Подари мне небо. Дилогия

Глава 23. Кейт

Мне показалось, что я ослышалась. Потому что Марк не мог этого сказать. Точнее мог, но это было так странно, так…

– Кейт? – тихо позвал меня он. – Ты в порядке?

Нет, не совсем. Я размышляла над тем, как ему ответить. И нужно ли вообще отвечать? А если не отвечать, то тогда что делать? Подойти? Убежать?

– Успокойся, – раздался мягкий голос где-то над ухом, и я почувствовала его тёплые руки, – знаешь, чем прекрасно небо? Там жизнь проще. На высоте сорок тысяч футов ты совсем по-другому относишься к тому, что происходит внизу. Ты молишься, боишься, а когда боишься – говоришь то, что никогда бы не сказал без страха. Потом что-то забывается, а что-то остается в памяти. И не только в памяти. Что-то сказанное становится первым маленьким шажочком в счастливую будущую жизнь. Кейт, я не могу вписать тебя в свою небесную жизнь, ты к этому не готова, – Марк снова повторил эти слова. Слова, которые будто ножом разрезали меня напополам. Я была не готова к этим словам. К этой правде.

– Но я могу вписать тебя в свою земную жизнь, – тут же продолжил он, увидев мой испуг, – и в глубине души надеяться, что однажды ты вместе со мной поднимешься по трапу самолёта, и я, обращаясь к пассажирам, буду знать, что обращаюсь ещё и к тебе. А ты будешь спокойна, потому что за штурвалом буду я.

Я почувствовала его ещё ближе и поняла, что он не ждёт ответа. Точнее ждёт, но слова для этого были не нужны. Я потянула его на себя, почувствовав, как он прижимает меня к стене, как его руки пробираются под мою футболку, подушечки пальцев касаются обнажённой спины. Как его губы находят мои.

– Предлагаю продолжить в более удобном месте, – прошептал он мне на ухо. Отвечать я была не в состоянии, просто молча кивнув, по пути в его спальню снимая с него рубашку.

Марк толкнул дверь своей спальни спиной, не отрывая от меня ни рук, ни губ. Внезапно я почувствовала, как он отстранился, и открыла глаза, чтобы возмутиться, но секундная пауза была нужна ему лишь для того, чтобы сравнять счёт – моя футболка очутилась на полу, горячее дыхание обожгло шею.

– Твоя сестра просила не шуметь, – простонала я в ответ на его ласки, но Марк меня не слышал, продолжая снимать с меня лишние предметы одежды, оставляя на каждом обнажённом участке тела поцелуи.

К чёрту его сестру, к чёрту всё что, она говорила. Всё, что важно было сейчас – это чувствовать рядом того, без кого теперь я не представляла свою жизнь. Того, кто смог вырвать меня из ужаса, в котором я жила более трёх лет. Того, кто наконец-то заставил меня забыть о прошлом и наслаждаться настоящим. Того, чьи губы сейчас так бесцеремонно изучали моё тело, заставляя меня выгибаться и закусывать губу, чтобы сдержать стоны.

В этот раз всё было не так, как в первый. Не так спонтанно, не так быстро, не так непонятно. Появилось ощущение, что в этом мире есть только я и он, и больше никого вокруг. Ни его сестры, ни самолётов, ни прошлого, никаких тайн, никого и ничего. Эти чувства накрывают обычно ненадолго, потому что реальность вытесняет их своей силой, подминает под себя, напоминает о том, что всё это – мимолётно. Но это те чувства, которые нужны, пусть даже и мимолётно. Это те чувства, без которых никогда не почувствуешь себя живой, нужной и любимой. Это жизнь. И, кажется, что я только сейчас поняла, как именно её нужно жить.

***

– Ты укрываешься одеялом, пряча от меня всё то, что я только что видел, – заметил Марк, натягивая штаны, – и не прочь взглянуть ещё раз.

Я почувствовала, что краснею. Странное ощущение. В порыве чувств, страсти и желаний я даже не задумывалась о том, что на меня смотрят и, возможно, оценивают. Но как только тело слегка остывает, сердце успокаивается, на смену приходит другие чувства – чувства стеснения и неуверенности в себе.

