Мемуары шаманки

***

О древнем народе и Духах Покровителях

Наш народ живет с тех времен, когда здесь росли высокие деревья и водились мамонты и шерстистые носороги. Духи спасли наш народ от катастрофы, которая изменила весь мир. Сейчас духи помогают нашему народу, но не все умеют их слушать.

Духи предупредили нас о надвигающемся Великом Холоде. Небо потемнело, земля задрожала, и реки обратились в лёд. В те дни Духи Земли заговорили с нашими предками, но их слова были тихи, как шёпот. Только самые мудрые, те, кто умел слушать, поняли: мы должны уходить.

Наши шаманы отправились в Верхний Мир и просили духов-покровителей указать нам путь. И духи показали им тайные тропы, ведущие к землям, где ещё горел огонь жизни. Духи-проводники шли впереди, указывая нам путь. Они говорили с нами через ветер, показывали знаки на небе, и мы следовали за ними, оставив позади привычный мир.

С тех пор и по сей день духи ведут нас. Они говорят с нами через треск огня, через сны и через сердца тех, кто хранит древние знания. Но мир стал шумным. Наши люди всё чаще забывают их язык, и не все умеют слушать. Поэтому наш род, выживший благодаря духам, теперь живёт, опираясь на тех немногих, кто ещё хранит эту связь. На Духов-Проводников.

Духи-Проводники – это не просто шаманы. Времена Великого Холода прошли, и нам больше не нужно вести народ на север. Наша работа теперь тихая и скрытая от глаз. Мы – хранители, стоящие на краю. Краю между миром людей и миром духов, который наши люди всё чаще забывают.

Шум в ушах и в мыслях, от больших городов, от машин, от тревог. Этот шум заглушает шёпот ветра и песню реки. Он заставляет людей думать, что они одиноки, что их болезни случайны, а неудачи – это только их вина.

И тогда к Духам-Проводникам приходят люди. Они приносят с собой не только физические недуги, но и болезни, которые не может вылечить обычный врач. Болезни, которые приходят от потери связи с землёй, с предками, с самим собой. Задача Проводника – найти причину этого шума и помочь человеку снова услышать свой внутренний голос, вернуть его к истокам. Это как вернуть песне её первозданное звучание. Долгая и тихая работа. Поэтому наш род живёт. Не благодаря силе в мышцах, а благодаря силе в сердце тех, кто ещё помнит древний язык.

***

Моя мечта сделать всех счастливыми

К началу зимы, которая у нас приходит уже в октябре, меня из стойбища увезли в город.

В детском саду меня определили в старшую группу.

Воспитательница Марта заметила это не сразу. В группе было шумно: один мальчик, Лева, вдруг начал плакать, испугавшись громкого звука с улицы. Он метался, не слушал ни слова, и Марта уже собиралась подойти, как вдруг остановилась.

Я уже была рядом. Не суетилась, не говорила громко. Просто села на корточки, положила ладонь на его плечо и сказала:

– Ты в безопасности. Всё хорошо.

Просто слова. Но Лева замер. Его дыхание стало ровнее, он посмотрел на меня – и я увидела доверие в его взгляде. Не магия, не чудо. Просто уверенность, которую он услышал в моём голосе.

Марта наблюдала, поражённая. Она не вмешалась. Позже, когда дети рисовали, подошла ко мне и спросила:

– Ты знала, что он испугается?

– Нет. Я просто почувствовала, что ему нужно, чтобы кто-то был рядом.

С того дня Марта начала доверять мне особые задания. Например, помогать детям, которые только начинали читать. Я не просто показывала буквы, а превращала их в героев:

– Вот буква А – она как башенка, и в ней живёт слово «апельсин». А вот Б – у неё есть животик, потому что она любит булочки!

Дети смеялись, запоминали и играли. А вечером, когда наступало время сказок, я сочиняла истории сама. О мальчике, который боялся темноты, но научился дружить с тенями. О птице, которая умела находить дорогу домой по сердцу, а не по звёздам. Каждый ребёнок находил в этих историях частичку себя.

Воспитатели начали поручать мне вести маленькие занятия. Мне нравилось: это была игра, требующая внимания и настойчивости. К концу года почти все дети уже умели читать, писать и считать – и я радовалась не меньше, чем они.

Когда кто-то плакал или терялся, я не бежала за взрослыми. Я садилась рядом, смотрела в глаза и тихо повторяла:

– Ты в безопасности. Всё хорошо.

