Забыть нельзя помнить

– Уж не знаю, почему он тебе так доверяет, но если мне что-то в твоих мозгах не понравится – я их выжгу, понял? – менталист буквально прорычал эти слова. – Меня-то брат простит.

– Понял, холодно отозвался Анжи. – А ты никогда не задумывался, что у всепрощения Ромула могут быть пределы?

– Ванная там, – кивнул в конец коридора Рем. – Не заблудись.

– Попробуй быть проще, может люди к тебе потянутся. Если бы ты настолько не контролировал свой дар, как вы оба этого боитесь, уже были бы трупы. Как минимум, ты отучился в школе и не загремел в Дом раньше.

– Себе свой совет посоветуй, – Рем резко закрыл дверь перед лицом Анжи, умудрившись при этом не хлопнуть ею.

– Ваше семейство меня до ранней седины доведёт. И нервного тика, – выдохнул Корв, скрываясь в «любезно» указанном направлении.

Злиться на Пайо – на обоих Пайо – почему-то не получалось. Раздражали братцы знатно, иногда даже не целенаправленно, а просто в силу природной мерзости характера. Впрочем, и Анжи был зесь абсолютно честен с собой, он и сам не мог назвать себя образцом благонравия и обаяния. Так что подобное притянулось к подобному в их случае. Да и в целом, будь тот же Ромул просто дотошным занудой, они бы не проработали вместе так долго.

– Ладно, главное выжить. И выжить не из ума, помогайте боги…

*

– Восхитительно, – вздохнул Рем, глядя на спящего за столом брата. – Ты сам разогнёшься или тебе помочь?

– Я не настолько стар, – осипло отозвался Ромул, заставляя себя выпрямиться, хотя тело протестовало как могло, щёлкали, кажется, даже те места, которые на это не способны. – Свари кофе, будь другом. Иначе я точно где-нибудь в сугробе останусь до весны.

– До весны, боюсь, тебя лоси сожрут.

– К слову, о лосях, – игнорируя недовольное «лёгок на помине», Анжи ввалился в кухню. – Забыл вчера спросить, где вы нарыли такие шикарные рога?

– Где взяли, там уже нет, – Рем возился, закручивая кофеварку и устраивая рассекатель на плите. – Или ты за сородича переживаешь? Так нам сказали, что он не мучался.

– Вот же… язва пубертатная, – Корв закатил глаза, но чашку принял, наблюдая за тем, как Рем готовит вторую порцию. – Но кофе как бы не лучше столичного, должен признать.

– Не боишься, что я в него плюнул?

– Я бы уже в муках корчился тут, ты ж змеюка ядовитая.

Хотевший было вмешаться Ромул только рукой на них мысленно махнул: чем бы дети не тешились, лишь бы не вешались. Тем более, что Рем уже поставил перед видящим чашку. Младший брат никогда не понимал, какая разница между первым и вторым кофе, для него они были одинаковыми, а вот Ромул улавливал что-то, чему не мог дать словесное описание, но это «что-то» безошибочно определялось во вкусе и запахе. Рем пожимал плечами, но относился к этому как к причуде старшего.

Безобидной, ненапряжной, а потому – вполне удовлетворимой на постоянной основе.

В чашке самого менталиста всегда было больше молока, чем кофе, иначе кофеиновый разгон обеспечивал головную боль не только ему, но и всем попавшим под ауру Рема. От чужих раздражённых мыслей в такие моменты у младшего Пайо голова раскалывалась ещё сильнее, превращая процесс в замкнутый дурной круг.

Анжи ковырялся в вазочке с печеньем:

– Интересно, как с таким питанием у вас желудки не отказали? Магия, конечно, бережёт своих обладателей, но и у этого есть пределы.

– С божественной помощью, очевидно же.

– У нас примерно три недели, может месяц, – прервал утреннюю идиллию Ромул. – Мне удалось рассмотреть даты на флаконах, на таких манипуляциях используются только составы с коротким сроком годности. Это где-то перед новым годом, самый конец декабря.

– Вслепую полезем? – нервно хмыкнул Анжи. – Сомневаюсь, что даже тебе хватит сил достаточно глубоко прочитать уполномоченных от Дома. Не считая защиты, которой эти садисты-параноики увешаны, как праздничное дерево игрушками.