– Я просто замёрзла, – попыталась я оправдаться, зная, как это глупо звучит.

– Тогда я снимаю штаны обратно? – Марк потянулся к пуговице на джинсах, заставив меня рассмеяться.

– Боюсь, что шаги, которые я только что слышала, принадлежат твоей сестре, а я не хочу, чтобы она слышала, что мы…

– Что мы… что? Думаешь, она считает, что мы здесь изучаем основы геометрии?

– Нет, – я снова рассмеялась, – но это не повод, чтобы…, – я слегка смутилась, – в общем, отвернись, я оденусь.

– Вот ещё! Пропустить такое зрелище? Я, пожалуй, откажусь и посмотрю.

Я закатила глаза и, пытаясь одной рукой удержать одеяло, а второй дотянуться до одежды, запуталась и чуть не упала. Сильные руки Марка поймали меня, и я почувствовала, что одеяло я уже не держу. Стало жарко, захотелось остаться в этой комнате ещё ненадолго, чтобы…

– Марк! Кейт! – раздался голос Леи. – Вы где?

– Я же говорила, – я улыбнулась, – нужно идти к ней.

– Как скажешь. Но я тебя умоляю, не слушай её нравоучения. Не её дело, с кем я живу, что я делаю, и что происходит за дверью моей комнаты. Я очень люблю свою сестру, но моя личная жизнь касается только меня. Ну, теперь она касается и тебя, – Марк подмигнул мне, – жду тебя в столовой, – он вышел и закрыл дверь.

Я привела себя в порядок и спустилась вниз. Краем уха я слышала, как Марк с сестрой о чём-то спорят, и взмолилась, чтобы спор не касался моих отношений с Марком.

– Как спала? – спросила я у Леи, подходя ближе к Марку и целуя его в щёку. – Удалось отдохнуть?

– Да, я настолько устала, что как только голова коснулась подушки, отключилась.

– Кстати, когда ты вернёшься домой и заберёшь своего волкодава? – поинтересовался Марк.

– Завтра, – Лея отвернулась к холодильнику, – как ты вообще живёшь? У тебя в холодильнике практически ничего нет.

– Я редко успеваю поесть дома, – заметил Марк, а я тут же вспомнила тот шикарный ужин, который он устроил для меня, – ты же знаешь, что я живу в небе.

– Кейт, – внезапно обратилась ко мне Лея, и я внутренне сжалась, приготовившись к провокационным вопросам, – ты ещё не готова разделить с Марком небесную жизнь?

– Лея! – прикрикнул Марк. – Я же просил тебя.

– Молчу-молчу, – она снова занялась своими делами, а я почувствовала себя третьей лишней. Между братом и сестрой явно состоялся какой-то разговор, касающийся меня. И я догадывалась, что тема вновь касалась неба, моих страхов и того, что если я не буду летать, то Марку нечего со мной делать. Но это не её дело. Это дело только Марка и моё. И мы сами в состоянии разобраться с тем, как нам жить и где.

– Марк, я, пожалуй, поеду домой, я обещала родителям, что…

– Я отвезу тебя, – мгновенно отозвался он, – заодно спрошу тебя кое о чём. Лея, я тебя очень люблю, но убедительно прошу тебя – забирай свою собаку и езжай домой. Я своего решения не изменю.

О каком, интересно, решении он говорит? Что он решил и что он хочет мне сказать?

Я села в машину Марка уже как-то привычно, как в свою. Марк завёл двигатель и, не тронувшись с места, повернулся ко мне. Пронзительный взгляд его синих глаз говорил мне о том, что то, что хочет сказать мне Марк – это что-то серьёзное.

– Кейт, я хочу, чтобы ты переехала ко мне. Я хочу после рейса возвращаться домой, зная, что меня там ждёшь ты. Если я не буду проводить ночь в небе с сотнями пассажиров, я хочу проводить эту ночь только с тобой. Просыпаться утром в одной постели, вечером в ней же засыпать. Вместе завтракать. Ездить по магазинам. Возможно, тебе покажется, что всё быстро и внезапно, но я не хочу терять драгоценные минуты, проводя их без тебя.

