Забыть нельзя помнить
- -
- 100%
- +
Видящие ещё немного посверлили друг друга взглядами, но развивать конфликт не стали. Анжи дёрнул занавеску, отгораживая Ромула от внешнего мира, и ушёл на освободившуюся кушетку в другой части кабинета. Пайо только выдохнул, закатывая глаза. К большому сожалению, они не только работали в одном отделе, но и сидели друг напротив друга, каждый день по восемь или больше часов видя перед собой нелюбимого коллегу. И путь такие «показательные выступления» и перепалки без физической агрессии стали уже рутиной, настроение портилось как в первый раз.
*
Работы для Видящих сегодня не оказалось, и это странное затишье не радовало. Больше пугало – в их городе вечно что-то происходило, и такое спокойствие могло быть только перед чем-то пугающим своими масштабами. Буря явно назревала, и Ромул сомневался, что она обойдёт их стороной. В прошлый раз такая тишина была перед появлением поклонников низших богов. Тогда Пайо в компании прочих магов отдела несколько недель лазил по подвалам и притонам, исследуя места преступления. Тошнить от вида человеческих останков его перестало на третий день. Нервная система решила, что они видели достаточно много, чтобы перестать впечатляться.
Ромул запрокинул голову, глядя в низкое серое небо – границы империи никогда не радовали теплом, когда-то на её территории экспериментировали с изменением климата, а теперь жили с последствиями. Потоки магии всё ещё гуляли над этими землями, искажая погоду – лето было коротким и не слишком тёплым, а большую часть года властвовало подобие поздней осени. Пайо плохо помнил земли к югу от империи, но слепящее солнце отложилось отчётливо, заботливо хранимое где-то на задворках разума.
Сейчас же вокруг был только серый бетон стен, едва прикрытый тонким слоем снега и инея, не обеляющих его, только делающих эту серость и тоску чуть светлее.
– Отлыниваем? – в этот раз Анжи звучал почти беззлобно.
Ромул скосил взгляд на Видящего, отмечая, как тот с неудовольствием разминает руку. Пайо неопределённо пожал плечами, возвращаясь к созерцанию тусклого солнца, размазанного по небу, будто кто-то пытался спрятать пятно на ковре. Корв буравил его такими же светлыми, почти прозрачными глазами – был стереотип, что определённые черты внешности присущи всем носителям определённого магического таланта. Вот Видящие, например, отличались очень светлыми, будто выцветшими глазами. Даже у Ромула, при его смешанном происхождении, радужка была бледно-бледно серо-голубой.
– Могу обвинить тебя в том же.
– Будешь? – вместо препираний Анжи протянул Ромулу раскрытый портсигар.
– Не, я бросил.
– Сам или заставили?
– Чувствуешь, разбитым лицом запахло?
– Ты серьёзно сейчас со мной драться будешь? – Анжи закурил, с наслаждением прикрывая глаза.
Приторный ароматизированный дым оседал на коже липкой плёнкой, которую так и хотелось содрать, смыть хоть тем же снегом. Подумалось, что Рем от этого запаха кривился бы ещё сильнее, чем от обычного.
При мысли о брате Ромул привычно попытался дотянуться до него, позвать, но наткнулся на глухую стену. Видящий прикрыл глаза, пытаясь поймать хоть какое-то видение, пусть под рукой и не было личных вещей для настройки. Но он же и не чужого человека пытается посмотреть? Непроницаемая темнота завибрировала как готовое разбиться стекло, но не поддалась, только перед глазами заплясали красноватые мушки. Даже в реальности этот алый вихрь ещё какое-то время не переставал мерещиться.
– Ромул, ты же понимаешь, что ты не можешь посвятить всю жизнь брату? Даже с учётом всех… тонкостей.
– Бросить его я тоже не могу.
– Типичный старший брат…
– Типичный залюбленный единственный ребёнок.
– Всё-таки будем драться?
– Да шёл бы ты в пекло, руки ещё об тебя марать, – махнул рукой Ромул, заодно разгоняя липкий вишнёвый дым. – В кабинете увидимся, не отлынивай, ты здесь вообще-то работаешь.
– Как скажете, видящий Пайо, я обязательно прислушаюсь к вашему авторитетному мнению! – Анжи наигранно поклонился.
– Паяц.