– Мне – не хватит, да, – Ромул качнул чашку, наблюдая, как плещется остаток кофе на дне, тяжесть от принятого ночью решения такой же непроницаемой нефтяной чернотой плескалась у него в груди. – Зато хватит Рему. Видят боги и предки, я не хотел, но… Мне придётся тебя в это втянуть, мелкий. Но я пойму если ты откажешься.

Корв перевёл взгляд с одного брата на другого, на лице видящего явно читалось: «Он – и откажется? Ромул, ты плохо знаешь своего брата, у него же на лице написано, что он жаждет во что-нибудь вляпаться». Но вслух этого не сказал. Тем более, что восторженный азарт на лице Рема всё-таки проступил, тот вспомнил, что нужно выражать эмоции более явно, уловив мысль Анжи.

– Ты об этом пожалеешь, – со смесью веселья и издёвки произнёс Анжи. – Помяни моё слово.

– Не каркай, ворона трепливая! – Рем, не желающий, чтобы брат передумал, попытался заткнуть Анжи, схватив единственное, что попалось на глаза.

Корв скривился от горечи шойфэ во рту, но замолчал, как того и желал менталист. Ромул слабо улыбнулся, кофе не бодрил, сомнения в правильности решения не отпускали. Видящий был готов побиться головой о стол, если бы это привнесло в мысли хоть толику ясности. От мысли о том, что он, вопреки своим прежним заявлениям, впутывает младшего брата в сомнительное незаконное предприятие, ещё и с риском смертельного исхода, хотелось выть.

– Ты опять это делаешь, – еле слышно произнес Рем.

– Ты о чём? – Анжи снова завертел головой, как пытающаяся разобраться в ситуации птица. – Что он делает?

– Самоедством занимается. Скоро до костей себя обглодает.

– Это не самоедство. Я просто стараюсь учесть всё.

– А я вот тут соглашусь с язвой: после такого подхода к жизни обычно в комнату с мягкими стенами переезжают. Ну, знаешь, от перегрева котелок немножечко так оплавляется и не варит как должен.

Ромул уже вскинулся, чтобы огрызнуться, напомнить, что ради них вообще-то старается, но столкнулся с одинаковыми взволнованными взглядами, даже подавился своим возмущением на мгновение. Оставалось лишь обречённо махнуть рукой, признавая поражение, уж этих двух упрямых баранов, объединившихся против него, он бы не переспорил, они вместе бы и лося завалили… Вспомнился парк, и Ромул пообещал себе быть аккуратнее с такими оценками чужих способностей. Тем более, что Рем на эмоциях не только лося мог отправить к предкам.

Ромул чуть было не сказал, что в целом, если напряжётся, может придумать и другой план, в котором принимать участие будет только он, но подозревал, что после такого заявления его точно сдадут мозгоправам. Рем мысли брата подслушивал без малейшего намёка на стеснение, даже не притворялся, что не лезет в мозги Ромула, но ни вслух, ни мысленно не комментировал.

– Мне, конечно, – начал Рем, – хватит совести предложить не лезть и жить своей жизнью, но вот у вас двоих этот придаток личности остался. Так что будем думать, как Орса вытаскивать, раз уж вы оба так к нему прикипели.

– Так говоришь, будто у тебя эта ситуация никаких эмоций не вызывает, – Анжи одолел остывший кофе одним глотком, косясь на Рема.

Лицо младшего Пайо вдруг стало совершенно непроницаемым, и до того будучи не слишком эмоциональным, а теперь и вовсе превратившись в маску. Ромул даже бровью не повёл, а вот его напарник поёжился, по спине прошёл противный холодок.

– Нет, не вызывает. Это посторонний человек, почему я должен что-то чувствовать к нему? Я слишком много знаю о людях, о том, что творится в их головах, чтобы просто взять и проникнуться к ним симпатией. Но раз это важно Ромулу – я, так и быть, попробую что-то сделать, – он посмотрел на откровенно задумчивое лицо Анжи, даже в чём-то тревожное. – Выдыхай. Эмоции я испытываю, просто… по-своему. У менталистов мозг работает несколько специфически. Но ты привыкнешь, выбора-то у тебя нет.

– Не запугивай мне его раньше времени, – Ромул коснулся плеча брата.

Анжи посмотрел на них, вспомнил вчерашний разговор о любимой команде «фас» и про себя зарёкся когда-либо вообще спорить с Ромулом. Потому что глупо открывать рот в сторону человека, у которого есть ручной менталист. Даже если менталист пока мелкий, он всё равно уже без тормозов. Тем более, что находясь с ними в одном доме несколько часов при ослабшей защите и не получив известий о трупе с выжженным мозгом, Корв был более чем уверен, что младший Пайо свои способности превосходно контролирует. По крайней мере, куда лучше, чем думает сам.

