Ноусфера

– И что дальше? На троих войнушку соображать стали?

– Наоборот. Полная разрядка напряженности! – расхохотался Серега. – Там же в чем фишка: для обработки данных из ноусферы нужны мощнейшие компьютеры. Такого рода, что тест Тьюринга на ура проходят, и если вопрос им прямой задать, кто ты, мол, такой, они тебе скажут: «Май нейм из Вася, ай эм артифишл интелидженс». А процессоры такой мощности только американские и китайские фирмы тогда производить научились. Нашим кулибиным до них было, как до Пекина раком: все картонных роботов строили да консервные банки на Луну запускали. Короче, в Кремле решили сделать финт ушами и всех переиграть.

– Как?

– Слили все исходники в открытый доступ. Отдали технологию народу. И вся секретность убилась к херам собачьим!

– Благородный шаг. Вот уж не думал, что наши на такое способны.

– Дык жизнь заставила! Как говорится, не можешь победить – возглавь. Вот наши в Прометея и сыграли. Только тот сначала огонь людям дал, а потом его к стене приковали, а у наших наоборот получилось. Крупные интернет-корпорации технологию подхватили, ресурсы вычислительные с конкурентами объединили – любой пентагоновский суперкомпьютер покурит. И наши в стороне не стояли. Устроили глобальный научный офшор, дали поддержку программистам – своим прежде всего – и вскоре вместо нефтегаза на одном программном обеспечении для ноусферы выезжали. Вот этот самый интерфейс видишь? Отечественная разработка!

– Да, молодцы, – без особого энтузиазма прокомментировал я. – Ну а мы-то с тобой, получается, тоже хрен выкусили?

– Ну а че мы-то, – вмиг поскучнел Серый. – Ну потыкались-помыкались с этой твоей конторой. Там подход совершенно другой оказался нужен в итоге. Только зря деньги и время потратили. Ладно, забей.

– Как это забей?! – рассердился я. – И что значит «твоей конторой»! Ты ж сам говорил, что там все продумано, только последний шаг сделать осталось! Вернадский-хренадский, военные, секреты какие-то! Получается, ты меня опять зазря на бабло раскрутил?

– Не говорят теперь так – «бабло», – буркнул Серега. – Теперь в ходу «нолики» или «вайлики».

– Да ты с темы-то не съезжай! Признавайся: понапрасну ты меня во все это втягивал?

– Да ничего не напрасно! Наши кулибины реально ближе кого бы то ни было к открытию ноусферы подобрались. Еще при Сталине эту тему вдоль и поперек исходили, насколько технологии тогдашние позволяли. В нашем архиве целая полка была забита отчетами по экспериментам с Мессингом – помнишь, телепат был такой? Так вот он без всякой аппаратуры в ноусферу мог слазить и все там увидеть. И не только увидеть. Там вообще перспективы открывались невообразимые. Но военные тогда ту же ошибку сделали, что после американцы. Заигрались с секретностью и в итоге похерили всю работу. Нам, чтобы на уровень XXI века все те старые выкладки перевести, целый институт надо было мутить с кучей профессоров и их ассистентов! А тут ты со своей мелкой фирмочкой.

– Это не моя была фирмочка, а наша! – взъярился я на Серегу.

– Слушай, Марчелло, мы с тобой уже этот разговор проходили, – заявил Серый, потянувшись к уху и потерев его так, будто оно разболелось. – Давай теперь уж не ссориться. Дело прошлое.

– Надавать бы тебе по башке, – заметил я.

– Да уж надавал, – Серега опять потер ухо. – Ладно, поехали дальше. Знатоки отвечают на вопрос Веры Палны из Крыжополя.

– Неужели из ноусферы можно получить любую-любую информацию?

– В общем…да. В смысле все, что имело место в этом мире, будь то падение метеорита или песчинки, крик альбатроса или пук Сталина – все там. Если что-то имело место, то оно оставило след в ноусфере. Да уж, когда человечество подключилось к ноусфере, развитие науки пошло семимильными шагами. Историки наконец выяснили всю правду даже о самых малозначимых исторических событиях. Химики и физики снова и снова наблюдали за единожды проведенным экспериментом, разбирая его на атомы и молекулы. Ученые всего мира получили доступ к знаниям своих коллег – такое объединение разумов подарило человечеству множество чудных открытий…

– Новый охуенный мир, – только и смог выдавить я, глядя сквозь Серегу в никуда.

– Э, Марчелло, полегче в выражениях: это сейчас в «нолики» влетает, наказывают.

