Измена. 40 лет – ума нет

Говорят, сорок лет не отмечают, но мой весь такой внезапный супруг решил отличиться.

Пока я пилила ногти по восемнадцать часов в день, чтобы закрыть кредит на бизнес, он снял целый ночной клуб и оторвался по полной, повесив на меня ещё один займ! А ещё подцепив там юную подружку!

Если в 40 лет ума нет, то его и не будет. Больше не хочу тащить на себе мужа-инфантила, его хамку-дочь и вечно бедовую свекруху. Я разверну свою жизнь на 180 градусов. И посмотрю, как они у меня попляшут.

Глава 1

– Надька, глянь чего твой вытворяет!

Моей и так шитой седины сегодня станет больше. А почему? Причины, как минимум, три:

а) Пришлось ответить на звонок при клиентке. Я пилила ногти: фреза жужжала, летели опилки геля, рядом парикмахерша фен врубила, а мне, как назло, Галка моя названивает, как никогда. Явно что-то случилось.

б) Я включила громкую связь, потому что руки заняты.

в) Весь мой салон красоты узнал, что мой муж мне изменяет.

Галка – моя подруга и по совместительству клиентка с двадцатилетним стажем – прислала мне видео, где какая-то малолетняя пигалица сидит на коленях моего мужа в ночном кабаке, культурно называемом «танцевальный ресторан». Хорошее такое заведение, модное. Я там раза два была, цены кусачие, а у меня кредит висит. И работы вагон, не продохнуть. Сейчас время десять, а я сижу, маникюрю. Поздним клиенткам я не отказываю – тем, кому кровь из носа надо «вот прям сейчас» – потому что беру за срочность подороже. Чтобы заработать побольше и закрыть, наконец, кредит на свой салон. А мой супруг спускает всё заработанное, отмечая дату, которую не отмечают. А я об этом ни сном, ни духом. Воистину сорок лет ума нет.

– Ой, глянь чё делается! – цитируя героиню одного известного фильма, вздыхает Галка на том конце телефонного звонка. – Ты приезжай, Надь. Совести у него нет!

Сейчас, доделаю покрытие и приеду – девчонок своих я не бросаю без ногтей!

Я хладнокровно и профессионально, чётким отточенным движением наношу гель-лак – базу с шиммером. Это быстро, тридцать минут, и все пальчики готовы, несмотря на то что клиентка убеждает меня всё бросить и идти убивать эту гниду. Поняв, что я не отступлю, настояла, что довезёт меня и возглавит карательную миссию. Девочки мои смотрели на меня с пониманием и сочувствием, ни от кого не ощущалось и не слышалось ни ехидства, ни смешков. Всё-таки команда у меня в салоне отличная собралась. Девки-огонь!

Салон у меня небольшой, но прокачанный. Три кресла для стилистов по волосам, два места для ресничницы и бровистки, еще три для спецов по маникюру и педикюрши-подолога, не считая моего. Цену на аренду я не загибаю, основной доход всё-таки волоку на своём горбу, плюс тут у меня небольшой стеллаж с уходовой косметикой для волос, ногтей, бровей. Тоже небольшой, но доход, хотя еле отбиваюсь от Озона с Вб, держу цены, ассортимент, качество. Заказываю прям с заводов. Салон на первом этаже жилой высотки премиум-класса, который я оформила в кредит на этапе котлована, рядом отделение банка, кофейня и продуктовый, поэтому проходимость у меня отличная.

Я закончила маникюр. Собрала инструмент, обработала стол. Иринка – любуясь новыми мерцающими ноготками – терпеливо и настойчиво ждала меня у двери. Маша, парикмахерша, тоже закончила стричь и намылилась с нами. «Давать звезды», цитирую.

А потом я выяснила, что этот ресторан он снял. Весь. Полностью. В кредит. Потому что сегодня у него день рождения. Юбилей. Сорок лет. Которые он отмечать не собирался.

Я организую ему сорок дней.

А как я узнала? А потому что, когда я запирала салон и ставила его на охрану, с моей кредитки исчезли шестьсот с копейками тысяч рублей в счёт ООО «Ресторан Магнолия». Видимо, счёт оплатил за свой праздник. Глядя на банковское приложение, я широко открыла рот и заорала.

– Тварь!

Так что, кажется, услышали и «Сбер», и «Пятёрка».

Шестьсот тысяч. Ещё шестьсот! У меня пол-ляма ещё висит за салон!

– Ну и мудак же! Бестолочь! Безмозглый!

