Шрифт:
-100%+
Фотограф WikiImages из Pixabay
© Александр Гусаров, 2025
© WikiImages из Pixabay, фотографии, 2025
ISBN 978-5-0059-7116-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«Так ведь нет, это мне не приснилось…»
Так ведь нет, это мне не приснилось,
Эта чёрная с просинью гладь…
Есть в лугах над озерами сила,
Чтобы душу навеки украсть.
Это поле, кричавшее лесу, —
Видом жёлтых несжатых хлебов.
Это то, что ни грамма не весит,
Но порой тяжелее оков.
Вот она – с уплывавшею стаей
Уносивших тепло журавлей,
Словно радость в сиреневом мае,
Будто грусть еле тлевших углей.
Суть её в ледоходе на реках,
Правда – в шорохе листьев берёз.
И за подлость к себе человека
Не измерить в дождях её слёз.
Укрывала она тенью летом,
Берегла, как могла, в холода.
Не чиновник она, с кабинетом:
Просто небо, земля и вода.
«Милая ты моя Родина!..»
Милая ты моя Родина!
Речка, лесочек вдали…
Радуга в небо обронена,
Цветом меня опоив.
Сон в одуванчиках катится,
Зеленью выхватив луг…
Счастье, ну где же ты прячешься?
Что ж улетаешь, как пух?
В дымке берёзы плакучие,
Брезжит над листьями свет.
Видятся чащи дремучие —
То, чего, кажется, нет…
Милая ты моя Родина!
Горсть серебристой росы…
Что ж ты как будто бы продана,
Будто легла на весы?
Чистой водой родниковою
Бьют ещё где-то ключи.
Болью твоей васильковою
Птица ночная кричит…
Словно окутаны тайнами,
Клином летят журавли.
Искры закатного пламени
Края достали земли.
Ветру и бедам не кланяться:
Трудно порой и легко…
Звёзды – небесные странницы:
Близко и так далеко.
Милая ты моя Родина!
Речка, лесочек вдали…
Радуга в небо обронена,
Цветом меня опоив…
28.06.2023 г.
«Я сегодня поздно вышел…»
Я сегодня поздно вышел
Посмотреть небесный дождь.
Август, август – это вымпел,
Сверху падающих звёзд.
И глаза мои мечтали,
В сердце двери на кровИ —
Громко хлопали, стучали,
Открываясь для любви.
Ночь звучала гулким шагом
И биением в груди,
А луна печальным магом
Вышла зелье разводить.
Что же выбрать до рассвета?
Кто судья для той борьбы?
Та – зима, а эта – лето,
Не похожи две судьбы.
И сливается под ноги
Зелье, словно молоко,
И белеют две дороги
Невозможно далеко.
«Поля и рощи в дымке затихают…»
Поля и рощи в дымке затихают.
К воде склонился розовый закат.
Негромко чайки реку окликают,
И как-то сонно вороны кружат.
Люблю в отечестве я вечер длинный,
Чтоб видеть новый предосенний сон:
Как будто огоньки в листве рябины
И раскрасневшийся у дома клен.
Наводит грусть безлюдная дорога,
И дремлют потускневшие луга.
Как выросшие дети на пороге,
Стоят перед разлукою стога.
Заполнен луг увядшими цветами,
А над селеньем выше и правей —
Летит над древним храмом, над крестами
Прощальным клином стая журавлей.
Мне все до боли кажется знакомо,
Беспечный зять у жизни городской,
Смотрю я, как в глаза родному дому,
На окна и наличники с резьбой.
«Мне представить Россию можно…»
Мне представить Россию можно,
Будто красочный хоровод
Или прорубь, где те же рожи
Выплывают из года в год.
Так устроена эта прорубь:
Жулик плавает наверху,
А внизу только новый гробик,
Люди веруют в чепуху.
Ах, Россия, моя Россия,
Страна тронов, полей и рек.
В этой чудной печали синей
Потеряется человек.
Русской боли хлебнуть несложно
В этой дали страны большой,
Если чувствуешь даже кожей,
Непогашенною душой…
Я прижмусь к твоей мягкой пашне,
К лесу, лугу, колодца дну…
С грустью этой от боли нашей,
Простираемой в глубину.
«На пригорке липа отцветает…»
На пригорке липа отцветает.
В неводе из неба огоньки.
Ива крону вдалеке купает,
Словно звёзды ловит из реки.
Только эхо шаг доносит робкий.
На озерах с рябью путь волны.
В камышах звучит с печалью кроткой
Белым светом тихий плач луны.
Вновь от праздности, по сути лишней,
Я иду к открывшимся лугам,
Чтобы с грустью возле ветел пышных
Поклониться тихим берегам.
«За озёрами лес да кустарник…»
За озёрами лес да кустарник,
Да заброшенный всеми овраг,
Да глухая крапива местами
Встретит, точно какой-нибудь враг.
А чуть дальше я луг замечаю,
Подставляет под солнце бока,
И, похоже, что синего чаю
Пригубили вверху облака.
Глушь такая прекрасная всюду,
Лишь кикимора плещется впрок,
Да вдали, уподобившись чуду,
Заалел нежным светом восток.
Хорошо побродить в захолустье,
Можно даже по-волчьи завыть.
Как здесь жизни сужается устье,
Но до берега век не доплыть…
Привидения выйдут под вечер,
Ухнет яблоком заспанный сад.
В храме звёздном такие же свечи,
Как лет с тысячу были назад.
Очищается соснами воздух,
Обнимусь-ка я с липой в тиши.
Я отсюда, конечно, уеду…
Но не вырвать мне глушь из души.
«Судьбу не выберешь другую …»
Судьбу не выберешь другую —
Она мне выпала такой.
