Второе имя – Ван Гог. Пьеса

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Небольшая, очень скромная комната, в которой находится стол (для письма), стул, печатная машинка. На полу разложен старый, потрепанный ковер. Стены с дешевыми изредка потертыми обоями, и небольшой дешевой картиной. Посреди комнаты свисает старая (некогда дорогая) люстра. Драматург, которого зовут Piotr сидит за печатной машинкой и придерживает свою голову руками, (словно задумавшись), его длинные волосы спадают на глаза. Просидев так минуту, в полном молчании и спокойствии он резко встает и идет к стоящей вешалке, простояв пару секунд, он вспоминает, что забыл положить рукопись в портфель. После того, как рукопись была уложена в черный портфель, он возвращается к вешалке и снимает черное пальто.

Решительнее нужно быть,

Хоть первый раз иду к такому…

Уже привык к народу злому,

Но дальше, дальше, надо жить.

Стучат в дверь. Piotr открывает.

С удивлением произносит.

Куда уходишь ты?

Я думал, выпьем мы вина.

А ты поганка – не цветы.

Бутылка ведь одна,

И пить ее придется одному,

Раз ты решил толкнуть меня ко сну.

Józef проходит в комнату и усаживается на стол, рядом ставит бутылку.

Братишка, милый, не сердись.

Я лишь хочу подняться ввысь.

К директору иду я в первый раз,

И слышать будет больно мне отказ.

К директору театра ты идешь?

Ну а к какому мне идти?

Другого нету ведь пути…

Он примет с радостью, хоть это ложь.

Тогда оставлю сок я на потом,

И глубже мы в пузырь взглянем,

И истину на дне найдем!

С таким напутствием направил,

Хоть не иди к нему совсем;

Мечты я с облака отправил,

И сбросил вниз, оземь!

Józef обнимает Piotrа.

Но пьяного язык ведь глуп!

А скажет правду там да тут.

Постояв полминуты.

Но все же мне пора.

Пойду в туманную погоду,

Туда, где ждет ли смех добра,

Но окунут скорее в воду.

Уходят

СЦЕНА ВТОРАЯ

ТЕАТР

Кабинет директора.

Поймите! это не ново!

На Гамлета по стилю ведь похоже.

Сейчас культура ниже и старье,

Как Фауст, например, мы в урны упаковываем тоже…

Сейчас нам нужно, чтобы было все удобно.

Тогда и дышится свободно…

Мне ваша мысль понятна.

Хотите вы сказать,

Что буквы эти, то лишь пятна,

Которые бы лучше вырезать!

Я говорю лишь об одном,

Толпа не хочет видеть сцену,

Когда на сцене об ином,

Но ей родней давай взамену…

Ходит по кабинету.

Тогда и зритель к нам идет,

И мы совсем довольны.

Высокий в голове полет,

Он тщетен, как об скалы волны…

Так значит, не в почете нынче красота?

И ум сейчас не нужен.

Сильней чем мысли высота,

Тем массам значит хуже?

Вы оскорбляете театр!

Мне все равно не дали вы зарплату.

Обидеть вас я не хотел,

Но рукопись принять я не сумел.

Пишите проще, для людей,

И будьте поведением скромней…

Stanisław открывает дверь, Piotr уходит.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

ПРЕЖНЯЯ КОМНАТА

Piotr сидит за письменным столом, обхватив голову руками (думает), потом резко встает и ходит нервно по комнате.

Не может быть, чтоб эту вещь не взяли,

Ведь над подобными делами

И гении все головы ломали.

Ну а мне бантом руки завязали.

Ходит полминуты молча.

Настырней надо быть, пойду к другому.

По десять лет и раньше пробивались.

Но те, кто выше, все зазнались…

Хотя скромней смотреть в глаза я буду гному.

Смотрит на бутылку оставленную Józefом.

Всё полный бред, о том, что говорят:

«Богема любит выпить».

Пусть пьют другие яд,

А я пока не нытик.

Ставит бутылку на место.

Опять пора к директору идти,

Ведь жизнь на месте не стоит,

И бревна всем бросает на пути;

Поранить может, если не спешить.

Без стука открывается дверь, и входит Maria.

День добрый начинающий поэт.

Ах, пыль у вас везде летит!

Когда найдете вы пристойную работу?

В другое время мы живем,

Не для искусства же гнием.

Бумаги ваши вызывают рвоту!

Красиво говоришь.

Устроилась в театр?

И много же ты мнишь;

Там твой стоит у моря катер?

Piotr усаживает Mariию за стол.

Идут отец и ты, и дядя твой,

Давай, признайся мне сама,

Туда где, холст висит, и как живой

Взирает сам по сторонам?

Говорит с сияющими глазами.

Приятна людям красота.

Ну не ходить же им на свалку,

Чтоб посмотреть, какая пустота…

Везде… Уж лучше в раздевалку!

Давно всё создали творцы,

Они романтиками были.

А ты, и руки эти – кузнецы,

Мозолями заплыли!

А я чем не романтик?

Такие ж руки были и у них,

Когда писали свой старинный стих.

Надел ты свой старинный бантик,

И думаешь, что стал таким же, как они?

Все думают, что я упал с луны,

Но я ничем не хуже, вот, сравни!

Бери любую книгу из моих,

Здесь собраны великие умы!

Читать не буду ничего, ты псих!

И ты такая же, как все.

Вам звезды светят ярче,