Вчерашний КОШМАР

Тяжелая голова

Июль, 2039 год.

Меня завораживает город будущего своим удивительным сочетанием ультрасовременных технологий и исторического наследия. Я гуляю среди сверкающих стеклянных башен, устремляющихся вверх, и зеленых парков, где еще сохранились изящные особняки эпохи классицизма и дворцы времен императоров. По ночам улицы Питера окутывают мягкость теплого света уличных фонарей, создавая иллюзию спокойствия и защищенности от суровых северных ветров и туманного дыхания реки Невы.

Транспортная система поражает своей безупречностью. Маглев-поезда бесшумно скользят по эстакадам, соединяя отдаленные районы. А речные трамваи, работающие на солнечной энергии, медленно плывут по водам Невы и каналов, позволяя насладиться прекрасными видами городских архитектурных ансамблей.

Жизнь в городе бурлит энергией. В виртуальных галереях, расположенных прямо в парках и проспектах, можно окунуться в мир искусства, а голографические театры переносят зрителя в эпицентр исторических событий. В интерактивных музеях экспонаты оживают при прикосновении, раскрывая передо мной новые грани науки и истории. Старая театральная сцена продолжает радовать любителей классических постановок, радуя глаз восстановленной красотой старинных театров и концертных залов.

Образование стало настоящим приключением. Мой личный ассистент на основе искусственного интеллекта адаптировал программу под мои личные предпочтения и способности. Благодаря интерактивным платформам я учусь тогда, когда удобно именно мне, наслаждаясь процессом познания и делая открытия на каждом шагу.

Здесь, в городе будущего, мы заботимся об окружающей среде. Отходы перерабатываются в чистую энергию, воздух чистый и свежий благодаря множеству парков и эффективным системам фильтрации. Каждый житель ощущает себя частью единого экологического сознания.

Но самое главное – даже в эпоху высоких технологий город сохраняет атмосферу душевности и тепла. Мы любим общаться, поддерживать друг друга и уважаем наши традиции. Вечером старые друзья встречаются в уютных кафе, чтобы поделиться последними новостями, а семьи предпочитают проводить свободное время вместе в живописных парках и скверах.

Я стою перед зеркалом в гостиной своей просторной квартиры с окнами, выходящими прямо на панораму легендарного петербургского пейзажа. Моя внешность сама по себе кажется загадочной: длинные темные волосы струятся по плечам, мягко переливаясь бликами городских огней, прозрачно-голубые глаза мерцают таинственным блеском, будто скрывая какой-то важный секрет. Мне кажется, моя жизнь близка к идеалу: элитная недвижимость, крупные суммы на банковских счетах, никаких бытовых проблем… Однако глубоко внутри поселилось ощущение тревожащей неизвестности, порождая сомнения в подлинности моего существования.

Почти все мое прошлое погребено под толщей забвения, лишь обрывки сновидений всплывают на поверхность сознания, рождая щемящее чувство тревоги и всепоглощающего одиночества. Даже настоящее кажется чужой, тщательно срежиссированной постановкой: роскошная квартира, счет в банке, необременительно пополняющийся, любимое хобби, приносящее не только дополнительный доход, но и общественное признание. Единственный островок стабильности и определенности в этом зыбком мире – телевизор. Каждый вечер, погружаясь в просмотр любимой передачи, я словно растворяюсь в ее мерцающем свете, и мир за окном теряет свою резкость, свои углы. Зачастую я засыпаю прямо перед экраном, он – самый преданный мой спутник, гораздо надежнее любого друга, которым я так и не обзавелась.

Что я смотрю? Какие сны посещают мою память? Может, дело в том, что я вообще не вижу снов?

Иногда, стоя на кухне, я застываю, глядя на свое отражение в идеально отполированной поверхности кухонного ножа. В такие мгновения возникает внутренний голос, задаваясь вопросом: правильно ли я живу свою жизнь? Нет ли чего-то действительно значимого, что я упустила?

Еще одно мое спасение от этой мучительной неопределенности – музыка, записанная на старых виниловых пластинках. Странное увлечение давно ушедших лет неожиданно возродилось вновь, став своеобразным трендом среди молодых музыкантов современности.

