Факультет сбора и трансформации – 3

1

– Как ты? – Шедов, не сбавляя темпа, покосился на Вянку, рассматривая её сосредоточенное лицо.

– Сносно, – отозвалась та, как будто даже бодро, но голос обманул бы только того, кто её не достаточно хорошо знает. – Алекс, конечно, сотворил чудо, я думала, что буду хромать всю дорогу, но…

– Я не про физическое состояние, Вянка, ты же понимаешь.

Он ведь прекрасно видел, как то и дело меняется выражение его лица, луна давала достаточно света, чтобы различать малейшие оттенки. Ну, и давнее знакомство сказывалось. Может быть, даже оно было главным в этом, всё-таки перемены настроения близкого человека легко уловить даже в темноте. Не зря же есть эти шутки про "не так дышишь"? Вот и Вянка тоже, дышала не так. Слишком взвинчено и будто даже испугано.

– Лучше бы про него… Знаешь, бывало и хуже. Особенно в те полгода, когда я не знала, что с тобой. Но и лучше чем сейчас тоже бывало. Давай обозначим как «средней паршивости»? Я не могу подобрать другой формулировки, – она села прямо на землю, вытягивая ноги и старательно игнорируя обилие теней вокруг.

В ночной темноте это было не так сложно, хотя их мельтешение всё равно было заметным и доставляло неудобства. Магичка изо всех сил старалась делать вид, что ничего особенного не происходит. Их даже не трогали почти всю дорогу, только пару раз особенно безумные духи пытались нападать, но их более сознательные товарищи и пара профилактических заклинаний от взвинченной Ярычевской быстро прекратили этот беспорядок. Залитая лунным светом гора служила отличным ориентиром, так что дорога до неё могла бы быть прогулкой. Вот только они оба прекрасно знали, чем эта прогулка должна закончиться, у Шедова от одной мысли о предстоящем ритуале тряслись руки. Всю свою жизнь парень был убеждён, что полученное от родителей знание ему не пригодится, что на его жизнь не придётся смена Отражения. А даже если и придётся… Он не хотел чтобы это была Вянка, но кто б его спрашивал? Судьба в таких вопросах мало интересуется мнением своих подопытных. Им остаётся только идти по предназначенной дорожке, стараясь не спотыкаться и не налетать на камни, по крайней мере – не головой.

По-хорошему, им следовало обсудить всё заранее. В крайнем случае – здесь и сейчас, до подъёма к месту перехода. Пока ещё в мире живых, а на мёртвой стороне, откуда обратной дороги без ритуала и его результатов не будет. Он очень сомневался в том, что сможет. И, пожалуй, он должен сказать об этом заранее. Вот только если мысль вызывала трясучку, то при попытке заговорить слова сдавливали горло спазмом, мешая даже дышать. И всё-таки это нужно было сделать. Шедов собрал всю волю в кулак, делая усилие над собой и своими невесёлыми мыслями.

– Вянка… Я, – он выдавил кое-как, делая паузу на глубокий медленный вдох, заставляя себя дышать ровнее и говорить чётче, – не уверен, что смогу завершить ритуал…

– Я в тебя верю, – с полной какого-то неожиданного смирения улыбкой отозвалась магичка, переплетая их пальцы, успокаивая. – Верю, что у тебя достаточно твёрдая для этого рука. Тем более, что у нас нет вариантов. Всё будет… ну, ладно, «хорошо» здесь неподходящее слово, но так, как должно быть.

– От знания результата процесс легче не становится. Меня во всём этом держит только то, что ты мне не простишь, если я откажусь проводить эту несчастную «смерть», – он крепче сжал её руку в ответ. – Мне впервые в жизни страшно настолько, до тошноты и темноты в глазах.

Вянка развернулась к нему, проводя прохладной ладонью по щеке, в этот раз не комментируя отросшую щетину. Шед сам засуетился, заклинанием «смахивая» небритость под негромкий смех. Ярычевская аккуратно развернула его голову, заставляя посмотреть на себя. В голове у девушки были подходящие слова, но она не была уверена в этом на сто процентов. Хотя и была рада, что её проводником на тот свет станет один из самых близких ей людей. Для подобных ритуалов доверие было значимым компонентом, и вряд ли бы она смогла настолько расслабиться в чьем-либо ещё присутствии. Иногда, конечно, случалось, что ритуал проводили посторонние, но тогда происходила серьёзная подготовка, в первую очередь психологическая, а у них такой возможности не было. Приходилось полагаться только на естественный ход вещей.

