Все права защищены.
Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена, распространена или передана в любой форме и любыми средствами – электронными, механическими, фотокопированием, звукозаписью или иными – без предварительного письменного разрешения автора или правообладателя, за исключением кратких цитат в рамках рецензирования или образовательного использования.
Это вымышленное произведение. Все персонажи, события и организации являются плодом воображения автора. Любые совпадения с реальными людьми или событиями случайны.
«Ты – ключ. Но от какой двери?»
Эклипс-Сити – город, где память пишется кодом, а импланты знают тебя лучше, чем ты сам. Ксайя Локк просыпается в своей квартире от искажённого сигнала и странного шепота: «Ищи три слова». Вскоре её преследуют дроны, фантомные отражения и голоса из её прошлого – или того, что ей выдали за воспоминания.
Всё, что она знала о себе, – ложь. Или не полностью.
Мир рушится, но делает это с пугающей вежливостью: через сон. Через сбой. Через знакомый голос Алекса, говорящий: «Проснись – или исчезни».
Теперь Ксайя должна решить, кем она была, прежде чем Фантомный Код решит, кем она станет.
ЧАСТЬ I. Шёпот Кода
04:37. Ищи три слова
Я проснулась от скрежета металла. Казалось, кто-то царапает внутреннюю сторону стены – как ногтями, только длиннее, тоньше. Звук резал слух, будто кто-то пытался вырезать сообщение на самой реальности.
Глаза открылись резко, словно не я ими командовала. Комната – та же, серо-синяя, с лампами, которые мерцали в такт биению моего сердца. Экран импланта мигнул: «0 уведомлений». Но в отражении на стекле всплыло другое сообщение – в углу, будто изнутри зрачка:
"Ищи три слова"
Я села. Пальцы дрожали, но не от страха – от чего-то похожего на воспоминание. Это было не впервые.
Пока я разглядывала сообщение, имплант начал издавать слабый треск, будто внутри него кто-то медленно разжимал крошечные зубы. Я потрогала шею – поверхность импланта была чуть тёплой, но не горячей. Пока что.
Щелчок.
Сначала – едва различимый, как разряд статического электричества. Затем – гул, прошедший сквозь стены, будто задышал бетон. Световые панели начали мигать, и я услышала шаги. Не настоящие, а… фантомные. Как если бы память пыталась их воспроизвести, но делала это неправильно.
Раздался треск – и дверь, бронированная, запечатанная, просто взорвалась внутрь. Не громко. Звук был глухой, почти интимный, как если бы что-то прорвалось внутрь меня, а не в квартиру.
Из клубов дыма – запах озона, острый, металлический – выплыл дрон. Чёрный, угловатый, без знаков. Только царапины. Но когда я вгляделась – они складывались в знак: Ø.
Он двигался медленно, зловеще точно. Вращаясь в воздухе, он сканировал помещение, и мне показалось, будто он смотрит сквозь меня. Затем остановился в трёх метрах. Красные линзы сверкнули, издав тихий импульс. Я чувствовала его как укол под кожей.
– Ксайя Локк… Ксайя Локк… Код повреждён…
Голос был рваным, как будто его писали фрагментами голосов с разных частот. В нем был оттенок… плача. Ребёнка. Девочки. Меня?
– Повтор… ошибка. Повтор… ошибка. Деталь не совпадает. Фаза разрушена. Ксайя Локк…
Он дёрнулся, словно на секунду потерял управление. И в следующую секунду – зазвучал мой голос. Детский, испуганный:
– Пожалуйста, не трогай его! Пожалуйста! Он не знал!
Я замерла. Я не помнила этих слов. Но они были… моими.
Дрон начал дрожать. Не физически – звук. Вибрация на грани слышимости. Я ощущала её грудной клеткой. Он издал последний, искажённый звук – будто одновременно плакал и смеялся – и взорвался.
Взрыв был направленным, почти бесшумным. Стена почернела, воздух наполнился запахом горелого пластика, крови, озона. Обломки рассыпались по полу, и среди них – чип.
Маленький, серый, мерцающий. Я не знала, почему, но пальцы сами потянулись к нему. Когда я коснулась металла, то ощутила, как по коже пробежал ток. Не физический. Воспоминание. Или его иллюзия.
Я услышала последний отголосок детского голоса:
– Три слова. Помни. Помни. Помни.
Райкер наблюдал издалека. Всегда. Сначала – по инструкции, потом – по личной необходимости. Сейчас – по какой-то странной тяге, которой он не хотел придавать значения.
