Укрощая хаос

Ben Galley BREAKING CHAOS

Copyright © 2019 by Ben Galley

Published by arrangement with Lester Literary Agency

© М. Головкин, перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Эта книга – художественное произведение, но некоторые художественные произведения, возможно, содержат в себе больше правды, чем предполагал автор. В этом и заключается магия.

Аноним

Посвящается Лили

Догматы о подневольных мертвецах

Они должны умереть в смятении.

Они должны быть заколдованы с помощью половины медной монеты и воды Никса.

Они должны быть заколдованы в течение сорока дней.

Они в неволе у тех, кому принадлежат их монеты.

Они – рабы и выполняют волю своего господина.

Они не должны причинять вреда своим господам.

Они не имеют права выражать свое мнение и владеть имуществом.

Они не обретут свободу, если она не будет им дарована.

Глава 1
Слазергаст

А что, если Никс пересохнет?

Этот вопрос ставил в тупик многих ученых и мыслителей еще на заре Аркийской империи. С тем же успехом можно спросить аркийца: а что, если Дюнные равнины покроются льдом? Никому еще не приходилось отвечать на столь нелепый вопрос.

ГАЭРВИН ДЖУБ. ИСТОРИЯ ДАЛЬНИХ КРАЕВ

* * *

ОЧНУВШИСЬ, НИЛИТ ВЗДРОГНУЛА так резко, что ударилась головой о прутья клетки и снова потеряла сознание.

Снова она пришла в себя примерно через час; голова у нее раскалывалась, и перед глазами все плыло. Она закрыла глаза и принялась исследовать мир с помощью других ощущений.

В ходе своего путешествия Нилит не раз просыпалась, испытывая боль, не понимая, что происходит, и ощущая приближение опасности. Это происходило с ней слишком часто, и подобные происшествия уже сильно ей надоели. Она бы вздохнула, но ей не хотелось нарушать окружавшую ее тишину. Нилит собрала по частям сведения о ситуации, в которой она оказалась.

Она лежала на спине.

Под ней тряслась грубая деревянная, разогретая на солнце поверхность; она обжигала Нилит каждый раз, когда та прикасалась к ней щекой.

Нилит была одета – по крайней мере, ей так казалось. После каждого прикосновения ткани Нилит казалось, что по ее коже бегут насекомые.

Рядом кто-то негромко и немелодично насвистывал.

Что-то воняло – возможно, она сама.

И ей было больно. О, как ей было больно. Но болела не порванная мышца и не зияющая рана: какой-то яд словно выжигал ее изнутри.

Нилит попыталась вспомнить, когда именно ее порезали. Она старалась измерить глубину черной пропасти в ее памяти – пропасти, которая отделяла боль от человека и повозки. И от существа в клетке…

Она резко раскрыла глаза и увидела серый безглазый кусок мяса, который ухмылялся ей через решетку. По железу хлестнули три жирных щупальца. Костлявые руки с когтями из голубого дыма потянулись к ней, но их остановила решетка.

Извиваясь, Нилит поползла назад, но сильно увеличить расстояние до чудовища не удалось: ее клетка была крошечной. Нилит снова уперлась спиной о прутья, и теперь когти, похожие на серпы, находились на расстоянии вытянутой руки от нее. Чудовище заскулило; по его губам и голубым клыкам, пузырясь, потекла черная слюна. Нилит пнула решетку ногой. С шипящим смехом существо свернуло влажное тело в кольца и помахало ей усиками. Призрачные когти беспечно постукивали по лапам, отсчитывая мгновения.

Краем глаза Нилит заметила какое-то движение. Она резко повернула голову и увидела черную фигуру, ярко выделявшуюся на фоне яркого неба. На голове фигуры сидела широкополая шляпа. В памяти Нилит всплыло имя. Преследователь Джоби.

Нилит не знала, ярость или паника заставила ее подняться, но вскоре она заметалась, пытаясь высмотреть лошадь и сокола.