Данковцев прижался к руке, как больной кот. Пусть он и понимал, что Вянке предстояла куда более сложная, страшная и долгая задача, легче ему от этого не становилось. Даже при том, что до последнего времени стремления жалеть себя он за собой не замечал. Открытие стала неприятным сюрпризом. Чувство, что он её теряет стало совсем отчётливым. Он уже потерял Вянку как девушку, но это прошло весьма плавно, естественно, да и в целом можно ещё порассуждать, а была ли их привязанность хоть когда-то романтической. Слишком уж тонкая материя. И сейчас он стремительно терял её как сестру и друга, на слишком уж разные ступени их грозила развести жизнь. Возможно, ему будет лучше постепенно исчезнуть из поля её зрения, не хочется давить на неё своим старением и скорой – а для отмеренного Отражению срока жизни сто или даже двести лет будут каплей в море, мгновением – смертью. В каком-то смысле жреческая часть его природы обретала Вянку как силу, на благо которой он служит, с которой связан до последней капли крови, но это всё перечёркивало любые другие развития отношений.

– Шед… Не знаю, на тему чего ты там себя накручиваешь, хотя, догадываюсь… Что бы ни случилось, быть твоим другом я не перестану, слышишь? Я рада, что в этот путь со мной идёшь именно ты, – она прижалась лбом ко лбу.

– Мне хочется в это верить, но я так боюсь того, насколько это, – они старательно избегали более точных слов, – изменит нас. Вообще до недавнего времени не подозревал, что столького боюсь.

Шедов перетянул Вянку к себе на колени, пряча лицо в растрёпанных волосах. Они могут позволить себе эти пять минут человечности. Где-то над головой их ждало нечто, куда старше и страшнее и этих гор, и населяющих их существ. Нечто, что сейчас рассматривало их, выносило оценку. Ярычевская прижалась крепче, внезапно тоже ощутив, как момент ускользает сквозь пальцы. Страхи, которые Шед всё это время держал в себе, внезапно просочились в неё, будто бы даже плоть обрели. Она сжала пальцы на его плече, лишь ощущение присутствия стало чуть ярче, чуть живее.

Боялась ли она? Конечно, она всё ещё была жива, а любое живое существо боится смерти. В её случае, пожалуй, пугал не сам факт, сколько возможные последствия. В голове внезапно зашевелился противный червячок сомнения: а вдруг ничего не выйдет, вдруг всё зря. И избавиться от его назойливого зудения не выходило никак, крепкие объятия Шеда только чуть приглушали этот голос. Они успокаивали друг друга, но сами мало верили в свои слова.

Никто не знал, вернётся ли сегодня с вершины горы. И, что важнее, какими они вернутся, кем они станут после всего этого.

– Мы справимся.

– Ты себя или меня убеждаешь, одуванчик? – он нервно хохотнул.

– Обоих. Мы не имеем права облажаться.

– И не поспоришь. Знаешь, что меня раздражает? Что эта память отзывается только на конкретные запросы и потребности. Ты не можешь прошерстить воспоминания как справочник.

– Иначе бы был огромный шанс сойти с ума. Слишком большая нагрузка на слабый человеческий мозг. Как… как у жрецов происходит эта передача?

– Примерно как у тебя было. Только запечатывают не в камне, а в тебе напрямую. Хотя кто-то считает, что это знание уже содержится в крови. Вопрос обсуждаемый и однозначного ответа на него нет. Собственно… я через это прошёл тогда зимой. Родители подстроили и «исчезновение», и моё лёгкое пересечение всех наблюдательных пунктов и границ.

Вянка только кивнула. Ну да, ещё тогда в его переходе через границу аномалии было что-то странное, слишком уж беспроблемно он это сделал. Теперь, хотя бы, у неё было этому объяснение.

По аномалии снова полз туман, противный, сырой и холодный, маги сжались в более плотный комок, оттягивая подъем до последнего. То, что ждало их там, пока только нетерпеливо вздыхало, но никаких мер не предпринимало. По крайней мере, пока. Хотя слишком медлить тоже не стоило. Данковцев ещё немного погладил её по спине, отогревая, тяжело вздохнул, запоминая живой запах магички, зная, что после ритуала он изменится, как изменится и сама её природа, и чуть отстранился, заглядывая в выцветшие глаза. Ярычевская вздохнула в ответ, снова гладя его по щеке. Это не было прощанием, но почему-то ощущалось именно им. Понимание, что время поджимает, заставило её встать первой. Шед поднялся следом, избегая взгляда девушки. Сама мысль о том, что наверху их ждёт ритуальный камень, вызывала тошноту. Теперь они понимал Вянку, ревевшую при кормлении предков.

