Кровь Завета

Глава 6

Пограничный контроль между Артанарой и Сахиридом

Сумерки окрашивают пыльный приграничный сектор Артанары в свинцовые тона. Воздух, горячий от дневного зноя, теперь наполняется пронзительной прохладой и напряжением, которое ощущается буквально кожей. Два небольших отряда замерли друг напротив друга: артанарские солдаты в потёртом камуфляже и сахиридские гвардейцы в песчаных плащах. Стволы автоматов направлены в землю, но пальцы лежат на спусковых крючках. Поводом стал сахиридский патруль, по неосторожности или умышленно пересекший размытую линию границы.

Из группы артанарцев выходит высокий, подтянутый молодой мужчина без знаков различия. Его лицо, обветренное горными ветрами, спокойно, а глаза, холодные и оценивающие, мгновенно сканируют местность и вычисляют лидера противника.

Леван Маратели: – Ваша карта устарела, – говорит он на ломаном, но понятном сахиридском, его голос ровен и лишён агрессии. – Вы на нашей земле, отойдите за маркер, и никто не пострадает.

Он делает почти незаметный жест рукой. Его солдаты, не опуская оружия, синхронно делают шаг назад, демонстрируя сдержанную силу и отсутствие желания эскалировать конфликт.

Из рядов сахиридцев выдвигается Раид аль-Хазим. Он одет в простую походную форму, без султанских регалий и золотых украшений, лишь властная осанка и пронзительный взгляд выдают в нём правителя. Его телохранители пытаются последовать за ним, но он останавливает их едва заметным движением пальцев.

Раид: Ты говоришь, как солдат, а не как политик – обращается Раид к Левану, на этот раз на артанарском, с сильным, но понятным акцентом.

Леван (слегка удивлённый, переходит на родной язык): – Политики развязывают войны, а солдаты их заканчивают… или гибнут.

Их взгляды встречаются, словно два лезвия, выточенные из одного металла, но закаленные в разных горнилах. В этом обмене вниманием нет ни намека на вызов, ни тени страха. Лишь взаимная оценка двух профессионалов, опытных воинов, узнавших друг в друге родственную душу, закаленную в огне непрерывной ответственности за жизни своих подчиненных и судьбу всего сектора. В глазах Левана, командира артанарского гарнизона, читалась усталость долгих лет службы, но вместе с тем твердость и непоколебимость духа, привыкшего к тяжелым решениям и не боящегося рисковать.

Раид: – Твое имя? – голос его звучит низко и ровно, лишенный какой-либо эмоции, лишь подчеркивая серьезность момента.

Леван: – Леван Маратели – командир этого сектора, защитник этих земель от диких племен и набегов чужеземцев – внутренне добавляет он, ощущая в себе едва заметную гордость за свой народ и свою службу.

Раид медленно кивает, слегка склоняя голову в знак уважения, впечатленный прямотой и достоинством артанарского офицера. Он давно научился читать людей по малейшим деталям, и Леван выдавал в себе человека чести и принципов. Редко встретишь человека, который знает цену и слову, сказанному в бою, и пуле, выпущенной для защиты своих товарищей. В Сахириде, где интриги и предательства были обычным делом, подобные люди казались почти легендарными.

Он поворачивается к своему капитану, Заиду – честолюбивому воину, который смотрит на происходящее с нескрываемым недоверием, даже граничащим с раздражением. Заид привык к тому, что сахиридский патруль всегда остается последней инстанцией силы в любой ситуации, а теперь его командир собирается отступать, не дождавшись хоть какого-то признака подчинения со стороны этих… горцев?

Раид: – Заид, отводи людей, мы ошиблись, не стоит разжигать огонь там, где он еще не вспыхнул.

В этой короткой фразе Раид передал всю тяжесть своего решения – столкновение с Артанаром сейчас лишь усугубило бы ситуацию.

Капитан, явно удивлённый приказом, нехотя выдает команду. Он чувствует, как его амбиции разбиваются о суровый реализм командира. Сахиридский патруль начинает организованный отход, их тяжелые ботинки глушат тишину ночи, когда они медленно удаляются от артанарского гарнизона. Раид ещё на мгновение задерживается, его взгляд скользит по суровым лицам артанарских солдат, чьи глаза внимательно следят за каждым движением сахиридов, останавливаясь на Леване, который неподвижно стоит, словно скала посреди бушующего моря. В каждом из них читается решимость и готовность к бою, но вместе с тем какая-то внутренняя сила, которую невозможно сломить.