– Я могу подумать? – его взгляд был настолько обжигающим, что думать было, в общем-то, не о чем.

– Можешь, – кивнул он, – у тебя есть пятнадцать минут, пока мы едем до твоего дома, – он тронулся с места, – или, добившись цели и сняв с меня рубашку, ты уже думаешь, как поскорее сбежать?

Я рассмеялась.

– Да, были такие планы, – хитро улыбнулась я, – теперь придётся строить новые.

– А они тоже включают в себя отсутствие рубашки или ты решила зайти дальше? – его глаза улыбались, и я расслабленно прикрыла глаза.

– Я согласна.

– С чем? – невозмутимо спросил меня Марк. – С тем, что я буду без рубашки? Ну, так я не удивлён, потому что я весьма неплохо сложён, и судя по тому, как ты сегодня утром…

– Прекрати, – со смехом взмолилась я, – ты меня смущаешь! Я согласна переехать к тебе. Согласна ждать тебя из рейсов, согласна засыпать с тобой в одной постели, согласна просыпаться вместе и спускаться к завтраку. Только, пожалуйста, возвращайся. Всегда возвращайся. Пусть твой самолёт всегда будет возвращаться на землю.

– Я обещаю, – тихо сказал Марк, – я обещаю, что всегда буду возвращаться на землю.

***

– Я забыл тебе сказать, что Том со своей женой пригласили нас на ужин, – сообщил мне Марк, когда мы вышли из машины.

– И зачем ему это? – поморщилась я.

– Не знаю, но, предполагаю, что отказываться мы не имеем права.

Я пожала плечами. Ужин так ужин. С Марком – куда угодно.

– И когда они нас ждут?

– Дату мы ещё не обсудили.

– Обсудим Тома позже, – сказала я, – сейчас я не хочу о нём говорить.

– Как скажешь, – он нагнулся, чтобы поцеловать меня, а потом также резко отстранился, – но я хочу, чтобы ты знала ещё кое-что.

Глава 24. Марк

Я сам не ожидал, что скажу ей это сегодня. Что скажу это сейчас. Что я вообще скажу это так быстро, но это было именно то, что я чувствовал. То, о чём нельзя молчать. Когда я только начинал свою лётную карьеру, у меня был инструктор, который однажды сказал мне, что самая романтичная профессия – профессия пилота. И дело было не только в том, что пилоты были ближе к небу, что из их кабины открывался потрясающий вид на весь мир, который оставался под ногами. Когда ты каждый день поднимаешь в небо тяжёлый самолёт, за твоей спиной – не просто груз, а живые люди – каждый со своей судьбой, своим характером, своими желаниями, ты чувствуешь себя не только ответственным за их жизни. Ты чувствуешь, насколько эта жизнь скоротечна. Вот самолёт оторвался от земли, набрал высоту, летит. И вдруг отказ двигателя. И у тебя есть два варианта – выжить или нет. И, безусловно, выбранный вариант зависит от твоих умений, от того, насколько ты собран и умён. Но ещё зависит от решения неба. Если оно согласно помочь – оно поможет. Если нет – увы. И такого рода размышления делают из пилотов романтиков.

– Что ты сказал? – тихо спросила Кейт. – Повтори ещё раз.

– Я люблю тебя, – повторил я по её просьбе, улыбаясь, – готов повторять это много раз.

Я, правда, был готов. Сказать эти слова было сложно лишь в первый раз. Сомневаешься, а не торопишься ли, а точно ли любишь? А что вообще такое любовь? А когда слова произнесены, когда их слышит та, кому они принадлежат, падает камень с души. И ты готов повторять это снова и снова.