Она возблагодарила судьбу, увидев Аноиша у себя за спиной: он печально смотрел на Нилит и до предела натягивал веревку, которой был привязан к повозке, стараясь держаться подальше от жуткого чудовища. На губах коня застыла пена.

Безела Нилит не обнаружила, однако небо было слишком ярким, чтобы искать его как следует. Глаза Нилит болели: пульсирующий мозг словно стремился вытолкнуть их из черепа. Она надеялась, что где-то в вышине летит черная точка и внимательно следит за происходящим. Ее утешала мысль, что в этой ситуации она оказалась не одна, даже если компанию ей составили конь и сокол-сквернослов.

– Эй, ты! – прохрипела она. Когда она выплюнула достаточное количество песка, к ней вернулся голос. Нилит никогда не думала, что у нее может болеть язык, но каким-то образом ему это удалось. – Сию же секунду отпусти меня!

Джоби вздохнул, не утруждая себя повернуться к ней.

– Должники всегда так говорят, словно отпустить их на секунду позже – это бесчеловечно.

– Как ты смеешь! Что ты… Что эта тварь со мной сделала?

– Я ничего не сделал, всего лишь забрал вас в счет долга. А эта «тварь», как вы ее называете, – просто инструмент.

Джоби по-прежнему не смотрел на нее, и от этого ярость Нилит разгорелась еще сильнее.

– Отпусти меня, ублюдок!

Она подняла тяжелую, налитую свинцом руку, чтобы стиснуть прутья решетки, и вдруг почувствовала смертельный холод, который проник глубоко в кости. Боковым зрением она заметила цвет и каким-то образом поняла все еще до того, как набралась смелости посмотреть вниз.

Вместо живой темнокожей руки она увидела руку призрака. Широко распахнув глаза, Нилит обвела взглядом дымчатые, сапфировые линии костяшек и пальцев, едва заметные в палящем солнечном свете. Там, где тень придавала парам больше веса, они тускло подсвечивали деревянные части повозки. Дрожащей рукой Нилит потянула рукав вверх: призрачная кисть переходила в запястье, которое по-прежнему было очень даже живым. Граница между жизнью и смертью была черной, словно вода Никса, и выглядела как загнивающая рана. Через потрескавшуюся, покрытую волдырями кожу просачивался голубой свет. На тыльной стороне ладони виднелся ряд белых отметин – место, где в руку вонзились зубы чудовища.

– Я… я…

Нилит задохнулась. Вся ее ярость увяла, словно тень на заре. Страх налетел, чтобы заменить ее, и с собой он привел дружков – панику и ужас. Все остальное – Фаразар, Аракс, Сизин, и даже Аноиш и Безел – вылетело у Нилит из головы, когда она увидела свою призрачную руку.

Нилит окаменела, не в силах пошевелиться и сделать мираж явью. Она боялась, что рука рассыплется в прах или испарится под лучами солнца. Целую вечность она набиралась храбрости, чтобы согнуть один палец. Она увидела, как он двигается, но при этом у нее не возникало никаких ощущений – она словно полночи проспала на руке и отлежала ее.

– Что за мерзкое колдовство?

Преследователь Джоби наконец-то повернулся и посмотрел на руку Нилит, а затем на своего питомца. Существо, похоже, почувствовало, что разговор идет о нем, и высунуло из колец покрытую слоем жира голову.

– Я вас предупреждал, – ответил преследователь. В его голосе не слышалось ни намека на раскаяние или чувство вины.

– Что это?! – заверещала Нилит.

Преследователю хватило дерзости похваляться своими делами.

– Госпожа, вы сидите рядом со слазергастом. Такие звери водятся на Разбросанных островах, на самой границе Дальних Краев.

– Что он со мной сделал?

– То, что я ему приказал! Они – очень верные существа, если их обучить, знаете ли. Все просто: слазергаст вас укусил, и теперь его яд начал действовать Слазергасты – потрясающие существа, они просто незаменимы, если нужно выслеживать должников. Вот почему Консорциум возит их сюда с далекого севера.