Тем более, что ему предстояло нанести куда более страшный удар. Руки снова заходили ходуном, и он медленно втянул воздух сквозь сжатые зубы, заставляя себя успокоиться. От твёрдости его руки сейчас зависит многое, он не хочет причинять Вянке дополнительной боли, магия, которая будет проходить через неё, справится с этим и без его помощи. Они перебрали взятые с собой вещи, половина которых была рассчитана на то, что мертвецы создадут больше проблем, но перед подъёмом решили, что дальше с собой понесут только самый необходимый минимум. Всё равно сумки тут никто не тронет, могильщикам они ни к чему, а живые просто так сюда не дойдут. Ярычевская шагнула на петляющую дорожку с таким решительным лицом, что Шед проникся, собирая себя в кучу.

– Не ожидал от тебя такого…

– Просто… раньше начнём, раньше всё это закончится? – она оглянулась через плечо, неуверенность на миг проступила в глазах.

– С этой точки зрения… Пойдём. Действительно, раньше начнём, меньше себя накрутить успеем.

Шедов догнал подругу, сжимая ледяную от напряжения ладонь в своей лихорадочно-горячей. Магичка благодарно улыбнулась в ответ. Она прекрасно понимала, что уж перед ним нет смысла строить из себя нерушимую скалу, но не могла расслабиться, понимала, что если позволит своей панике взять верх, то та её уже не отпустит. Так что поднимались в весьма бодром темпе, не отвлекаясь на рассматривание видов и разговоры. Тропинка казалась утоптанной, будто ежедневно сотни и тысячи ног преодолевали этот маршрут долгие годы, даже когда земля перешла в камень. Через пару десятков шагов и вовсе оказалось, что кто-то выбил в скале ступени, идеальные, широкие и ровные, складывающиеся в практически парадную лестницу.

Вянка замерла, на секунду оборачиваясь, глядя вниз. От вида захватывало дыхание, луна заливала всё таким количеством света, что глубокая ночь казалась ранним утром. Впрочем, быстро напомнив себе, что луна – солнце мёртвых, девушка сбросила оцепенение. И побежала наверх, подгоняемая холодным взглядом ночного светила. Шед отстал на несколько ступенек, бегущий скорее из-за этого неожиданного порыва, чем из-за чего-то ещё.

На верхней площадке магичка резко затормозила, встреченная волной жара. Через мгновение нос различил в этом жаре тяжёлый запах гнили, заставивший шагнуть назад, туда, где этот смрад ещё не был ощутим. Глаза при этом говорили, что перед ними обычная, даже не слишком широкая или бурная, речушка, но мост через неё заметно высох от жара, порождая сомнения в своей надёжности. Шед едва успел затормозить и поймать Вянку, не дать её ноге соскользнуть.

– Аккуратнее!

– Мерзость какая… Хорошо, что я не ужинала…

– Я знаю, что её называют смердящей рекой, но не думал, что настолько, – он провел ладонью по лицу, повторив жест над Вянкой. – Не сильно помогает, но хотя бы дышать можно… А вот переходить мост придётся по одному. Что-то он не вызывает доверия.

– Знаешь, в том, что мост на тот свет нужно преодолевать в одиночку, есть своя прелесть. Своя логика.

– Потому что большинство из нас умирает именно так?

– Ну да… Не будем тянуть.

Вянка приблизилась в мосту, тут же принимаясь часто моргать, от жара сохли глаза. Пальцы судорожно сжались на верёвочных периллах. Первая доска скрипнула под её ногой.

*

Ноги тряслись от нервного напряжения только первые пять шагов. После все чувства перекрыла тошнота, от гнилостного смрада Вянку почти выворачивало, наверняка бы стошнило, если бы ситуация чуть более к этому располагала. Однако магичка прекрасно понимала, что стоит ей дать слабину и она окажется в этих водах, масляно блестящих где-то внизу. К середине обоняние перестало воспринимать слишком мощный запах, просто пропало, но дышала девушка всё равно через раз, через сжатые зубы, когда услышала голос Шеда за спиной:

– Не бойся, ты не упадёшь. Ты уже почти прошла, посмотри вперёд.