Ромул покачал головой, разворачиваясь спиной к коллеге. По пути пнул мелкий камушек у порога, ловя от него образ ближайшего будущего и пряча ехидную улыбку. Вот и посмотрит, чего стоит Анжи как Видящий. А то слишком уж много гонора.
Пайо постучал ботинками о ступеньки, сбивая налипший снег. Полезный дар полезным даром, а получить тряпкой под зад как нашкодивший мальчишка мог каждый. В узких коридорах Отдела пахло казёными зельями и хлоркой, со второго этажа тянуло грязной водой и мытыми полами. Ромул привычно посчитал двери, скользнул в третью, на которой не было ни номера, ни таблички. И устроился у окна, наблюдая за крыльцом.
На деревянной раме, у самого стекла, образовалась ледяная корка, да и в целом кабинет продувался. Но форма спасала, во многом работники Тринадцатого сохраняли здоровье только благодаря ей. Ресурсов для поддержаний зданий в порядке не хватало, после утраты технологий и пробуждения магии человечество не восстановило прежний уровень прогресса. Ромул был в центральных регионах империи по долгу службы несколько раз, видел уцелевшие строения прежних времён и не мог даже представить себе, какими методами они возводились и что нужно было сделать сейчас магам, чтобы привести их в первоначальный вид. Даже поддержание обеспечивалось огромным количеством стазисных артефактов, просто замораживающих состояние.
Пайо повёл ладонью над чашкой, активируя начерченный на столе контур, согревая чай и с наслаждением сделал глоток, рассматривая только-только докурившего Анжи. Корв как раз отбросил окурок и двинулся к входу. Тот самый камень всё ещё лежал на пути.
– Ну, давай, удиви меня… Порадуй.
Ромул скривил губы в усмешке. Если Анжи не увидит проблемы – ничего серьёзного не случится, травма будет несмертельная. Но бьющая по самооценке. Видящий застыл у стола, так, чтобы его не было видно снаружи, наблюдая, как коллега подходит к назначенной точке. Внутри разгорался практически мальчишеский азарт. Когда Корв всё-таки споткнулся и полетел носом в крыльцо, Пайо спрятал улыбку за чашкой.
Да-да, злорадствовать в такой ситуации нехорошо, никто не спорит, но кто из нас не радовался неудачам особенно нелюбимых коллег? Правильно, все мы хоть раз, но улыбались в такой ситуации.
– Не увидел, – хмыкнул Ромул, уже с куда большим наслаждением приканчивая приторный чай.
Кто решил, что Видящим нужна убойная доза глюкозы в организме, Пайо не знал, но весь чай в их кабинете по умолчанию подслащался, иногда настолько, что от сладости сводило зубы. Сейчас это стало почти привычным, даже не раздражало, хотя дома Ромул сахара по-прежнему сторонился.
Старое окно пропускало приглушенные звуки с улицы, позволяя уловить невнятную ругань от зажимающего нос Анжи. Не слишком твёрдой походкой тот двинулся внутрь. Ромул мог бы заволноваться, что коллега приложился сильнее, чем планировалось, но слишком хорошо знал: тот просто любитель драматизировать. Так что поводов переживать нет и не предвидится. Зато час-другой поработать в тишине удастся. С этой мыслью он убрал чашку на место, направляясь к изолированным ящикам с уликами, воспоминания которых ему предстояло описать сегодня.
Видящий бегло ощупал каждый, выбирая, с чего начать. Ни описания места преступления, ни кратких сведений о деле к ящикам, как и обычно, не прилагалось: именно так обеспечивали чистоту видений, наличие хоть какой-то стартовой информации могло исказить картинку и привести к додумыванию. Ромул уже хотел было взять ближайший ящик, как пальцы кольнуло, привлекая внимание.
– Что ж, начнём с тебя.
Пайо устроился за столом в углу, закрывая чуть заклинившую перегородку, отрезая восприятие от остального мира. Изолирующие символы сомкнулись, активируясь. Теперь Ромул не услышит происходящее за пределами этого небольшого закутка, пока не закончит работу. Защёлки, как и всегда, легко поддались.
Первым Видящего встретил запах крови. Ромул глубоко вдохнул, позволяя ему заполнить лёгкие, осесть в горле, царапнуть железным привкусом нос и язык. Сейчас, после нескольких лет работы в отделе, тяжёлый аромат смерти, один из многих, окружающих Последнюю Мать, ему даже нравился. На поверхность стола выкатились осколки зеркала. Так даже лучше, в них информация хранится дольше, и картинка считывается яснее, особенно если зеркало было сделано по старой технологии, с применением серебра. Это оказалось именно таким. Пайо несколько минут перекладывал осколки на столе, настраиваясь на него, ловя вспышки образов, но не следуя ни за одним из них. Просто позволял информации струиться вокруг, раскрывая сознание навстречу. Наконец, улики легли так, как Видящему казалось правильным.
