- -
- 100%
- +
© Владимир Хабаров, 2025
ISBN 978-5-0051-0614-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Чистильщики
Одинокой ласточкой Мари прижалась к моей груди, обильно поливая её слезами расставания. Грубая солдатская ткань влагу принимала неохотно, тем паче солёную. Форма сидела на мне как родная, рассчитывая на долгое совместное проживание.
Девичий кулачок выстукивал на плече барабанную дробь свадебного марша. Или показалось? Ну нет, только не это, я пока не готов надеть семейные цепи. Время не подошло. Плод должен созреть, прежде чем упасть в заботливо подставленную корзину.
– Зачем?.. – на миг между всхлипами прорезался нежный голосок. – Зачем ты согласился? Я скажу отцу, и он сделает так, чтобы ты остался здесь. Ещё не поздно.
Она не знала, что всё уже обговорено и решено, как это и положено у мужчин. Отец Мари – владелец фабрики по выпуску туалетной воды и лосьонов разных мастей – придерживался того же мнения что и я, с той лишь разницей, что выдавать дочку замуж за бедного, хотя и из старинного рода, парня, не собирался в принципе. Поэтому в приватной беседе пообещал не препятствовать свадьбе, если я вернусь с Эфиопской кампании в чине не ниже капитана. Мы оба знали, что это невыполнимо, но выбора не было. Помочь могло только чудо либо Мари, которая обязательно постарается вынести папаше мозг к моему возвращению. Второе выглядело куда более привлекательным.
Утренний ветер яростно рвал хмурые тучи, приглашая солнце на дневной подиум, красавица не спешила: кому надо, подождет. Шумная пёстрая толпа празднично гомонила, провожая сынов империи приобщать варваров к цивилизации. Ненасытное чрево парохода жадно всасывало шеренги солдат, оружие, боеприпасы и провиант, из репродукторов лилась речь Дуче вперемежку с бравурной музыкой. Бенито из кожи лез, обещая абиссинцам все блага европейской демократии, не забыл и о былом величии Римской империи. Он так и не понял, что реку времени вспять не повернуть, нет смысла склеивать разбитую вазу, если можно сделать другую.
Пьянящие улыбки девушек, тревожные взгляды матерей и завистливые – мальчишек, хоть как-то разнообразили серые краски обычного портового дня. Тонкий, еле ощутимый аромат мирабилиса поднимался от волос Мари, закручивался в струйки желаний, щекотал ноздри, укладываясь в памяти прослойками узнавания.
Мои братья истекали чёрной завистью, удивляясь как Мари, цветок достойный украшения любого мужчины, досталась такому бездельнику как я. Они не знали, что когда придёт их черёд впрячься в телегу под названием: «Семейные радости и бытовые оплеухи», выползти подышать воздухом свободы в ближайшей остерии будет верхом счастья, а пара глотков доброго вина утопит хотя бы ненадолго тревожные мысли. По крайней мере, я представлял себе именно такую картину.
– Пора! – легонько отстраняю любимую девушку, целую заплаканные васильковые глаза, ласково прижимаюсь губами к изящному розовому ушку, – Я напишу тебе сразу, как только прибудем в Эритрею.
Пирс с шумящей толпой, криками, визгами и музыкой всё дальше и дальше отдалялся от меня по мере того как пароход набирал ход, ложась на курс в неведомый край, где туземцы не очень=то и ждали нас, а радости испытывали ещё меньше. Таких как я, прилипшего к поручню, было немало, и никто не разговаривал, прощались молча Взгляд мой снова и снова цеплялся за красное пятно – блузку Мари – пока оно не превратилось в точку. Щемящая пустота и горечь на миг ввергли меня в тоску.
Может, зря я согласился на эту авантюру?
Мой дед совсем ещё юнцом принимал участие в Первой Эфиопской, в провинции Тигре, где впервые увидел врага в лицо. Чудом остался жив. По его рассказам абиссинцы смелые, искусные войны и будь у них современное оружие, Италия проиграла бы первое же крупное сражение. После окончания кампании дед вернулся другим человеком, те события сильно изменили его. Не сказать, чтобы он возненавидел власть имущих, но весьма пренебрежительно стал отзываться о тех, кто находился у руля страны..
Эти взгляды перешли ко мне по наследству.