Сидя на переднем сиденье, пока Ирина гнала по Тверской, я крыла мужа как могла и чем могла. Враз все его косяки поднялись в моей памяти: его вечные глобальные бизнес-идеи, которые он никогда не доводил до конца, хорошо, если просто в ноль уходил, а не в минус, эти его «поиски себя» лёжа на диване после очередного провала, его «я на такую работу не пойду», когда я предлагала ему просто пойти в найм по его специальности инженера-строителя или хотя бы в такси, на худой конец, потому что мне, мать его, ТЯЖЕЛО ВСЁ ОДНОЙ ТАЩИТЬ! А мать его, это вообще отдельная песня. Вечно больная-несчастная-одинокая-страдающая женщина, точнее бабушка, аж пятидесяти восьми лет, старая и разваленная, как девяностолетняя старушка. Которая, когда надо, аж вперёд меня побежит лёгкой трусцой и даже не запыхается. Даром что актриса самодеятельности в прошлом.

Я-то её сразу поняла, а вот Григорий, муж мой, так и бегал по каждому её пуку, пока сам не устал. Да и то до сих пор она находит, чем его подцепить. Еле мусор её научил выкидывать самостоятельно. Еле уговорили её, что доставка продуктов – это ничуть не страшно, и совсем не обязательно три раза в неделю нам навьючиваться и лично отдавать великой женщине честь, принося ей продукты лично. На которые она щедро накрывала столы свои соседкам, подружкам и нередко забегающим на приветливый огонёк ухажёрам. Вот для соседок, подружек и интересных пожилых мужчин она и была резва, весела и бодра. Для меня с Григорием была заготовлена иная маска. Не работала она, если не соврать, уже лет пятнадцать, находясь то на содержании своих мужчин, то на содержании сына. Чтоб я так жил, как говорится. Но я так не жил, увы. Я пахала за себя, за Гришку, за его мамашу и за того парня.

Дал Бог мне сил и здоровья, и ездаков мне на шею.

Я работаю в бьюти-сфере, моя внешность – это резюме! Поэтому я всегда выглядела на все сто, у фейсконтроля ко мне не возникло вопросов, когда мы приехали в ресторан. Я мужа на год старше. Сорок лет я восприняла болезненно, но отражение в зеркале меня устраивало, мужа тоже. Вроде бы. Но когда всё слишком хорошо, надо же зажраться и пойти искать получше, верно?!

Верно.

Меня впустили, когда я показала паспорт с фамилией арендатора сего заведения. Я его сразу увидела, как вошла в ресторан. Он сидел за большим столом, во главе, и на коленях у него всё также по-хозяйски восседала тощая брюнетка с безвкусными прядями-гофре родом из нулевых.

Глава 2

Я сразу оценила её внешность с профессиональной точки зрения. Цвет волос однородный, прямо-таки «чёрный ворон», поди на краске так и было написано, никакого намека шелковистость, блики, ни омбре, ни балаяжа. Да и краска из массмаркета скорее всего. Ресницы – щетки, брови – крылья, губы перекачанные, неравномерные. Сделано «на коленке» начинающим, ну или безруким, мастером. Преимущество у неё было одно – молодость. Даже юность. Ей хоть двадцать пять-то есть?

Ира села за ближайший столик, закинула в рот тарталетку с красной икрой.

– Ну а что? Уплочено же, – ответила она на мой возмущённый взгляд.

Ну, хотя она права. Я ж заплатила, не выкидывать же.

Машка, которая не за рулём, молча схватилась за бутылку шипучего и фужер, накидала себе в тарелку оливок, сыра, лосося подсоленного, вяленого мяса, пару ломтей воздушной, свежайшей чиабатты, уселась за столик рядом с Иринкой.

Надо же, я так роскошно свои дни рождения давненько не отмечала. Всё больше в кругу семьи с тортом да заказными роллами. А когда мне наготавливать разносолы? Да некогда.

А что у нас Григорий наш Меньщиков? Вчера только с горем пополам за полцены продал свой несостоявшийся столярный цех вместе со всем дорогущим оборудованием в лизинге и тут же вложил в какую-то захудалую кирпичную постройку, где должны были оборудовать какой-то склад для какой-то транспортной компании. Как он вчера говорил? Новый год жизни – новый бизнес? В сорок лет жизнь только начинается? Вот и он начнёт. А пока я плюхнусь за столик и отмечу своё освобождение от бремени!