– Допивайте и пойдём. Надо зайти в театр за бумагами, отметишься в отделе учёта, а потом у меня в кабинете до конца рабочего дня посидишь.

– Газетку для маскировки выдадите? – оскалился Рем.

– Ага, даже свежую. Только держи нормально и страницы перелистывать не забывай.

– Если что – свалю на влияние Пожирателей на мозг, мол, резко отупел. Думаю, с учётом того, что мозг менталиста – ещё более сложно организованная система, чем у обычного человека, ни у кого даже вопросов не возникнет.

– Почему мне кажется, что я сую голову в петлю?

– Потому что это так. Если ты ждал чего-то утешительно-оправдывающего, извини, этого не будет, – Рем пожал плечами. – Пойду я собираться. Вы тоже не засиживайтесь. Я может и могу весь день читать чужие мозги, но предпочту делать это в щадящем темпе, а не пытаться просканировать весь Тринадцатый за час.

– Да, – покачал головой Анжи, когда Рем зашумел водой в ванной, – моя маман сказала бы, что он просто подарочно самостоятельный ребёнок…

– Ты сам-то по возрасту далеко от него ушёл? – Ромул нашёл в себе силы улыбнуться.

Анжи поднял ладони, признавая поражение. Хоть по возрасту он и находился ровно между братьями, приходилось быть честным с собой и признавать, что даже едва перешагнувший совершеннолетий Рем в чём-то был взрослее, чем он. Может сказывался чужой жизненный опыт, полученный менталистом из чужих голов, а может влияла собственная нелёгкая жизнь Пайо. Впрочем, Корв знал не так много менталистов, чтобы понимать причины, да и каждый случай был уникален. У Рема даже собственная личность имелась, его вполне можно было охарактеризовать, как и любого человека без такого дара. Немногие менталисты могли этим похвастаться. Было, правда, что-то во всём этом, заставлявшее думать о Реме как об альтер-эго Ромула, но в такие материи Анжи решил не углубляться. Не хватало ещё самому в комнату с мягкими стенами переехать.

Старший Пайо бросил на напарника внимательный взгляд, словно услышал его мысли, но так ничего и не сказал, только сполоснул чашку.

– Не рассиживайся. А то мы даже с учётом театра придём в отдел раньше, чем ты.

– Мы пойдём раздельно? – Анжи почему-то совершенно не хотелось оставаться на улицах города одному, даже то весьма условное чувство безопасности, что у него было, исчезло, теперь каждый переулок был местом потенциальной засады.

– Так будет меньше вопросов.

– Ладно…

– Не параной, – отозвался Ромул.

Одновременно с этой фразой затылок прожёг взгляд Рема, закончившего с водными процедурами. Вдоль позвоночника прошёлся холодок, но противная мысль об одной раздробленной личности в двух разных телах не вернулась. Впрочем, Рем наверняка её и без этого услышал.

И Корв был готов поспорить на любое, самое извращённое желание, что ему она не понравилась.

К удивлению Ромула, координатор уже вернулся в город, так что столкнувшийся буквально нос к носу с Пласом Пайо-старший задвинул брата за спину раньше, чем осознал это движение. Непосредственный руководитель отдела только насмешливо дёрнул уголком рта:*

– Вы всё-таки приняли решение в мою пользу?

– Помогаю брату с документами, – осторожно произнёс Ромул, ощущая, что всеобщее внимание не сосредоточилось на них только благодаря какому-то артефакту на координаторе.

Рем по привычке осторожно потянулся к Пласу, но пальцы брата на его локте сжались крепче, словно тот почувствовал намерение. Менталист опустил глаза, делая ещё полшага в сторону, прячась от взгляда координатора, только после этого хватка ослабла.

– И всё же, я бы хотел обсудить с Ремом этот досадный случай лично.

Менталист почувствовал, как горит лицо там, где в него впивался взгляд Пласа. Ромул поймал волну этого напряжения, понимая, что избежать разговора не выйдет, и поспешил выдвинуть свои условия:

– После того как закончим с бумагами. И в моём присутствии. Новые люди, тем более в Отделах, с недавнего времени для него слишком большой стресс. Сами понимаете ситуацию. Не хотелось бы… усугублять.