Я не представляю своей жизни без музыки. Когда я оказываюсь вне дома, будь то прогулка или поездка в метро, звуковая дорожка, воспроизводимая моим любым устройством, наполняет пространство особым смыслом. Я не просто слушаю мелодии – я специально замедляю их воспроизведение. Когда я дома, это особенный ритуал. Установленный на тонарме небольшой грузик увеличивает давление иглы на поверхность диска, почти незаметно сбивая ритм. Это привело к тому, что износ игл стал происходить значительно быстрее обычного, вынуждая меня чаще бывать в специализированных магазинах виниловой музыки, покупая там необходимые аксессуары. Завтрашний день громоздится делами… кажется, работа и не нужна вовсе, но хлопот невпроворот…

Сначала прежде всего предстоит сделать нечто интересное – показать всему миру мой уникальный талант. Откуда у меня популярность? Специально для телевидения мне дали несколько минут прямого эфира перед кулинарной программы, чтобы продемонстрировать свое мастерство заточки ножей. Готовясь дома к выступлению, я совершенно спокойна и уверена в себе.

Каждый вдох, каждая капля пота, скатывающаяся по виску, – все подчинено одной цели: достичь идеала. Нож, словно продолжение моей руки, послушно скользит по бруску, оставляя за собой след из мельчайших металлических частиц. Это не просто рутина, это медитация, способ отвлечься от гнетущих мыслей. В эти минуты я не думаю о камерах, софитах и оценивающих взглядах миллионов телезрителей. Я думаю только о стали, о ее характере, о том, как раскрыть ее потенциал.

И вот он, момент истины. Лезвие, отполированное до зеркального блеска, рассекает помидор, словно воздух. Сок, не успев пролиться, собирается на идеально ровном срезе. Удовлетворение наполняет меня, как бокал выдержанного вина. Я готова. Готова к завтрашнему испытанию, готова доказать, что даже в таком прозаичном ремесле, как заточка ножей, есть место искусству, красоте и гармонии.

Вечер тих и безмятежен. Виниловая пластинка, потрескивая, заполняет комнату мягким синтвейвом1. И пусть завтрашний день давит грузом забот, пусть дела кажутся бессмысленными, пусть хлопоты, как назойливые мухи, не дают покоя… Я знаю, что во мне есть сила, способная преодолеть любые трудности. Сила, рожденная из любви к музыке, из страсти к своему ремеслу, из веры в свой талант. И эта сила выведет меня на свет, подобно острию клинка, отточенного до совершенства. А сейчас пора спать.

Завтрашний день наступил неожиданно быстро. Ранее утро встретило меня россыпью солнечных лучей, пробивающихся сквозь неплотно задернутые шторы. В голове – ни капли сомнений, лишь четкое осознание цели. Легкий завтрак, чашка крепкого кофе, и вот я уже снова стою перед зеркалом, рассматривая свое отражение. Спокойный взгляд, уверенная улыбка. Все, как и должно быть.

Телестудия встретила меня гулом голосов и ярким светом софитов. Операторы, режиссеры, помощники – все в движении, все заняты своим делом. Кажется, никто не замечает моего присутствия. И это даже к лучшему. Больше времени на концентрацию, больше пространства для внутренней тишины. В гримерке меня ждал мой верный друг – набор заточных камней, любовно разложенный на столе. Каждый из них – словно ключ к раскрытию потенциала металла. Бережно касаясь поверхности камня, я начинаю свою привычную медитацию, настраиваясь на предстоящее выступление.

И вот она, долгожданная команда «Мотор!». Сердце бьется чуть быстрее, но я сохраняю спокойствие. Взгляд направлен на камеру, улыбка не сходит с лица. Несколько приветственных слов, и вот он, момент истины. Нож в руках становится продолжением моего тела, движения плавные и уверенные. Камера крупным планом показывает идеальную гладкость лезвия, отражающую свет софитов. Приглашенные зрители завороженно наблюдают за тем, как сталь обретает новую жизнь, как простая заточка превращается в настоящее искусство.

Время летит незаметно. Чувствую, как пот стекает по спине, но не отвлекаюсь. Каждое движение выверено до миллиметра, каждый штрих – результат многолетней практики. И вот, наконец, финал. Прозрачная долька помидора, идеально ровный срез. Взрыв аплодисментов. И вот, как всегда справилась, без изъяна. Я доказала себе и всему Петербургу, что даже в самом простом ремесле есть место для творчества, для красоты, для гармонии.