От мыслей меня отвлекли её руки, которые мягко притянули меня за затылок, нежно целуя в губы. Я хотел ей сказать, что не требую никаких признаний взамен. В конце концов, я выразил свои чувства, а это не значило, что она должна чувствовать то же, что и я. Я не собирался торопить её или заставлять отвечать мне тем же. Но она посмотрела мне в глаза, а в них было то же небо, которое она видела в моих. С одной лишь разницей – в моих глазах это небо было надеждой, в её – страхом.

И в этот момент, когда ответ не прозвучал, хоть и был для меня очевиден, открылась дверь её дома. Кейт вздрогнула и сделала шаг назад, смущаясь, как будто была школьницей, которую застукали за курением.

– Кейт? И… полагаю, Марк? – обратился ко мне невысокий мужчина, по всей видимости, отец Кейт.

– Марк, очень приятно, – я пожал ему руку, не отводя взгляда, – у вас потрясающая дочь.

– Пап, ты куда-то собрался? – вмешалась Кейт в разговор.

– Я поеду встречать маму, она сегодня задерживается на работе, скоро вернёмся. Марк, – ещё раз обратился ко мне её отец, – если вы не против, оставайтесь на ужин.

Я внимательно посмотрел на Кейт, будто спрашивая её разрешения. Уверена ли она в том, что это хорошая идея?

Она кивнула и пригласила меня в дом. Кстати, до приезда её родителей у нас был целый час, и я знал, на что его потратить.

***

– Итак, Марк, – начал разговор Герберт, отец Кейт, – вы, как я понимаю, тот самый пилот, в которого влюблена моя дочь?

– Пап! – возмутилась Кейт и тут же отвела от меня взгляд.

– Что? Ты же сама говорила, что…

– И что же она говорила? – с любопытством спросил я её отца. – Потому что мне она ещё ничего не сказала, – я хитро улыбнулся.

Кейт закатила глаза и намеренно продолжала избегать моего взгляда.

– Герберт, не мучай ты дочь, – мягко сказала Хелен, мать Кейт, на которую та была похожа как две капли воды, – не смущай её своим напором.

– Я вовсе не смущаюсь, – пробурчала Кейт себе под нос.

– Марк, – отец снова повернулся ко мне, – вы же в курсе той трагедии, которая случилась с нашей дочерью Агнесс?

Я осторожно кивнул. К чему он клонит?

– Я хочу предупредить вас, что повторной трагедии мы не хотим, а вы – пилот, вы тоже…

– Тоже что, пап? – внезапно заговорила Кейт, перетягивая внимание на себя. – Тоже летает? Тоже живёт? Тоже ходит?

– Тоже подвергает себя опасности. И заодно тебя.

– Ваша дочь Кейт, – обратился я сразу к обоим её родителям, – не летает на самолётах с той самой трагедии. И я не собираюсь тащить её туда силой. Если она решит, что готова – я буду рад приветствовать её в качестве своей пассажирки. Если нет – значит, всегда буду возвращаться к ней. Сюда, на землю. Тот факт, что я летаю, не делает из меня потенциального трупа. Я понимаю, что в вашем небольшом мирке – мирке вашей семьи – произошедшая трагедия огромна. Лично для вашей семьи то, что случилось – это потеря одного из четверых членов семьи. А в мировом масштабе – это один из восьми миллиардов людей, живущих на земле. И авиакатастрофы случаются очень редко. К сожалению, одна из них ведёт к гибели сразу сотен человек – это факт. Но за один день умирает гораздо больше людей от рака, от других болезней. Погибают в авариях, из-за несчастных случаев. И для их семей – это такая же огромная трагедия, как и для вас случившееся. Но все продолжают ездить на машинах, ходить в торговые центры, питаться не так полезно, как необходимо. Я не подвергаю опасности ни себя, ни Кейт. Самолёт – это такой же офис для меня, вот только находится он в небе. Это просто моя работа. И я выполняю её добросовестно. И, поверьте, не собираюсь заканчивать ни свою жизнь, ни жизни тысяч людей, поднимающихся ко мне на борт.

