- -
- 100%
- +
© Вахит Хаджимурадов, 2023
ISBN 978-5-0059-6575-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Дикмир СКАЗКА
Часть 1
Волна лазурная катила
На берег, пеною щипя,
И море синее искрило
В лучах, играя и слепя.
Дубы зеленые стояли
Как великаны у воды,
И ветви пышные склоняли
К прохладе моря у волны.
К листве печальные русалки
Взбирались в полдень и жару,
Цветочки в волосы вплетали,
Звучали песни их в лесу.
Полна мелодия коварства
Беспечным путникам в тени,
Ведь дочери морского царства
В забавах озорных вольны.
Русалки трепетно с терпеньем
Красавца долго стерегут…
Усталый путник с наслажденьем
В тени присел, чтоб отдохнуть.
Вот путник сладким сном забылся,
Во власти чар уже сопит.
Коварства замысел свершился,
Все тише пение звучит:
О, как русалки ликовали!
С ветвей спускались к молодцу,
В уста красавца целовали,
Сулили ласки лишь беду!
Перстами тонкими русалки
В пучину путника влекли
Красавца сонного ласкали,
На дно морское волокли.
Леса от берега тянулись,
От синевы морской волны
К вершинам гор, что ввысь взметнулись
В снегах и льдах хребтов гряды.
Леса бескрайние как море,
Волна зеленая кругом.
Как море лес в извечном споре
С неугомонным ветерком.
Лесная гуща здесь дышала
В густую зелень погрузясь,
Здесь бог лесов Хун-Да во славу
Оберегал свой лес, сердясь.
Хун-Да грозил гостям коварным
Широкой грудью-рогом, злясь.
Грозил он пальцем волосатым:
Кто смел обидеть слабых здесь!
Хозяина лесных просторов
Боялись дочери волны,
В морской волне от гневных взоров,
Визжа, спасались и они!
Плывут скорей они к Хи-Нане,
К богине вод, морей и рек,
К защитнице родимой маме,
Притворно жалуются все.
Страстей бушует прямо пламя:
Ах! Их лесной обидел дядя!
Но о коварстве о своем
И речи нет у них совсем…
– — – — – —
Игриво с берегом толкаясь,
Ведя с волною тихий спор,
Стояла лодочка качаясь,
Искрит волна, лаская взор.
К судьбе привязана у моря
В тени дубов изба стоит.
Старик-рыбак в ней жил без горя,
Старушка век с ним сторожит.
Красавец-сын у них был славный,
Опора старикам один.
В лесу он слыл как добрый малый,
И старикам примерный сын.
Шестнадцать лет тому минуло
Как в лодку с грустью не спеша
Снастей рыбацких паутину
Собрал старик, в волну глядя.
И бросив взгляд печальный в море,
Вздохнув тихонечко без слов
(Он вспомнил давнишнее горе)
Поплыл, надеясь на улов.
Старик направил лодку тут же,
Веслом касаясь чуть воды,
Туда, где синь волны поглубже,
И встал пристав лишь у волны.
Из тонких нитей сеть закинул
Старик близ лодки в первый раз.
Но ветерок лишь лодку двинул,
И невод в волнах чуть завяз.
Сетей нехитрую плетенку
Закинул подождав старик.
Но ветерок лишь тихо дернул,
А старец головой поник.
Волна же тихо набегая
Качает лодку, теребит,
Как будто хочет ей, играя,
Шепнуть тайком, но лишь шипит.
Старик задумался, решился
Закинуть сети в третий раз.
Стараясь дальше, что есть силы
Забросить невод в этот раз.
Полны богатого улова,
Он видит, сети стали вмиг,
И старец тянет невод снова,
К бортам лодчоночки приник.
Но вдруг увидел, сам не верит:
Ах, что за чудо из чудес!
Волна ласкается и светит,
Волна как зеркало небес!
На глади волн, качаясь тихо,
Лозою тонкой сплетена,
С младенцем люлька катит лихо —
Тут лодке в дар поднесена.
Чем руки матери нежнее,
Одна сменяясь за другой,
Волна с волною все живее
Подносят люльку всей гурьбой
С дитем чудесным в колыбельке,
С бесценным даром старику,
Малыш на мягонькой постельке…
Не сон ли это? Наяву!