"Сильные умы… есть и в ваших горах" – проносится в его голове мысль, одновременно и осознание, и предостережение. – "Это хорошо для всех нас, но это также означает, что будущие переговоры потребуют гораздо большей осторожности и дипломатии."

Он понимает, что столкновение с Артанарой неизбежно, и теперь он видит, что эта встреча может быть не просто битвой за территорию, а схваткой интеллектов, где победит тот, кто сможет лучше понять своего врага.

***

Ночью в своей походной палатке Раид изучает разложенные на столе карты приграничья. Входит капитан Заид с планшетом в руках, его лицо серьёзно:

– Ваше Высочество, поступили данные по тому командиру, Левану.

Раид не отрывает взгляда от карт.

– И?

– Леван Маратели – Заид немного запинается. – Глава службы безопасности Артанары и родной… брат Софии Маратели.

Раид замирает, как будто время вокруг него остановилось. Его пальцы, только что скользившие по карте с тактическими обозначениями, внезапно застывают в воздухе. Он медленно поднимает голову, и в его глазах вспыхивает целая гамма эмоций: удивление, неподдельный интерес, досада и стремительная переоценка всего, что он знал о президенте Артанары. Секунды тянутся, и он осознает, что его миропонимание начинает рушиться.

«Брат… интересно» – произносит он тихо, как будто пытается уловить свои собственные мысли. Его взгляду открывается новая перспектива: президент, который окружает себя не льстивыми царедворцами, а сталью. Это многое объясняет. Уверенность, решимость и даже жесткость, которые он замечал ранее, приобретают совершенно другой смысл. Теперь Раид видит, что за внешней оболочкой скрывается стратегический ум и холодный расчет.

Отодвигая карту, он понимает, что мысли о пограничных стычках больше не волнуют его. Они кажутся мелкими по сравнению с тем, что он только что осознал.

Раид: – Найти всё, что можно о нём – говорит он, обдумывая каждое слово. – Не только служебное… всё.

В его голове уже строится план. Он готовится к глубокому изучению, к анализу биографии, к поиску любых деталей о президенте Артанары и её близкого окружения. Раид знает: информация – это сила. Он понимает, что в мире политики даже мелочи могут иметь решающее значение. Теперь его интерес к Софии стал не просто профессиональным, а личным. Каждый новый факт способен изменить его стратегию, а значит, и его судьбу.

АРТАНАРА

В это же время в своей резиденции в Кавеле София Маратели координирует выполнение своих приказов, отданных после разгона совета. Её кабинет погружён в полумрак, освещён лишь холодным светом трёх больших мониторов. Она одновременно говорит по телефону, диктует секретарю и следит за новостными лентами.

– Отчёт по переброске спецотряда, я жду подтверждения – её голос в трубке чёток и холоден.

– Подтверждаем! «Волки» на позициях, граница усилена.

Положив одну трубку, она тут же берёт другую, обращаясь к секретарю:

– Текст ноты для дворца Аль-Фахир.

«Президент Артанары, руководствуясь принципами гуманизма и стремясь снизить напряжённость, предлагает создать временную нейтральную зону в районе ущелья Тави… для оказания гуманитарной помощи гражданскому населению, пострадавшему от последних инцидентов…»

Она делает паузу, подходит к окну и смотрит на тёмный город, где лишь редкие огоньки напоминают о спящей жизни.

“…и призывает сторону Сахирида проявить добрую волю”. – продолжает она, и в её голосе проскальзывает лёгкая ирония.

– Отправить утром по официальным каналам и… продублировать через нейтральные СМИ.

Секретарь удаляется, София переключается на прямой видеоканал с министерством информации, где на экране появляется усталое, но собранное лицо Илоны Сонидзе.

– Илона, готовы ли тезисы для моего обращения?

– Да, София, акцент на независимость, память о предках, жертвах оккупации. Сильные слова, это прозвучит как вызов.

– Это не вызов – поправляет её София, и в её глазах загорается твёрдый огонь. – Это напоминание им… и нам самим – кто мы есть. Запускаем эфир в прайм-тайм.

Сахирид, дворец Аль-Фахир

В кабинете Раида во дворце Аль-Фахир царит напряжённая тишина, нарушаемая лишь тихим гулом аппаратуры. Ему один за другим докладывают о действиях Софии.

– Спецназ Артанары, «Волки», занял позиции на границе, переброшены скрытно, профессионально – докладывает первый советник.

Раид кивает, его лицо непроницаемо.