Кто бы знал, как надоело мне из своего кармана оплачивать его великие бизнес-идеи! А теперь вот появился железобетонный повод наконец-то покончить с этой жертвенностью – за мою доброту, преданность и поддержку дорогой супруг наплевал мне в душу. Изменил. А может, и давно уже изменял. Откуда мне было знать, что там у него происходит, я же всё время на работе?!

Я присоединилась к девочкам. Надо сил набраться, чтобы воевать, да понаблюдать. Расправа уже никуда от меня не убежит. Роллы, шашлык, салаты – всё буду есть, как своё! Голодная ведь с работы, как собака бездомная. Гришка хоть бы раз озаботился, пообедала ли я на работе. Я ведь порой так загружена бывала, что не успевала даже чашку чая выпить. Может, поэтому я к сорока годам осталась в форме себя двадцатилетней? Я поправлялась на двенадцать килограммов, только когда сына рожала в первом браке. И то они схлынули моментально, потому что образ жизни, честно говоря, у меня после рождения ребёнка не особо изменился. Я продолжила бегать, как савраска, только теперь с коляской. Надо отдать должное, мой первый муж был точно такой же трудоголик, как и я. Так мы и развелись, потому что однажды проснулись и поняли, что чужие друг другу люди.

– Надя!

Меня позвал Валера, друг и периодический бизнес-партнёр мужа, тот, которого я более или менее могла терпеть. Остальные дружки у него были под стать: разведенцы-уклонисты от алиментов, горе-бизнесмены, повесы-выпивохи без цели и смысла. Валера тоже был разведёнцем, но казался приличным человеком, работящим, поэтому, наверное, Гришка о нём мало упоминал.

– Здравствуй. Вот неожиданность, – он как-то смущённо замялся перед нашим столиком, словно стыдно ему было за всё происходящее в миллион раз больше, чем самому виновнику.

– Ещё какая, – вторила ему я, зажёвывая весьма вкусной канапешкой. – Меня не звали, по всей видимости, а я вот припёрлась.

Даже сквозь темноту и отсветы дискошара я заметила, как Валера покраснел.

– Да я вот тоже не понял, честно сказать. Домой пойду, наверное, – он пожал плечами и бочком, словно краб, посеменил в сторону выхода. Чуял, что предстояла некрасивая сцена и быть к ней причастным не планировал. Что ж, воля его.

– Музыка стоп! – оттеснив диджея, проорала в микрофон моя Галка. Она меня издалека, похоже, увидела, и решила начать свой перформанс. Галя часто с мужем посещали это заведение, а в этот раз их, видимо, их пустили только в бар на втором этаже. А лестница в этот бар шла через основной зал, в котором Галка и засекла моего супруга.

Я ехала сюда с целью подпортить праздник супругу, да вот запал мой уже начал иссекать, пока я наблюдала за тем, как мой резво муж лобызается с этой молодой кобылкой. За мой, между прочим, счёт.

– А сейчас, дружище, включи-ка юбиляру одну замечательную песенку!

Она нашептала что-то диджею на ухо, сунула ему купюру, и, дождавшись первых аккордов довольно известной песни, выплыла на середину сцены.

Галина всю жизнь поёт, сколько её помню. Со школы ещё то по мероприятиям, то по конкурсам, то во всевозможной самодеятельности. Так, для души, но вполне себе недурно. Её зычный, звонкий голос, созданный самой природой для пения романсов и народных песен, затянул одну чудесную композицию.

Разбиты клятвы, словно хрустальный звон,

И тайный путь Вы выбрали себе.

Моя любовь теперь – лишь призрачный Ваш сон,

Что растворился в призрачной судьбе.

О, как же больно знать, что сердце Ваше лгало,

Что нежный взгляд таил чужую тень.

И вот теперь душа безудержно рыдала,

Встречая свой потерянный рассвет.

Текст песни завуалированно упоминал о супружеской измене.

Я внимательно наблюдала за реакцией Григория. Увидев Галку на сцене, он заметно напрягся, но первый куплет и припев выдержал стоически. Потом пересадил свою принцессу на соседнее кресло и принялся шарить взглядом по помещению в поисках, вероятно, меня.

Наши взгляды встретились. Ни искры, ни бури, не безумия. Одно недоумение – у меня и изумление – у него. Надо же, а так хорошо сидели, правда, любимый? Я отсалютовала супругу бокалом с соком. Ничего крепче я не употребляю, не хватало мне ещё отёков на утро. Всё-таки метаболизм не резиновый.

Григорий нервно сглотнул и, встав со своего царского места, запахнул полы очень дорогого на первый взгляд пиджака, направился в мою сторону.