Средь злата солнца в ярком блике
Малыш смеется рыбаку,
С печатью ангела на лике
Как солнцу рад он старику.
Вот тянет белые ручонки,
Лепечет что-то про себя.
Рыбак стоит у кромки лодки,
На диво дивное глядя.
Забыл рыбак про все на свете,
Забыл про рыбу и про сеть.
Спешит, несет от счастья светел
Старухе радостную весть.
Старик с старухою когда-то
По воле рока иль судьбы
Тоскою тихою обьяты,
Остались в свете лишь одни.
Грозой и бурей омрачено
Во гневе море унесло
Их дочь – единственное чадо
Их радость – малое дите.
С тех пор у стариков уж боле
На свете не было детей.
Отчаянье одно и горе
Лишь было спутницей их дней.
Возможно, сжалилось уж море,
В годах немного поостыв,
Над стариками в долгом споре,
Красавца сына подарив.
И вот с тех давних пор минуло
Уже шестнадцать с лишним лет,
И море старикам вернуло
Теченье долгих лет без бед.
Дитя природы, сын желанный
Он вырос – гордость стариков.
Умом и ликом был прекрасным,
Красавцем был без лишних слов.
От солнца кудри золотые,
От неба светлого глаза.
Как облака над морем синим,
Так кожа юноши бела.
От моря матушки родимой
Досталась силушка ему.
И буйным ветром, уж вестимо,
Дано упорство молодцу.
Добро да правит этим миром,
Старушка сына назвала
Достойным именем, Дикмиром,
И сердце доброе дала.
Нас тень печали серой старит,
Во все века бывало так,
Лишь радость молодость нам дарит
И годы долгие всегда.
Лишь от тоски-печали были,
Как оказалось, старики,
Стары не по годам средь боли,
Ведь годы были так горьки.
Но радостью печаль сменилась,
Тоска сменилась торжеством,
И сладость жизни им открылась,
И чаша полная их дом.
Дикмир подрос и стал опорой,
Подмогой верной стариков,
И с детства раннего порою
С добром и честь сберечь готов.
Среди листвы, среди дубравы
Он часто пропадал в лесу,
И звери птицы с ним на равных,
И лес родной как дом ему.
Язык зверей знаком Дикмиру,
Кто слаб и здесь в беду попал.
Опору в юноше лишь видя,
В беде подмогу в нем искал.
И знали все давно средь леса,
Дикмир поможет им в беде.
Среди зверей давно известно,
Успеет юноша везде.
Вот несмышленыш, хвастунишка,
Взлететь пытался сорванец,
Хоть дотянуться к небу близко,
Свалился из гнезда птенец.
Чирикает мамаша-птичка,
Поднять не может малыша,
Порхает бедная синичка,
Кто б ей помог, она одна.
Вот птичка спешно улетает,
Искать Дикмира, торопясь.
В лесу находит, призывает
Помочь, за птенчика боясь.
Дикмир, конечно, ей поможет,
Хоть нужно лезть на самый верх.
В гнездо он птенчика положит,
Не зря ж Дикмир любимец всех.
Вот медвежонок-шалунишка
На ветку тонкую залез.
– Обломится! – кричит трусишка,
Скулит малыш, не может слезть.
Дикмира ищет в гуще леса
Медведица, бывало так.
Самой не сладить из-за веса
Она хоть в этом и мастак.
Но ловкий юноша рискует,
Озорника достать решась.
И с медвежоночком ликует,
Дикмир, спускаясь и смеясь.
А вот трусишка удирает,
Известный спор у них с лисой,
Зайчонка «рыжая» гоняет,
Напуган до смерти косой.
Дикмира видя, словно к другу
Зайчонок к юноше бежит.
Зверенок бедный с перепугу
На руки прыгает, визжит.
И видя, что спасен, зайчонок,
Дразнит обидчицу-лису.
Отныне бедный тот зверёнок
Уж знает, он храним в лесу.
Русалки чары напускают,
Смеются звонко и поют.
В пучину моря завлекают,
Зовут Дикмира отдохнуть.
По волнам в ветви забираясь,
Все в тине волосы свои,
Русалки в косы заплетают
В сплетенье солнца и волны.
И песни звонкие звучали,
В вечерней свежести звончей
Иль песни полные печали
Пленяли зеленью очей.