Асмара встретила палящим зноем, бродячими певцами, многоцветным восточным базаром и грозовыми раскатами войны. Ночью в казармах свирепствовал холод, и мы грелись, прижавшись спиной друг к другу. Днём жара иссушала не только кожу, но и мысли и желания, не стеснялась создавать миражи прохладных капель воды.
С утра до вечера занятия шли сплошной чередой: изучение и владение оружием, стрельбы, рукопашный бой и ориентирование на местности, тактика партизанской войны, затем обед и всё по новой. Вечером, одуревшие до состояния обезьяны в зоопарке безропотно падали в руки Морфея. Из положенных двух недель подготовки нашему взводу дали одну, на седьмой день отправили на фронт.
Из новичков как мы создавали так называемые «отряды зачистки», идущих вслед за регулярными частями, чтобы обезопасить тылы, Они заходили в деревни, искали подозрительных, недовольных и отправляли их в тыл, но чаще выводили за пределы поселения и расстреливали. Однако, так было поначалу. Со временем, отупев от постоянной картины нищеты, грязи, злобных косых взглядов и нападений исподтищка, никто уже не церемонился: после ухода чистильщиков оставался лишь пепел и трупы…
Поредевшие ряды пополнялись редко, если уж когда отряд в полном составе исчезал бесследно. Такое бывало не один раз.
Вот в такой отряд попал и я, хотя и рвался всей душой на передовую, всё-таки там можно быстро получить более-менее приличный чин. Разочарование так явственно отразилось на моём лице, что Басилио – парень, с которым я познакомился на пароходе – не выдержал и засмеялся. «Не спеши на тот свет, друг мой – сказал он, продолжая посмеиваться. – Лучше заниматься зачисткой в тылу, чем погибнуть от шальной пули в атаке» Вспомнилась Мари, письмо, что отправил на днях, и я подумал: а возможно Басилио и прав – не стоит спешить.
…Эту горную деревушку мы проскочили за считанные минуты. Одурманивающая духота, полуразрушенные хижины с гнетущей тишиной и роем назойливых мух произвели удручающее впечатление. Воздух, словно пропитанный неистребимым запахом смерти, казался тяжёлым, густым, осязаемым. Спустившись пониже, наткнулись ещё на одну – сожжённую дотла.
Ближе к вечеру, в предгорье, Басилио унюхал третью. Ветерок донёс запах готовившейся домашней пищи и так как мы уже три дня ничего горячего не ели, то Басилио, шедшим первым, сразу поймал вкусный аромат. Понятное дело, все оживились, воспрянули духом, посыпались шуточки. Появилась надежда, что всё обойдется без каких-то карательных действий. Хотелось бы, но кто его знает, как повернётся…
Деревня небольшая: хижины в два ряда создавали что-то типа улицы. Странное расположение, нетипичное, у тех, что прошли до этого оно круговое. Любопытно. Густой подлесок скрывал подступы, видимо, поэтому чистильщики и не могли её обнаружить.
По сравнению с местными шли мы как стадо слонов, хотя и старались не шуметь. Но уверенность, что нас давно уже услышали и увидели, не давала мне покоя, поэтому я сказал ребятам держаться настороже. С винтовками наперевес наш отряд вступил в деревню. Как и ожидалось, вокруг царила тишина. Очень нехорошая, словно нам открыли врата преисподней. Я шёл посредине улицы, слева меня прикрывал Виттор – среднего роста, кучерявый красавчик, с фигурой Аполлона, справа – Дарио, низенький, смуглый живчик, весёлый и неунывающий, остальные держались позади с интервалом в пять шагов. Примерно, конечно.
Хижины совершенно пустые, но с ощущением недавнего присутствия людей, как-то ослабили наше внимание, и по закону подлости случилось то, что и должно было случиться. Дарио откинул стволом полог очередной хижины и тут же сдавлено всхлипнул, заваливаясь спиной назад. Вверх резко вскинулось торчащее из груди древко. То, что это копьё, до меня дошло потом. Испуганно закричал Гаспар, идущий следом, раздался выстрел.
Затем стрелять начали все, беспорядочно и хаотично. Пригнувшись, водя винтовкой то влево, то вправо, готовый стрелять на любой шорох, я медленно двинулся вперёд, краем глаза увидел, как Басилио бросил гранату в одну из хижин, откуда раздался подозрительный шум. Тростниковая крыша вспыхнула ярким факелом, провалилась внутрь и затухла, чадя едким дымом. Ещё одна странность.