По лицу координатора прошла мгновенная судорога, но тот быстро совладал с лицом, понимающе кивая:

– Разумеется. Мой кабинет вы знаете, секретаря я предупрежу.

– Как скажете, – Ромул коротко, дёргано кивнул, одновременно с этим выпрямляясь до хруста в позвоночнике.

Плас ещё раз прошёлся по братьям взглядом и двинулся по коридору, насвистывая незамысловатую мелодию. Ромул дождался, пока тот скроется за поворотом, и потянул Рема в другу сторону. Менталиста мелко потряхивало, дрожь нарастала до момента, когда брат впихнул его в кабинет, где уже суетился Анжи. Даже стучащие зубы не помешали Рему произнести коронное:

– Я знают, где лежит эта гадость и сейчас зарою её в сугроб. Вам вообще можно в помещении курить?

– Твою мать, Пайо! – Корв закашлялся, неловко взмахнув руками.

Недокуренная сигарета и пепельница улетели за окно, сопровождаемые тоскливым взглядом видящего. Проникся ли Рем чужим возмущением? Разумеется нет! Анжи поднял тоскливые глаза на Ромула, но тот только бессильно развёл руками: в вопросе борьбы с табаком менталист был непримирим, и даже родственные связи и авторитет старшего брата не могли стать причиной послабления.

Корв вздохнул, перегибаясь через подоконник, благо, что было невысоко, а снега за ночь намело знатно, сугроб успели умять, накидав сверху счищенное с дорожек, так что провалиться до весны пепельница не сумела. Высыпал содержимое, стряхнул с мигом заледеневших пальцев талую воду и захлопнул окно.

– Удивляйте меня, у вас лица, будто вам тут приговор без объяснений вынесли и разрешили чуть-чуть подышать перед расстрелом.

– В каком-то смысле так и есть. Плас вернулся.

– Ну вернулся, и что с того? – Анжи пожал плечами, пожевав кончик сигареты, но не прикуривая. – Он у нас вроде людоедством не занимается, не самодурит.

Ромул молча показал пальцем на брата, и Анжи на мгновение скривился: точно, забыл. Впрочем, относительной безвредности координатора это не меняло, Плас всё ещё был не из тех, кто лезет в каждую дыру, да и его интерес к «бывшему» менталисту, по мнению Корва, скорее стремление сгладить ситуацию и забота о репутации отдела. Не сказать, что великая проблема или повод для беспокойства.

Рем неловко опустился на стул, чуть скрипнувший под его весом. Пальцы едва заметно дрожали, обводя царапины на столешнице. Как и везде, на рабочем месте у брата был порядок, менталист даже принцип раскладывания бумаг и карандашей понимал, привычка была у Пайо общей. Впрочем, Рем и общался всю свою жизнь в основном с Ромулом, так что такое попугайское перенимание повадок было более чем обоснованным. В защищённом от внешнего мира кабинете ему нравилось, голоса чужих мыслей сюда практически не проникали, так что Рем позволил себе выдохнуть, упираясь лбом в сложенные на краю стола ладони. Внимание координатора до сих пор ощущалось, будто Рема окатили кипятком.

– Уверен, что тебе стоит задерживаться? – Ромул подсунул брату бланк.

В его бумагах такого обычно не водилось, так что он обернулся на Анжи. Корв только пожал плечами: подумалось, что стоит прихватить, вот он и взял. Пайо благодарно кивнул, возвращая внимание младшему.

– Я справлюсь. Просто не ожидал, что настолько отвык от нахождения среди людей…

Внезапно он оглянулся через плечо, хмуро всматриваясь в обшарпанную дверь кабинета. В сознание Ромула раскалённой иглой вошла тревожная мысль: «Кто-то подслушивает». Пайо-старший нахмурился, но сигналки на двери, которые должны были просигнализировать о чужом присутствии за ней, молчали, и Ромул недоумевающе нахмурился, мысленно спрашивая брата, уверен ли он.

Рем кивнул. Он не ощущал отпечатка личности за дверью, словно у стоящего там её не было, только какой-то специфический фон, присущий разумному существу. Даже у спящих людей была личность, которую мог уловить менталист, да даже люди в коме ощущались более нормально, чем тот, кто грел уши у кабинета. И если раньше параноиком из них двоих был Ромул, то теперь все инстинкты Рема вопили о том, что ему нужно бежать. Даже ударить ментально существо было нельзя, потому что его поводырь бы узнал: его рассекретили. Нечто – называть это человеком не поворачивался язык – передавало услышанное напрямую владельцу. Даже пыталось залезть в мысли, но Рем, как менталист, был недоступен, Ромул имел привычку в небезопасных местах думать о всякой ерунде, а вот Анжи…

«Не думай о белом лосе», раздалось в голове младшего видящего, тут же переключая его на эту назойливую мысль. Если Корв и удивился, то виду не подал, зато мысли превратились в хоровод белых клыкастых лосей, пляшущих под прилипчивый мотивчик, звучащий по радио. Рем выдохнул, но даже он сам услышал, насколько истерически звучит этот вздох.