Закончив свое эфирное время, я устало, но удовлетворенно покидаю студию и отправляюсь в знакомый магазин винила. Заслужила новую пластинку. Глядя на окна магазинов, я внезапно замечаю странную особенность: мое отражение везде выглядит размытым, словно рисунок, выполненный водянистыми красками. Не обращая внимания на этот феномен, я быстро прохожу внутрь магазина.

Внутри царит приятная полутьма, наполненная запахом старой древесины и коллекционного винила. Продавец, молодой добродушный парень, тепло встречает меня.

– Эниса… приятно снова вас видеть! Опять пришли за новыми иглами? – дружелюбно интересуется он, чуть склоняя голову набок.

– Да, конечно, – улыбаюсь я в ответ. – Но хочу посмотреть и что-нибудь новое. Посоветуйте что-нибудь интересное?

Продавец ненадолго задумался, затем загадочно улыбнулся и протянул мне пластинку в черном конверте без каких-либо обозначений.

– Послушайте это. Думаю, вам понравится, – предложил он. – Видел вас по телеку.

– Да, случается, – отвечаю я, стараясь не выдать ни капли интереса. – Как тебя зовут?

Парень словно окаменел.

– Эм… Максим. Вон, на бейдже… – растерянно произнес он.

– Давай на ты. Мы уже сто лет знакомы, а это «вы» уже надоело, – говорю я с напускной серьезностью.

– Хорошо, я, я не против. Пойду… заверну пластинку.

Я взяла пластинку, поблагодарила мужчину и покинула магазин. Ощущение приближающегося чего-то необыкновенного усиливалось с каждой секундой.

Вечером, вернувшись домой, я осторожно положила пластинку на проигрыватель. Сначала комната наполнилась мягким потрескиванием, а затем зазвучала музыка. Ничего подобного я ранее не слышала. Мелодия, состоящая из непонятных, неземных звуков, буквально просачивалась вглубь моей души, вызывая необъяснимые эмоции. Закрыв глаза, я погрузилась в волшебный мир звуков. Внутри моей головы возникли картины: бескрайние луга, озаренные серебристым сиянием луны, покрытые мхом древнейшие развалины и лица, лица, нескончаемая вереница лиц, глядящих на меня с грустью и ожиданием.

Мелодия оборвалась резко, оставив после себя лишь тишину и ощущение пустоты. Открыв глаза, я взглянула на черный безликий конверт. Затем обратила внимание на собственные руки – они дрожали. Взглянув в зеркало шкафа, я снова увидела свое размытое, нечеткое отражение. На сей раз оно выглядело еще хуже, словно кто-то умышленно размывал контуры моего лица. Холодная волна страха прошлась по моему телу.

Решив выяснить причину происходящего, первым делом я отправилась обратно в магазин винила. Вечером, тот самый продавец стоял за прилавком, как и прежде, доброжелательно улыбаясь.

– Помнишь пластинку, которую ты дал мне днем? – обратилась я к нему, пытаясь скрыть беспокойство.

– Конечно, помню, – подтвердил он. – Тебе понравилось?

– Она странная, – призналась я. – И с моим отражением что-то неладное творится. Ты не скажешь, что это за пластинка?

Выражение лица паренька изменилось, взгляд стал серьезнее.

– Эта пластинка, – начал он, понизив голос. – Называется «Сглаз». Она не появляется в продаже просто так. Ее находят те, кому суждено… столкнуться с ее музыкой.

Я почувствовала, как волосы на затылке поднялись дыбом. «Сглаз» … Такое название звучало зловеще. Продавец продолжил:

– Говорят, что когда-то давно, один композитор, одержимый идеей запечатлеть в музыке саму тьму, создал эту пластинку. Он вложил в нее все свои страхи, злобу и ненависть. После того, как он закончил запись, с ним случилось нечто ужасное. Никто не знает, что именно, но больше его никто не видел. А пластинка исчезла. Но музыка получилась напротив, потрясной.

Он замолчал, будто обдумывая, стоит ли говорить дальше. Затем вздохнул и закончил. Моя кровь моментально отхлынула от лица.

– Правда? Я не думала, что ты мне такую вещь подсунешь, с темным прошлым.

– Ну что ты, прости Эниса, разве мог бы я продать тебе такое сумасшествие? Ты вся сама такая, темная, вот и решил тебе дать на пробу, – усмехнулся Максим и удалился куда-то в глубину помещения.