Нилит была готова отдать руку за возможность вырваться из клетки и показать Джоби, как сильно она с ним не согласна. Она не могла отвести взгляда от своей ладони.

– Какой яд? Отвечай, Джоби. Я имею право это знать!

– Госпожа, слазергасты живут в диких колодцах Никса и с рождения пьют из них воду. Она превращает их зубы и когти в тени, поэтому они наполовину живы, наполовину мертвы. Они застряли где-то посредине этих состояний – по крайней мере, так говорят книжники. Гаст не раздирает жертву на части, как сделал бы любой другой дикий зверь, но кусает ее всего один раз. А затем он ждет – видите ли, слазергасты обладают удивительным терпением.

Нилит очень не хотелось задавать этот вопрос, но она обнаружила, что говорит против своей воли.

– Чего ждет?

Джоби не стал отвечать сразу – ему хотелось насладиться ее дискомфортом.

– Он ждет, что вы превратитесь в тень. Тогда он сможет вами полакомиться.

Нилит прищурилась, мечтая о том, чтобы ее взгляд пронзил Джоби и выпустил ему кишки.

– Значит, моя судьба – медленно угасать?

Джоби лучезарно улыбнулся.

– Госпожа, вы радоваться должны. Как только вы умрете и начнете работать, ваш долг Консорциуму будет уплачен.

– Нет! Нет! – Других слов у Нилит не было. Она выкрикивала это слово снова и снова, когда осознание накатывало на нее. Она чувствовала себя так, словно в нее, одна за другой, втыкаются стрелы. – НЕТ!

Нилит схватилась за прутья решетки, и их медь обожгла ее левую ладонь. Такую боль она еще никогда не испытывала, однако она выдержала, несмотря на то, что ее пары вспыхнули.

– Сколько? Сколько времени это занимает?!

– Неделю, а может, и больше. Зависит от человека.

В животе Нилит забурлила желчь.

– Наверняка от него есть лекарство! Противоядие!

– Средство, обращающее вспять действие яда?

– Да! Расскажи мне о нем!

Джоби задумчиво прикусил губу.

– Боюсь, что его нет. Даже если бы он существовал, Консорциум согласился бы только на уплату долга в полной мере.

– НА ХЕР ТВОЙ КОНСОРЦИУМ! – взревела Нилит.

Джоби продолжил бесстрастно смотреть вперед.

Сломленная, Нилит прислонилась к решетке, с ненавистью глядя на свою призрачную ладонь. Это болезнь. Это грибок, который постепенно распространяется в ней. Она была готова поклясться, что еще одна часть ее запястья исчезла с тех пор, как она заорала на преследователя Джоби.

«Упыри» были просто веселыми клоунами по сравнению с этим человеком, его клеткой и его чудовищем. Крона не одолела ее, а вот преследователю Джоби это удалось. И теперь Нилит практически умерла. Хуже того, она превратится в раба-призрака и будет работать в какой-нибудь адской шахте.

В ее груди что-то натянулось – сильно, словно струна арфы. Нилит отчаянно попыталась замедлить дыхание. Она дышала быстро, испуганно. Вцепившись в кожу на предплечье, Нилит обнаружила, что та потеряла чувствительность, но все еще жива. «Может, распространение яда удастся остановить, если отрезать ее?» – подумала Нилит. Она с радостью бы отдала руку – а может, и обе руки – чтобы избавиться от проклятия слазергаста и пойти своей дорогой. Она снова посмотрела на существо. Слазергаст все еще поглядывал на нее поверх сложенных лап. У него не было глаз, а только прорези вместо ноздрей и серые щупальца, но Нилит чувствовала, что существо смотрит на нее. Его когти перестали стучать по клетке и теперь просто яростно сияли голубым светом, который был виден даже в ярких солнечных лучах.