– Естественная реакция, продолжайте.

– Поступила официальная нота от президента Маратели, предлагают гуманитарный коридор – добавляет второй советник.

Раид берет планшет, его глаза быстро пробегают по тексту. Уголки его губ чуть подрагивают: не то от досады, не то от восхищения.

– Хитро… Под видом заботы о мирных легализует своё военное присутствие в спорном районе и создаёт себе позитивный образ… умно.

В этот момент входит третий советник.

– Ваше Высочество! Обращение Маратели по телевидению, прямой эфир.

Раид жестом включает большой экран на стене, на нём появляется София. Она говорит прямо в камеру, без бумажки, её тёмно-серый костюм и собранные в строгий пучок волосы выглядят аскетично на фоне роскошного кабинета. Но её голос, тихий и ровный, наполнен такой несгибаемой волей, что, кажется, способен пробить экран.

“…Мы помним цену, которую заплатили за право говорить на нашем языке и молиться в наших храмах. Мы не отдадим это право ни за какие обещания безопасности, которые на деле оказываются цепями. Наша память – это наша крепость, а наша воля – это наша армия…”

Раид смотрит, не отрываясь. Он не слышит ни лести, ни пустых угроз. Он слышит голос лидера, готового до конца стоять за свой народ. В его глазах не гнев, а сложная, противоречивая смесь уважения, досады и… предвкушения настоящей битвы равных.

Он делает жест, и звук гаснет. София продолжает говорить в тишине его кабинета, её образ, полный решимости, застыл на экране.

– Вот ваш «слабый» лидер – тихо произносит Раид, поворачиваясь к советникам. – Она делает три хода одновременно: укрепляет границу, бьёт по нашей репутации в мире и поднимает боевой дух своего народа. Она играет в шахматы, в то время как другие всё ещё думают, что воюют на дубины.

Он встаёт и подходит к массивному окну, за которым раскинулась ночная столица Сахириды, сияющая тысячами огней.

– Мой ответ будет… соответствующим – говорит он, глядя в темноту. – Подготовьте предложение по нашему «гуманитарному» коридору ровно в том же районе. И найти способ передать лично командиру Левану… что его сестра восхитительна и чрезвычайно опасна.

Глава 7

Ливергаард, Федерация Кальвиния

Подземный командный центр Северного Альянса. Стены, обитые звукопоглощающими панелями, глушат даже эхо шагов. В центре зала гигантская голографическая проекция, на которой в реальном времени отображаются передвижения войск, дипломатические коммуникации и финансовые потоки. Две горячие точки горят особенно ярко: граница Артанары и Сахирида, и столица Сахирида – Аль-Казир.

Илья Преображенский стоит перед проекцией, неподвижный, как изваяние. Его руки сцеплены за спиной, взгляд холодного аналитика скользит по мерцающим линиям и значкам.

– Они играют в свою игру – тихо произносит он, обращаясь к своему помощнику, полковнику Орлову. – Маратели делает ход миротворца, Аль-Хазим пытается казаться мудрым правителем, а не наследником мясника. Сентиментальность и слабость.

Он приближается к проекции, его палец касается символа, обозначающего артанарский спецназ «Волки».

– Но в этой слабости кроется наша сила. Они оба слишком уверены в своей правоте, чтобы увидеть ловушку. София верит в силу воли, Раид в силу стратегии, и они оба ошибаются. Единственная сила в этом мире – сила управления хаосом.

Орлов молча кивает, внося пометки в свой планшет.

– Усильте информационный фон – отдает приказ Преображенский. – Через подконтрольные каналы в Сахириде пусть звучат призывы к «решительному ответу на артанарскую провокацию». А в Артанаре намеки на то, что Раид лишь заигрывает с ней, чтобы усыпить бдительность. Нужно довести напряжение до точки кипения, но не дать им воевать по-настоящему. Нужно, чтобы они лишь обнажили друг другу горло.

– Сделаем, товарищ генерал.

Спустя несколько часов Илья по потайному коридору покидает командный центр. Его ждет автомобиль с тонированными стеклами. Без сопровождения, он проезжает через спящий город, покидает его и углубляется в промышленную зону, давно заброшенную. Машина останавливается у ничем не примечательного склада.

Внутри царит полумрак и пахнет пылью и остывшим металлом. Преображенский проходит между ржавеющими станками, его шаги гулко отдаются под высокими сводами. В глубине помещения его ждет лифт. Старая, обшарпанная кабина со скрипом опускается на несколько уровней под землю.