Когда до конца улицы оставалось совсем немного, из крайней хижины вышел старик. Морщины избороздили его лицо, как трещины русло пересохшей реки, пятнистая шкура непонятного животного скрывала большую часть тела, оставляя открытыми лишь ноги и руки, на голове красовался гребень то ли из перьев, то ли из белого меха. Зрелище неприятное до отвращения, сразу захотелось его убить, указательный палец дёрнулся раз-другой и застыл, точно судорогой сведённый. Взгляд старика встретился с моим, Время остановилось, и я… потерял себя.
Винтовка задёргалась как сумасшедшая, будто в неё вселились злые духи, руки мои жили своей жизнью, раз за разом передёргивая затвор, тело вертелось заведённой юлой. Пули непостижимым образом летели точно в цель.
Первым упал Гаспар, харкая кровью из пробитых лёгких, за ним – Виттор. Смертельный поцелуй в висок отправил на небеса. Густаво пытался спрятаться в хижине, не подозревая, что я вижу каждое его движение сквозь стены…
Басилио выстрелил раньше, чем до него дошла очередь. Но я успел нажать на курок, перед тем как провалиться в темноту…
…Ночь огромна, необъятна и заботлива, как мать. Звёзды мигали с неба, готовя указатели будущих дорог. Бледно-жёлтая луна застыла в ожидании приглашения стать путеводителем.
Басилио смеялся, показывая пальцем на Виттора: «У тебя дырка в голове, и в каске тоже» Тот в долгу не остался: «Одноглазый циклоп, вот ты кто!» Дарио двумя пальцами вытащил из живота наконечник копья и небрежно отбросил в сторону. Гаспар, сидя на земле, улыбался щербатым ртом. Интересно, он пулю проглотил или выплюнул? А может, она прошла навылет? Надо будет потом посмотреть.
Отряд в полном составе ждал моей команды.
Пришел Хозяин, тот самый старик с белым гребнем. На шее ожерелье из черепов-орехов и змеиных зубов, Глаза горят жаркими красными угольками, наполняя наши сердца отвагой. Возле его ног крутится странная собака… нет, это шакал. Лучший разведчик в моём отряде. Будет.
От старика пахнет мирабилисом…
Мари?..
А кто это? В моём отряде нет солдата с таким именем. С места тронулась луна, освещая начало дороги, звёзды дружно запели песню свободной охоты. Из головы Хозяина вылетела белая птица, поднялась по спирали ввысь, замахала крыльями, закричала на высокой ноте.
Она звала нас на север.
Там Эритрея…
Там ЕДА.
Записки старого ветеринара
Пёс
Сидел я, понимаешь, тихо-мирно, никого не трогал, отдыхал за чашечкой венерианского бальзама, а тут бац – срочный вызов!
Визуальная стенопанель окрасилась в светло-розовый цвет. Ага, значит, женщина жаждет пообщаться. Ну, куда денешься – работа есть работа – щёлкнул пальцами. Звуковой сигнал, пойманный панелью и разложенный с помощью Фурье-магии на составляющие гармоники для выявления основной – командной, сработал, как и положено.
Розовый цвет исчез, на смену ему пришла картинка богато обставленного холла, где туда-сюда порхали летающие ковры, изумительно зелёного блеска колибри с ярким жёлто-красным надхвостьем – взятые, видимо, напрокат из марсианского питомника – летали задом наперёд, иногда срываясь в пике на зазевавшийся ковёр. Тот мгновенно сворачивался в рулон и с громким стуком падал на пол, притворяясь частью интерьера. Разглядывая ползущего по стене молоденького кактуса с бурыми недоразвитыми иголками и махровую потолочную пальму, я определил, что это стандартный пятнадцатиэтажный летающий дом, коих полно в Средиземноморье.
Время шло, никто не появлялся в поле зрения…
Моё терпение всё-таки было вознаграждено – крупным планом на экран выплыл ковёр с сидящей на нём в позе «лотоса» женщиной бальзаковского возраста. Глаза закрыты, ладони, прижатые друг к другу в строго вертикальном положении ладошками внутрь, слегка упирались в грудь. На голове копошилось стадо нанобигудей больше похожих на разноцветных тараканов, плетущих замысловатое панно из афрокосичек. Не открывая глаз, она произнесла:
– Доктор, с моим пёсиком что-то не так. Плохо ест, мало спит, весь какой-то понурый… Может у него депрессия? У вас есть таблетки или капли какие?..