Глава 3

– Надь, а что ты тут делаешь?

Даже хватает совести спросить! Лучше бы ты окном удрал вместе со своей лохудрой, чем подходить ко мне и как ни в чём не бывало задавать вопросы.

– С днём рождения пришла поздравить, любимый, – едко ответила я. Внутри всё клокотало, в горле полыхало, у меня даже губа дёрнулась, как у оскалившейся собаки. Я до сих пор поверить не могла в то, что происходило сейчас на моих глазах.

Давай, Меньщиков, убеди меня, что это не то, что я подумала. У меня осталось ещё два грамма надежды, чтобы тебе поверить.

– Только не надо здесь скандалов, хорошо? Тут уважаемые люди…

– А давно я стала для тебя «не уважаемой»?

Нет, Григорий не думал ни переубеждать, ни умолять, ни признаваться в очевидном. Я тут была для него лишней. У него тут важные люди, а жена-лошадь ему была тут не нужна. Лошадь ломовая, добытчица, терпила и полная дура. Вот кем я оказалась.

– Слышь, рыцарь, ты чё удумал?! – Машка-парикмахерша тут же забыковала. – Ты совесть где оставил? В унитазе смыл, что ли?

– Мадам, я попрошу вас, – злобно зыркнул на нее Григорий, строя из себя принца голубых кровей перед плебейкой-«постригухой», цитирую. Он моих девчонок не сильно уважал, да и всех представителей обслуживающих профессий. Поэтому даже в самые трудные времена считал ниже своего достоинства идти в такси или на склад, например. А я хоть и маникюрша, но имею свой какой-никакой салон – как ни крути бизнес-леди, и мне великий барин двенадцать лет назад дал доступ к своему телу.

Двенадцать лет прошло, а будто целая жизнь. Думала я тогда, что мне с восьмилетним сыном при мужике полегче будет. Да и мать всё подзуживала, что мужика надо в дом, а то возраст уже поджимает. Ну и дура же я была!

– У меня два вопроса: где мои шестьсот тысяч и что это за обезьяна с тобой?

– Деньги я тебе переведу, у меня все карты сейчас заблокированы, ты же знаешь.

Накосячил ты, Григорий, и даже тени чувства вины в глазах не видно. Карты у тебя заблочены, потому что по тебе исполнительное производство началось ещё в прошлом году. За неуплату налогов за твой прошлый очередной «бизнес». Это были лотерейные ларьки. В которых ты сам и игрался с удачей. Пока всё не профукал, что даже налог на прибыль нечем было уплатить и страховые взносы.

– А вот про кикимору твою я, увы, не знаю. Просветишь?

– Мы с тобой позже поговорим позже, сейчас я немного занят, Надь, – он аж сквозь зубы процедил, кинул красноречивый взгляд за своё плечо, на ломящиеся от угощения столы и отдыхающих гостей.

– Ах ты занят, деловой ты наш!

Я вскипела, как чайник со свистящей крышечкой. Я стала и одним махом вылила на его искрящийся новизной серый костюм с белой рубашкой стакан со свежевыжатым апельсиновым соком.

– Надька, пиджак за семьдесят тысяч! – взвыл он неестественно высоким фальцетом, закрутился, как юла, отряхивая с себя сладкие капли.

– Еще и пиджак за семьдесят тысяч! Это входит в те шестьсот или это ещё сверху?!

Вот это расточительство! В нашем-то положении. Ах, нет, в моём положении! Да только вот принц кушает на мои денежки, и холодильник дома забивается также на мои деньги! Я себе обувь зимнюю еле урвала на распродаже за шесть тысяч! А у него пиджак за семьдесят!

– А это тебе от меня! – Иринка вылила на него игристое из своего бокала, попала прямо в лицо. Жаль, не захлебнулся, зараза.

Пока Григорий обтекал в шоке, Маша бросила в него майонезный салат. Чётко, как снаряд. Густые белые кучки осели на его уже окончательно испорченном пиджаке – на манжетах, на воротнике, а после тошнотворными шлепками упали ему на ботинки. Из крокодильей кожи пожи.

По нашу душу уже примчались менеджер и охрана, а Галя – опытный финансист – пригрозила вызвать полицию.

– Хищение денежных средств с чужой карты, это всё-таки не шутки, господин Меньщиков, – сказала подруга.