– Материться нельзя? Неужели кто-то посмеет настучать на старого больного человека?

В этот момент передо мной расхлопнулась уже знакомая пачка банкнот, от которой отделились несколько купюр и улетели прочь, помахивая ярко-красными крылышками.

– Никто стучать не будет – автоматика. Пару лет назад Совет запустил новый суперкомп – отслеживает табуированные словечки риалтайм.

– Бл…ин, – выдохнул я, собрался с мыслями и продолжил расспросы: – А война-то на чем закончилась?

– Победила дружба. Весь термояд переплавили на детские паровозики. Ну образно выражаясь.

– Что, нервы ни у кого не сдали?

– А хрен ли толку? Как ты успеешь до кнопки добраться, если твои заклятые друзья это в тот же миг увидят, узнают? Или как ракеты запускать, если их траектория заранее всем известна и их еще на подлете собьют? Бесполезняк, в общем, – Серега махнул рукой.

– То есть все войны благодаря ноусфере прекратились?

– Не, как это, ты чего? Наоборот! Пока технология весь мир не покрыла, тут и там десятки мелких конфликтов вспыхнули. Кто успел в ноусферу пробраться – первым долгом к соседям лез за территорией и ресурсами. Ну развивающиеся страны пример подали, а за ними и отсталые подтянулись. Анекдот, одним словом.

– По-твоему, это смешно?

– Еще как! – Серега забулькал горловым смехом. – Жаль, ты не помнишь, какие баталии между Угандой и Руандой тогда развернулись. Ну, условно говоря, у одних – 50 танков и два самолета. А у других – 20 консервных банок времен Первой мировой и – ноусфера! Одно загляденье.

– Что, те с двадцатью банками всех победили?

– Да как ты с ноусферой кого-нибудь победишь? – Серега отчаянно замахал руками. – Те ведь тоже не дураки – последние алмазные рудники заложили, технологией ноусферы обзавелись и сами стали действия противников предусматривать и на опережение действовать. Короче, вместо боев – сплошные позиционные передвижки. Гонялись друг за другом в своих пампасах, как угорелые, пока солярка не кончилась.

– И война на этом закончилась? – невольно улыбнулся я.

– Наоборот! Вся экономика обеих стран на бензин стала работать, чтобы танки заправить и дальше в догонялки играть. Как заправят – так неделю весь мир, затаив дыхание, наблюдает за тем, как героический Мбонго пытается подстрелить не менее героического Мутесу. Обоссышься, по чесноку тебе говорю. Посмотри как-нибудь их шоу!

– Шоу?

– Ну да. У них война до сих пор продолжается, вот уже пятьдесят лет. Они как поняли, что на этом зрелище можно «нолики» делать, сразу забили на свои алмазы (или чего у них там добывалось) и всю экономику на войну перестроили. Первые годы там настоящие солдаты сражались, а потом их постепенно стали заменять профессиональными актерами. В генштаб сценаристов набрали из Голливуда, режиссеров пригласили из сериалов – короче, все честь по чести. Лучше всех Мбонго Всеруков играл! Целых двадцать лет! Я даже смотреть перестал, когда он умер.

– Ладно, гляну при случае, – кивнул я. – Только покажи хоть, где и как мне искать.

– А чего тут искать? Вон над тобой компас висит, залезай да смотри.

– Вот эта хрень типа штангенциркуля? – указал я на иконку.

– Сам ты штангенциркуль. Это секстант. Навигационный инструмент. Ты же сам такую пиктограмму замысловатую выбрал!

– Думаешь, я помню? – огрызнулся я.

– Ладно-ладно, не кипятись. В общем, тыкаешь в свой штангенциркуль, прокладываешь маршрут, наслаждаешься.

Я не стал откладывать первое знакомство с ноусферой в долгий ящик и воспользовался подсказкой. Секстант развернулся в воздухе в затейливую трехмерную карту, полную маршрутных осей, по которым, насколько я понял, нужно было задавать координаты.

– Давай подсоблю, – покровительственным тоном предложил Серый. – Что хочешь посмотреть? Шоу «Великая африканская битва»? Хроники Последней войны? Как Ленина из Мавзолея выносили, а на его место… Очень рекомендую, до сих пор в лидерах по числу просмотров.

– Попроще чего-нибудь. Ну например… давай Свету! Где она сейчас?