Страну оставил я лесную
И канул в жизни городской…
Прошли года, и стали чаще
Меня манить покой и тишь,
Озер заиленные чаши
И сотня освещенных крыш.
Припоминаю на закате
С осенней грустью тополя.
Судило время за растрату:
За гладь реки и за поля.
Когда окончена работа,
Пройду под стайкой облаков.
У парка звякнут вдруг ворота
Из городских моих оков.
Там, где берёзка клонит крону,
Как много лет тому назад…
Молюсь я, словно на икону,
На золотой её оклад.
«На порокреповой резине…»
На порокреповой резине
Подъем берет автомобиль.
Передо мной, как на картине,
Почти что Суриковский стиль.
Стволы берез стоят белее
Бумаги чистого листа,
И на душе всегда светлее
При виде церкви и креста.
Но сколько здесь людского горя
Склевать не в силах воронье,
Жизнь подлеца и смерть героя —
У каждой матери свое.
Здесь по оврагам и ухабам
Село опутала полынь…
И мужики приносят бабам
Домой обычно грязь да пыль.
Дорогу лужи разрывают,
И вслед звучит собачий лай,
И сердце кровью заливает
За мой пустынный, грустный край.
«Где-то там за лесочком деревня…»
Где-то там за лесочком деревня,
позабывшийся сельский уют,
до земли
тянут ветви деревья,
как лицо, к ветру морщится пруд.
Всё живое…
от каждой букашки
до тумана у самой воды.
От заката в багровой рубашке
до упавшей беззвучно звезды.
От пушинки,
тянувшейся к лугу,
до живительной капли росы,
до всего,
что нас носит по кругу,
отбирая у жизни часы.
Пусть покажется всё невесомым,
возле дома растут лопухи,
и полощется
воздух сосновый,
дотянувшись до сонной реки…
«В поле ветер со сказочным звоном …»
В поле ветер со сказочным звоном —
Всем услышать его не дано…
Клен склоняет кудрявую крону,
Будто гость, пригубивший вино.
Дремлет край под лучистою стражей,
Видно, зная великую грусть,
Оттого, может быть, что однажды
Я к нему погостить не вернусь.
Не вернусь по заросшей дороге,
Увозившей когда-то меня.
Не услышу, присев на пороге,
Как былинки от ветра звенят.
У стены покосившейся школы
Я дарил свой букетик цветов,
А теперь перед памятью голый
Оказался пройти не готов.
Не готов поздороваться с кленом
И с портфелем взбежать на крыльцо,
Только каркает с крыши ворона,
Будто видит родное лицо.
«Звучит порою инструментом детство…»
Звучит порою инструментом детство,
Звучит своей невидимой струной
Растраченное временем наследство —
Со сказочною дымкой над волной.
Оно теплом и радостью звучало,
Быть может, свой, готовя позже счёт,
И так в душе однажды замолчало,
Что рыбой биться хочется об лёд.
Казалось, всё давно прошло бесследно,
Исчезло вместе с утренней росой…
Но всё же выгляжу я очень бледно,
Когда иду по памяти босой…
Когда горбушку посыпаю солью,
Родник на склоне вижу с синевой,
Когда не ноет сердце взрослой болью,
Встречает мама у дверей живой…
«Вся долина туманами вздыбилась…»
Вся долина туманами вздыбилась,
И поля, как постель из снегов.
Я иду и мне будто привиделось:
Молоко пролилось с берегов.
Что мне надо на сельской обочине?
Тишины и покоя душе.
Жаль, как только получишь, что хочется,
Станет грустно в простом шалаше.
Но в подарок, быть может, останутся
Повороты небыстрой реки,
Где луга заливные сливаются
С синевою на водах Оки.
Где и звёзды, как будто не местные,
На болотах высокий камыш,
Где стоят рощи в дымке невестами,
И шуршит в листьях кроткая мышь.
Где и грусть ветер скроет за далями,
А когда я узнаю беду:
Вдруг коснётся безрукой печалью
И с листвой прослезится в саду.
«Вид у реки почти всегда с печалью…»
Вид у реки почти всегда с печалью,
За ней луга и тусклые огни.
Тоска равнины в тихой смутной дали,
По сути, человеческой сродни.
Здесь мало суеты и сумасбродства,
Здесь азбуку глубокой тишины
Читает в небе лунное сиротство,
И ни на ком за это нет вины.
Здесь много человеческого сходства —
Во взглядах, брошенных в домах с икон,
И лес внушает чаще благородство,
И виден человек со всех сторон.
Здесь до сих пор открыты всюду двери,
По-дружески щебечут воробьи.
Здесь, не изведав первые потери,
Я не узнал бы ценности любви.
И точно также будет здесь и завтра…
– Ну, здравствуй, – я услышу по пути.
Здесь над водою тот же цвет заката.
Здесь в ту же реку дважды не войти…
«Давно покоем в окнах свет испуган…»
Давно покоем в окнах свет испуган,
Густые тени в кружке с молоком.
По небу ночь идёт за лунным плугом,
Горит костром в тумане далеко.
Пойду опять к реке, где волны дышат,
Русалка подплывает к берегам,
Где, словно в зеркале звезду колышет,
Бросает на песок – к моим ногам.
Встречает луг цветами деревушку,
Доносит эхо вёдер поздний звон,
И квакают обиженно лягушки,
Что без воды останется затон.
Серпом оборотился на ночь месяц,
И звёзды сверху падают дождём,
И на лиловых красках поднебесья
Гадают ведьмы воском и огнём.
И лес во сне верхушками чернеет,
Обнявшись крепко с небом вдалеке,
Но даже в темноте душе светлее,
В родном, забытом властью уголке.