– Не могу. Мне кажется, что я больше ни шага сделать не смогу.

– Вянка, тебе именно кажется. Это иллюзия. Проверка. Уж поверь, если ты сейчас решишь развернуться, она быстренько выплюнет тебя на этой стороне, только второй попытки не будет. Ты понимаешь это?

– Да… Я… сейчас, пять секунд. Я сейчас соберусь и перейду, просто дай мне мгновение.

– Я тебя не тороплю.

Магичка сделала несколько медленных глубоких вдохов, стараясь не думать о резко пересохшем горле и противном привкусе на языке. Она нашла взглядом следующую доску и медленно перенесла на неё одну ногу. Вторую. Нашла следующую – и внезапно для себя оказалась на каменной площадке на той стороне. Переход оказался настолько внезапным, что девушка рухнула, коленки подогнулись, и она просто села прямо на камень, глядя на то, как Шедов куда более бодро преодолевает то же самое расстояние. Хотя выражение лица у парня при этом было совсем зверским, насколько его знала Вянка, такое бывало, когда тот боролся с какими-то неприятными мыслями. И даже могла примерно предположить, что вызывает такую реакцию.

Данковцев с моста сошёл изящнее, но тут же рухнул рядом с ней, пытаясь отдышаться. Какое-то время маги просто смотрели на тот берег, стараясь не слишком думать о предстоящем ритуале. Вянка и вовсе старательно напоминала себе, зачем она на всё это подписалась. Вернее, подтвердила своё согласие на то, на что её подписали как бы ещё не до рождения. Шедов наклонился к ней, с шумом втягивая воздух:

– Ты теперь не ромашкой пахнешь. Полынью и осенней травой.

– Главное, чтоб как тёплой осенью, а не когда сырость и грязь начинаются, – она хмыкнула, поднимая голову к огромной яркой луне. – Отличная ночь, чтобы умереть.

Шед покосился на подругу, но ничего не сказал. Наверное, с этим глупо спорить: ночь действительно подходящая. Тем более, что ритуальный клинок под одеждой обжигал кожу потусторонним холодом. Маг вытянулся на спине, рассматривая ночное небо, стараясь оттянуть момент. Рядом завозилась Вянка, устраиваясь удобнее, заставляя напрячь мышцы, когда голова опустилась на его живот. Данковцев хмыкнул, гладя её по волосам как кошку. У них есть немного времени, прежде чем они начнут слышать зов алтаря. Магичка смотрела на луну окончательно побелевшими на этой стороне глазами, таким же холодными и даже будто бы тускло мерцающими, как и солнце мёртвых. В неверном свете было непонятно, но Шеду казалось, что и волосы у девушки посветлели, почти поседели. Та об этом не думала, морально настраиваясь.

А потом вдруг села и принялась стягивать ботинки под недоумевающим взглядом друга. Пожала плечами:

– Хочу более полно ощущать местный фон. Думаю, тут и оставлю, не потащу с собой. И куртку тоже.

– Пора, – как-то неуверенно выдохнул он, не став ехидничать, что "тащить"-то совсем не далеко.

И последовал примеру Ярычевской, разуваясь и сбрасывая часть вещей здесь. До алтаря полтора десятка шагов, если просто повернуть голову в его сторону, то уже виден отполированный камень. Магичка задумчиво погладила фонящую инквизиторской магией осину, здесь ощущающуюся как провал, пустота, и аккуратно устроила подарок отца поверх сложенной одежды. Неизвестно, как повлияет фон ритуала… Мысли о том, что фактически её ждёт смерть – и не ясно ещё, окончательная или временная – она старательно загоняла подальше, не желая думать об этом. Чем меньше этих размышлений будет, тем меньше ожиданий, страхов и ложных выводов. Камень обжигал босые ступни одновременно и могильным холодом, и каким-то неестественным жаром, какой бывает от излишка силы.

Вянка даже посмотрела на ноги, проверяя, не осталось ли следа, но всё оказалось целым.

– Шед…

– М?

– А вот то, что я условно умирала магически, это может повлиять? Ну, тогда, когда щитами надорвалась при взрыве в лаборатории?

– Точно не в худшую сторону. Тогда ты в каком-то смысле уже знаешь дорогу туда и обратно, тебе может быть чуть легче.

– А может и не быть?