– Смотри, старик, аккуратней с этой штучкой! – засмеялся Серега, игриво погрозив пальцем. – Выбирай опцию «люди», потом задай географию и подкрепи голосовой командой по имени. Тебе система десяток Свет предоставит, будет из кого выбрать.

– Не надо десяток, – отказался я, выполняя указания друга. – Вот она, единственная, кто меня сейчас интересует.

– Да у тебя каждая лахудра с сиськами всегда первая и единственная, – хохотнул Серега. – Думаешь, напрасно на тебя Юлька озлилась? Ты ж таким говнюком стал с годами, с тобой половина друзей общение прекратили! И я в том числе. Даже не верится, что ты снова нормальный парняга.

– Да вот мне что-то тоже не верится – в то, о чем ты говоришь. Мне кажется, ты преувеличиваешь. Я Юльку ничем обидеть не мог. Ни разу в жизни не изменял ей. Даже мысленно!

На этот раз Серый раскатисто загоготал, придерживая ладонями пивное брюшко.

– Ну ты сказанул! – облизнул он губы, отсмеявшись. – Чудак, ты просто не помнишь ни хрена. А вот ноусфера все помнит. Да и я, слава богу, еще не склеротик. Я ж тебя сам с Наташкой в 2013-м свел. Это тоже не помнишь? Ну ты даешь! Ты с ней все вечера проводил, а Юльке постоянно трындел, что много работы. Твоя потом как увидела, что с вы Натахой вытворяли на съемной квартире, такой хай подняла, что все твои знакомые потом еще с год на ваше порно дрочили. Я думаю, Юльку даже не так разозлило то, что ты налево ходил, как то, что с ней ты всех этих вещей не проделывал!

– Что, прямо запредельное что-то? – шепотом спросил я, чувствуя, как лицо наливается краской.

– Ну все мы не без греха. Кто из нас с плеточками да наручниками не баловался? Но надо же и жен не обижать! А то, как ты на кухонном столе Наташку заваливал, – это вообще в кулинарную книгу можно вставлять галереей! Там тебе и жареные окорочка, и фаршированная гузка…

– Но ведь это все недолго продолжалось, я надеюсь?

– С Наташкой-то? Ну да, где-то с годик, не больше. А вот на Лизу ты так запал, что ушел из семьи и по новой женился! А потом, прежде чем ты к Юльке вернулся, у тебя еще с дюжину мокрощелок в постели перебывало. Так что ты у нас тот еще факер-террорист.

– Серега, я допускаю, что виноват перед Юлькой, а может быть, и перед тобой и другими, но нельзя корить меня за то, чего сам я не помню!

– Да я же не в укор тебе говорю. Так, для сведения. Просто чтобы имел в виду, что ноусфера тебе все припомнит. Ты ведь не один такой выискался изменщик. Каждая вторая семья после открытия ноусферы распалась. По всему шарику! И ладно еще, кто без скандалов разбежались, а то ведь сколько бытовых убийств тогда произошло – сказать страшно. Конечно, Великая амнистия немного дело поправила…

– Амнистия?

– Ну да, амнистия. За незначительные преступления скощуху всем ввели особым положением. Ну сам потом в ноусфере покопаешься, глянешь. Я к тому, что в семейных делах многие тогда тоже амнистию объявили друг другу. Вон Юлька, к примеру. Она же могла бы тебя вычеркнуть из жизни с концами. Ан нет, нашла в себе силы все позабыть и амнистировала! Видать, любила тебя, говнюка.

– Судя по тому, как она со мной разговаривала, уже разлюбила, – хмуро заметил я. – Непонятно только, с чего она за мной тут наблюдала, раз я ей безразличен.

– А чего ей не понаблюдать? – возразил Серый. – Вы хоть в одной постели не спали лет дцать, но живете-то вместе. Небось она тебе скорую и вызывала, чтоб тебя сюда укатали.

– Значит, беспокоится все-таки? – с надеждой спросил я.

– Конечно, беспокоится. Ты же неадекватный сейчас, можешь взять – и все «нолики» на барахло какое-нибудь списать. В фонд помощи малоимущим перевести или там на научные изыскания их пожертвовать. Так многие делают, когда жизни им на пару недель остается. Типа душу очистить и долги перед Богом загладить. Вот что ей в таком разе останется, когда ты от второго приступа крякнешь?

– Так, значит, она из-за наследства печется? – задохнулся я от возмущения.