Потворствовать морским красоткам
Не прочь был юноша и сам.
С улыбкой внемля чудо-ноткам
К траве склоняется, к цветам.
С ветвей спускаются русалки,
Спешат к Дикмиру поскорей.
Целуют юношу с опаской,
Ласкает сладость их речей.
Так неприметно утомляют
Красавца юного они,
И незаметно усыпляют,
Пуская чары в ход свои.
Вкушая сладость наслажденья,
Уже лежит в траве густой
Во власти чар и сновиденья
Красавец с томною душой.
Уж лес в тревоге оживился,
И звери мечутся, галдят.
Уж лес и эхом огласился,
И птицы к юноше летят.
Но все усилья безуспешны,
Друзья помочь хоть и хотят.
Не в силах звери, птицы спешно
С волшебной силой совладать.
Хоть жаль немного им красавца,
Русалки весело кружат.
Ведь суть их жизни – наслаждаться,
Плутовки радостью горят…
Дикмир во власти чародеек,
Туман укутал уж глаза.
Сбылись мечтания злодеек,
Влечет в пучину молодца.
Медведица вдруг зарычала,
Русалкам озорным, грозя.
За помощью скорей помчалась
К хозяину лесов Хун-Да.
Хун-Да же спал устав с дороги
Во власти зелени травы.
И день, и ночь обходит строго
Зеленый бог леса свои.
Медведица будила долго,
Но вихрем тот помчался прочь,
Едва услышав имя только,
Любимцу своему помочь.
Русалки озорницы с шумом
Визжат, смеются на бегу,
И в сине море друг за другом,
Спасаясь, прыгают в волну.
Дикмир лежит в траве зеленой
Во власти чар и колдовства,
Печать печали лишь невольно
В лице его отражена.
Медведица к нему подходит
И лижет теплым языком
В лицо Дикмира. Не уходит,
Стараясь разбудить его.
Не сразу юноша проснулся,
Но лишь открыл свои глаза,
Рукой медведицы коснулся,
Кого-то ищет вкруг себя.
Дикмира сон его печальный
Никак не хочет отпустить.
Он образ девушки прекрасной
Из сна желает возвратить.
Сон Дикмира.
На Севере синем избушка стоит,
В снегах и березах тихонечко спит.
Сливаясь с избою, вкруг низко бегут
Печальные тучи, как грезы плывут.
Там грозная буря избушке грозит,
Метелица хитро избушку манит.
И вьюга, танцуя, избушку кружит,
Избушка сквозь сон лишь тихонько сопит.
Мерцает в избушке, слабея, свеча,
Печально живет там одна лишь тоска.
Как в дымке тумана избушка плывет,
В ней девушка-лебедь невольно живет.
– — – — – — – — – — – —
Забыть не в силах сновиденье
Отныне юноша Дикмир.
Как тень вослед ему виденье,
И образ девушки лишь мил.
И смех, и радость позабыты,
Один он ходит сам не свой,
Уж юная душа разбита.
Мрачнее тучи наш герой.
Какая хворь-болезнь с Дикмиром
Не может мать никак понять.
Ужель беда с любимым сыном!
Тревожится старушка-мать.
Она и с ласкою к Дикмиру,
И все пытается понять.
Она и с нежностию к сыну,
Участье хочет все принять.
А сын в ответ лишь обнимает
Старушку-мать. И все молчит.
Плечами только пожимает,
С улыбкой тихою грустит.
Старик-отец встревожен тоже
Его Дикмир, любимый сын
Грустит и сохнет, так негоже,
Поможет он ему один.
Пришло его, возможно, время,
Решил участливый отец.
Что в юности уж правит всеми
Расскажет сыну, наконец.
Присел старик с Дикмиром рядом,
И начал долгий свой рассказ.
Их ветерочек тронул взглядом,
Да птицы слушали весь сказ.
Рассказ отца Дикмира.
Послушай, храбрый мой Дикмир,
Прекрасна жизнь, как вечный мир.
Я, как и ты когда-то был
Таким же юным, молодым.
Я был у матери один
Единственный наследник-сын.
Селенье наше там в горах
В орлиных вольных тех краях.
И юности моей звезда
Горела ярко там всегда.