Нас не тронули. Менеджер ресторана взглянула на Григория вопросительно и недобро, но ничего не сделала, попросила только вести себя прилично и не крушить имущество. А какая ей разница? Всё уплачено, а в остальном пусть гости сами разбираются, главное, чтобы не дошло до драки. Разборки с полицией этому модному ресторану точно ни улыбались.

– Гриша, это кто вообще? – к Меньщикову подскочила его юная черноволосая фея с влажными салфеточками.

– А ты кто, боль моих глаз? – устало произнесла я.

Вблизи это недоразумение оказалось ещё неохватнее для моей скудной фантазии. Она явно сбежала из две тысячи седьмого. Макияж меня вообще убил. Тоналка у неё была светлее на пару тонов и лежала сплошной маской, которую спасал (или добивал окончательно) неумелый контуринг, которым она пыталась нарисовать острые скулы. На ней было мини-платье из стрейч-кружева и туфли на каблуке и с платформой. Похоже, Григорию захотелось вернуться в себя двадцатилетнего разудалого юнца с такой-то подружкой. Боже, ну хоть бы нормальная была, красивая, ухоженная, стильная, не так обидно бы было!

– Я Юта, – без тени смущения ответила она.

Юная Юта, какая прелесть!

– Кто тебе окрашивание делал? Божечки-кошечки, а волос-то как выжжен! – вступила Иринка, стилист по волосам. – У тебя ж они не сегодня-завтра отпадут!

– А годиков-то тебе сколько, милая? – я оценила её пухленькие ещё щечки и большие открытые глаза, которые ещё не видали жизни, однако, уже познали вкус греха.

– Надежда, не доводи до греха, у меня тут бизнес-партнёры и намечаются новые соглашения, иди домой, позже погово…

– Как же меня достали твои идиотские бизнесы, бизнес-партнеры, стартапы и соглашения! И ты сам. Твои вечные выгорания, твои депрессии, твоя лень и тупость! Нет у тебя мозгов ни для семьи, ни для карьеры!

Выкрикнула я во весь голос. Диджей убавил музыку, в зале воцарилась гробовая тишина. Звездой вечера однозначно сегодня стала я.

– Поздравляем! Поздравляем! Поздравляем!

Из кухни выкатился столик с огромным тортом под громкое хоровое поздравление персонала, который, по всей видимости, у себя там на кухне был ни сном, ни духом. Официанты водрузили трёхуровневое сладкое великолепие на середину стола, захлопали в ладоши. Но аплодисменты быстро схлопнулись, потому что никто из гостей их не поддержал. Персонал, пожав плечами, удалился обратно.

Зал охватила гулкая тишина, разбавляемая только треском свечек-фейерверков. Все пятьдесят человек гостей смотрели на нас.

Глава 4

Я опозорена по полной.

Лучше бы не ездила никуда, переболела бы, а потом спокойно бы подала на развод. Но нет же, эмоции так захлестнули, что я позволила им увлечь себя и устроить такую сцену, которую запомнят надолго.

Накатила такая боль, что я больше не могла стоять на ногах и смотреть на мужа и жмущуюся к нему ссыкуху. Теперь у меня обновился статус. Я – обманутая жена, о чём узнали сразу несколько десятков человек, многие из которых меня знали, и я их. Какой стыд! Ну спасибо тебе, Меньщиков. Мне теперь на улицу будет невозможно выйти, у нас тут столько знакомых везде, и много кто ко мне ходит. Может сразу ободок с оленьими рожками заказать? Новогодний такой. Сразу и на будущий праздник сгодится.

А как теперь работать буду? Моими клиентками были наши с ним общие знакомые, жены его друзей, партнёров. Как я теперь в глаза им смотреть буду. Как я теперь буду выносить сочувствующие, насмешливые, и сто процентов злорадные взгляды, которые обязательно будут?

Как же он мог так поступить?

Мог. И поступил.

– Тортиком-то угостишь, именинник? – Маша никак не унималась. У девчонок моих тоже кипело в одном месте.

Маша будто бы случайно толкнула стол бедром. Верхушка торта затряслась, словно желе, жестяная тарелочка, на которой лежал верхний ярус торта, качнулась, а задекорированная ножка, держащая её, надломилась, словно припала на одно колено. Цепная реакция запустила обрушение второго яруса. Секунда – и торт лежал бесформенным блином на столе, а крошки и куски раскрошились по полу вокруг. Сыроваты коржи…

– Ой, что-то я перебрала, простите мою неловкость, – неустанно балагурила Маша. Она взяла ложку со столика и сгребла на неё размотанный по столешнице, слишком пропитанный кремом корж. – Очень вкусно! Но нам пора откланяться. Счастливого дня рождения, предатель. Кто ненадёжный муж, тот ненадёжный деловой партнёр, запомните, дорогие бизнесме-е-ены!