Эти слова стали моим ключом. И, кажется, дети верили им не меньше, чем я сама.

Иногда я придумывала игры, где не было победителей и проигравших. Только команда, которая вместе проходила через лес, строила мост, находила светлячков. Я чувствовала, как дети раскрываются, когда их не сравнивают и не оценивают, а приглашают быть собой.

И всё же иногда я ловила на себе взгляды взрослых – внимательные, чуть настороженные. Они видели: я не просто играю, я веду за собой. Дети шли за мной легко, доверяя без сомнений. А я вдруг чувствовала странную тяжесть: радость и одновременно страх.

Мне было пять. Я сидела среди детей, обнимала тех, кто плакал, придумывала игры без победителей и проигравших. И всё равно внутри жила мысль: а если однажды они перестанут видеть во мне «свою» и начнут видеть чужую?

Я старалась не думать об этом. Повторяла детям:

– Ты в безопасности. Всё хорошо.

Но чем чаще я произносила эти слова для других, тем яснее понимала – говорю их и для себя. В детском саду я не чувствовала себя «просто ребёнком». Мне казалось, что я часть чего-то большего. Мне не нужно было быть взрослой, чтобы быть полезной. Я просто была рядом. И этого – уже было достаточно.

Тогда я ещё оставалась радостно открытой жизни и миру, и в своей наивности не боялась, что моя любовь может остаться без ответа. Я верила, что моя роль в этом добром мире – сделать всех счастливыми.

Мне виделась Великая Миссия: идти по свету и собирать улыбки людей, будто бусины на нити. Каждая улыбка была тёплой и живой: одна – прохладная, как капля родниковой воды, другая – сладкая, как спелая малина, третья – яркая, как солнечный луч на снегу. Я будто нанизывала их на невидимую нить, и пальцы мои ощущали их гладкость и тепло. С каждой новой бусиной оживал аромат: свежесть луга после дождя, дымок костра, тёплый хлеб.

И чем длиннее становилась эта нить, тем ярче светился мир вокруг – переливался, искрился, будто сам становился ожерельем из света и радости.

Я полагала, что в этом и заключается искусство шаманов: быть рядом так, чтобы другие находили в тебе свою силу.

Я с нетерпением ждала лета и продолжения своего обучения с дедушкой. И дождалась.

Весна текла, как река в половодье: медленно, широко, неторопливо, проверяя моё терпение. Я ловила каждый знак: как трещит лёд в реке, как ветер несёт запах тёплой земли, как птицы зовут солнце в небо. Всё вокруг шептало: скоро.

Я думала, что дедушка сразу будет учить меня, как правильно бить в бубен, чтобы войти в транс, или как разговаривать с духами. Но его первое правило было простым и самым сложным одновременно: научись слушать. Не просто ушами, а всем своим существом. Он вел меня на берег, где шуршала галька и кричали чайки, и говорил: "Слушай, как дышит море. Слушай, как ветер рассказывает свои истории. У каждого животного, у каждой травинки есть свой голос. Ты должна слышать их, прежде чем начнешь говорить со своей душой".

Изо дня в день я училась этому. Дедушка учил меня, как читать следы на снегу не только как знаки животных, но и как письма духов. Мы сидели в тишине, и он рассказывал мне про теневой мир, который существует параллельно нашему. Он объяснял, что болезни – это не просто слабость тела, а злые духи, которые приходят и поселяются в человеке, и я должна была научиться видеть их.

Каждое утро начиналось с тишины. Мы сидели у очага, и дедушка смотрел в дым, как будто читал в нём знаки. Он учил меня слушать ветер – не просто шум, а его настроение. Если ветер был резкий, значит, духи тревожны. Если мягкий – можно начинать обряд.

Я училась готовить зольные мази – из мха, костей и жира. Они не просто лечили – они «запечатывали» рану, чтобы дух боли не вернулся. Дедушка показывал, как рисовать знаки на коже – не краской, а углём, смешанным с дыханием. Он говорил: – Рисунок – это не украшение. Это путь, по которому идёт сила.

Я училась петь. Не песни, а зов. Голос должен быть не громким, а точным. Он должен идти не из горла, а из живота, как у морского зверя, когда он зовёт стаю. Иногда дедушка просил меня молчать – и это тоже было уроком.