– Имеет право, – Серега пожал плечами. – Если бы Юлька при смерти оказалась, ты бы тоже, наверное, за банковский счет переживал. Он же у вас общий. Юлька, кстати, может его заморозить согласно положению о гарантиях финансовой безопасности. Правда, ей для этого потребуется провозгласить тебя недееспособным и добиться признания от локального комитета общественной безопасности.

– Я ей заявлю, – пригрозил я недобрым голосом. – Такую липосакцию ей устрою – никакие салоны красоты потом не понадобятся!

– Ха-ха-ха-ха, – деланно и чересчур громко засмеялся приятель, – хорошая шутка, Марк, даже отличная! Посмейся скорее со мной… Посмейся, дурила.

Видя, как страшно Серый вращает глазами, я последовал рекомендации и выдавил из себя пару смешков.

– Во-о-от, другое дело, – одобрил Серега. – А то ведь если не посмеяться, твою шутку и за угрозу посчитать можно. Вот тогда тебе до признания неадекватности и недееспособности всего ничего останется. Избегай таких ситуаций по мере возможности. Вон посмотри лучше на медсестру свою. Эта ведь, кажется? Третья слева в нижнем ряду?

Я обрадовался возможности сменить тему и сосредоточился на взаимодействии с коммовским интерфейсом. Вычленив Цветика из представленной мне фотогалереи, я выбрал нужный портрет и запустил режим наблюдения в реальном времени. Корпоративный транспорт, что-то вроде маршрутного такси класса люкс, вез девушку с рабочей смены домой в компании еще нескольких медсестер и медбратьев. Светлана весело щебетала с кем-то по видеофону, глазки ее лучились весельем. Пытаясь высмотреть, кто там у нее в собеседниках, я неуклюже перебирал пальцами, чтобы изменить высоту и угол зрения.

– Ничего интересного, – сдался я.

– В прошлое загляни, почитай, посмотри, послушай, – посоветовал Серега учительским тоном. – Вот это – социальные маяки, их всем официально бюрократы штампуют, чтобы твой профессиональный путь был как на ладони. Здесь медицинская карта, прорисовки характера и темперамента. Можешь посмотреть, как твоя Света истерит, как хохочет, над чем рыдает, что приводит ее в тихий ужас. Вот это ее собственные маяки: такой она сама себя хочет видеть. А вот это ее френдвижн. Правда, маршруты в нем прокладывают не только френды. Разве что фарватер, хе-хе. А остальным занимаются все кому не лень. Даже ты можешь пару бакенов повесить на что-то, что тебе интересным покажется.

– И он там останется? – не поверил я.

– Конечно! – заверил Серега. – Правда, если, кроме тебя, событие никого не заинтересует, бакен через недельку утонет. Вот если еще хотя бы десятку человек картинка приглянется, то бакен проплавает месяц или полгода. Ну а если что-то такое отыщешь, что тысячи просмотров соберет, тогда тут маяк на все времена вырастет. Система наблюдает, а интерфейс все фиксирует, умница!

Глядя, как я неловко перебираю бакены, облепившие область френдвижн, Серый вздохнул и яростно почесал нос.

– Да вон, вон оно – то, что ты ищешь, – указал он на розовенькие бакены, крепкие и явно не собирающиеся тонуть. – Ты их потыкай, потыкай, сам все увидишь. Света с душевой лейкой; Света, Рома и Виталик…У всех одно и то же, смотреть не на что.

– Это ее недруги на всеобщее обозрение выставляют? – посочувствовал я. – Вуайеристы какие-нибудь?

– Зачем вуайеристы? Нормальные люди. Может, друзья ее, эти самые Ромики и Виталики. А может, сама она их выставляет.

– Но зачем?!

– Для пользы, конечно. Чем больше публичности – тем выше общественный статус, чем больше просмотров – тем больше на счет капает «ноликов».

– То есть деньги теперь полная виртуальность? Они вообще ничем не обеспечены, кроме внимания?

– Дурак ты, Марчелло, в сотый раз тебе говорю, – вздохнул Серый. – Общественное внимание и есть главный обеспечительный базис кредитно-денежной системы. Ничто так не балансирует спрос и предложение, как человеческий интерес. Просто раньше между вниманием и предметом внимания располагалось дополнительное звено в виде ракушек, монет или бумажных купюр. А теперь от них остались лишь символы – «нолики».

– Вот это да! – охнул я в неподдельном изумлении. – Расскажи поподробней!

– Старик, давай уж как-нибудь в другой раз? – взмолился Серый. – Видишь, свет уже гасят. Сейчас нас отсюда, похоже, попросят. Вон и халдей уже на цирлах бежит.