Я произносил свою речь на одном дыхании – так, как будто защищал диплом. Но мне было важно, чтобы эти люди, родители той, кого я люблю, осознали, что слова «пилот», «самолёт», «небо» не должны стать запрещёнными. Не надо говорить «никогда», потому что «никогда» очень часто превращается в «почему бы и нет?».

– Я полностью согласна с Марком, – сказала Хелен.

Я чуть не подавился соком. Что она сказала?

– Прошу прощения, – откашлялся я, – вы со мной согласны?

– Да, – кивнула она, – я давно говорила Кейт, что запираться в страхе нельзя. Я потеряла дочь, потеряла одну из двух своих любимых девочек. И это та боль, которая будет сопровождать меня всю жизнь. И каждый раз, когда я лечу на самолёте, я чувствую себя ненамного, но всё же ближе к ней. К той, которую потеряла.

Вот это да! Её мать летает. Я-то был уверен, что они все даже подходить к самолёту боятся.

– Марк, я прошу вас только об одном. Берегите мою дочь, она стала очень ранимой с тех пор, как… как потеряла сестру. И я уже однажды видел роман своей дочери с пилотом, который на земле бывал крайне редко. Порой мы даже забывали, как он выглядит. Агнесс скучала, а потом стала летать с ним. По возможности, конечно. Не каждый раз. И вы знаете, чем это закончилось…

– Да, знаю, – тихо сказал я, – но её избранник не был капитаном воздушного судна в тот день, и то, что случилось – воля случая. Судьба. Трагичная, но судьба. А Том – он отличный пилот.

– Вы знакомы с Томом? – Герберт был крайне удивлён. – Откуда?

– Так получилось, – я пожал плечами, – он руководитель авиакомпании, на самолётах которой я летаю.

Так, за разговорами о Томе, самолётах и страхах, я не заметил, как Кейт вышла из дома. Увлечённый беседой с родителями, я не сразу спохватился, что кого-то не хватает. Извинившись перед ними, я сказал, что выйду ненадолго.

Открыв входную дверь, набирая попутно её номер и думая о том, что она сбежала, чтобы не слышать наши разговоры про полёты, я сразу же нашёл её взглядом. Она была во дворе, стояла и молча смотрела на небо. Я подошёл к ней ближе и аккуратно положил ей руки на талию.

– Марк? – спросила она, не оборачиваясь.

– А ты ждёшь кого-то другого?

– Я уже дождалась того, кого нужно, – тихо ответила она, так и не поворачиваясь, – посмотри какое сегодня красивое небо.

Я поднял взгляд, рассматривая тёмную синеву небесной глади, слегка разбавленную цветами заката. Кое-где уже были видны звёзды, просматривалась молодая растущая луна. Я любил небо с любого расстояния и с любыми красками.

– Знаешь, какое красивое небо из кабины пилота?

– Не знаю, – помотала она головой, – и никогда не узнаю.

– Почему же, – пожал я плечами, – я могу показать тебе открывающийся мир из кабины пилота.

– Марк, я…

– Молчи, – развернул я её к себе, – не говори, что ты никогда не сядешь в самолёт. Впереди долгая жизнь, и в ней возможно всё. И если ты захочешь посмотреть на небо, облака, рельеф земли с высоты сорок тысяч футов, ты знаешь, к кому обратиться.

– Спасибо, – её глаза блестели.

– За что? За то, что говорю то, что думаю? Или за то, что не тащу тебя силой в самолёт? И не потащу, это твой выбор, и ты должна сама захотеть его сделать. Я могу лишь помочь, но решать за тебя я не вправе.

– Я люблю тебя.

– Что? – переспросил я, ошарашенный такой резкой переменой темы.

– Что? – невинно улыбнулась она. – Ты что-то говорил про ужин у Тома и его жены?

Я кивнул, думая, послышалось мне или нет? Нет, послышаться не могло. Или могло? Возможно, подсознательно я всё же хотел услышать эти слова. Больше, чем сам того осознавал.

– Марк? – Кейт щелкнула пальцами у меня перед лицом. – Ты ещё со мной?