– Да… Я гляжу, плавятся котелки у всех в этом семействе… Надеюсь, это не заразно.

– Для этого нужно иметь мозг, – огрызнулся Рем, не признавая, что комментарий Анжи сработал как приводящая в чувство пощёчина. – А у тебя его нет.

– Так и хвала богам и предкам!

Ромул распахнул дверь, чуть не зацепив идущую мимо секретаршу Пласа. Видящий кивнул, извиняясь, и поманил брата:

– Заполнил? Пойдём!

Глаза Рема понимающе блеснули. В целом, роль для «ушей» координатора была более чем удобная: секретарь Пласа по его заданию может быть вхожа почти везде, её присутствие в любой части Тринадцатого обосновано. А вот то, что она подслушивает мысли непосредственно у двери, говорит лишь о не слишком развитом даре. Гораздо слабее, чем у самого Рема.

«С другой стороны, может и к лучшему, что я в его глазах теперь дефектный, а то записали бы в порученцы, ходил бы такой же куклой. Фу, упасите боги и предки», менталист мысленно сложил руки в молитвенном жесте, радуясь, что попал в поле зрения Александра Пласа уже после Дома Пожирателей. Пожалуй, этот печальный жизненный… жопыт… того стоил. Да, пришлось несколько недель пострадать и получить клеймо на всю жизнь – так и что? Сейчас Рема даже серьёзная статья в личном деле не пугала, зато он оставался при своих мозгах, а значит – вывернется. Да и Ромул его на произвол судьбы не бросит.

Младший Пайо проскользнул в коридор, по дуге огибая секретаря и борясь с желанием ударить напрямую по «поводырю», понимая, что последствия могут быть не лучшими. Как минимум, выдать себя вот таким паническим поступком было бы глупо.

– Отвык я от такого количества людей, – снова произнёс Рем, держась вплотную к Ромулу, вцепившись в его рукав.

– Главное не теряйся, – Ромул порадовался, что детская привычка вцепляться в запястье до побеления пальцев брата покинула, хватка выросшего Рема точно бы пережала ему кровоток.

– И не собирался, – Рем лавирует в потоке магов, при этом не отпуская брата. – Какой шанс, что если я скажусь больным и, может, ещё припадочным, то Плас потеряет ко мне интерес?

– Расстроишься, если я скажу, что близкий к нулевому? – Ромул увлёк брата на второй этаж.

– Пожалуй, но это было ожидаемо даже, – нервозно хмыкнул он. – А так хотелось быть подальше от начальства и поближе к пищеблоку.

– Мари, душа моя, есть минутка? – видящий постучался в дверь, уже распахнув её.

Рем удивлённо захлопал глазами, пытаясь вспомнить, слышал ли когда-нибудь такой сладкий тон в исполнении старшего. Выходило, что нет. Менталист даже рискнул и скользнул по краю сознания обоих, тут же непонимающе нахмурившись. В голове сотрудницы разливался сладкий, липкий как дешёвая карамель восторг. Эмоция в отношении Ромула настолько непривычная, что Рем нахмурился, непроизвольно тряхнув головой. Зато лёгкое раздражение Ромула было более понятно, Рем бы тоже от этой патоки захотел отмыться. Впрочем, на что не пойдёшь ради дела?

К тому же, у приторно-сладкой Мари не было ни малейшего шанса, уж Рем-то знал наверняка. Предмет обожаний старшенького давно была замужем и после единственной попытки Ромула к ней подступиться поставила видящему восхитительный синяк на скуле. Рем в тот день был в таком шоке, что даже злиться на незнакомую ему магичку из отдела дознания не мог. Впрочем, в рабочей обстановке отношения племяницы координатора и старшего Пайо не изменились. Профессионалы до мозга костей, помогайте предки.

– Ромул, – от интонации, с которой было произнесено его имя, у видящего язык к нёбу прилип. – Для тебя – всегда и сколько угодно.