Я был средь юных удальцов
Не из последних храбрецов.
Не знал тогда я, что судьба
Моя уже предрешена.
Однажды в летний жаркий день,
Когда все люди ищут тень
К речной прохладе я сошел,
Коня я напоить пришел.
Не мог я знать, что ждет меня,
Когда к реке повел коня.
Средь неба ясного как гром
Веселый ясноокий взор!
Горянка юная была
Неотразима как весна!
В кувшине воду набрала,
И протянула мне она.
Я пил прохладу той воды,
Огонь пылающий в груди,
Пытаясь словно потушить,
Боясь кувшин весь осушить.
И встретив пылкие глаза,
Я вздрогнул словно вдруг луна
Затмила солнце красотой,
Средь бела дня взойдя с мечтой.
А сероглазый ангел мой,
Смеясь шутила надо мной:
– Смотри, кант, близко до беды,
Ведь скоро лопнешь от воды.
Но если будет мал кувшин,
Река ведь рядом, поспешим.
Набрав воды, ушла она
Воздушным шагом словно лань.
Лишь меж дерев и кустьев роз
Мелькнула темень пышных кос.
И вечно беспокойный конь
Затих, вдруг обретя покой.
С тех пор покой я потерял,
И зреть ее всегда желал.
Стремился к ней всем сердцем я,
Нужна мне лишь она одна.
Ответила не сразу мне
Та, что соперница луне.
Мы разом к разу, наконец,
Родство заметили сердец.
Встречались с нею у воды,
У нашей сводницы реки.
И резвый конь мой несся к ней,
Средь дев любимице своей.
Не в силах скрыть свою любовь
Мы с ней встречались вновь и вновь.
Но счастье так лукаво нас
В обман ввергает не стыдясь.
Недолго тешил нас обман,
Как сон растаял грез туман.
Судьба решила испытать,
И друг у друга нас отнять.
Отец моей горянки в ночь,
Решился выдать силой дочь.
Он жаждой денег воспылал,
Купцу хромому слово дал:
Невесту старику отдать,
За красно золото продать.
Храня обычай, дочь должна
Теперь послушаться отца.
О, с кем мне горе разделить!
Главу тяжелую склонить
На чье надежное плечо,
Готовит что судьба еще?
Отец отвагою горим,
Богами долго был храним.
На поле брани честь храня,
Родную землю защитя.
Один остался он лежать,
Оставив с сиротою мать.
Не дал мне братьев Дела-бог,
А сестры? Им бы кто б помог.
Я буйну голову свою
Пред матушкой своей склоню.
И руки полные любви
Целую тихо как цветы:
– Родная, сын твой пред тобой,
Твой сын единственный, родной.
Скажи, как поступил б отец?
Мне помоги найти ответ.
С судьбою спорить? Иль с собой?
Весь белый свет готов со мной
Сразиться не на жизнь, а смерть,
Мою покорность чтоб узреть.
Родная мать во цвете сил,
В ней предков дух бесспорно жил,
Смущенье сына увидав,
С достоинством ответ дала:
– За платьем матери, сынок,
Мужчина прятаться не мог.
Лишь духом слабого судьба
Несет как щепку с гор река.
Покорность духа для рабов,
Но не для храбрых молодцов.
За счастье сын всегда борись,
С судьбой коварной не смирись.
Наказ один лишь дам тебе:
Хоть к старости ты внука мне.
Наследника нам народи,
Ко мне его ты приведи.
Согреет старость внучек мне,
Подарит радость пусть душе…
И точно с братом с темной ночью
Обнявшись мы умчались прочь
С невестой милой тропкой волчьей…
Отец же потерял уж дочь
И только конь мой вороной
Отважный друг мой дорогой
Дорогу к морю разделил,
Во мне надежду поселил.
Ведь ноги быстрого коня
Нам дарят счастье иногда.
(Лишь в это таинства мгновенье
Дикмир прозрел и понял все,
Что мать-старушка вне сомненья
Горянка милая его)
Лишь видя сына удивленье,
Отец рассказ свой продолжал.
В глазах его искры горенье,
Наказ Дикмиру он давал:
Ты вырос, сын мой, вот уже,
Угодно было так судьбе,
Черед и твой теперь настал,
И добрым молодцем ты стал.