Нилит повернулась к горизонту, где полосы облаков окутывали сверкающий город. Он был невыносимо близко, до него оставалось миль тридцать, не больше. Она даже могла разглядеть небольшие здания на окраинах, а также невысокие башни там, где крыши начинали подниматься вверх. Нилит знала, что от края Просторов до центральных районов города и Великого колодца Никса еще почти семьдесят миль. Много ночей она мечтала о том, чтобы оказаться так близко от города, но разница между мечтой и реальностью стала сосулькой, проткнувшей ей сердце.

Неделя. Даже если Нилит вырвется из клетки и сядет на Аноиша, ей все равно придется гнать, чтобы вовремя добраться до колодца. Всепоглощающее чувство поражения охватило Нилит, словно в ее жилах теперь текла вода, а не кровь. Столько миль. Столько боли. Столько труда. И все закончилось вот так.

Ее сердце снова заколотилось, и Нилит постаралась сосредоточиться на хорошем – на том, что еще оставалось. Ей повезло хотя бы в том, что Джоби ехал на север, а не на запад, и притом с неплохой скоростью. По крайней мере, ей придется страдать только от яда слазергаста, но не от промедления.

Нилит хлопнула здоровой рукой по решетке, и прутья задребезжали. Джоби оглянулся через плечо.

– А как же призрак? Та тень, с которой я была в так называемом Белом аду твоего Консорциума?

– Кел-Дуат не заслужил подобного имени…

Она плюнула в него через решетку.

– Ты там не был, да?

Джоби зацокал языком. Нилит надеялась, что ей удалось наконец-то его разозлить.

– Призрак скоро будет найден. Его следы, как и ваши, госпожа, шли на север. Следы жука, если я не ошибаюсь. А я почти не ошибаюсь.

– И поэтому ты не тратишь время зря.

– Во всем, что связано с делами, надлежит действовать стремительно. Его долг все еще не уплачен.

По крайней мере, это даст ей немного времени. По крайней мере, Фаразар будет рядом с ней, за решеткой и далеко от колодцев Никса. Еще одна небольшая удача.

Нилит со стоном принялась бить головой о решетку, наказывая себя за то, что позволила преследователю Джоби вообще приблизиться к ней. Надо было научиться жестокости у пустыни и всадить ему стрелу между глаз.

Много раз она ударилась головой о прутья, и когда день начал склоняться к вечеру, на ее лбу уже выросла большая шишка, а ее настроение совсем не улучшилось. Хотя глаза Нилит почти ослепли от яркого солнца, один раз она заметила Безела – по крайней мере, ей так показалось. Какое-то темное и крылатое существо пролетело над одной из дюн неподалеку; оно казалось растрепанным, но вполне живым.

Чем ближе был город, тем быстрее Джоби гнал свою лошадь по ухабистой дороге между дюнами, которые начали постепенно сходить на нет, уступая мощи Аракса. Редкие путники, как и было заведено, обходили повозку стороной, настороженно разглядывая клетку и ее обитателей.

Когда одна лошадь уставала, Джоби запрягал другую. Благодаря этому умному решению он мог круглые сутки ехать с одной и той же скоростью, подремывая на козлах. Когда он засыпал, Нилит пыталась найти что-нибудь хотя бы отдаленно полезное – то, что помогло бы взломать замки или отрезать отравленные руки. В пределах досягаемости ничего не оказалось, и Нилит в ярости загремела замками. Зашипев, слазергаст поднялся и повернулся к ней. Она показала ему неприличный жест и предложила идти в жопу. Всхрапнув, Джоби сел прямее, а Нилит отвернулась и снова привалилась к решетке. Во тьме по ее щекам, возможно, скатилось несколько слезинок; они текли поспешно, чтобы их никто не заметил.

* * *

ЖУК НАКОНЕЦ-ТО СТАЛ слушаться.

Можно было даже сказать, что Фаразару уже нравилась рыскающая походка насекомого. Нет, он так и не научился мириться с непредсказуемостью жука, но, скорее, приспособился под его странные привычки. Для этого понадобилось только одно – стойкость.