Ромул прикрыл глаза, погружаясь в картину. Сперва не было ничего, только темнота, наполненная запахом крови – самые свежие воспоминания улики. Привычное явление, которое можно проскочить. Но вот появились образы коллег из следствия, которые и собирали эти осколки, Пайо различил даже несколько знакомых лиц, хотя большинство определялось только по форме. Раздробленное, сложенное из местами повторяющихся кусков изображение заставляло напрягаться, чтобы получать более-менее чёткие образы. И всё же ему удалось адаптироваться, рассматривая всё более мутные воспоминания. Вот осколок летит вверх, теперь сжимаемый чьими-то пальцами. Ромул различает характерные для музыкантов мозоли да и форма пальцев в целом… У младшего много друзей в музыкальных кругах, насмотрелся.
Где-то в реальности сжимающая карандаш рука привычно скользила по черновику, фиксируя слова, по которым он сможет восстановить последовательность образов и написать нормальный отчёт. Видящий фокусируется на отажающемся в осколке бледном лице, но у фрагментов зеркала «зрение» всегда хуже, чем у целого, так что он различает лишь светло-серые глаза. Ничем не примечательные, у двух третей страны такие и у каждого четвёртого выселенца. У самого Ромула были точно такие же, да и у Рема. Карандаш зашуршал, выводя «имперский серый» и наспех изображая глаз.
Изображение стало ещё более размытым, показывая силуэты, в тёмном костюме, в залитой кровью белой рубашке и…
«И в синей форме Тринадцатого отдела», пальцы вывели сами. Ромул вынырнул из образа, откидываясь на спинку стула. Ещё и этого не хватало, последние недели явно проверяли его на прочность, сперва брат, теперь и это… Не хотелось видеть в коллегах потенциального подозреваемого, тем более, что неизвестный пока маг явно был не просто свидетелем.
– Какая спокойная жизнь, действительно, кому она нужна…
Пайо посмотрел на трещину на потолке, прикидывая, кто из известных ему сотрудников отдела мог бы приложить человека лицом о зеркало, даже просто теоретически. Выходило, что кто угодно, можно было бы даже самого себя начать подозревать. Ромул нервно усмехнулся: был бы неожиданный поворот событий. Впрочем, хотелось бы верить в свою вменяемость. Да и, судя по дате сбора улик, дело было ещё до попадания Рема в Дом Пожирателей, брат бы забил тревогу, заметив на старшем воздействие или обнаружив у него провалы в памяти. Пока младший был при даре, Видящий за безопасность своей головы вообще не переживал, домашний менталист при его работе – лучшая защита.
Кто-то застучал в перегородку, привлекая внимание.
– Минуту! Уберу в изоляцию и весь ваш! – он принимается возвращать осколки обратно в ящик.
Закончив, размыкает контур и сдвигает перегородку, чтобы встретиться лицом к лицу с бледным до зелени Анжи. Нездоровый оттенок кожи здорово оттенялся синевой под глазами, идущей от сломанного носа. Корв, вопреки ожиданиям, возмущаться не спешил.
– Общее собрание. Собирайся, потом закончишь.
– Что случилось-то?
– А я откуда знаю?
– Анжи, ты всегда что-то знаешь, не прикидывайся.
– Труп.
– Конкретнее давай, у нас тут недели без трупа не бывает, не стали бы из-за простого мертвеца внеплановое собрание проводить.
– А там не простой, – Анжи попытался потереть онемевший нос, но быстро отдёрнул руку. – Там в знакомой такой синей форме. Смекаешь?!
– Отставить истерику. Пойдём.
Ромул вернул ящик на стол, задвинул перегородку рабочего места, чтобы черновики не разлетелись от сквозняка, поправил форму. Нервный Анжи всё это время выстукивал одному ему ведомый ритм, ожидая коллегу. Пайо почти пошутил про боязнь ходить одному, но не стал, Анжи походил на сжатую до предела пружину. Попадать под её удар желания не было.