Я осталась стоять, растеряна и дезориентирована. Было непонятно, что считать действительностью: темное ведение, чья-то шутка или признаки надвигающегося безумия, постепенно овладевающего моим сознанием. Решила искать рациональный ответ. Размытое отражение, мистическая музыка – вероятно, всему этому найдется простое научное объяснение. Например, причина эффекта кроется в гипнотическом влиянии звуковых колебаний. В итоге, я попыталась успокоить себя, обменяла ее на уже знакомую Cristal Castles 2010-го года выпуска. Для меня это классика.

Тем не менее, внутренне я понимала, что ситуация намного глубже. Внутри меня что-то начало меняться: словно исчезала моя индивидуальность, заменяемая чужими чертами. Беспокойство и ужас заставляли действовать импульсивно.

После ежедневной передачи по телевизору, ночь прошла бессонно. В глазах неотступно стояли лица, виденные во время прослушивания пластинки. Эти лица были настолько настоящими, столь живыми, будто хотели поведать мне что-то важное. Несмотря на внутренний стресс, возникло сильное желание услышать музыку из новой пластинки.

И вот, когда силы сопротивляться иссякли, тишину ночи прорезал щелчок механизма. Дрожащими пальцами, словно прикасаясь к запретному плоду, я извлекла пластинку из футляра и опустила иглу на вращающийся диск. Звук хлынул в комнату, сплетаясь с моим дыханием, проникая в самую суть моего существа.

С каждой нотой, льющейся из динамиков, мир вокруг меня снова искажался. Комната сужалась, стены покрывались причудливыми тенями, а в воздухе ощущалось чье-то незримое присутствие. Лица, мелькавшие в моих видениях, становились все отчетливее, словно стремясь вырваться из плена винила. Они шептали, молили, предостерегали – и от этого хоровода голосов в голове начинала кружиться голова. Я чувствовала, как границы моего «я» размываются, а сознание наполняется обрывками чужих воспоминаний, чужой боли, чужой жизни.

Музыка то нарастала, превращаясь в оглушительный рев, то затихала, оставляя лишь еле слышный шепот. Я была марионеткой, послушно выполняющей волю неведомого дирижера. Мое тело двигалось в такт мелодии, руки тянулись к пластинке, словно в попытке остановить этот безумный танец. Но было поздно. Я попала в плен звуков, и выхода не было.

Постепенно, в какофонии звуков и образов, начала вырисовываться история. История о любви и предательстве, о власти и безумии, о смерти и вечности. История, пропитанная кровью и слезами. История, которую кто-то отчаянно пытался донести до меня, используя этот виниловый диск как проводник. И я, как невольный слушатель, становилась частью этой трагедии.

Когда последняя нота замерла в тишине, я рухнула на пол, обессиленная и опустошенная. Пластинка продолжала крутиться, словно насмехаясь над моей слабостью.

– Не этот Кристалл я хотела услышать, обычно, она не так поет…

Утром следующего дня я пошла на прием к своему психологу, Елизавете Абрамовой. Кабинет специалиста отличался особой атмосферой покоя: приглушенный свет, мягкие оттенки цветов, ароматерапия – все создавало обстановку доверия и искренности. Я заняла предложенное кресло, чувствуя легкую неловкость. Обычно я не привыкла делиться глубокими эмоциями с посторонними людьми, особенно такими специфичными.

Елизавета Абрамова, опытный психолог с внимательнейшим взглядом, молча выслушала мой рассказ, лишь изредка кивая, демонстрируя заинтересованность. Завершив повествование, я замолчала, ожидая реакции.

– Ты описываешь весьма необычные ощущения, Эниса, – наконец произнесла Елизавета. – Вероятно, это следствие гиперчувствительности к звуковым колебаниям, твоей творческой восприимчивости. Впрочем, нельзя исключать влияние иных факторов. Был ли недавно сильный стресс, проблемы со сном? Может, попробовала какое-то новое лекарство?

Я отрицательно качнула головой. Старалась соблюдать здоровый режим, избегать напряжения и не употребляла никаких препаратов.

– Стоит пройти некоторые обследования, – предложила Елизавета. – Нужно убедиться, что за симптомами нет физической основы. Пока советую временно отказаться от прослушивания пластинок. Самое важное – постараться не концентрироваться на неприятных впечатлениях. Лучше займись любимым хобби, тем, что дарит радость и помогает отвлечься от мрачных размышлений. Есть у тебя такое?