– Я не могу ставить диагноз, не осмотрев пациента, – ледоколом вклиниваюсь в женский монолог.
– А-а, секунду, – женщина открыла глаза, повернула голову и посмотрела куда-то вбок. – Пупсик… поди сюда, мой маленький… уй, ты мой хороший… – она сложила губы дудочкой, чмокнула, целуя воздух. – Доктор тебя сейчас посмотрит, полечит.
За свою долгую практику много чего навидался, но всё равно не перестаю удивляться: приволокут домой всякую – непонятно что – инопланетную живность, а ты будь добр разбирайся в их болячках и лечи… хоть словом, хоть делом, хоть… Ну, в общем, понятно, чем!
Я им кто? Доктор Айболит? За кого он меня принимают? Так и хочется иногда высказать той или иной мадам и новоиспечёным Тарзанам свои наблюдения об их умственных способностях, а ещё лучше, достать бластер и уменьшить количество идиотов. Хотя бы на одного. Но… низзя! Забота о клиенте – превыше всего!
Наконец, появляется пёсик… трёхголовый цербер! Он, видимо, и правда в депрессии, но не исключено что болеет: еле передвигает лапы, змеиный хвост волочится как половая тряпка, взгляд мутный, морды вниз, слюны не видно. Наверное, кончилась…
Начал задавать вопросы, чтобы как-то выяснить первопричину:
– Чем кормили? Когда последний раз выгуливали? И вообще, где вы его взяли? У ветеринара раньше были или это впервые? Прививку делали?
Женщина окончательно выпала из «лотоса», встрепенулась, повела плечами, словно скидывая змеиную шкуру, задумалась.
– Ну… кормлю в основном мясом, иногда лягушек подбрасываю – он их любит живьём проглатывать – деликатес для него. Гуляли? Последний раз в Парке четыре дня назад. А вчера…
– Сразу после прогулки как себя вёл? – довольно бесцеремонно обрываю разговор, понимая, что сейчас начнётся перечисление всяких ненужных и занудных пояснений-объяснений, которые слушать можно до посинения.
– А-а… хорошо себя вёл. Прыгал, бегал по комнатам, два ковра прожёг, всех кактусов распугал. Вон, до сих пор по стенкам ползают.
Хм, юмора ей не занимать. Поднял руку и сделал пас, как будто дверь хотел открыть. На правом краю стенопанели развернулось виртуальное окно Космопедии. Нашел раздел «Животный мир», подраздел «Карликовый цербер». Так-с…
«Карликовый цербер – самый многочисленный вид планеты Церберия. Обитает в основном в пещерах, охотится ночью. Пищей служат как сами гралли (аналог земных жаб, лягушек), так и их личинки. Не гнушается и крупной дичью, но в этом случае объединяется в стаю с другими особями. Легко приручается, вследствие чего был наложен запрет на их вывоз с планеты из-за резкого падения популяции…»
Ну-ну… никак контрабанда! Лицензии наверняка нет!
«… После того как на Церберию с Земли завезли два вида сакуры в качестве эксперимента и оба успешно прижились, началось массовое паломничество кар. церберов к одному из них. Липовая сакура во время цветения своим специфичным запахам притягивала кар. церберов не хуже феромона самок…»
Интуиция мгновенно всполошилась, почувствовав разгадку. Спросил:
– Во время прогулки в дендросад заходили?
– Не то чтобы заходили, – она заметно смущается. – Он меня силой затащил, я не смогла его удержать. Рвался как бешенный…
– Сакура… – кажется, нашлась первопричина. – Там была сакура?
– Ну да, – женщина презрительно хмыкнула. – Ещё бы не заметить! Он меня доволок прямо до неё, упал на спину, лапы вверх, глазки закрыл и млеет, скотина! Я уж было подумала, что ему конец пришёл, ладно гид-андроид подоспел, помог разрулить ситуацию.
Я вспомнил, что сейчас последняя стадия цветения сакуры и лепестки вот-вот начнут опадать. Прогуляйся она на неделю позже, то и инцидента, пожалуй, не возникло.
– Странно, вы как хозяйка должны были знать о сакуре. Кстати, лицензия…
– Да откуда я могла знать, подруга оставила на несколько дней, сама на Марс умотала по делам, – словно оправдываясь, прервала она меня, не дав закончить предложение. – Должна сегодня прилететь. Не могу же я ей больную собачку вернуть обратно. Лицензия? Есть она у неё, есть… Помогите, доктор!