Ты путь достойный избери,
Людей и мир ты посмотри.
Да и себя им покажи.
И с честью лишь вперед иди,
Легко поддаться злой судьбе,
И по теченью плыть в реке.
Идущий лишь осилит путь,
Судьбы капризы позабудь.
Добро твори везде, мой сын,
В беде не будешь ты один.
Кинжал твой спутник, верный друг.
Испытан дедов старый лук,
И полон стрелами колчан,
Да в помощь крепкий твой аркан.
Дикмир, за зеленью лесов
Средь скал, где воля для орлов
Отцовский твой родимый край.
Леса средь гор там словно рай.
Уперся в небо великан
В снега укутанный Башлам.
С Башлама сходят в жаркий день
Вниз по скалам косяк коней.
Их манит к зелени лугов,
Что дивно пахнут средь лесов.
А кони вовсе не просты,
Как девы гор они стройны.
Спадают гривы до земли,
Как облака небес легки,
Как лебеди среди волны,
Так кони средь травы вольны.
На солнце белизной искрят
Коней бока, да взор слепят.
Стреле подобно на Башлам
Взлетают кони по скалам.
Средь ледников они живут,
Снегов питомцев там приют.
Коней волшебных тех косяк
Отважный жеребец-вожак
Хранит как самого себя,
Могучей в свете нет коня!
Снегов Башлама гордый сын
Тот белоснежный конь Ло-Дин!
Немало горцев-удальцов
Отважных юных храбрецов
Поймать пыталось жеребца,
Взбираясь в горы без конца.
Не в силах юноши с тех пор
Свой увенчать успехом спор.
И оказавшись на коне,
Не удержаться на спине.
Ты, сын, уступишь вряд ли им
И ловкостью, умом своим.
Владея языком зверей,
Коням чудесным ты родней.
С конем сумеешь совладать,
Вдвоем и зло вам побеждать!
Еще наказ тебе, сынок…
(Сказав отец на миг замолк)
Достигнув горской стороны
Ты матушке моей скажи,
Что внук ее явился к ней,
К родимой бабушке своей.
Поиски коня.
Заря над синею волною
Вдали туманы золотит,
Листву с серебряной росою
С рассветом ветер шевелит.
Дикмир простился с стариками,
Обнял отца, обнял он мать,
Простился с синими волнами,
Вдали их будет вспоминать.
Русалки меж листвы в печали
Всё песни грустные поют.
По юноше уже скучали,
Слезинки по щекам бегут.
Щебечут птицы, подлетая,
Журчат как будто бы ручьи.
И звери тихо провожая,
Желают доброго пути.
Дикмир три дня идет – три ночи
Через густой и шумный лес.
Поет, что силы есть, что мочи,
И эхом лес разбужен весь.
В ветвях мелькая вслед за другом
Горластой трелью соловей,
Певец известный всей округе,
Поет с Дикмиром веселей.
А в вечеру с веселым другом
Делился ужином Дикмир,
И муравью от той услуги
Кусочек сыра был на пир.
Под дуновенье ветерочка
В объятиях густой травы
Забылся сном Дикмир немножко,
И вновь во сне он средь зимы:
В плену снегов березы тонут,
Избушка старая всё спит.
Метелица со вьюгой стонут,
Девица-лебедь все грустит.
Колдун девице предлагает
Пойти невестой под венец.
Согласья скоро ожидает,
Куда ж ей деться под конец.
И нет от колдуна спасенья,
Он в лебедь-птицу превратит.
В порыве гнева и отмщенья.
Уж пленнице беда грозит.
Вскочил Дикмир в мгновенье ока,
Как раненный смертельно барс.
Стоит средь леса одиноко,
Клинок блеснул в руках тотчас.
И образ девушки прекрасной
Во мраке будто перед ним.
Но ищет взгляд ее напрасно
Среди листвы он здесь один.
Не мог Дикмир продолжить дале
Средь леса свой беспечный сон,
К рассвету, благо, ближе стало,
Собрался торопливо он.
Без снежного коня Ло-Дина
Из плена снежного и льдин
Девицу вызволить не в силах
Отваги полный наш Дикмир.
И твердо юноша решает:
Хоть целый мир он обойдет…
Покоя он уже не знает
Пока Ло-Дина не найдет.