– Одно из моих любимых занятий – участие в передаче, где я демонстрирую технику заточки ножей перед кулинарной передаче, – поделилась я.

Елизавета приподняла бровь.

– Расскажите подробнее, пожалуйста.

Я вздохнула.

– Это занятие успокаивало меня наиболее эффективно. Процесс обработки лезвия, движения наждачным камнем, внимание к деталям становились для меня формой медитации, помогающей забыть обо всем остальном. Особым удовольствием становилось наблюдать, как тупой инструмент преобразовывался в острый и грозный предмет.

Психолог внимательно слушала, а затем задала вопрос:

– Что ты испытываешь, когда твой нож обретает идеальную остроту? Какое чувство приходит в этот момент?

Я задумалась. Никогда раньше не углублялась в анализ собственных ощущений.

– Наверное, чувство завершенности, – неуверенно высказалась я спустя некоторое время. – Еще… чувство контроля. Словно я могу подчинить любую твердость стали.

Елизавета сделала заметки в блокноте.

– Контроль, власть… Это ключевые элементы твоего внутреннего опыта, Эниса. Возможно, именно их тебе недостает в повседневной жизни.

Сессии у психолога длились несколько дней подряд. Я говорила о своих страхах, о странной пластинке, о причудливом отражении. Елизавета рекомендовала разные техники релаксации, визуализации, осознания эмоций. В один из дней Елизавета предложила провести необычный эксперимент. Она попросила меня принести один из моих ножей, тот, которым я чаще всего пользовалась для заточки. Я принесла свой любимый нож шеф-повара, которым пользовалась много лет. Он был изготовлен из прочной немецкой стали и идеально лежал в руке. Психолог попросила меня достать точильный камень и начать процесс заточки прямо в кабинете.

Сначала я чувствовала себя немного неловко, но вскоре погрузилась в привычный ритуал. Движения стали плавными и ритмичными, звук камня о сталь успокаивал. Я сосредоточилась на ощущениях, на изменении текстуры металла под моими руками. Напряжение постепенно уходило, уступая место ощущению контроля. Закончив, я с гордостью продемонстрировала Елизавете безупречно острое лезвие.

– Посмотри на него, Эниса, – произнесла психолог, указывая на нож. – Он стал продолжением твоей воли, инструментом, способным изменить мир вокруг тебя. Но помни, что власть и контроль – это не самоцель. Важно направлять их на созидание, а не на разрушение.

Свидание

Июль, 2039 год.

Проснулся рано, выглянул в окно и увидел знакомые очертания Петербурга: крыши, шпили соборов, утреннюю дымку, укутывающую город, словно покрывало. Вот уже несколько месяцев, как я чувствую постоянную тягу к одному человеку – Энисе. Молодец Максим, ты смог ее не плохо оттолкнуть своим «Сглазом». Красота ее фигуры и меланхоличность манеры поведения заставляют меня мечтать о чем-то большем, чем простая дружба.

Она бывает в моем маленьком магазине довольно редко, но каждая встреча оставляет незабываемое впечатление. Душа трепещет, когда вижу ее фигуру, как будто появляется связь, неподвластная обычному взаимодействию. Знаю, что надо попытаться завязать с ней отношения, пригласить на свидание, но каждый раз откладываю этот шаг. Кажется, будто Эниса живет в другом мире, где царствуют тишина и покой, а я, наоборот, стремлюсь найти гармонию среди городской суеты.

Страх разрушить эту хрупкую иллюзию, боязнь оказаться отвергнутым, вероятно, и есть главная причина моего бездействия. Глупо, конечно, ведь жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на пустые опасения. Нужно брать инициативу в свои руки и действовать, иначе так и останусь пленником собственных фантазий. Эниса – словно мираж, манящий своей недостижимостью, и я хочу рискнуть, чтобы понять, реальна ли она на самом деле.

Сегодня я решил, что больше не буду откладывать. Как только она появится в магазине, я предложу ей выпить кофе. Просто кофе, ничего обязывающего. Это будет лишь предлог для разговора, для того, чтобы узнать ее лучше. Я уже придумал несколько тем, которые могли бы нас объединить: книги, искусство, Петербург во всей его красе. Главное – быть искренним и открытым.