Она вышла из здания – закутанная в куртку, с опалённой шеей и пустыми глазами. Он заметил, как она сжимает что-то в руке, как будто это было живое.
– Если это она, если всё это не ложь… тогда, может, Лиру ещё можно спасти. Или хотя бы отомстить.
Он прикусил губу. Поднял капюшон. И пошёл за ней.
05:12. Ты спишь дольше всех
Метро пахло влагой, электричеством и пылью. Станция была почти пуста, если не считать тех, кто выглядел так, будто стоял здесь вечно. Я спустилась по лестнице, держась за перила – металл под пальцами был мокрым, как будто кто-то только что прошёлся и оставил после себя росу.
Поезд должен был прибыть через восемь минут. Я старалась не смотреть в глаза прохожим. Или… статуям? Люди стояли неподвижно. Никто не двигался. Только когда я сделала шаг к краю платформы, они зашевелились.
Не все. Одновременно. Медленно. Словно услышали что-то внутри меня.
Один за другим – шесть, десять, двадцать человек – повернули головы. И зашептали.
– Ксайя…
– Ксайя… Ксайя Локк…
Разные голоса. Мужчины. Женщины. Дети. Некоторые – как будто с металлическим налётом, другие – как если бы их записали на магнитную плёнку, много лет назад.
Они продолжали говорить. Шептать. Кто-то плакал, кто-то злился. Один голос дрожал:
– Почему ты вернулась?
Другой – кричал, но беззвучно:
– Ты подвела нас!
Я сделала шаг назад. Все замолкли.
И тогда она появилась. Женщина. Высокая. Бледная. Её глаза были молочными, как у слепой, но она смотрела прямо на меня. Не моргая.
– Ты спишь дольше всех.
В её лице было что-то… знакомое. Почти родное. Я не успела сказать ни слова – её тело дёрнулось, как у системы, которой отключили питание. Порыв воздуха. Она исчезла. На плитке остался кусок бумаги.
Я подняла его. Почерк был мой. Узнаваемый. Строчки дрожали от влаги, как будто написаны в спешке.
"3 слова"
Я не знала, что страшнее – сам текст или то, что написала его я.
Станция запела. Приближался поезд. Но в этот момент мне казалось – он приближался не извне, а изнутри.
05:26. Закрытые глаза в зеркале
Поезд скользил сквозь туннель, будто змея по проводу. Свет внутри вагона был слишком ярким, неоново-холодным. Я стояла, держась за поручень, но вагон будто подрагивал в такт пульсу.
Имплант за ухом начал зудеть. Сначала легко – как будто комар, затем всё сильнее, до жжения. Я стиснула зубы. Трещание усилилось, и в глазах мелькнуло белое пятно.
Экран на стекле напротив вспыхнул. Я видела себя – только лицо. Нормальное. Но через секунду глаза у отражения были закрыты.
Я моргнула. Посмотрела на других пассажиров. Они не двигались. Один мужчина стоял, словно манекен, с опущенными веками. Женщина рядом с ним – с лицом, в котором не было ни единой морщины. Весь вагон – как застывшая фотография.
Я медленно повернулась обратно к стеклу. Моё отражение не моргало. Оно улыбалось. Губы шевельнулись, но я ничего не услышала. Только ощущение, будто внутри головы кто-то прошептал:
– Не ты.
Имплант щёлкнул. Внутри головы – вспышка.
Я – девочка. Пять, может шесть лет. Пыльное солнце, запах электричества. Я сижу под столом и слышу голос:
– Она не должна видеть. Уведи её.
Голоса взрослые. Один из них… я знала его. Алекс?
Снова вспышка. Отражение в стекле исказилось – теперь я держу в руках куклу, но у неё нет лица. Оно заклеено чёрной лентой.
– Ты забыла. Мы же обещали.
Имплант взвыл. Настоящий звук. Люди в вагоне вздрогнули одновременно, но их глаза так и не открылись. Только у мужчины в дальнем конце – из-под ресниц потекла кровь. Красная, густая, в такт вибрации.
Я оттолкнулась от стекла, в груди – холод. Слишком холодно. Металл поручня покрылся инеем под моей ладонью.
Мир сдвинулся. Или, может быть, это я в нём лишняя.
Поезд замедлился. На табло замигало название станции, но вместо букв – символ Ø. Он горел красным, мерцая. Я вышла на платформу, не оборачиваясь.
И только когда двери закрылись, я услышала собственный голос, отражённый от вагона:
– Ты не должна меня видеть.