Девчонки, видя, что я уже никакая и вот-вот разревусь, взяли меня под руки и повели к выходу.

– Любезная, заверните-ка нам всё с собой и отправьте по адресу, – Галя продиктовала адрес своей дачи. Вот уж воистину ни одна копейка у неё не пропадёт. – В конце концов, раз уж ты заплатила, отчего ж не взять? Три дня ж не готовить! КПД сохраним для более важных дел!

– Каких? – на автомате спросила я. «Важные дела» – два простых слова, и у меня уже стойка боевой готовности. Давай, Надюх, не все избы ещё сгорели.

– Сейчас ко мне на дачу поедем. Борюсик уже ждёт нас.

– Какая дача, Галь, у меня завтра записи! – умоляюще крикнула я.

– Отменишь. Не каждый день муж тебе изменяет. Это надо отметить, – выдала она и тем вогнала меня в ступор.

Ира распрощалась с нами, прыгнула за руль. Дома её ждали муж и двое детей.

– Я с вами! У меня ни мужей, ни детей, ни котов! – возникла за спинами Машка.

Ох, ей бы в Камеди Клубе выступать, а не стричь и красить, язык у неё подвешен дай Бог каждому, а юмор на грани сарказма – её главное оружие. Вероятно, поэтому у неё мужчины долго не задерживались. Про таких, как она сочинили известную шутку «сначала ты ищешь женщину с чувством юмора, а потом пять лет восстанавливаешь самооценку». Но зато она была справедливой и доброй, с чистой душой, без камня за ней, что в наше время редкость.

Никто не имел ничего против. Мы с Машей лет десять знакомы, через огонь, воду и разных неадекватов прошли, помыкались с ней по арендам, а когда я открыла свой салон, то первым делом позвала её. Она всю клиентуру ко мне перетащила и новую наработала, потому что место козырное. На него периодически покушаются, хотят перевыкупить, но я не даю. Мне самой нравится. Только сейчас я была настолько разбита, что не представляла, как снова войду в эти двери.

Борюсик, Галкин муж, ждал нас у входа в ресторан. Как только мы вышли, он посигналил, чтобы мы не слонялись по парковке, как беспризорные. Гала меня, шокированную и подбитую, довела под руку и усадила на заднее сиденье. Я с Галкиным добрейшим Борюсиком даже поздороваться не смогла, пока он вместе с Галей хлопотал вокруг меня, как орёл с орлицей над орлёнком.

Борис был классическим «подкаблучником» и жену свою любил до беспамятства, поэтому у них в семье всегда была тишь да благодать. Я бы на его месте тоже Галку любила до беспамятства, потому что в случае чего она бы оставила его без штанов. Галке пятьдесят пять, двадцать из которых она рулит финансами крупного холдинга да так, что трижды сменённые гендиректора этого холдинга боялись её до трясучки. Мне о таком отношении к себе только мечтать. Несмотря на то, что я было основным фундаментом и регулярным кормильцем семьи, Григорий меня ни в грош не ставил, как выяснилось.

Как же так вышло?

Сейчас приедем на дачу и будем думать.

Глава 5

Борюсик лихо организовал нам баньку, купель с ароматными травками и шашлычка. Через часок подвезли закуски с барского именинного стола курьером. У меня с собой, естественно, ничего похожего на купальник не было, но и это мне стремительно организовали. Вика, дочка Галы, тоже была сегодня на даче, а у нас с ней размер один. Вике тридцать, она турагент со стажем, объездила пол-мира, и купальников у неё с собой всегда пара-тройка имелось.

Виктория отличная девчонка, такая же деловая, как её матушка, мы с ней всегда здорово общались. Замуж она не спешила, не встретила пока подходящего человека. А как тут встретить, если у неё перед глазами такой пример? Борюсик вокруг доченьки скакал не менее прытко, чем возле жены. Какой муж так будет изгаляться? Верно, нет такого. Сын у них еще есть, он давно женился, живет в Питере, работает архитектором, ему двадцать семь. Все грозит Галку бабой Галей сделать, от чего та вздрагивала в ужасе. Слово «бабушка» она к себе никак не могла примерить. «Унучеков» Борюсик ждал в разы сильнее чем Галка. «А мать у них был Новосельцев» – это про Галкиного мужа. Вот так бывает. А бывает и как у меня.