Именно эта стойкость, эта железная воля позволила им двигаться вперед, и благодаря ей городские огни были все ближе к ним. Город заполнил весь горизонт, от рассвета до заката; мириады крошечных огней светились среди зазубренной горной гряды зданий – черной на фоне лиловых сумерек. Наверное, уже в сотый раз за день Фаразар посмотрел на могучую колонну Небесной иглы – его Небесной иглы – и ухмыльнулся в предвкушении.

Он пнул жука, призывая его идти быстрее, но особой пользы это не принесло. Фаразара ждал трон, а также интриги, которые сереки и его дочь сплели в отсутствие его жены. Алчность Нилит поставила под удар все; Фаразар проклинал ее за это и желал ей отправиться в бездну. Когда он снова взойдет на престол, то оставит Нилит при себе на сорок дней, чтобы она своими глазами увидела, как разлагается ее тело. Будет ей урок. Самодовольно улыбаясь, Фаразар не отводил глаз от города, позволяя жуку самому выбирать дорогу. Когда они обошли очередную дюну, он заметил вдали трещину в земле – она чернела среди песка. Трещина шла на юг от края Просторов, и вдоль нее на веревочном ограждении висели маленькие свечи. Ряды свечей сходились у приземистого домика. Над ним нависла похожая на кость структура: три огромных черных бивня, перевернутых так, что их концы скрещивались. Еще несколько зданий выстроились в линию, которая тянулась вдаль. Они выглядели ветхими, и самые дальние из них уже были поглощены дюнами. Если Фаразар прищуривался, ему казалось, что он может разглядеть фигуры, которые движутся по яркой площади, похожей на пасть, и уходят дальше на Просторы.

Если бы у него все еще было сердце, сейчас оно бы колотилось о ребра. Фаразар наклонился вбок – в последнее время он научился делать это правильно – и медленно повернул жука в сторону колодца Никса. Темную реку и это здание особой формы можно было отличить даже за несколько миль. Никситы не отличались скромностью, когда размечали свою территорию. По крайней мере, пышность они представляли себе вот так. Фаразару раскинувшаяся перед ним картина казалась унылой, зловещей и устаревшей – такой же, как и сами никситы. Возможно, вернувшись в Небесную иглу, Фаразар наконец-то возьмет под контроль эти колодцы. Объявит о том, что это его долг как императора. Это короткое путешествие по пустыне научило его, как захватывать то, что нужно человеку. Да, может, он уже не человек, но он прекрасно понимал, что ему нужно. Он слишком много времени прятался в своих убежищах – как на севере, так и на юге. Да, он стал мягкотелым и из-за этого лишился жизни, но власть он не упустит.

Он пнул жука по бокам, а затем еще раз; существо раздраженно защелкало и прибавило шаг. Фаразар развернулся, чтобы придержать свое тело, и заметил темную отметину на поверхности белой дюны, которая осталась в нескольких милях позади него.

В эту ночь луна на небо не вышла, но звезд было в избытке, и они осветили что-то похожее на повозку, рядом с которой находилось три лошади. Ни одного человека Фаразар не увидел, но форму повозки он узнал – и понял, что он ее уже где-то видел. Это была повозка, которой правил мужчина в золотой одежде и широкополой шляпе.

В совпадения Фаразар не верил и поэтому снова пришпорил жука – так сильно, что жук заскулил. Фаразар испугался, что тот вообще остановится. Насекомое перешло на рысь, но так же поступил и едущий по их следу человек. Фаразар мог поклясться, что порыв ветра донес до него щелчок кнута. На Фаразара накатила волна отчаяния. Это чувство заставило его навалиться на тупого жука всем своим весом, пусть и небольшим, заставляя его идти вперед.

Добывать половину монеты у никситов уже было некогда. Если они ему откажут, он мог либо помчать по улицам города верхом на жуке, либо бросить свой незаколдованный труп в Никс, тем самым сорвав планы этого человека и Нилит. Он обещал себе свободу – в загробном мире, или в бездне – не важно, и хотя его сильно огорчала мысль о том, что свободы у него не будет, упрямства ему было не занимать. Если удастся помешать Нилит, то и ладно.