Глава 3, в которой Ромул не паникует
Маги тринадцатого отдела собирались в зале, подгоняемые витающей в воздухе тревогой. Анжи крутил головой, пытаясь уловить от собравшихся хоть какой-то образ, морщился, шипел из-за разбитого носа, и снова пытался залезть в чью-нибудь память. Пайо лишь глаза закатывал: кажется, ничто в этом мире не могло заставить Корва умерить любопытство.
– Не боишься, что кто-нибудь заметит и открутит тебе любопытную голову?
– Не заметят, если ты не будешь привлекать к этом внимания.
– Простите, пожалуйста, как я мог!
– И этот человек упрекает меня в том, что это я – паяц.
– Это заразно.
Ромул только головой покачал: в чём-то Анжи казался даже младше Рема. Может, склад характера такой, а может – от хорошей жизни. Пайо может и комментировал «ссылку» коллеги на окраину, но скорее беззлобно. Корв, конечно, раздражал, но не настолько, чтобы всерьёз на него срываться и враждовать на рабочем месте.
Оставалось лишь тяжело вздохнуть и прокомментировать:
– Ты слишком заметно это делаешь. Можешь огрести по своей бестолковой голове за то, что пихаешься.
– Не все могут считывать информацию опосредованно через несколько предметов.
– Ты просто ленишься тренироваться. Этому вполне можно научиться.
Анжи смерил коллегу тяжёлым взглядом, прежде чем отвернуться. Ромулу осталось только головой покачать: может они и были ровесниками, но этого не ощущалось. Будто Пайо выдали ещё одного младшего брата, только для работы и под отчёт. Раздражало ли его это? Вряд ли, скорее вызывало некоторое веселье. Немного нервное, пусть и не настолько, как с родным младшеньким, но, всё же…
Тряхнув головой, Видящий сосредоточился на потоках информации, прикрыв глаза. При общей бледности мага, выражение лица можно списать на головную боль, а уж от работы ли, после капельниц, или от шума толпы, пусть каждый сам решает. Ромул задышал медленнее, такая работа требовала большего сосредоточения, чем обычно – слишком уж много отвлекающих факторов, но позволяла сохранить связь с реальностью. Сознание будто становилось корнями дерева или ловчей сетью: многочисленными ответвлениями-щупами, протянутыми по всему залу. Шаги пребывающих сотрудников Тринадцатого – и Ромул поспешил отмахнуться от образов одинаковых казённых кабинетов. Запахи и вовсе перестали ощущаться, отсеивались как лишняя информация, мешающая восприятию, отсекались, не доходя до мозга. Пайо искал вспышки багрового, искал страх, неверие и тошноту. Почему-то ему казалось, что убийство мага будет не совсем обычным.
Не тем, к чему они все привыкли.
От пары магов, стоящих рядом с медиками, полыхнуло чем-то подходящим, но зацепиться за картинку не дал задевший его Анжи, всё ещё вертящийся на месте. Только тяжёлый вздох Пайо заставил второго Видящего замереть:
– Что в этот раз не так-то?
– Мешаешь, – выдохнул он. – Не можешь сам собрать информацию, так хотя бы не мешай тем, кто это умеет.
– Извините, пожалуйста, что бросил свет на Вашу корону непревзойдённого Видящего, – Анжи наклонил голову, но насмешнические искры в глазах никуда не делись. – У тебя кровь под носом.
– У тебя тоже, – отозвался Ромул, подняв взгляд.
Видящие заняли свои места, зажимая носы платками. Только один исходил кровью от попытки ухватить больше информации, чем может выдержать без подготовки, а второй – из-за нелюбви смотреть под ноги. Пайо спешно собирал все свои экстрасенсорные щупы обратно, когда его придавило медвежьей аурой.
«Медведями» по устоявшейся традиции называли обладателей большого магического резерва, обычно работающих разрушителями или подавителями. Конкретно эту ауру Ромул узнавал легко, у Орса она действительно падала на магов как тяжёлая звериная шкура. По имени к магу никто не обращался, да тот и не просил. Подавитель глухо хмыкнул, тяжёлая ладонь рухнула на плечо видящего, придавливая к креслу.
– А я думаю, чей любопытный нос торчит из каждой щели. Не боишься, что однажды тебе его сломают?
– Будет благородная горбинка, – фыркнул Ромул, приветственно кивая.
– Главное, чтобы не в обратную сторону, – оскалил крепкие желтоватые зубы Орс. – Неблагодарная вмятинка на черепе.