Я снова кивнул и взял её за подбородок. Пронзительный взгляд голубых глаз, в которых больше не было страха. Я смотрел на Кейт, находя в её взгляде то, чего не было до сих пор – искорки счастья, удовольствия. Радости. То, чего ей так не хватало.

– Я хочу услышать это ещё раз.

– Про ужин? – намеренно дразня меня, спросила она. Её руки поднимались по моим плечам, касались шеи. Большие пальцы касались скул, играя на моих чувствах и ощущениях. Сейчас очень хотелось оказаться не на ужине с её родителями, а где-нибудь подальше от людских глаз, наедине.

Я приблизился к ней, едва ли касаясь своими губами её.

– К чёрту ужин, – выдохнул я ей в открытые губы, – я люблю тебя.

– Я люблю тебя, – ответила она, и прижалась к моим губам.

Глава 25. Кейт

Несколько месяцев спустя

– Доброе утро, любимая, – я услышала ставший невероятно родным за это время голос. Марк вернулся! Я вскочила с кровати, едва не упав, и бросилась ему в объятия.

– Не удуши меня, – рассмеялся он, уворачиваясь от очередной порции объятий и поцелуев, – я планировал ещё пожить и завести кучу детишек.

– Тебя не было четыре дня! – притворно топнула ногой я. – Я соскучилась!

– А как же работа и встречи с Марией?

К нашему общему удивлению, после того, как мы провели вечер в компании Тома и Марии, они стали нам друзьями. Марк, конечно, был настроен скептически – поддерживать дружбу с сумасшедшим руководителем, по его словам, он не был готов. Но общение с ними пошло на пользу, как Марку, так и самому Тому. Он перестал цепляться к нему на работе по поводу и без него, перестал мучить его неадекватным графиком и, по возможности, давал ему время, чтобы провести его со мной. Сложно сказать, что повлияло на это решение – возможно, неудавшееся прошлое с моей сестрой и понимание того, как сложно жить в постоянных ожиданиях. А, возможно, его налаживающаяся личная жизнь – у Марии уже появился хорошо заметный животик, и оба светились от радости. А Марк… Марк, как обычно, шутил, подкалывал Тома, меня, но смирился с тем, что теперь мы видимся не только в рабочее время. С Марией я очень быстро нашла общий язык. Прекрасная девушка, которая работала врачом в одной из местных клиник. Будучи беременной, она была немного забывчивой, растерянной, порой уставшей и лишённой сил. Очень было заметно, что ей не хватало друзей. Она переехала сюда относительно недавно, из Испании, и вела практически затворнический образ жизни.

Но теперь, пока Марк увеличивал количество часов налёта, мы стали проводить время вместе – обсуждать дела авиакомпании, обсуждать мужчин, родителей – дружба, выросшая из ничего, обещала стать крепкой.

– Ты прав, – улыбнулась хитро я, – с ними настолько хорошо, что я подумала переехать к ним, оставив тебя одного.

– Даже так? – Марк вопросительно изогнул брови, подойдя ко мне ближе и оставляя поцелуй на шее. – Уверена?

– Почти, – прикрывая глаза, ответила я.

Поцелуи то спускались ниже и становились горячее, то снова поднимались выше и превращались в дразнящие. Избавляясь от рубашки и галстука, Марк повалил меня на кровать. Разговоры были отложены на потом, хотелось лишь наслаждаться друг другом. Каждый раз, когда он возвращался из одного рейса или после нескольких рейсов подряд, мне отчаянно хотелось попросить его бросить эту работу, найти что-то более земное и не оставлять меня одну на такой долгий срок. Я перестала думать о том, что его самолёт может разбиться, перестала читать статистику авиапроисшествий. Но ожидание было всегда мучительным, я не выпускала телефон из рук, гипнотизируя экран, мечтая поскорее услышать звонок или получить сообщение с коротким «я долетел». Я ждала фотографий, звонков. Я постоянно жила в этих ожиданиях. Но сказать об этом Марку – это значит поставить его перед выбором – небо или я. И, возможно, я была уверена в том, что выберет он меня. Но заставлять его делать этот выбор я не имела права.