05:44. Глушитель сна
Техтоннель был узким, как глотка зверя. Свет позади быстро угасал, а впереди – только влажный пол и мигание аварийных ламп. Каждая из них издавала звук, будто внутри что-то шевелилось: щёлк… щёлк… треск.
Я шла наощупь, сжимая ладонью чип, который не остывал. Он жил своей жизнью. Меня трясло. Не от холода. Оттого, что мир больше не казался моим.
Голос за спиной был хриплым:
– Вниз. Сейчас.
Он появился из тени, как будто материализовался из тех же вибраций, что пульсировали в импланте. Райкер. Я не успела спросить, кто он и откуда знает моё имя – он просто рванул меня за рукав и потащил вперёд.
– Если хочешь жить – молчи и слушай.
Звук сзади был похож на свист, но резонировал в кости. Райкер метнулся к стене и нажал на панель. Открылась дверь, за которой было темнее, чем снаружи.
Мы успели вбежать – и в ту же секунду туннель озарила вспышка. Что-то скользнуло по проходу – высокий силуэт в чёрном, с маской без лица.
– Он идёт по импланту, – сказал Райкер. – Глушитель сна. Отрубит тебя изнутри.
Я чувствовала, как имплант дрожит под кожей, словно пытается сбежать. Внутри – рябь, как на воде.
Мы бежали, но каждый шаг давался тяжело – туннель становился всё более влажным, стены покрывались чёрной плесенью, пахло ржавчиной и гнилым металлом.
Свет мигнул. Я обернулась – и на мгновение увидела, как маска "Охотника" смотрит прямо на меня. Белое лицо, пустые глаза. Я моргнула – и он исчез.
– Это не реальный контакт, – прошипел Райкер. – Это уже в голове. Он пытается тебя откатить назад, стереть пару слоёв.
Я упала на колени. Мир затопило искажение. Перед глазами – Райкер, мёртвый, с проломленным черепом. Я закричала.
– Он… он умер… ты мёртв…
Но в ту же секунду он схватил меня за плечи. Живой. Сердитый.
– Ты слышишь меня? Ты здесь. Держись за этот голос. Всё, что сейчас не я – ложь.
Глушитель сна сзади снова выстрелил – воздух задрожал. Райкер дёрнул меня в узкий лаз, и металлическая дверь захлопнулась. Снова темнота.
Только звук дыхания. Моего. Его. Всё остальное – дрожь.
– Кто ты, чёрт возьми? – спросил он, всё ещё тяжело дыша. – Что у тебя в голове?
Я не знала. Но впервые за всё утро, в этом сыром, гниющем мраке… мне стало чуть легче.
Я была не одна.
Тишина. Глухая, как под водой. Лишь дыхание – сбивчивое, тяжёлое. Я чувствовала, как мир возвращается ко мне по частям: сначала пульс, потом холод в пальцах, потом чужое присутствие рядом.
Райкер сел напротив, опершись спиной о стену. Он не смотрел на меня – будто давал пространство, но на самом деле всё равно следил. Я почувствовала это кожей.
– Ты больше не в тоннеле. Он нас не достанет здесь. Пока.
Я хотела спросить, кто он. Почему знает про импланты. Почему спас. Но вместо этого – голос сорвался сам:
– Спасибо.
Он усмехнулся, но без радости.
– Не спеши благодарить. Я пока не решил, с чем именно ты нас всех утащишь.
Я посмотрела на чип в ладони. Он больше не светился, но оставлял ощущение: как будто в руке лежит что-то, что дышит в такт моему сердцу.
– Ты знаешь, что это?
Райкер не ответил сразу. Он медленно провёл пальцем по внутренней стороне ладони, будто проверяя пульс, а потом сказал:
– Я думаю, это дверь. И ты… либо ключ. Либо кто-то, кто её когда-то закрыл.
– Я не помню.
– А если начнёшь вспоминать? Что тогда? Если окажется, что ты была не жертвой, а создателем?
Я не знала, что сказать. И он это понял. В его взгляде мелькнуло что-то мягкое, почти сочувствие, но исчезло прежде, чем я успела зацепиться за него.
– Слушай. Моё имя – Райкер. Я ищу кое-что. Или кого-то. Ты мне в этом поможешь. А я – тебе. На какое-то время. Только так мы выживем.
Я кивнула. Слишком устала, чтобы спорить. Но внутри росла дрожь: не от страха. От того, что он мог быть прав. Возможно, именно я когда-то всё это начала.