Его конечный пункт – небольшая комната без окон, стены, пол и потолок – матовый черный звукопоглощающий материал, поглощающий любой свет и звук. В центре комнаты единственный предмет: черная ширма из непроницаемого материала. За ней лишь смутный силуэт кресла и человеческой фигуры, воздух мертв и неподвижен.

Илья останавливается в паре метров от ширмы, принимая стойку «смирно», при этом он не произносит ни слова, лишь ждет.

Из-за ширмы доносится спокойный мужской голос, лишенный каких-либо эмоций или акцента. Его тембр кажется почти синтетическим, настолько он чист и безлик. Невозможно определить ни возраст, ни происхождение говорящего.

– Отчет принят – говорит Голос. – Ваша оценка ситуации точна. Аль-Хазим и Маратели балансируют на острие. Они ищут путь к диалогу, но этого допустить нельзя.

– Я понимаю – коротко отвечает Преображенский.

– Понимания недостаточно, требуется действие. Ваш текущий план – посеять взаимное недоверие верен, но недостаточен. Он лишь консервирует конфликт. Нам нужен распад, полный и окончательный.

Наступает короткая пауза, будто Голос дает ему время осознать сказанное.

– Артанара должна пасть, но не под сапогами солдат Северного Альянса и не под ударами Сахирида. Она должна быть уничтожена руками самого Сахирида.

Илья не двигается, но его разум работает с бешеной скоростью, просчитывая варианты.

– Создайте иллюзию – продолжает Голос. – Иллюзию того, что Северный Альянс готов отступить, что мы признаем сферу влияния Сахирида в регионе. Передайте Аль-Хазиму, через доверенных лиц, чертежи систем ПВО Артанары. Данные о дислокации их штабов. Предложите… координированные удары.

Преображенский медленно кивает, схватывая суть.

– Он не поверит в бескорыстие.

– Естественно – в голосе впервые появляется оттенок чего-то, похожего на холодное удовольствие. – Он будет искать подвох. Ваша задача – сделать подвох очевидным, но не таким, каким он его ожидает. Пусть думает, что мы используем его, чтобы ослабить Артанару перед своим вторжением. Он нанесет удар, ожидая нашего удара вслед. Но нашего удара… не последует.

Илья замирает, осознавая гениальную и чудовищную простоту плана.

– Он уничтожит их военную инфраструктуру. Возможно, сотрёт с лица земли Кавелу и останется один на один с миром, который увидит в нем агрессора, уничтожившего суверенное государство. Его репутация будет разрушена, а его союзники отвернутся. Экономика Сахирида, и без того хрупкая, не выдержит санкций и изоляции, и когда он будет максимально слаб…

– …мы придем и заберем то, что осталось – заканчивает мысль Преображенский.

– Совершенно верно. Два камня одним выстрелом. Старая, но эффективная тактика.

Голос снова становится абсолютно бесстрастным.

– Вы инструмент, Преображенский, острый и точный, не разочаруйте. Контакт будет инициирован с нашей стороны, ждите сигнала.

Ширма не шелохнулась, не послышалось ни звука шагов, но Илья понимает, что разговор окончен. Он так и не увидел, кто отдает ему приказы. Он не знает имени, титула, лица, он знает лишь Голос – безликую, всемогущую силу, стоящую над Альянсом, над державами, над всем миром. Силу, которая играет империями, как шахматными фигурами.

Повернувшись, он выходит из комнаты. Лифт, коридоры, заброшенный склад. Садясь в машину, Илья Преображенский чувствует не страх, а холодную, ясную уверенность. Он лишь часть великого замысла, и этот замысел начинает воплощаться в жизнь.

***

Тем временем, в своей резиденции в Кавеле, София Маратели, просматривая отчёты о спокойной, на удивление, ночи на границе, не знает, что только что был вынесен смертный приговор не просто врагом, а самой безжалостной машиной реальности. А в Аль-Казире Раид аль-Хазим, размышляя над гуманитарной инициативой Софии, даже не подозревает, что его готовят на роль палача, который должен разрубить гордиев узел, чтобы затем самому оказаться в петле.

Глава 8

Кавела просыпается под звуки церковных колоколов, но утро кажется обманчивым. В кабинете Софии пахнет свежемолотым кофе и тревогой. Илона Сонидзе, бледнее обычного, протянула президенту свежий мониторинг СМИ.