Ну, во-первых, я не доктор, всего лишь ветеринар, а во-вторых – не бросать же их тут, тем более знаю, как помочь.
– Ему нужна самка… на ночь хотя бы. Могу посмотреть по своей базе, если что, скину контакт, а там сами договоритесь. Заодно и подругу свою поставьте в известность. Если вдруг возникнут проблемы, обращайтесь.
– Ой, доктор, даже не знаю, как вас благодарить! Оплату сделаю, сколько скажете…
– Строго по прейскуранту! Счёт вышлю вместе с контактом.
На сим и расстаёмся взаимно довольные. Без сожаления отключив стенопанель, вернулся к остывающему бальзаму.
Его, согласно инструкции, следует употреблять в горячем виде…
Цена ошибки
Задавленный июльской жарой город к вечеру оживал. Уже не так пекло, как днем, когда на болезненно яркое солнце, похожее на расплавленный кусок металла, невозможно было смотреть без черных очков, а раскаленный воздух не пытался сделать из живого существа, попавшего в его сети, ходячую мумию. Широкие проспекты уже не подметал своим горячим дыханием ветер, напоминающий сирокко или самум.
Вечером город наполнялся человеческим гомоном, запахами многочисленных кафешек и бистро, ненавязчиво-задумчивая музыка встречала первых посетителей у входа в рестораны. Разноцветные гирлянды фонарей, вывесок, баннеров многослойным ожерельем вились по артериям и венам мегаполиса, затейливым узором украшая вечернее панно. Машины, в разы, увеличив численность к исходу дня, подобно стаду баранов послушно неслись по дорожным тропам, отсвечивая габаритными огнями.
Сумерки по-хозяйски вползали в город, неся на хвосте ночь и её подружек – звёзд.
***
В маленьком уютном парке неподалеку от железнодорожного вокзала, выбрав не слишком освещенное место, на скамейке, прижавшись друг к другу, ворковала молодая парочка. Скамейка находилась как бы в выемке, прикрытая с боков и сзади густым декоративным кустарником, поэтому увидеть её можно было, только подойдя поближе.
– Коля, ты, когда познакомишь меня с родителями? – застенчиво потупив взор, спросила девушка.
Юноша замешкался, потом извиняющим тоном протянул:
– Они сейчас в Таиланде зависли, отдыхают. Как приедут, так сразу. Могу с братом познакомить, если хочешь.
– Вот ещё! Приставать начнет…
Издалека, сначала чуть слышно, а затем всё явственней по мере приближения донеслось: ширк… ширк… ширк. Спустя мгновенье мимо, тяжело дыша, пробежал мужчина средних лет, плотный, с короткой стрижкой, одетый в синие шорты, зелёную майку и белые кроссовки. К молекулам пота, шлейфом тянувшимся за убегающим, на какую-то долю секунды примешался другой – странно-непонятный, с привкусом мускуса. Девушка принюхалась и даже привстала с места, но концентрация чужого была настолько мала, что она тут же успокоилась и села обратно на скамейку.
– Третий круг делает… последний, похоже. Спекся мужик, – уверенно произнес юноша и положил руку девушке на колено. – Брату-то зачем? У него семья, дети… Не хочешь пробежаться?
– От кого бегать, от тебя или от брата? – рассмеялась та, убирая руку с колена.
– Тань, ты чего? – огорчился он то ли от её слов, то ли оттого, что поставили на место, в зародыше пресекая поползновение.
Напротив них через дорожку, со стороны деревьев, где сквозь темнеющую завесу сумерек тепло переливались огоньки города, раздался хруст. Словно кто-то нечаянно наступил на сухую ветку. Девушка вздрогнула и плотнее прижалась к юноше.
– Да ладно тебе, – теперь рассмеялся Коля. – Чего испугалась? Кошка, поди, или собака… на ночную охоту вышла. Мало ли их тут шляется…
Он обнял её за плечи и что-то зашептал на ухо.
Помня расхожую истину, что женщины любят ушами, увлекся и не сразу обратил внимание на голоса, раздавшиеся с того края где находился вход в парк, до которого было от силы шагов двадцать – двадцать пять.
Два мужских и один женский. Компания подвыпивших ребят, жестикулируя и обсуждая некого Толяна вперемежку с матом и сочными яркими эпитетами, достигла укромного местечка.