Спотыкаясь, жук бежал вперед; Просторы и колодец Никса приближались. До них оставалось не более двух миль, и ожидание казалось Фаразару пыткой. Он постоянно оглядывался и каждый раз замечал, что повозка продолжает его догонять. Время от времени она пропадала за дюнами, и тогда Фаразар сжимался от надежды, но затем темнел и злился, когда она появлялась снова.

Гонка была настолько напряженной, что он уже мог разглядеть клетку на повозке и то, что в этой клетке сидит что-то светящееся. Две лошади, которые тащили повозку, выпучив глаза, были покрыты пеной.

Фаразар начал развязывать веревки, которые удерживали его тело на панцире жука. Он приготовился столкнуть труп в первую же лужу с водой из Никса, которая ему попадется. Труп противно хлюпал, подпрыгивая на каждом шаге жука. Даже сейчас, протянув руку к обмоткам, Фаразар задумался о том, как его прежнее тело выглядит после нескольких недель, проведенных под палящим солнцем. Посмотреть на труп он побоялся.

Он уже видел нескольких никситов, которые бродили между домами со свечами в руках. Шум находящегося неподалеку ночного базара прорезала мелодия, которую кто-то играл на флейте. До цели оставалось менее четверти мили. До раскола уже можно было добросить камнем; он выгибался в сторону Фаразара, словно выходя наперерез. Фаразар прикусил губу с такой силой, на какую были способны бесплотные зубы, и напрягся, чтобы ехать быстрее.

– Мне нужна медь! Медь, никситы! – заревел он.

Никто из этих гадов в длинных одеждах не сдвинулся с места; они лишь встревоженно переглянулись. Фаразар поискал взглядом стражников или наемников, но никого не увидел.

Раздалось шипение и глухой стук, и жук рухнул на землю. Фаразар с воплем перелетел через покрытую шипами голову насекомого и упал в пыль. Он, призрак, не мог переломать кости или получить сотрясение мозга, поэтому он не стал тратить время на то, чтобы вернуться к упавшему жуку. Из отверстия в панцире торчало толстое древко арбалетной стрелы.

– Тьфу! – воскликнул Фаразар. – Сам виноват, что у тебя такой тонкий панцирь!

Жук что-то печально забулькал, а Фаразар тем временем, напрягая все силы, потащил свое тело к разлому. Его босые ноги скользили по песку, но тело двигалось, и притом быстро. Он тянул и тянул, пытаясь не обращать внимания на приближающийся топот копыт и грохот катящихся колес.

– Мне нужна медная монета! Помогите мне! – снова крикнул он.

Несколько никситов осторожно двинулись к нему, но они смотрели не на него, а на повозку, которая его преследовала.

– Ну так идите на хер! – воскликнул Фаразар и снова устремил свой взгляд к Никсу.

Ему оставалось пройти десяток шагов. Напряжение было невыносимым. Десять шагов. Его сияние из голубого стало белым, и он завизжал от натуги. Пять шагов. Никситы бросились наутек и спрятались за своим домом.

– Да будет так! – взревел Фаразар. – Сегодня колдовать не будете, вонючки!

Он рухнул у края разлома и, прилагая остатки сил, стал толкать свой труп. Тело закачалось на краю скалы, покрытой черными пятнами.

– А-а! – крикнул он и снова толкнул тело.

Копыта и колеса остановившейся повозки осы́пали его песком. Он почувствовал, как земля принимает его труп, а тем временем чьи-то сильные, нечеловеческие руки схватили его за плечи. Его потащили назад, но ему было плевать; скоро его тело окажется в Никсе, и он, Фаразар, покинет этот мир.

Ухмыльнувшись, Фаразар оглянулся, пытаясь найти Нилит. Ему хотелось увидеть гримасу стыда на ее лице.