Самое трудное было – обряд возвращения. Когда человек терял часть себя – после страха, болезни, смерти близкого – нужно было звать его дух обратно. Я стояла у головы больного, держала его ладони, и шептала слова, которые дедушка дал мне, как огонь: – Вернись. Ты нужен. Ты не один.

Иногда я чувствовала, как пальцы больного становятся теплее. Как дыхание выравнивается. Как он смотрит – не на меня, а сквозь меня. Тогда дедушка кивал: – Ты не просто зовёшь. Ты слышишь.

Следующим этапом было прикосновение к бубну. Он дал мне в руки свой бубен – его главный инструмент. Я научилась чувствовать каждую жилку кожи, каждую нотку, которую он издавал. Дедушка говорил, что бубен – это не просто инструмент, а мост между двумя мирами. С его помощью я должна была научиться путешествовать между ними.

Когда лето раскрыло свои ворота, я вошла в него, будто в священный круг. В сердце поднялся восторг, словно я стояла на пороге великой тайны. Дедушка ждал меня, а вместе с ним – его уроки, что похожи на голоса духов: они открываются только тем, кто готов слушать.

Теперь каждый день был как дар – то шёпот травы, то блеск звезды в полночь, то смех костра. Я знала: лето станет дорогой, где не только дедушка будет моим учителем, но и сама земля, и небо, и тишина между словами.

***

Шаманизм и духовные практики

Дедушка учил меня, что шаманизм – это не религия, а древняя духовная практика. Он говорил это, глядя, как туман стелется по тундре. В его словах я видела, что для него это не просто знания, а сама жизнь.

Он объяснял, что мир, в котором мы живём, населён духами, и шаман – это тот, кто может быть посредником между нами и ними. Для него шаманские обряды – это способ жить в гармонии с природой и духами. Он всегда подчёркивал, что это не просто магия, а глубокая связь со всем живым, что нас окружает.

Шаман Нэнвыт-ӄэӄэ-ӄытын-гыргын брал в руки бубен, проводил по нему ладонью и объяснял, почему он так важен. Он говорил, что чаще всего шаманы проводят обряды для исцеления, защиты и предсказания. Он верил, что болезни приходят от злых духов или от потери души. И тогда он, ударяя в бубен, отправлялся в духовный мир, чтобы найти причину болезни и вернуть потерянную душу.

Его глаза всегда горели, когда он рассказывал о том, как шаманы могут предсказывать. С помощью духов он может узнать, какая будет погода или где найти китов. Он говорил, что мы проводим обряды перед охотой, чтобы заручиться поддержкой духов. Они дают нам удачу, потому что мы их уважаем. И, конечно, мы можем общаться с предками, чтобы получить мудрость. Но самое важное, что он всегда повторял мне, – это не то, что ты делаешь, а то, что ты чувствуешь.

Подводя итог, дедушка предложил мне записать в мой учебный шаманский блокнот:

Основные задачи и ритуалы

Шаманские обряды проводят для разных целей, но чаще всего они связаны с исцелением, защитой и предсказанием будущего.

– Исцеление: Шаманы верят, что болезни вызываются злыми духами, которые проникают в человека, или потерей части души. Во время ритуала шаман путешествует в духовный мир, чтобы найти причину болезни и изгнать духа или вернуть потерянную душу.

– Предсказание и гадание: С помощью духов шаман может предсказывать погоду, находить пропавших людей или животных, а также давать советы по важным жизненным вопросам.

– Обеспечение удачи: Обряды проводят перед охотой или важным событием, чтобы заручиться поддержкой духов и обеспечить успех.

– Связь с предками: Шаман может общаться с духами предков, чтобы получить мудрость или узнать их волю

Следующие несколько недель обучения были посвящены подробному изучению инструментов и элементов, используемых в шаманских обрядах.

Сначала запиши кратко, потом мы это разберем подробнее. Пиши в блокнот:

Ключевые элементы и инструменты

– Транс и изменённое состояние сознания: Это центральная часть шаманских обрядов. Шаман входит в транс, чтобы его душа могла покинуть тело и путешествовать по духовному миру. Это состояние достигается с помощью ритмичных ударов в бубен, монотонного пения, танцев и иногда специальных растений.

– Бубен: Это главный инструмент шамана. Он считается не просто музыкальным инструментом, а священным предметом, "конём", на котором шаман путешествует в духовный мир. Его звук помогает сконцентрироваться и настроиться на нужный лад.