– Я буду осторожен.
– Да что-то не похоже, чтобы вы, видящие, что-то у себя под ногами видели, – от хлопка второй ладони теперь содрогнулся Анжи, глядя на медведя оскорблённым взглядом. – Не куксись, мальчишка.
– Я не…
Ромул ткнул Анжи локтем в бок, не давая договорить. Тем более, что на фоне Орса они действительно были мальчишками, подавителю уже перевалило за пятьдесят, пусть хорошая наследственность и запасы магии несколько сглаживали внешние проявления возраста. И всё-таки какие-то изменения имелись: чуть больше морщин, чем казалось на первый взгляд, плохо заметная в русых волосах седина. Медведь доброжелательно улыбнулся:
– В общем, я вас предупредил. Понимаю, что у вас профессиональная деформация, но советую без прямого приказа никуда не лезть. Во избежание. Не хотелось бы осуществлять подавление магических потоков при исполнении для вас высшей меры. Или конвоировать в Дом Пожирателей.
– Настолько всё серьёзно? – всё тем же негромким голосом отозвался Ромул.
– Иначе бы не собирали. Всё, не отвлекайтесь.
Орс кивнул на трибуну, где уже располагался руководитель Тринадцатого. Ромул сфокусировал взгляд, краем глаза отмечая остальных видящих, немногочисленных, но легко узнаваемых по приколотому к вороту глазу. Сейчас почти все они или вытирали кровь с лица, или недовольно потирали виски. Что ж, любопытство действительно было профессиональным пороком.
Координатор Плас едва заметно покачал головой, губы мужчины дрогнули в намёке на улыбку, но никак комментировать поведение подчинённых он не стал. В конце концов, он сам поощрял в них любопытство, считая, что любая информация может пойти на пользу делу, так что грубо осадить их сейчас было бы глупо. Ещё обидятся, начнут коллективно совать свои длинные носы, куда не стоит. Александр нашёл взглядом видящего Пайо, куда более мрачного, чем обычно, и наклонился к помощнику:
– Который день наблюдаю за Пайо… Что-то случилось?
– Да. Ну, как… У него брата недавно осудили. По сокращённой процедуре. В Дом Пожирателей,
– Родственника мага из Тринадцатого и тоже мага? По сокращённой? В обход меня?! – координатор почти не поменялся в лице, но голос мага заледенел. – Вы с ума посходили?!
– Это была стандартная процедура для полукровок и выселенцев, – в ярком свете мужчина не просто побелел, выцвел.
– Пайо в первую очередь – наш сотрудник. А на их родственников наши внутренние порядки тоже распространяются, тем более – менталист! – Плас шипел, но привычная окружающим собранная маска не дрогнула, пока он обводил взглядом собирающихся сотрудников Тринадцатого. – После этого – ко мне Пайо. Нет, сначала тех, кто вёл дело, а потом уже Ромула.
Анжи пихнул напарника локтем, кивая в сторону высокого начальства. По губам отчётливо читалось: «Он смотрит. На тебя». Пайо только плечом дёрнул.
Он прекрасно догадывался, чем вызвано такое внимание. Ромул выпрямился ещё сильнее, хотя казалось, что дальше некуда, и встретил взгляд координатора. Его совесть была чиста и причин прятать глаза не было. Плас одобрительно кивнул: может родители Пайо и были выселенцами, причём мать, насколько он помнил личное дело, и вовсе являлась таковой в первом поколении, характер у старшего брата был в лучших имперских традициях. С Ремом Александр был не знаком.
– Коллеги, попрошу немного внимания! У нас чрезвычайная ситуация, и я не хочу, чтобы она повторилась, – координатор выдохнул, дожидаясь тишины в зале. – Несколько часов назад был обнаружен один из нас, магов Тринадцатого отдела. Многие из вас могли работать с аналитиком Кожевым, которого не так давно перевели к нам из восточного филиала. С прискорбием я вынужден сообщить, что он мёртв.
Щупы любопытных видящих попытались метнуться, единственный эмпат в коллективе потянулся к Александру, но восприятие сидящих в зале уткнулось в стену магии подавителей. Ромул не стал даже пытаться – Орс вполне очевидно намекнул на это. А вот Анжи самоуверенно попытался и теперь недовольно сжимал виски. Голова раскалывалась от боли.