Вместо этого он увидел раздувшийся комок серой кожи – без глаз, но с пастью, наполненной сияющими зубами. Тут Фаразар понял, кто именно его схватил. Чудовище уже широко раскрыло рот, а затем с удовольствием впилось зубами в его плечо. Он завопил, когда его тело пронзила боль. В том месте, где в него погрузились зубы, появились черные вены. Ликование сменилось ужасом, и Фаразар задергался. От этого боль лишь усилилась, но каким-то образом Фаразар успел подумать о том, не ошибся ли он, выбрав загробную жизнь. Пока что она сильно его разочаровывала.

– Стой! – крикнул кто-то. Послышался свист и треск, словно кого-то ударили палкой. – Это не еда!

Чудовище разжало челюсти и скользнуло назад, жутко скуля. Фаразар растянулся на песке, вцепившись в плечо и стискивая зубы. Черные вены исчезли, сменившись горящими белыми линиями. На порванном плече, там, где все еще сияли следы от укуса, часть паров исчезла.

Закипая от ярости, он потянулся к Никсу, но сумел лишь провести пальцами по песку. В чем дело? Почему я не в загробном мире?

– Неплохо, тень, но тебе не повезло, – сказал чей-то голос.

Фаразар поднял взгляд и увидел роскошно одетого человека в широкополой шляпе, который указал на неглубокий разлом.

– Иди вперед.

Под пристальным взглядом человека Фаразар пополз вперед – до тех пор, пока не смог заглянуть в Никс. Вместо водоема или реки с маслянистой водой он обнаружил только камни, покрытые черными пятнами. На дне разлома глубиной в несколько десятков футов, свернувшись, словно жирная личинка, лежало его тело – сухое, словно окружавшие его камни. Теперь он понял, почему никситы лишь выглядывали из своих домов. Они ничем не могли ему помочь.

Фаразар ударил кулаком по земле, подняв облачко песка, а затем уткнулся в нее лбом. У разочарования был кислый вкус.

– Куда делась вода? – пробурчал он, прижав лицо к земле, пока человек связывал ему руки черной веревкой. Судя по ее весу, в ней была медь. – Не могла же она просто уйти!

– Разве ты не слышал, полужизнь? На Просторах Никс почти что пересох.

– Вранье!

– Нет, это правда. Говорят, что в городе будет то же самое, несмотря на то, что император повысил цену воды из Никса. Из города ее везут слишком долго, и местным она не по карману.

– Почему? – раздался знакомый голос.

Фаразар увидел Нилит: она прижимала лицо к толстым прутьям клетки, которая стояла на повозке. Она была все еще жива, и, более того, вылечилась, добыла себе новую одежду и – если не считать легкой тревоги в глазах – выглядела вполне бодрой. Разозлившись, он безмолвно проклял ее.

– Почему говорят, что Никс пересыхает? – спросила Нилит, пряча одну руку под одеждой.

Человек пожал плечами.

– Не ясно. Никситы понятия не имеют. Я думаю, что Конс…

– Клянусь всеми богами! Погоди, крестьянин! Какого хера ты суешь свой нос в мои дела? – воскликнул Фаразар, когда его понесли к повозке. Чудовище ползло рядом, словно верная змея; с голодным видом высовывая язык. – У меня есть право на свободу!

– Тень, я – преследователь Джоби из Консорциума…

– И мерзкий говнюк, – буркнула Нилит.

Джоби сделал паузу, чтобы ударить ее палкой по пальцам, которыми она вцепилась в решетку, но Нилит быстро убрала руку.

– Повторяю: сюда я прибыл, чтобы взыскать с тебя долг.

– Проклятье! Какой еще долг? Говори же, ну!

Королевский тон Фаразара, похоже, слегка задел Джоби.

– Плата за проход через шахту Кел-Дуат. Размер долга был оценен в твою жизнь. Раз ты ее лишился, будешь служить нам. Боюсь, что права на свободу у тебя больше нет.

Фаразар вздернул нос и яростно посмотрел на Джоби, который привязывал его к той части клетки, где уже сидела Нилит. Существо загнали в другую часть, за решетчатую перегородку.