– Духи-помощники: У каждого шамана есть свои духи-помощники (в некоторых культурах их называют келетами), которые сопровождают его в путешествиях и помогают в борьбе со злыми духами.

– Священные предметы: Шаманы используют различные предметы, такие как амулеты, талисманы, резные фигурки и особые наряды, которые, по поверьям, обладают духовной силой.

Дедушка рассказывал мне, как путешествовать между мирами. Он говорил:

– Ты уже знаешь, что есть Верхний мир – там свет и небеса; есть Средний – наш, с людьми и зверями; и есть Нижний, где ждут предки и тени. Там тоже есть ответы. Там можно вернуть кусочки души, если кто-то потерял себя.

Но чтобы добраться туда, нужен путь. И этот путь – Мировое Древо. Оно – ось всего сущего. Его могучие корни уходят глубоко в землю, в самый Нижний мир, где обитают духи предков. Ствол пронизывает наш, Средний мир, а ветви тянутся к самому Верхнему, где живут божества и небесные покровители.

Мы, шаманы, не просто путешествуем между мирами – мы взбираемся по этому Древу, следуя за его энергией, чтобы найти то, что потеряно, или вернуть то, что ушло.

Но у каждого путь свой, особенный. Мировое Древо, о котором говорят легенды, – это не одно большое Древо для всех. У каждого шамана есть своё Личное Древо, и только по нему можно совершать путешествия.

Твоё Древо – это ось твоего мира. Его корни уходят в Нижний мир, его ствол проходит через Средний, а ветви стремятся к Верхнему. Но ты не сможешь взобраться по нему, пока не найдёшь его.

Это не просто поиск – это узнавание самой себя. Ты должна найти то место, где твои корни соединяются с землёй, где твой ствол растёт, а ветви тянутся к небу.

И я готов помочь тебе в этом. Он говорил это спокойно, но в его голосе звучала сила, как будто слова сами были частью древнего заклинания. Я слушала, затаив дыхание, чувствуя, как внутри меня что-то откликается – будто в глубине души уже росло это Древо, только я ещё не умела его видеть.

– Поиск начинается не с глаз, – продолжал он, – а с сердца. Ты не найдёшь своё Древо, пока не услышишь, как оно зовёт тебя. Иногда оно говорит через сны. Иногда – через случайные встречи, через шёпот ветра или взгляд зверя. Ты должна быть внимательной. Всё вокруг может быть знаком.

Я начала искать. Не снаружи – внутри. Я вспоминала моменты, когда чувствовала себя живой, когда мир будто раскрывался передо мной. Вспоминала страх, восторг, одиночество, радость. Всё это было не просто эмоциями – это были корни, пробивающие землю.

Иногда мне казалось, что я близко. Я чувствовала тепло в груди, будто кто-то положил туда огонёк. В такие моменты я видела образы – лес, в котором деревья шепчут друг другу, небо, которое дышит, землю, пульсирующую жизнью. Я не знала, где моё Древо, но знала: оно существует. И оно ждёт.

– Когда ты найдёшь его, – сказал дедушка, – ты почувствуешь, как всё становится на свои места. Ты поймёшь, кто ты. И тогда ты сможешь взобраться – не силой, а знанием. Не страхом, а доверием.

Я кивнула. Я ещё не знала, как долго продлится мой путь. Но я уже шла. И каждый шаг был как дыхание моего Древа, которое я училась слышать.

Я шла по тропе, которую нельзя было увидеть глазами. Ни карта, ни компас не могли указать путь – только внутренний зов, тихий, как дыхание земли. Иногда он звучал как шорох листьев, иногда – как дрожь в груди, будто кто-то невидимый касался её сердца.

Сначала я искала в лесу. Там, где деревья были старыми, с корнями, похожими на сплетённые пальцы. Я касалась их коры, прислушивалась, надеялась, что одно из них откликнется. Но лес молчал. Он был красив, но чужой.

Потом я пошла к реке. Вода говорила с ней иначе – не словами, а ритмом. Я сидела на берегу, смотрела, как отражается небо, и вдруг почувствовала: мои мысли текут, как вода. Я поняла, что моё Древо не будет стоять неподвижно. Оно будет живым, меняющимся, как я сама.

Сны стали приходить чаще. В одном я стояла на вершине холма, и передо мной расстилалось поле, усеянное светящимися точками – как будто корни пробивались сквозь землю, и каждая точка была чьей-то памятью. В другом сне я видела себя маленькой, сидящей под деревом, которое пело. Не словами – вибрацией, светом, теплом.