Плас снова обвёл магов взглядом, отмечая тех, кто продолжал упорствовать сквозь боль. Это рвение, да в другое бы русло… Впрочем, этим будут заниматься их непосредственные руководители. Пусть Координатор и был властью над всеми магами Тринадцатого отдела в конкретном филиале, настолько мелкими задачами он не занимался. Но на всякий случай с личным делом каждого мага у себя в подчинении был знаком, а то и с личными делами членов семьи.
– Я не буду занимать деталями, некоторые из вас поучаствуют в расследовании этого неприятного инцидента. Я хочу попросить вас о бдительности. Смерть аналитика не была быстрой и лёгкой, и мы не знаем, кто и с какой целью совершил это зверство. Как не знаем и того, какую информацию злоумышленнику удалось получить от него, если удалось. Но я не хочу, чтобы следующей жертвой стал кто-то из вас. С этого дня в отделе вводятся новые правила, с которыми вас ознакомят непосредственные кураторы.
Ромул невольно обернулся через плечо, рассматривая Орса. Рем бы уже по выражению лица прочитал половину того, что собирался сообщить им подавитель. Прежний Рем. Мысль о брате заставила перевести взгляд на представителей Двенадцатого, в чьей власти как раз и было вынесение приговоров магам. Чисто технически, Двенадцатый уже не был самостоятельным отделом, перейдя под руку координатора, практически объединившись с Тринадцатым, но традиционное название до сих пор использовали. Почти переключившись на трибуну вновь, Пайо столкнулся взглядами с одним из следователей. Конкретном с ним маг не работал, да и в лицо видел от силы пару раз, обладатель красной метки на рукаве не контактировал с магами напрямую.
А ещё демонстрировал весьма радикальные взгляды в отношении выселенцев, полукровок и дикарей. За что, собственно, и был сослан сюда, на окраину, но Ромул сильно сомневался, что это хоть как-то повлияло на его позицию. Если бы не присутствие рядом с Пайо Орса, а рядом со следователям – своих подавителей, он бы обязательно попробовал «подсмотреть».
Сейчас же Ромул старался сохранять заинтересованное лицо. Отрезанное от вечно кружащей вокруг информации восприятие неприятно напоминало ту самую тёмную дыру, в которую уходил ментальный зов. Рядом с подавителями все становились равны, что нетронутые маги, что жертвы Дома Пожирателей. Только вот у первых было знание: это не вечно, скоро дар вернётся.
– Отпусти эту мысль, – Анжи наклонился к его уху. – Можешь опять сказать, что я лезу не в своё дело, но ты – не твой брат. А твой брат – не идол, которому стоит посвятить жизнь.
– Корв…
– Я не говорю, что тебе следует вычеркнуть его, не перевирай мои слова. Просто… постарайся подумать ещё и о себе. В вашей семье ты теперь единственный, кто может заниматься, кхм, спасением утопающих. Загнёшься ты – его сожрут. Сам ведь знаешь, как относятся к таким, как он. Или он сожрёт себя, тоже вероятно.
Пайо скривился. Признавать, что позиция Анжи имеет разумное зерно, не хотелось, но напарник в чём-то был прав. Если раньше Рем был относительно спокоен, потому что дар позволял ему соотносить слова, эмоции и мысли окружающих, не реагировать на них чрезмерно, то теперь любое мнимое недовольство в голосе собеседника казалось младшему Пайо направленным на него, и отклик вызывало соответствующий. Ромул-то сразу понял, что нужно проговаривать всё и проговаривать детально, но окружающим-то этого не объяснишь.
Стоило Рему попробовать выйти из квартиры, как он столкнулся с соседом. И пусть тот всегда был не слишком приветливым и не в меру ворчливым, в этот раз бывшему менталисту показалось, что причина раздражения – именно он. Ромул успел только поймать оступившегося на лестнице брата. Прошло несколько дней, но больше попыток перешагнуть порог младший не предпринимал.
Видящий с мгновение посверлил взглядом напарника и отвернулся. Может Анжи и был в чём-то слишком циничен, но его слова отлично возвращали в реальность. На миг Ромул даже почувствовал укол совести за камень. Всего на миг. Потому что и самого Корва тоже нужно было регулярно приземлять. Кажется, Ромул начинал понимать, почему Орс поставил их вместе.
– До свежих ящиков уже добрался? – пока заместители Пласа рвались к микрофону, переливая из пустого в порожнее, Корв пихнул Пайо плечом.