– А может и не быть. Но хуже не станет, не переживай. Готова? – он погладил её по плечу, замирая вместе с девушкой у первой ступеньки.

На её камне почти не было багровых пятен, которыми изобиловала верхняя площадка. Утешало одно: он наверняка знал, что крови будет немного, а обилие следов связано лишь с многократным повторением ритуала… Ладно, были неудачные опыты, когда его пытались провести те, кто не имел на него права, например, поначалу находились наглецы, думающие, что одного обряда достаточно, чтобы сменить Отражение. Тех разрывало, да.

Вянка медленно поднималась по ступенькам первой, стараясь не думать о том, что именно в них въелось. Не свежая и ладно, и так сойдёт. Магичка дошла почти до конца и замерла, занося ногу над площадкой, рассматривая вырезанные в камне символы. Часть использовалась сейчас, на основах ритуалистики они их проходили, что-то было в переданной в кристалле памяти. Но кое-что оказалось совсем древним, от взгляда на грубые линии гудело в голове, будто по ней ударили. Рубашка прилипла к мокрой от напряжения спине. Подумав, девушка принялась расстёгивать мелкие пуговицы дрожащими руками, оставаясь в майке. Её нужно будет во что-то переодеваться после того, как она вернётся… Она целенаправленно использовала только "когда", избегая слова "если", будто одна мысль в таком ключе могла сработать как сглаз.

Шедов подкрался неслышно, аккуратно погладил по плечу, молча кивая на алтарную плиту. Ярычевская опустилась на камень, краем сознания отмечая, что тот странно… удобен? Нахождение на нём ощущалось очень естественно, будто так и должно быть. Если смотреть на луну и звёзды, то ситуация даже становилась приятной. Почти приятной. На краю зрения мелькнуло лицо Антона Ярычевского, погладившего её по волосам. По губам покойника читалось "Всё будет хорошо". Струящаяся вокруг энергия окутывала, пеленала по рукам и ногам, придавливала тяжёлым одеялом. Данковцев кивнул своим мыслям, но с последней ступеньки не шагнул, опустился коленями на контур. Голос застревал где-то в горле, связки не слушались, слова, которые он произносил, казались чужими, вложенными кем-то другим в него:

– Всё в мире идёт своим чередом. Всё изменяется, и даже смерть не вечна.

Сила будто подтолкнула его в спину, заставляя согнуться в поклоне, коснуться лбом камня. Шедов, друг лежащей на камне девушки, студент Огневищенского, мысленно стиснул зубы. Маг из Данковцевых покорно последовал за велением той силы, которой принадлежал. От конфликта внутри будто что-то закипало, обжигало вдоль хребта. С шумным выдохом он выпрямился, резко, до щелчков в спине. Ноги будто занемели, поднимался на них парень неловко, но равновесие тело держало само, будь он чуть слабее, завалился бы назад. Но только шагнул за контур, отрезая себе путь. Пока он не завершит ритуал, уйти отсюда не сможет. Даже умереть не сможет.

– К той, в чьи руки возвращаемся, обращаю свой голос…

Вянка почти не вслушивалась в слова, ощущая какое-то почти неестественное спокойствие, все эмоции вымело из головы, оставив только предвкушение и чувство правильности происходящего. Лунный свет скользил по лицу ласковыми пальцами, обещая, утешая, отвлекая от возможной боли. Ей было так хорошо, что боли она бы сейчас и не почувствовала. Только запах крови в какой-то момент ударил в нос. Шедов распорол себе ладонь, чужим голосом вознося похвалы Смерти. Той, что ждёт каждого. Той, что забирает боль.

Антон, которого допустили наблюдателем, проводником, стоял у головы девушки, совсем рядом с алтарём, сделав шаг в сторону совсем ненадолго, когда Данковцев принялся выводить знаки на камне и лице и плечах Вянки. Та лишь раз дрогнула, ощутив прикосновение. После тело оцепенело, лишь грудь медленно и невысоко вздымалась от дыхания.

– Взгляни на своё новое лицо…

Маг шагнул к алтарю. На последних словах голос дрогнул, Шедов на миг выпал из транса, в который его быстро погрузил избыток силы. Это было плохо, он сильно сомневался в том, что сможет нанести удар, находясь в здравом уме и трезвой памяти. Так что он застыл у камня, встречаясь взглядом с Вянкой. Ярычевская моргнула, фокусируясь на нём, и улыбнулась. Слабо, мышцы плохо слушались, но она заставила себя вздохнуть чуть глубже, чтобы заговорить:

– Я рада, что ты тут со мной, – и обхватила слабыми пальцами его запястье, напряжённое до судороги от того, с какой силой он сжимал пальцы на рукояти ножа.