Однажды, на рассвете, я проснулась во сне с ощущением, что знаю, где моё Древо. Это было не место на карте – это было место внутри меня. Я представила его, когда читала «Айвенго» Вальтера Скотта, и это был Шервудский лес.

Я пошла туда, где когда-то впервые почувствовала себя собой – на маленькую поляну, где во сне пряталась от мира, строила домики из веток, разговаривала с птицами. Там, среди трав, в самом центре поляны, я увидела его – моё Древо.

Оно не было огромным. Оно не сияло. Но оно дышало. И я знала – это оно. Его корни, его ствол, его ветви. Оно было частью меня, и я – частью его.

Я подошла, положила ладонь на кору. И в этот момент всё стало ясным. Не словами, а ощущением. Я не просто нашла своё Древо – я нашла себя.

Я рассказала дедушке, что нашла своё дерево во сне, и оно живёт в моей памяти. Дедушка удивился. Обычно шаманы находят своё дерево в реальном мире. Но ты – необычный шаман, – сказал он. – А дерево в тундре найти не просто. Я рад, что твоё Древо неуязвимо для тёмных шаманов, потому что оно живёт в тебе.

***

Про Сущность Темную и Сущность Светлую

– Дедушка, а кто такие тёмные шаманы? – спросила я однажды, когда мы сидели у огня, и пламя казалось живым, будто слушало наш разговор.

Он долго молчал, глядя в искры, а потом ответил:

– Это шаманы, которые служат Тёмной Сущности. Они тоже умеют переходить между мирами, но их путь – другой. Он ведёт не к исцелению, а к разрушению. Их сила – в тени, в страхе, в разъединении.

Я смотрела на него, не понимая, почему кто-то выбрал бы такую дорогу.

– Мы сотрудничаем со Светлой Сущностью, – продолжал дедушка, – потому что она спасла наш народ. Когда Тёмная Сущность направила астероид на Землю, чтобы уничтожить человеческую цивилизацию, Светлая вмешалась. Она не дала исчезнуть всему живому. С тех пор мы – её союзники.

Он говорил спокойно, но в его голосе звучала древняя боль.

– Светлая Сущность создаёт звёзды, вдохновляет разумных существ, помогает им расти и развиваться. А Тёмная – творит чёрные дыры. Она считает, что развитие приносит страдание. Чем разумнее существо, тем больше оно мучается. У примитивной цивилизации достаточно еды, тепла и простых радостей – и это уже счастье. А у развитой – искушения, страхи, сомнения, одиночество.

Но всё не так однозначно.

Чёрные дыры – это не просто разрушение. Это жадные воронки, втягивающие в себя свет, материю, даже само пространство. Они поглощают почти всё, оставляя пустоту. Но когда они достигают предела, когда внутри них накапливается слишком много – происходит взрыв. И из этой тьмы рождаются новые звёзды, планеты, галактики. Светлая Сущность использует этот момент, чтобы вдохнуть жизнь в то, что было поглощено.

Так они и существуют – в вечном танце. Светлая и Тёмная. Одна создаёт, другая разрушает. Но разрушение – это не конец. Это подготовка к новому началу. И создание – не всегда благо, если оно не проходит через испытание.

Они сопротивляются друг другу, как прилив и отлив, как вдох и выдох. Но не могут существовать порознь. Без Тёмной Сущности не было бы глубины, не было бы перерождения. Без Светлой – не было бы смысла, не было бы стремления к росту.

И в этом – великая тайна мироздания. Всё, что мы видим, всё, что чувствуем, – это результат их вечного диалога. И шаман, и звезда, и человек, ищущий себя – все мы живём между их дыханием.

Я задумалась. Мир оказался сложнее, чем я думала. Не всё, что сильное – добро. И не всё, что тёмное – бессмысленно. Это открытие было как удар ветра в лицо – неожиданное, холодное, но пробуждающее. Я почувствовала, как внутри меня что-то дрожит: страх перед тем, что выбор – мой, и восторг от того, что я вообще могу выбирать.

– Но ты должна помнить, – сказал дедушка, – что выбор всегда за тобой. Свет и тьма – не враги, а силы. И только ты решаешь, какой из них дать место в своём сердце.

Я смотрела на него, и в моей голове вспыхивали образы: звёзды, рождающиеся из огня и хаоса, и чёрные дыры, втягивающие свет, время и дыхание пространства.