Мы не стали дожидаться, пока официант нас вытурит, и поднялись из-за стола. Серега показал мне, как нужно расплачиваться по счету, – никак. Плату за еду рестораторы спишут сами. И обсчитать не посмеют, потому что ты всегда можешь проверить их цены и сумму снятия.

– Но если кто-то хочет заплатить за всю компанию, ему просто достаточно поднять вверх большой палец. И все. Ты меценат, – небрежно бросил Серега, отдуваясь и производя некие манипуляции со своим комбинезоном (выглядело это так, будто он проводит пассы над пряжкой ремня).

Намек я понял, не дурак, что бы там ни твердил Серый. Жить мне осталось недолго, денег всех не потрачу. Да и не впервой за этого обормота платить. Прежде чем выйти из-за стола, я поднял вверх большой палец.

Провожая меня по прогулочной тропинке в сторону моего корпуса, Серега дружески положил мне ладонь на плечо. Даже сквозь комбинезон я почувствовал, как он потеет.

– Старик, я тебя, конечно, не брошу, но ты сам пойми: у меня тоже дел невпроворот, некогда с тобой тут ходить-бродить, – заранее оправдывался Серега.

– А чем ты таким занимаешься?

– Ну… – приятель замялся. – В принципе, я типа рантье. Ну и пособия, конечно. С голоду сейчас умереть никому не дадут. Но я же человек творческий, любознательный. Тут сам учусь, там кому-то лекцию могу провести. В общем, там-сям, на месте одном не сижу.

– Ну хорошо. А я-то чем хоть занимаюсь?

– Информацией торгуешь.

– Информацией? Ты шутишь?! Она и так у всех есть, всякая, какую пожелаешь…

– Есть. И какую не пожелаешь – тоже есть. Вокруг нас – горы песка, пустыня. А ты помогаешь среди барханов нужные песчинки находить. Экономишь людям время. Люди-то – они хоть и дольше жить стали, но не настолько, чтобы перестать ценить время, даже наоборот. Ты, дружище, профессионал экстра-класса. Я своим глазам не поверил, когда ты в ноусфере барахтался, как пятилетка. Ты же сам кучу маршрутов проложил для тысяч людей!

– Я сам прокладываю маршруты? – выпучил я глаза.

– Поначалу, конечно, сам прокладывал. А последние лет двадцать–тридцать на тебя целый штат работает. Странно, что клиенты тебя в покое оставили и не теребят. Хотя, глядя на тебя, я их понимаю. Кто к тебе за заказом обратится, пока ты в таком состоянии?

– А на кого я работал? Кто ко мне с заказами обращался?

– Да кто угодно. Ученому, предположим, для диссертации нужно хронологию жизненных событий какого-нибудь Марка Аврелия вытянуть. Сколько нужно времени убить, чтобы все связанное с Аврелием в ноусфере найти, высмотреть, пустые факты типа «помылся-побрился» отбросить? Уйму времени! К кому он обращается? К Марку Гурелию. Или там жена хочет неверного мужа на супружеской измене поймать. Она же не будет с утра до ночи глаза в ноусферу пялить, высматривать, что он в позатом лохматом году в среду вечером делал? А Марк Гурецкий только этим и занимается – сноровка плюс арендованные суперкомпьютеры. Отсыпали ему горсть «ноликов» – он и копается в ноусфере, маршруты прокладывает и бакены потом заказчику высылает.

– Здорово, – возгордился я собственными достижениями. – А про себя я тоже маяков наоставлял?

– Ну а как ты думаешь? – кисло усмехнулся Серега. – Залезь, посмотри. Что я тебе словами все объясняю? Ты из ноусферы быстрей и больше почерпнешь в десять раз, чем от меня, старого пердуна.

Я дал себе зарок, что по возвращении в палату не лягу спать, пока не загляну в свое прошлое. Да и не только в свое! Про Марка Аврелия Серега весьма кстати припомнил: сколько себя знаю, хотел посмотреть на убийство Гая Юлия. Неужели Марк Юний и в самом деле Цезаря предал? Обязательно сегодня проверю. А еще надо взглянуть на динозавров! Птеродактили, трицератопсы, брахиозавры – это ж вылезать не захочется из ноусферы!

– Ну ты особо губы-то не раскатывай, – во всю пасть зевнул Серый. – В прошлое только на пять–шесть тысячелетий назад можно заглянуть. Ну немногим больше. И за пределы Солнечной системы не надейся смотреть: нет там ни фига. А если и есть, то, кроме как в телескопы и в оптику космических аппаратов, мы это никак не увидим.