– Я бы предпочёл, чтобы ничего этого не было.

– Всё будет хорошо. Всё идёт правильно, – магичка заулыбалась ещё шире.

Шедов наклонился ближе, Вянка в неверном лунном свете могла разглядеть, что губы у него прокушены, даже тускло блестящую каплю крови, оставшуюся у неё на виске, когда друг коротко её поцеловал, то ли извиняясь, то ли на всякий случай прощаясь, неуверенный в результате. Ярычевская же наоборот, совсем расслабилась. Она уже ощущала чьи-то прохладные пальцы на своих плечах, кожей чувствовала внимательный изучающий взгляд. От удара Шеда, по сути, больше ничего не зависело. Её уже видели, а смерть тела нужна только для того, чтобы она смогла увидеть.

– Не затягивай. Провожай меня уже.

Раньше Данковцев думал, что выдавить слёзы для ритуала сложно. Он вообще смутно помнил, когда плакал в последний раз, хоть как-то, но сейчас "заказное" оплакивание вышло естественным. Маг присел на край алтаря, задыхаясь, и заходясь в рыданиях и всхлипах, борясь с собой за каждый глоток воздуха. Провожая, пожалуй, самого близкого человека на тот свет.

– Пусть твоя рука будет твёрдой.

Сила, наполняющая это место, не дала бы ему промахнуться, даже если бы он сильно этого хотел. Лезвие на миг отразило луну, блеснув мертвенно-белым. Кровь в ушах шумела так, что звук удара он не услышал. Только Вянка шумно вздохнула, замирая. Эхо разнесло болезненный, животный крик Шедова над всей аномалией, заставляя вздрогнуть и проснуться даже тех, кто был в лагере на её окраине. Давление чужой силы исчезло, и он наконец-то обмяк, сгребая неподвижное тело в охапку, наглаживая окровавленными ладонями длинные волосы.

Больно ей не было.

*

По крайней мере, боли не было в первые мгновения, но стоило ей открыть глаза, как фантомный отголосок всё-таки прошил тело, заставляя с хрипом задышать, вспомнить, как это делается. И всё-таки тело задвинуло ощущения подальше, на край сознания, когда чьи-то смутно знакомые руки вздёрнули её на ноги. Вянке потребовалось несколько секунд, чтобы зрение вернулось в норму, и она смогла выдавить:

– Лада Викторовна? А как вы здесь…

И согнулась пополам, ощущение дыры в груди вызывало приступы кашля, хотя быстрое ощупывание твердило, что она цела, но тело было уверено в обратном ещё несколько мгновений, сомневалось, что они вообще живы, впрочем имея на это все основания. Пришлось срочно брать себя в руки, старательно убеждая, что всё в порядке и повода переживать нет. Декан осторожно придерживала её за плечи, выжидая, когда девушка окончательно придёт в норму, и снова распрямила, хотя в этот раз куда более аккуратно.

Лада ждала её здесь с самого заката. Её собственное тело сейчас лежало в подвалах ОМУ, питаемое магией университета, под контролем нескольких магов из преподавательского состава. Таких же Отражений, как и она сама. Где-то на лестнице, где уже открывался обзор на двери подвала, но куда ещё не доходили его щиты, сидел Игорь Костянников. Чуть более бодрый и чуть менее мертвенно-бледный, чем Шедов Данковцев, но точно также далёкий от спокойствия. Мараева знала о предстоящем больше, так что и настроить мужчину сумела. К тому же… Игорь уже терял близких людей, как бы цинично не звучало, ему было проще. Совсем немного. Да и ему не пришлось принимать во всём этом непосредственного участия, и алхимик мог только посочувствовать Шеду. Зная, насколько эти двое друг к другу привязаны, он даже не пытался себе вообразить состояние своего студента. Самому Игорю оставалось только ждать, прижавшись к стене.

– Примерно теми же путями, Ярычевская. Давай, дыши, нам ещё идти непонятно сколько.

– А здесь действительно нужно дышать или это привычка?

– Правильный вопрос. Разумеется, привычка, тела-то у тебя тут нет, – она улыбнулась, увидев, как расширяются глаза магички при взгляде на неё.