День тянулся мучительно долго. Я постоянно смотрел на дверь, ожидая увидеть ее силуэт. Каждый звон колокольчика заставлял сердце биться чаще, но это были лишь другие покупатели. Надежда угасала с каждой минутой, но я не сдавался. Я знал, что она может появиться в любой момент.

Клиенты, консультации, продажи, беседы о виниле и технике – обычное течение будней. Приходится работать и помогать родителям с ипотекой, у них серьезные денежные трудности с этим. Но мысль о той покупательнице не отпускала ни на минуту. Постоянно ловил себя на желании оказаться рядом, поддержать беседу, спросить совета, рассказать о своих мечтах. А теперь вот ждешь следящего визита, предвкушаешь ее появление, думаешь, как начать разговор, какие слова подобрать.

Сегодня целый день провел в мастерской, занимаясь ремонтом проигрывателей и подбором редких записей. Работы накопилось немало, но мысли заняты только одним человеком. Часы тянулись бесконечно, настроение поднималось и падало волнами, как волны Финского залива, неспокойные и переменчивые. Вновь вспомнил первый визит Энисы в магазин. Тогда она стояла посреди зала, нежно трогая пластинки, словно разговаривая с ними. Наш взгляд случайно пересекся, и я понял, что потерял покой навсегда.

И вот, когда солнце уже начинало садиться, она вошла. Эниса. В своем неизменном плаще цвета ночного неба, с толстой тетрадкой в руках. Она казалась еще более хрупкой и утонченной, чем в моих воспоминаниях. Я набрал в грудь воздуха и, стараясь сохранять спокойствие, направился к ней.

– Эниса, здравствуй! – сказал я, и голос дрогнул. – Я очень рад тебя видеть. Может быть, выпьем кофе? Здесь неподалеку есть уютная кофейня, и я думаю, нам было бы интересно пообщаться.

Она посмотрела на меня с серьезностью во взгляде, словно оценивая, не сошел ли я с ума, а потом… улыбнулась.

Легкая тень ее улыбки коснулась губ, словно случайное дуновение ветра. Сердце замерло в предвкушении ответа. Она медленно перевела взгляд на витрину, окинула взглядом ряды виниловых пластинок, и я готов был поклясться, что увидел в ее глазах что-то похожее на раздумье. Секунды тянулись мучительно долго, словно последние капли времени в песочных часах.

– Спасибо, – тихо произнесла она наконец. – Кофе – звучит заманчиво. Хотя признаться, я больше люблю чай… с бергамотом. Но кофе тоже неплохо.

Я облегченно выдохнул. Согласие! Простое, лаконичное согласие, но оно звучало как музыка. Кажется, я не зря провел этот день в ожидании. Быстро объяснив коллеге, чтобы присмотрел за магазином, я открыл перед ней дверь, провожая ее на улицу. Петербургский вечер встретил нас прохладным бризом и приглушенным светом фонарей. Шагая рядом с ней, я чувствовал себя немного неловко, словно мальчишка, впервые пригласивший на свидание понравившуюся девушку.

В маленькой кофейне нас встретил аромат свежемолотых зерен и тихая джазовая мелодия. Мы устроились за столиком у окна, наблюдая, как сухие листья кружатся в медленном танце под порывами ветра. Эниса заказала латте, я – эспрессо. Пауза затягивалась, и я судорожно пытался подобрать нужные слова, чтобы начать разговор.

– Я давно хотел пригласить тебя, – начал я, запинаясь. – Мне кажется, у нас с тобой много общего. Любовь к музыке, к старым вещам… ты чувствуешь их душу, как никто другой.

Она подняла на меня свой надменный взгляд, глубокий и спокойный, как тихая река и я утонул в его глубине. Подведенные стрелками глаза казались бездонными озерами, а тени на веках лишь подчеркивали их таинственную глубину.

– Душу? – переспросила она тихо. – Наверное, да. У всего есть своя история, свой отпечаток времени. И музыка хранит эти истории лучше всякой книги.

Мы проговорили несколько часов подряд, обсуждая любимые пластинки, писателей, фильмы и места в Петербурге. Эниса оказалась удивительно интересным собеседником: эрудированная, глубокая, с тонким чувством юмора. Я узнал о ее увлечении старинными рукописями, о мечте поехать в Италию и о трогательной любви к старым петербургским дворам-колодцам. Чем больше я узнавал ее, тем сильнее понимал, что она не просто мираж, а реальный, живой человек со своими переживаниями и мечтами.