Идет про песни забывая,
Хоть соловей заголосил,
В тумане утреннем смывая
Волненье сна… Тут свет пролил!
Идет сквозь чащи продираясь
К холмам предгорным и лесам.
В решенье смелом ободряясь,
Уже и духом он воспрял.
Вдали виднеются вершины,
Стоят цепляясь к небесам,
Средь облаков блистают льдины,
Грядою стройною Башлам.
Таков был край отцов Дикмира,
Увидев глаз не отведешь.
И обойди ты хоть полмира,
Прекрасней края не найдешь!
Уж веселей Дикмиру стало
Как скоро он услышал гул.
Казалось с гор катились скалы
С холма из чащи вниз взглянул.
Вокруг в лесах загадок полно,
Но это был не шум камней —
Катились дико воя волны
В ущелье меж густых ветвей.
Стремясь вдали обняться с морем,
Искрилась, пенилась волна.
С скалой сразясь в извечном споре
Лизала камень здесь вода.
Петляя меж ветвей и камнем,
Обнявшись с бурною рекой,
Тропа змеилась ввысь к Башламу
Средь леса тоненькой строкой.
Меж чащи леса-великана
Склонили головы к реке
Дубы и клены средь тумана,
Ликуя, радуясь заре.
Дикмир идет тропою верной
К вершинам снежным торопясь,
Где чудо-кони уж наверно,
Пасутся к пастбищам спустясь.
Дикмир скорей… Дорога круче
Все ввысь меж скал, ступать трудней.
И солнца луч уже над тучей,
Что тает в золоте лучей.
Уже отвеснее и горы,
Но юноши вернее шаг.
Внизу в ущелье слышно скоро
Реки бурливой дальний плач.
И вот стоит он на вершине,
Пред ним селенье вдалеке,
В тумане на краю стремнины
Парит, казалось по волне.
Казалось башни, упираясь
Касались неба глубины.
К Башламу гордо примеряясь
Строений пики взнесены.
Казалось протяни рукою
Селенье будто бы пред ним.
Картиной поражен такою
Стоит Дикмир вдали один.
Селенье было без сомнений
(Со слов отца, так понял он)
В плену чарующих видений,
Отцовский дом и горный склон.
Дикмир к селению стремится,
Но близ к селенью подойдя,
Бурливой суете дивится,
На площадь шумную глядя.
Посредь селения толпятся
И стар, и млад – веселый ряд.
Глядят как удальцы стремятся
Собрать в поход лихой отряд.
К подножью снежного Башлама
Готовят молодцы коней.
Горды своими скакунами,
Но кони снежные верней.
Стоят в сторонке молодицы,
Как серны горные стройны,
Глядят на юношей девицы
И выбором своим горды.
Вот их избранники умчались,
К Башламу снежному спеша.
Девицы юношам желали
Поймать волшебного коня.
А ветер бурки развевает
Так словно крылья у орла.
И юность с ветром затевает
Извечный спор, вперед летя.
У башень боевых лишь тихо
Сидеть остались старики.
В года былые так же лихо
К Башламу мчались и они.
Чаруя вечными снегами,
Вдали уж блещет и Башлам.
В подножье с пышными цветами,
Питая жизнь дает лугам.
Вот шум в мгновенье затихает,
Идет чрез площадь он один.
Лишь старикам добра желает
В знак уважения седин.
В глаза красавиц удивленных
Не стал лишь юноша глядеть.
Спешит от глаз недоуменных,
Оставив озорниц глазеть.
Но девушки ему вдогонку
Смеются, шутят, мечут взгляд.
Лишь для приличия в сторонку
Лукаво все ж они глядят:
– Красавец, нас не замечаешь,
И зря на нас ты не глядишь!
Куда поплелся ты хоть знаешь?
Куда беспечно так спешишь!
Куда тебе тягаться с ними,
Пешком поплелся ты куда!
Несет тебя неотвратимо
К позору славному… Куда!
Красавец, ты б остался с нами
Пока вернутся женихи.
Утехой был бы и забавой
В селенье нашем погости.
Мы для тебя устроим ловзар
И в танце лихо закружим.
Ты проявил бы в танце ловкость
Чем по чужим горам кружил!
Дикмир ответить не желает,