– В сахиридских новостях появились странные публикации – голос её был ровным, но пальцы слегка подрагивали. – Аналитики, близкие к военному командованию, вдруг заговорили о «древних правах Сахирида на артанарские долины». Непроверенные данные о наших укрепрайонах. И всё это под соусом возмущения вашим «вероломным предложением» о гуманитарной помощи.

София медленно листает распечатки, её лицо каменное. – Это работа Преображенского, он раскачивает лодку, пытаясь спровоцировать Раида на глупость.

– И, кажется, это работает – добавил Георгий Мурия, мрачно глядя в окно. – Наши источники в Аль-Казире сообщают о росте влияния «ястребов» в совете султана. Генерал Ясир аль-Барди открыто требует «пресечь артанарское коварство».

София отложила листы и подошла к карте, висевшей на стене, и провела пальцем по тонкой красной линии границы.

– Они хотят, чтобы мы нервничали, чтобы сделали резкое движение. Этого нельзя допустить, Леван держит границу, а мы продолжаем свою линию. Гуманитарный конвой должен выйти к ущелью Тави по плану. Это наш ход, спокойный и выверенный.

***

В Аль-Казире Раид аль-Хазим слушает доклады с тем же ледяным спокойствием, за которым скрывается буря. Генерал Ясир, размахивая распечатками из артанарских оппозиционных блогов, кричит о «подготовке масштабного наступления» и «тайных договорённостях Маратели с Северным Альянсом».

– Они плюют тебе в лицо, Раид, а ты говоришь о гуманитарных коридорах! – гремел генерал, его лицо побагровело. – Они показывают свою слабость, а мы должны этим воспользоваться!

Раид молчит, его взгляд устремлен в пустоту. Он видит пазл, но картина не складывается. Слишком резко, слишком топорно. Это не стратегия Софии – тонкая и многослойная, это работа кувалды.

– Довольно, Ясир – наконец произнёс он, и его тихий голос прозвучал громче любого крика. – Эти «улики» пахнут дешёвой провокацией. Тот, кто их подбросил, считает нас идиотами.

– Но, Ваше Высочество!..

– Я сказал, довольно. Усилить наблюдение за границей и разобраться, откуда растут ноги у этих «аналитиков». Мне нужны имена, не их клоунские псевдонимы, а настоящие имена.

Когда совет разошёлся, Раид остался один. Он подошёл к массивному сейфу, встроенному в стену, и, введя код, достал старый, потрёпанный блокнот в кожаном переплёте – дневник его отца. Он открыл его на случайной странице, кривой, агрессивный почерк выводил:

«Силу уважают, слабость уничтожают. Не оставляй им выбора. Либо покорность, либо пепел».

Он швырнул блокнот обратно в сейф и захлопнул дверцу. Громкий щелчок замка прозвучал как выстрел в тишине кабинета.

“Отец, ты был великим завоевателем, но ужасным стратегом. Ты не понимал, что мир изменился. Теперь побеждает тот, кто контролирует не пушки, а повестку. А повестку… кто-то пытается навязать и мне, и ей.”

***

В это время в кабинете Ильи Преображенского в Ливергаарде царило почти монастырское спокойствие. Полковник Орлов докладывал:

– Первая фаза завершена. Информационный фон в Сахириде накалён до предела. Ответная волна в Артанаре тоже нарастает. Однако… Аль-Хазим не поддаётся на провокации, а Маратели демонстрирует подозрительное хладнокровие.

Илья внимательно слушает, перебирая чётки из тёмного дерева. – Они умнее, чем я предполагал. Что ж… переходим к фазе два. Подготовьте «подарок» для султана.

– Чертежи систем ПВО Артанары? – уточнил Орлов.

– Нет, нечто более… личное. Подготовьте досье на командира Левана Маратели. Всё. Его роль в подавлении мятежа в Долине Аштара пять лет назад. Его методы работы. Его слабые места. И главное – его абсолютную, слепую преданность сестре. Мы передадим это Аль-Хазиму через нейтральных посредников. Пусть он узнает, с кем имеет дело на границе. И пусть сам решит, как использовать эту информацию. Иногда самый острый клинок – это не сабля, а знание.

Орлов кивнул и вышел. Илья остался один, он подошёл к окну. Над городом нависали тяжёлые, свинцовые тучи. Он чувствует себя не генералом, а режиссёром, который готовится к кульминации великой и ужасной пьесы. Артанара и Сахирид являются всего лишь декорациями, София и Раид – актёрами, а он дергает за невидимые нити, зная, что где-то в тени стоит Тот, Кто держит нити от него самого.