– Ба, а это кто тут у нас… – бритый наголо, худощавый, невысокого роста парень в тельняшке навыпуск и серых широких штанах, приложившись к полупустой бутылке пива, резко остановился, разглядывая парочку. – Какая цыпа, а?.. Как раз для меня! Иди-ка сюда, красуль…
Двое других тоже остановились. Худосочная девица с подбритыми висками и короткой стрижкой пепельного цвета волос, в красном топе и джинсовых шортах, замолчала на полуслове и уставилась расплывчатым взглядом на скамейку. Придерживающий её за талию здоровый верзила утробно засмеялся. Накаченная мускулатура готова была разорвать белую майку на части, бицепсы смотрелись опасным бугристым рельефом, а задница выпирала половинкой футбольного мяча из клетчатых шорт.
– Мля, а точно… Сема, подруга тебе нужна? Нужна! – разворачиваясь к скамейке, верзила буксиром потащил девицу за собой, отчего та, не выдержав сложности поворота и зацепившись одной ногой за другую, начала оседать.
Юноша убрал руку с плеча девушки и встал. Надпочечники взбрыкнулись и выдали на-гора повышенную порцию адреналина, зрачки расширились и потемнели. Он весь напрягся, сжал кулаки готовый ринуться в драку. Девушка поднялась вслед за ним, отдернула черную юбку с прошитой понизу кожаной бахромой, сказала с презрением:
– Чего надо? Ползите куда ползли! Пьянь…
Бритоголовый от изумления икнул, светлые глаза под куцыми жиденькими бровями полыхнули злобой.
– Ты че, лахудра… совсем нюх потеряла, – вытянув руку с зажатой в ней бутылкой и не обращая внимания, что оттуда выливаются последние остатки пива, добавил: – Ща поправим. Пятки мне лизать будешь, бл…
Вихляющей походкой он направился в сторону парочки, но оглянувшись на верзилу, остановился. Его приятелю было не до него: девица сидела на дорожке, обвив руками ногу качка. Обездвижив, таким образом, своего хахаля, она что-то плаксиво бормотала, а тот пытался вытащить ногу из её объятий. Наконец, не выдержав, он выматерился и стукнул ей по макушке ладонью. Девица, чуть не клюнув носом об асфальт, растянулась на дорожке, выставив перед собой руки. Болезненно вскрикнула, когда что-то острое вонзилось в ногу возле лодыжки…
Верзила, освободив ногу, с недоброй кривой ухмылкой сделал шаг вперед. И сделал бы ещё, но его остановило предостерегающее рычание. Оглянувшись, он увидел позади себя чёрную крупную собаку, смахивающую на волкодава.
Никто не понял, откуда она взялась.
Кроме бритоголового. Только он видел, как из черноты между деревьями выскользнула тень и плавным, стремительным броском приземлилась на дорожке, быстрым неуловимым движением переместилась к ноге распластанной девицы, нагнулась…
Всё произошло так быстро, что бритоголовый от неожиданности опешил, попятился. Бутылка, уже пустая, выпала из его рук и тонко позвякивая, покатилась к скамейке. Коля отступил в сторону, пропуская нежданную союзницу. Скользящим, чуть заметным движением Таня передвинулась на полшага вперёд и замерла, расставив ноги на ширине плеч, согнув руки в локтях. Пальцы, сжатые в кулак, прижались к талии, взгляд прямой сосредоточенный, словно стрела, спущенная с тетивы, уперся в верзилу. Хотя поза выглядела расслабленной, для людей знакомых с восточными единоборствами она говорила о многом.
– Эй, придурок, – взвизгнул качок, – собаку убери!
– Сразу, как только уйдете, – тут же ответил юноша.
С опаской поглядывая на сумеречного гостя, парень в тельняшке подошел к девице, закрывшей от страха глаза, и помог ей подняться. Та, как сомнамбула, продолжая тихонько поскуливать, тут же повисла у него на шее. Кровь уже не капала с прокушенной ноги, но наступать на неё, если судить по гримасе на лице, девице было больно.
Зрачки, на миг ставшие вертикальными, полыхнули красным маревом, радужка, окрасившись в ядовито-жёлтый цвет, пугающим контрастом оттенила глаза на морде собаки, а оскаленная пасть с устрашающими клыками, тягучая, падающая на асфальт слюна, грозное рычание и вставшая дыбом шерсть на загривке – всё это произвело на людей тягостное впечатление.