Даже у Рема дрогнули губы, пусть годы чтения мыслей окружающих научили его держать лицо, но тут… менталист с трудом подавил некрасивый хрюк, натягивая маску самого невинного создания в этом мире. В исполнении большеглазого блондина всегда действовало сногсшибательно. И, самое главное, безотказно. От вздоха умиления в исполнении самой Мари и трёх её старших коллег всё-таки дёрнулся глаз, правда Рем успел часто-часто заморгать, пряча этот тик.

– Так что ты хотел?

– Кхм, брату документы оформить. И если можно – без личного посещения архива как-то всё это провести.

– О, не переживай, я всё равно туда собиралась сегодня, захвачу сама.

«Ромул, бежим отсюда», раздалось в голове видящего. Рем чувствовал себя мелким мальчишкой, над которым снова умилённо воркуют поклонницы брата. Самых отбитых не смущало даже то, что нервный менталист мог и по мозгам ударить так, что своё имя забудешь. Впрочем, младший Пайо сомневался, что у них они были. Старший придерживался того же мнения, но приходилось быть обходительно-вежливым со всеми подряд, у бывшего выселенца без связей особого выбора не было.

«Будь душкой и улыбайся. Можешь по восприятию их немножко приложить», так же мысленно отозвался Ромул, чувствуя, как брат пытается снова скрыться за его спиной.

Рем натянул ещё более приторно-выверенное выражение лица, кивая как детская игрушка, пока Ромул расшаркивался с пираньями от бюрократии. Десять минут вежливой ниочёмной болтовни показались бесконечными, так что на небольной открытый балкончик, заваленный снегом, Пайо вылетели, обгоняя друг друга. Менталист посмотрел на сидящего на периллах толстого дымчатого кота, но погладить не рискнул. Уж больно выразительно смотрело на него животное, да и опыт общения с котами был исключительно печальным.

– Что за жуть это была? – наконец-то просипел Рем.

– Создавали тебе репутацию.

– Они как увидели пометку на деле, начали меня жалеть!

– Именно, – Ромул потрепал густой мех кота, величественно позволившего «кожаному» такую наглость. – «Как так, в таком юном возрасте, такое наказание, вы посмотрите на эту несчастную овечку, его наверняка подставили». Лучше пусть жалеют. Я тебя ещё нашим медичкам покажу, уж к ним точно никто не полезет в случае чего, будешь всегда под прикрытием и с алиби. Ну или со справкой о том, как стресс от Второй Формы и избыток нервных потрясений негативным образом сказались на хрупком организме будущего гениального музыканта.

– Я не… ладно, пусть так. Всё равно не до конца понимаю, зачем, но… Наверное, стоит напоминать себе почаще, что люди вообще-то мысли друг друга не читают. Никак не привыкну к этому, – последнюю фразу он добавил, ощутив чужое присутствие.

– Это вот этого шкета осудили на Вторую? – Рем, чувствующий, как от возмущения начинают гореть даже уши, резко разворачивается, чтобы оказаться лицом к лицу с девушкой на полголовы выше себя, лишь немногим уступающей ростом Ромулу. – Идда Плас. Приятно познакомиться.

– Как быстро у вас слухи расходятся, – Рем смотрел под ноги, с полной самоотдачей отрабатывая роль жертвы.

Плас чуть смешливо фыркнула, но комментировать данное заявление не стала. Рем неловко переступил с ноги на ногу, от магички-дознавательницы шёл удушащий жар, она свою силу даже не пыталась сдерживать. Шелест невидимого пламени заставлял менталиста отступить на шаг, поближе к брату. Ромул опустил руку ему на плечо, и давление чужой магии будто спало.

– Удивительная привязанность, большинство знакомых мне магов, находящихся в кровном родстве, на дух друг друга не переносят, – Идда улыбнулась, яркие губы на бледном лице напоминали Рему ожог, сейчас, находясь рядом с ней и не воспринимая девушку через воспоминания Ромула, менталист вообще не понимал, что в ней его привлекло, он был почти готов признать сладенькую Мари приятной.

– Перестань его прессовать, – неожиданно жёстко произнёс Ромул, задвигая брата за спину. – Он не твои подозреваемые.

– Она что? – сипло выдохнул Рем, переставший ощущать себе в центре пожара и теперь трясущийся от окружившего его холода.

Ромул привычно, даже не глядя, вывел на спине младшего символ, и Рем поплыл от волны тепла, сонно моргая. Плас нахмурилась: