в какую-то серую глушь. Хотя вроде как это Лондон, и глушь – не его синоним. В Лондоне у нас был отдых, забронировав номера в гостинице, мы с экипажем отсыпались после перелётов. Рейс Лондон-Мюнхен был лишь на следующий день, и можно было бы выйти, прогуляться, пройтись по магазинам, купить чего-то специфического, британского. Однако сон пересилил все остальные желания. Как только я очутился в номере и принял душ, а голова коснулась подушки, я моментально отключился.

Проснулся я от звонка Тома. Конечно, кто бы ещё мог мне звонить? Иногда мне казалось, что ему настолько скучно, что он ищет любой повод, чтобы снова позвонить мне. Мутные вопросы, предложения одно хуже другого.

– Том, ты даже в Лондоне не оставляешь меня в покое, – я посмотрел на часы, было восемь утра, – что опять стряслось? Нужно ехать спасать крокодилов в Африку? Перевезти бегемота в московский зоопарк?

– Шутишь – значит, ты в хорошем настроении, – Том, как обычно, не слушал меня, – во сколько ты возвращаешься?

Он издевается? Он сам лично составлял расписание, сам лично ставил мне рейсы и сам отслеживал каждый из них, в теперь спрашивает меня, когда я вернусь?

– Ты лучше меня знаешь, – хмыкнул я, – не у тебя ли моё расписание полётов?

– У меня, – подтвердил он, – но разговор надо начать с чего-то нейтрального.

– Опять разговор? Том, когда мы будем просто выполнять свою работу и без лишних обсуждений лететь из точки А в точку Б?

– Тогда, когда члены ИАТА будут довольны.

Я вздохнул. Члены ИАТА никогда не бывают и не будут довольны. То им цвет лака не тот, то при посадке двигатели работают громче, чем надо, то мы взлетели не так, как они хотели. И даже, если всё прошло идеально, и цвет помады стюардессы совпадет с цветом чемоданов у пассажиров, то они найдут к чему ещё придраться. Угождать членам ИАТА – задача из разряда невыполнимых.

– Так что там за разговор?

– Завтра утром у нас собрание, я забронировал конференц-зал, твой экипаж возвращается сегодня, ещё два экипажа – ночью. К утру соберутся все, кто мне нужен. У нас небольшие изменения, и нужно обсудить их лично.

Небольшие изменения…обычно, по мнению Тома, небольшие изменения – это примерно, как переезд в Торонто на машине по воде.

***

Мюнхен встретил нас непогодой. Сильный ливень и гроза заставили нас дважды уходить на дополнительный круг. Часть бортов были перенаправлены в Берлин и Дюссельдорф, часть – в Зальцбург.

– Шасси выпущены, – сказал Леманн, мой второй пилот.

Полоса была мокрой, я чувствовал, как коснувшиеся её шасси, проскальзывают по ней – казалось, что самолёт не тормозит и вновь идёт на разгон.

– Реверс, – скомандовал я второму пилоту. Двигатели уже не ревели, самолёт не летел, а, значительно замедлившись, ехал по полосе, направляясь к нужному терминалу.

– Завтра собрание, – напомнил я Леманну, – попрошу Тома поставить тебя в мой экипаж.

Он с благодарностью кивнул, хотя я был благодарен ему намного больше за последние рейсы. Том постоянно подсовывал мне разных пилотов, большая часть из которых, судя по всему, самолёт видели впервые. Леманн, надо отдать ему должное, совершая свой второй полёт, отработал его на все сто. Такому второму пилоту можно доверить управление самолётом, не боясь, что он перепутает эшелон или впадёт в истерику при виде грозы.

Послеполётный брифинг прошёл быстро, все торопились домой, зная, что завтра их ждёт Том со своими сложными разговорами. Я тоже торопился, вот только отнюдь не домой. Я набрал номер Кейт, но она не ответила. Посмотрев на часы, убедившись, что для визита ещё не поздно, я вызвал такси и направился к её дому. Хотел устроить ей сюрприз. По пути я попросил таксиста притормозить у цветочного магазина. Купив букет, я вышел из магазина и бросил взгляд на кафе, стоящее рядом. Странно, мне показалось, что…

Нет, мне не показалось. В кафе была Кейт. И была не одна. С ней рядом был Том. И он держал её за руку.

Глава 19. Кейт

Три года назад

Одно из самых страшных и разрушительных чувств в этом мире – это чувство невосполнимой потери. Пока в твоей жизни не происходит ничего подобного, глобальной проблемой может стать порвавшаяся юбка, испорченный маникюр, опоздание на работу и прочие мелочи, которые не имеют никакого значения в тот момент, когда тебе сообщают о гибели близкого тебе человека.

После того, как я увидела в списке погибших имя своей сестры, я погрузилась в беспамятство, потеряв счёт времени. Кто-то привёл меня в чувство, и я помню, как кто-то кричал, может быть, это был мой крик? Помню, как мне приносили воду, как приехали родители. Помню, как на автопилоте села в самолёт, чтобы полететь на опознание. Помню, как рядом со мной в самолёте сидел мужчина, который потерял на том злосчастном рейсе всю свою семью. На протяжении всего полёта он держал в руках фотографию, на которой были запечатлены женщина и трое детей.

А после того как самолёт совершил посадку, и мы прошли все необходимые процедуры, мне предстояло посмотреть в глаза смерти. Я до последней секунды надеялась, что всё это – ошибка, что моя сестра жива. Что кто-то перепутал фамилии. Но телефон молчал, она не звонила. Потому что мёртвые не могут звонить. И не могут вернуться.

Родители достаточно стойко перенесли тот ужас, в который нас загнало это происшествие. Подтвердив тот факт, что в списке погибших была именно моя сестра, сдав необходимые тесты, мы вернулись домой. Я не общалась ни с кем – ни с родителями, ни с друзьями. Я запиралась в комнате сестры, смотрела фотографии, слушала музыку, которую слушала она. Смотрела её любимые фильмы. Я пыталась жить её жизнью.

За день до похорон родители куда-то уехали, и, оставшись одна, я вновь погрузилась в мысли, от которых становилось хуже, но справиться с горем я не могла.

В дверь позвонили. Раз. Два. Кто-то был очень настойчив. Я спустилась вниз и открыла незваному гостю дверь.

– Ты? – мне казалось, что это первое слово, которое я сказала за последние дни.

Передо мной стоял Том. Выглядел он, мягко говоря, не очень. На меня внезапно накатила такая волна гнева, ненависти и разочарования, которая со всей силой обрушилась на Тома.

– Ты…как ты посмел сюда явиться? – задохнулась я от возмущения. – Из-за тебя погибла моя сестра!! Ты пришёл, чтобы сказать, как тебе жаль? Зачем ты здесь? Уходи, тебе нечего здесь делать! – я попыталась закрыть дверь, но Том предусмотрительно подставил ногу.

– Успокойся, – попросил Том, – успокойся, пожалуйста.

– Успокоиться? Ты говоришь это мне? – сорвалась я на крик. – Может быть, ты предложишь мне ещё повеселиться? Сходить на дискотеку? Развеяться? – я стучала кулаками по его груди, надеясь, что он исчезнет и заберёт с собой ту боль, которая не собиралась отступать.

Он обнял меня и крепко прижал к себе, сжав меня так, чтобы я не могла ни двигаться, ни вырываться, ни драться.

Я плакала, кричала, снова плакала, ругала его, снова кричала. По всей видимости, из меня постепенно выходил весь накопленный гнев и вся обида. Все те чувства, которые копились во мне эти дни, вырвались наружу – как цунами, накрывающее город, как извержение вулкана…Как огромный торнадо, сметающий всё на своём пути. Но любой ураган, уничтожив всё вокруг себя, постепенно начинает слабеть. Оставляя после себя разруху, страх, покалеченные жизни – он уходит и, возможно, никогда не вернётся. Наступает штиль. Но разрушения, которые оставляет он после себя, отзываются в памяти людей ещё очень долго.

Почувствовав, что я немного успокоилась, Том аккуратно отстранился. Он смотрел мне в глаза, и его взгляд был тяжёлым, наполненным болью и страхом.

– Мы можем поговорить? – спросил он.

Я вымученно кивнула и молча прошла на кухню, чтобы сварить нам кофе. Жестом я пригласила Тома присесть.

– Кейт, послушай меня, пожалуйста. Я не виноват в том, что случилось. Я переживаю не меньше, чем переживаешь ты, и мне невероятно больно от того, что ты думаешь иначе.

– Ты должен был лететь с ней, – коротко бросила я.

– И что бы это изменило? – спокойно спросил он. – Я погиб бы с ней. От этого стало бы кому-то легче?

– Ты бы спас её, спас самолёт…ты же пилот! Капитан! И ты…

– … и я не имел никакого отношения к той авиакомпании, на которой мы…точнее Агнесс летела в наше путешествие.

– Где ты был все эти дни? Почему ты пришёл только сейчас? – резко сменила я тему.

– А ты бы пустила меня раньше? – грустно усмехнулся он. – Я каждый день звонил твоим родителям, я помог с организацией похорон, я помог им избавиться от чувства вины. Я не ходил по барам и ресторанам. Я не развлекался и не гулял. Ты не замечала меня, потому что не хотела замечать. Ты была погружена в свои мысли, но я был рядом. Незримо для тебя, да, но был.

– Я потеряла сестру, Том, – я почувствовала, как вновь накатывают слезы, – её больше нет.

– Я потерял любимую женщину и сына, которого ещё даже не успел увидеть, – тихо ответил он.

Я отвернулась, чтобы не заплакать снова. Мне по-прежнему казалось, что всё это лишь дурной сон. Том был потерян, я это видела, но я продолжала злиться на него. Наверное, так проще – винить кого-то в трагедии, чтобы было куда выплеснуть эмоции. Эгоистично – да. Но проще. Умом я понимала, что Тому сейчас не легче, для пилота авиакатастрофа – это не просто происшествие, это осознание того, насколько его работа граничит со смертью. Одна ошибка – и несколько сотен загубленных жизней.

– Кейт, – позвал меня Том, – мне очень жаль. Я любил твою сестру, я строил планы на будущее, я хотел, чтобы мы…чтобы я…

– Так любил, что не сделал ей предложение? – язвительно перебила его я.

Он удивленно на меня посмотрел.

– Я делал ей предложение, дважды. Оба раза я получил отказ. Первый раз она была не готова, второй – беременна. По её словам, быть беременной на свадьбе – это не то, о чём она мечтала.

Том достал из кармана брюк маленькую коробочку.

– Вот кольцо, которое я ношу с собой постоянно уже больше года. Я надеялся, что третья попытка будет удачной. Что третий раз она не откажет…вот только…

– Вот только третьего раза не будет, – закончила я фразу за него.

Мы ещё долго говорили о прошлом и несуществующем будущем для моей сестры. За это время успели вернуться мои родители, которые обсуждали похороны. Отец позвал Тома, и они долго о чём-то говорили. Мама накрыла на стол, пригласив нас поужинать, но есть совсем не хотелось. Я не могла вырвать из своего сознания те кадры, которые ещё недавно открылись моему взгляду – сначала список с фамилией и именем сестры, потом её мёртвый и безжизненный взгляд. Впереди были похороны, к которым я была не готова.

***

– Как ты? – спросил меня Том после того, как последний аккорд похоронной музыки прозвучал на кладбище, и люди постепенно стали расходиться.

Я пожала плечами. Как я? А как я могу быть? Накаченная успокоительными лекарствами, я стойко перенесла похороны самого близкого мне человека. Мне казалось, что я так и не осознала, что произошло. Как вообще можно осознать, что твоей любимой сестры, с которой ты делилась тайнами, обсуждала парней, друзей, подруг…что этого человека больше нет? Нет – не в том плане, что вы поссорились, разъехались в разные страны. Нет – в том плане, что больше не будет. Никогда.

– Я в порядке, – неуверенно ответила я и поёжилась. – Самое страшное уже позади.

Страшное позади. А что впереди? Мне казалось, что больше ничего. Темнота и безысходность.

– Кейт, мне нужно с тобой поговорить, – снова обратился ко мне Том.

Я кивнула.

– Отойдём?

Я снова кивнула.

Наверное, отходить в сторону, когда ты на кладбище – не лучшая идея, но мне было уже всё равно.

– Кейт, я хочу сказать, что твоя сестра была для меня всегда самым близким человеком. Я строил будущее, в котором непременно была она. Я мечтал о детях. Узнав, что она ждёт ребенка, что это сын…я был счастлив. Я жил этими мыслями. Я хотел жениться, хотел семью, а сейчас я не знаю, как мне жить дальше, понимаешь? Завтра у меня рейс. И не один. Послезавтра тоже. Я буду каждый день подниматься по трапу самолёта, заходить в кабину пилотов, поднимать самолёт в воздух. Потом сажать его в разных аэропортах мира. Спускаться по трапу. Снова подниматься. Это моя работа. Я живу ей, я люблю самолёты, люблю небо. Возможно, тебе покажется, что я люблю и любил их больше, чем твою сестру…Но это не так. К сожалению, твоей сестры, – он сделал недолгую паузу, – её больше нет. А небо есть. И только там я смогу жить дальше. Ради неё. Ради сына, который сейчас где-то там. Я смогу быть ближе к ним, каждый раз поднимаясь в небо. И я прошу тебя – живи. Просто живи. Постарайся жить дальше. Любить, дружить, улыбаться, общаться и заводить новых друзей. Пусть не сразу, не сегодня и не завтра – возможно, через год или больше. Я не знаю. Но помни, что ты жива. И пожалуйста, продолжай жить.

Я молчала, не зная, что ему ответить. Злость на него не прошла. Я по-прежнему винила его в том, что произошло, хоть и осознавая, что я не права. Но самое трудное в общении с ним – это просто видеть его. Видеть того, кого на протяжении многих лет я видела рядом с сестрой. И сейчас её тень будет рядом с ним. Всегда. Я не смогу смотреть на него и не вспоминать сестру. Он забудет. Я уверена. Не потому, что он плохой, не потому, что он мужчина. А потому, что он будет работать, встречать людей, общаться с теми, кто будет дарить ему новые эмоции, вытесняющие негатив. А я…нет. Я не смогу. Всё, что здесь есть – всё напоминает о сестре.

– Том, я буду жить. Но не здесь. Я попросила руководство снять мне квартиру в Австрии. Я переезжаю туда. Вернусь я или нет – не знаю. Но сейчас я не могу и не хочу быть здесь. Я желаю тебе удачи. Будь счастлив.

Я обняла его на прощание. Мне казалось, что я обнимаю Агнесс вместо него, что мы просто расстаёмся перед очередной командировкой или отпуском. Что мы скоро встретимся, и всё будет как раньше.

Я смахнула слезы с глаз и, не оборачиваясь, ушла, оставив позади себя то, что я надеялась больше никогда не вспоминать.

Глава 20. Марк

Как командиру воздушного судна мне свойственна невероятная стрессоустойчивость и холодный разум в критических ситуациях, но для человека, который видит, как чужой мужчина касается его женщины – вышеперечисленное уходит на второй план. Я снова набрал номер Кейт и увидел, как она, не смотря на экран телефона, сбрасывает вызов. Это разозлило меня ещё больше. Стараясь сохранять внешнее спокойствие и собрать остатки разума и терпения, я зашёл внутрь и быстрым шагом направился к столику, за которым сидели те, кого сейчас мне видеть очень не хотелось.

– Я надеюсь, я вам не помешал? – спросил я из-за спины Кейт. На удивление мой голос оставался спокойным.

Услышав знакомый голос, она вздрогнула и резко выдернула свои руки из рук Тома, обернувшись. В её глазах читались испуг и неожиданность.

– Марк, это не то, что ты подумал, мы…

– Тебе лучше не знать, что я подумал, – холодно ответил ей я, не глядя на неё, – это тебе, – я протянул ей букет и сел рядом.

Тишина давила с ужасающей силой, но никто не мог проронить ни слова. За эти несколько секунд молчания я успел успокоиться, чтобы не натворить глупостей, которые потом пришлось бы долго и мучительно исправлять.

– Ну? – я вопросительно посмотрел на Тома.

– Что ну? – отозвался он, ничуть не смутившись.

Если бы он не был моим руководителем, если бы я не так отчаянно любил свою работу, я бы не сдержался, и был бы уволен уже в эту минуту.

– Судя по тому, что вы молчите, я прервал весьма интересную беседу, которую в моем присутствии вы продолжать не хотите. Пожалуй, мне стоит уйти, – сказал я, медленно вставая.

– Марк, подожди, – остановила меня Кейт, – мы с Томом просто…

– Я надеюсь, что в последний раз услышал от тебя словосочетание «мы с Томом», – заметил я, – что, чёрт возьми, здесь происходит? – я устало сел обратно. Не на такой вечер я рассчитывал.

– Моя жена беременна, – сказал Том, – и я позвал Кейт, чтобы…

– Чтобы объяснить ей, что ваши с ней отношения были ошибкой?

Том беззлобно ухмыльнулся, а вот мне было не до смеха. Эти двое явно были в лучших отношениях, чем представляла мне Кейт.

– Да, Марк, ты отлично управляешь самолётом, но управлять своими чувствами ты не научился, – Том встал, – я позвоню тебе, Кейт, – просто сказал он, поцеловал её в щёку, вызвав у меня в очередной раз сильное желание познакомить мой кулак с его скулой, и обернулся ко мне, – жду завтра на собрании.