– А почему так? – огорчился я. – Что же так мало?

– Кто знает? – пожал плечами Серега. – Верующие считают это подтверждением теории креационизма. Мол, как в Библии сказано, что мы пять тысяч лет существуем, так оно, значит, и есть. И ноусфера это типа доказывает.

– А ученые что?

– Ученые друг с другом бодаются, как всегда. Повестка дня, или, как они говорят, парадигма, такова, что ноусфера – это типа коллективного сознания. Или бессознательного, это уж кому как нравится. Пока люди за мамонтами с камнями и палками бегали, никакой ноусферы и не было. А как первые города-государства возникли, то бишь первые общинные поселения, – то ноусфера и образовалась. В общем, безотрывно от цивилизации. Но это все, друг, теории. Причем такие зубодробительные, что, если глубоко в них вникать, обязательно втыкаешься в метафизику. Так что лучше не надо. Тот же Волков, о котором я сегодня рассказывал, на склоне лет к верующим подался. Отказался от звания Героя России, принял постриг и схиму и сидит где-то на Соловках, с утра до вечера молится. Ну хоть к фанатикам не примкнул. Было бы обидно, если б такой великий ученый шахидом стал.

– Шахидом? Ты серьезно?

Серега снова раззявил рот в крокодильей зевоте. Мы уже подходили к входному лифту, из которого несколько часов назад я вылупился на прогулку.

– Завтра, завтра. Все завтра, – пообещал друг сонным голосом. – Греть тебе больничную койку я не намерен, это к Свете. А я завтра в районе полудня к тебе подгребу, еще покалякаем, – Серега мягонько подтолкнул меня к лифту.

Вернувшись в палату, я уселся в койку и поерзал на постели, устраиваясь поудобней перед сеансом погружения в ноусферу. Однако не успел я задать координаты поиска, как меня прервали внезапным вторжением. Сухонький чернявый мужчина, на вид лет сорока, с узким лицом и длинным носом, усеянным порами, смотрел на меня глубоко посаженными глазами без всякого выражения. Губы его были сжаты в прямую линию, а пальцы неустанно шевелились, взаимодействуя с коммовским интерфейсом, – ни дать ни взять два паука, ткущих липкую паутину.

– Вам чего? – опешил я. – Ты еще кто такой?

– Дежурный регистратор терапевтического отделения Артур Гущян, – представился мужчина голосом, который отдавал металлом автоответчика. – Пациент Гурецкий, согласно положению о медицинских услугах неявка на забор анализов перед процедурой нейрореновации расценивается как добровольный отказ от медицинской помощи…

– Эй-эй, погодите-ка! Меня никто не предупреждал, – забеспокоился я.

– …И фиксируется в истории болезни. Согласно тому же положению нарушение больничного режима, в частности предписанной по медицинским показаниям гастрономической диеты, расценивается по умолчанию как взятие на себя ответственности за возможное ухудшение физического состояния и снимает с сотрудников медицинского учреждения…

– Это из-за рульки, что ли? – догадался я. – А вы чего, сволочи, меня не предупредили, что запрещено? Почему вообще у вас на территории больницы пиво наливают? Вы что, охренели совсем?

Рядом с Гущяном возник еще один незваный гость – седой мужчина в солидном костюме, заседающий в не менее солидном кабинете. На вид он мне показался типичным юристом. С первых слов его стало ясно, что я не ошибся.

– Согласно положению о добровольной индивидуальной ответственности никто не вправе ограничивать право гражданина вредить своему организму, – солидным голосом изрек солидный мужчина. – Гражданин Гурецкий, в случае если на тебя оказывают давление сотрудники медучреждения, ты можешь воспользоваться услугами профессионального адвоката. Меня зовут Игорь Клямкин. Если тебе потребуется консультация…

– Он опасен для самого себя! – вдруг включилась в беседу моя жена Юля. Ее образ возник в интерьере гостиной комнаты, как мне показалось, смутно знакомой. – Он не отдает отчета в своих действиях! Я требую признания Марка Гурецкого временно недееспособным!

– Согласно положению о социальной безопасности близкие родственники имеют право требовать признания гражданина временно недееспособным, – заверил Юлю адвокат Клямкин. – Гражданка Гурецкая, для облегчения вашего участия в юридических процедурах ты можешь воспользоваться услугами профессионального адвоката. Меня зовут Игорь Клямкин. Если тебе нужна консультация…