– Я здесь ни при чем! Во всем виновата эта женщина! Неужели ты считаешь, что тень должна отвечать за дела ее владельца?

– Ах ты сучонок, – прошипела Нилит у него за спиной.

Джоби подошел к разлому с веревкой, к которой был привязан крюк. Через несколько минут он уже достал тело и потащил его по песку.

– Поскольку от женщины ты сбежал, а твое тело еще не зачаровано, я могу лишь заключить, что ты пока никому не принадлежишь. Поэтому тебя можно призвать к ответу. Ты станешь собственностью Консорциума, и притом очень скоро.

– Как ты смеешь! Кем себя возомнил этот твой Консорциум?!

– Сборище мерзких говнюков, – вставила Нилит.

Джоби снова ударил палкой по клетке. Он, похоже, был человеком вспыльчивым.

– Тень, как я уже сказал твоей спутнице, Консорциум – это группа деловых людей, и притом выдающихся. Палата торговли считает, что управляет всей торговлей, но она на самом деле принадлежит Консорциуму. Тебе стоит его уважать.

– Именно поэтому мы никогда о них не слышали, да? – пробурчала Нилит.

Преследователь Джоби занялся погрузкой тела Фаразара в заднюю часть повозки. Он изогнул шею, стараясь держать голову как можно дальше от свертка; уголки его рта опустились. Как только у него освободилась одна из рук, он сразу же прикрыл свое лицо надушенной салфеткой.

– Мудрый деловой человек знает, насколько полезна конфиденциальность. Ты не имеешь права знать что-то о планах Консорциума!

– А вы не имеете права взимать плату по любому поводу! Только император устанавливает правила, а он вам такого разрешения не давал! – рявкнул Фаразар.

Джоби кисло, но при этом самодовольно посмотрел на него, усаживаясь на сиденье.

– Твоя женщина сказала то же самое, и я тебе отвечу так же, как и ей. Императору на этот город плевать, он думает только о войнах. Его собственная императрица сбежала, а у его дочери и так полно забот – ведь город погружается в хаос. Вот почему мы избавляем королевскую семью от необходимости издавать указы и поступаем так, как нам вздумается. А почему бы и нет, если предыдущий император продал эту землю Консорциуму?

Призрак, мы не какие-то жалкие торговцы вчерашней рыбой. Откуда, по-твоему, берется камень для городских башен и дорог? Из каменоломен Консорциума. А зерно на складах Аракса? Консорциум привозит его из Белиша и продает Палате торговли. А чьи корабли везут меха и драгоценности для торов и тал? Консорциума. Если император когда-нибудь выйдет из своего убежища, он узнает, что империя – это не только Аракс. – Джоби наклонил голову набок, словно что-то вспоминая. – Слушай, ты очень на кого-то похож, – сказал он Фаразару.

Фаразар прищурился. Его узы затряслись от бурливших в нем раздражения и ярости. С тех пор как он умер, с его желаниями перестали считаться, и это приводило его в бешенство, ведь душа, по сути своей, состояла лишь из желаний.

– Ты получишь по заслугам, преследователь Джоби. И ты, и твой Консорциум!

Не обращая внимания на угрозы Фаразара, повозка покатила вперед, прочь от удивленных никситов. Как только колеса повозки закрутились, Нилит подтолкнула Фаразара в спину и шепнула ему на ухо:

– По крайней мере, ты всегда можешь утешать себя тем, что ты был прав. Ты же сказал, что мы встретимся в Араксе, – прыснула она.

Зарычав, Фаразар отодвинулся от нее; руки, связанные у него за спиной, вытянулись. Он смотрел на пустой колодец Никса до тех пор, пока тот не исчез за дюной. Фаразар желал смерти этому вонючке и его чудовищу, его Консорциуму, а также своей жене, которая обрекла его на все это. Жена сидела рядом с ним в клетке, прижимая руку к животу, и он еще никогда не видел ее в таком жалком состоянии.

Это отчасти его утешало.