Я поняла – Светлая Сущность это не просто свет. Это Любовь. Она не требует, не считает, не взвешивает. Она даёт. Она лечит. Она соединяет.

А Тёмная Сущность – это расчёт. Она холодна, как лёд, точна, как механизм. Она говорит: «Зачем стремиться, если можно просто быть?» Она предлагает покой, но без тепла. Стабильность, но без смысла.

И я испугалась. Потому что поняла: обе силы живут во мне. И если я не выберу, они будут бороться внутри, разрушая меня. Но если я выберу – я стану собой.

Я почувствовала, как сердце наполняется светом. Не громким, не ослепляющим – тихим, тёплым, как дыхание весны. Я знала: мой путь – это путь Любви. Пусть он труднее, пусть он требует жертв, но он – живой.

И я выбрала.

***

Про мой шаманский бубен

Дедушка сделал для меня бубен, как раз по моим детским рукам. Он казался совсем маленьким по сравнению с его огромным бубном.

Я вспоминала тот вечер, когда мы с дедушкой сидели у костра, и он помогал мне украшать мой бубен. Пламя трещало, ветер шептал в мехах, а дедушка говорил тихо, будто боялся потревожить духов, что уже собрались рядом.

«Запомни, Кельэт, – сказал он, – бубен – это не просто кожа и дерево. Это карта. Это твой путь. Это ты сама, когда идёшь туда, где нет слов».

Мы начали с мембраны – натянутой кожи, которую дедушка натёр охрой, смешанной с каплей оленьей крови. Он провёл линию, разделив бубен на три части.

– Верхний мир – здесь, где летают духи и птицы. Средний – наш, где мы живём. А нижний – там, где предки и тени. Ты будешь ходить между ними, и этот круг – твоя дорога.

В центре дедушка нарисовал ездовое животное – большого оленя с ветвистыми рогами, у которого вместо глаз были звёзды.

– Он будет тебя носить. Не ногами, а духом. Ты будешь ехать на нём, когда закроешь глаза.

По краям появились фигуры – птица с человеческим лицом, рыба с крыльями, и маленький человек с длинными руками.

– Это твои помощники. Они будут рядом. Иногда молчать, иногда кричать. Ты узнаешь их по голосу.

Дедушка добавил солнце, луну, горы и реку – всё, что я знала с детства. Он сказал, что это ориентиры, чтобы не потеряться.

Потом мы перешли к подвескам. На обод дедушка привязал три колокольчика – один звенел как лёд, другой как ветер, третий как оленья поступь.

– Звук зовёт духов. И отгоняет тех, кто пришёл без приглашения.

Он подвесил маленькие косточки – от лемминга, от ворона, от старого шаманского бубна, который когда-то принадлежал его учителю шаману.

– Это память. Это сила. Они будут тебя защищать.

Ленты были красные, синие и белые. Каждая – как нить, связывающая с небом, землёй и водой.

На рукояти дедушка вырезал лицо – не своё, не мое, а какое-то древнее, с закрытыми глазами и открытым ртом.

– Это хозяин бубна. Он будет говорить, когда ты молчишь. И молчать, когда ты говоришь.

***

Мой ключ к моему шаманскому бубну

– мы сделаем ключ к твоему шаманскому бубну, – сказал дедушка, и в его голосе прозвучала особая торжественность.

Мы вышли к берегу реки. Дедушка выбрал тонкую, но упругую ветвь ивы, показал мне, как проверить её гибкость. Дерево пахло свежим соком и речной влагой. Я провела пальцами по коре – она была прохладной и чуть влажной, словно само дерево хранило дыхание воды.

– Ручка должна быть живой, – сказал дедушка. – Тогда твоя рука и бубен будут единым целым.

Мы вырезали из ветви основу, и я держала её в руках, чувствуя лёгкую вибрацию – будто ива не хотела отпускать свою силу.

Потом дедушка достал мех оленя. Он был мягкий, с коротким ворсом, пахнул тундрой, морозом и дымом от костра. Мы вместе обмотали им верх колотушки. Дедушка объяснил, что мех смягчит удар и сделает голос бубна глубоким, как дыхание земли.

Внутрь мы положили сухожилия – они тянулись, как струны, и казалось, что сами умеют хранить звук. Дедушка сказал, что это жилы силы, которые соединяют человека и зверя.