Глава 1
Боясь потревожить покой родителей и слуг, Юки тихонько отворила дверь в задней части дома и украдкой вышла на террасу. Ее, облаченную в легкое, почти невесомое шелковое кимоно цвета заката, обволок прохладный вечерний воздух, насквозь пропитанный ароматом цветов и влажной земли. Зябко поежившись, она не спешно направилась по ухоженной дорожке к дальнему краю сада. Ее легкие шаги, словно порхающие бабочки, едва касались каменных плиток.
Немного страшно идти так, одной, без сопровождения даже доверенной служанки, но любопытство гнало вперед. Завтра фестиваль в честь праздника цветения. Значит, сегодня… Прямо сейчас случится нечто ошеломляюще прекрасное или, напротив, пугающее. И то и другое наводило трепет и подстегивало интерес. Что же будет? Юки задрала голову.
За высокой стеной из старинных сосен и кленов мир погружался в темноту, где в бесконечном бархате неба вспыхивали огненные узоры. Золотые и алые всполохи дрожали, как отблески пожара, как зарево, как мазки волшебной кисти. Северное сияние? Нет, слишком рано, солнце еще не село за горизонт. Тогда это то событие, что с нетерпением ждала Юки?
В свете последних лучей дракон – фантастическое создание из легенд – парил над вершинами деревьев. Его крылья, огромные и невероятные, были усыпаны искрами, точно ночными звездами. В каждом взмахе – грация и сила, завораживающая и прекрасная. Юки, затаив дыхание, следила за его полетом, и пульс учащался от восторга. Тонкими пальцами она осторожно сжимала мягкую шелковую шаль, которой укрывалась.
Всё ее существо наполнилось ужасом и восхищением. Драконы родом из мифов, скорее сказка, нежели реальность, но он – тут, перед ней! Настоящий, живой, рассекающий закатное небо и сотрясающий мир своим могуществом. Его чешуя мерцала всевозможными оттенками меди и золота, а хвост, подобно комете, оставлял за собой мигающие блестки.
Юки представила себя летящей вместе с драконом, свободной и легкой, как перышко. Мысли её уносились прочь, в мир неведомых далей и сказочных земель. Путешествия, приключения и бескрайние просторы, наполненные красками. Поэтические образы, словно крылатые существа, кружились в ее сознании. Каждая деталь – от переливающегося цвета заката до плавного движения дракона – запечатлевалась в ее памяти. Отныне их не вытравить ничем и никогда. Будто бы незримая нить протянулась между Юки и величественным драконом, и теперь ее душа там, с ним.
Внезапно тень, большая и зловещая, скользнула из-за стволов старых кривых кленов. Сердце подскочило к горлу, и Юки вздрогнула, отрывая взгляд от дракона. В густом сумраке, словно черное пятно, неясно вырисовывалась фигура. Страх, холодный и острый, пронзил Юки. Сделав глубокий вдох, она попыталась унять дрожь в руках. Крепче стиснула с ладонях накидку. Бежать! Скорее, домой! Но ноги, будто прилипли к земле, не повиновались.
До слуха донесся шорох – что-то двигалось в траве. Тень приближалась. Дыхание Юки участилось. Она напряглась, готовясь к худшему, и ее сердце, словно пойманная птица, забилось в клетке. Шевелиться Юки не могла, звать на помощь тоже. Ее сковало ужасом, как льдом. Она зажмурилась, и в этот момент волшебный полет дракона, который был источником вдохновения, растворился в страхе. По щекам покатились слезы, холодящие, как крупицы талого снега.
Сейчас Юки умрет. Боги накажут ее за своеволие и непослушание, за непочтительность к родителям и традициям, за неподобающие мысли и поведение. Шелест теней, ползущих в траве, становился громче. Шум нарастал, заглушая удары сердца. А затем закружил порыв ветра, следом характерно свистнула сталь, и Юки вдруг померещилось, будто она оглохла. Сад погрузился в неподвижную тишину.
Как долго продолжалось безмолвие, она не поняла. Постояв с полминуты и наконец совладав со страхом, Юки осторожно приоткрыла веки. Тени рассеялись, небо быстро окрашивалось в чернильный цвет, искры от драконьего хвоста испарились, как мираж. Не привиделось ли всё на самом деле? Не было ли фантазией и игрой воображения? Она с азартом ждала чуда и, быть может, придумала его сама. Подхватив подол платья, Юки стремглав кинулась к дому, мечтая уже не о полетах и приключениях, а о мягкой теплой постели.
Сегодня важный, едва ли не наиболее значимый день в году. Юки проснулась пораньше, едва забрезжил рассвет, чтобы успеть управиться со всеми делами. А какие планы могли возникнуть у юной девушки благородного сословия? Не на плантации же работать или белье на речке полоскать! Однако рукоделием и каллиграфией она тоже не собиралась заниматься, хотя вот на столе лежит и ждет своего часа недописанная поэма, что скоро потребует предоставить учитель. Юки бросила взгляд на бумагу, испещренную мелкими аккуратными строками, и сморщила нос. Совсем не того жаждала душа. Канцелярия и политика – удел отца и других мужчин клана, живопись и искусство пусть осваивает младшая сестренка, а Юки… Ее мечты затерялись в неведомой дали. Она призадумалась, выглянула в окно, выходящее в сад, и по спине пробежал холодок.
Мир в лучах восходящего солнца выглядел иначе, нежели на закате. На верхушках кленовых крон, в листьях и цветах распустившейся сакуры играли блики. Капельки росы переливались в траве и на изогнутых лепестках нежно-сиреневых ирисов. Ничто не напоминало о вчерашнем кошмаре. Ни хрупкая зелень, ни твердые деревья не таили в себе ни намека на тени, тогда как накануне кишели ими. Или всё-таки тот ужас существовал исключительно в сознании и не покидал пределов разума? Хорошо, если так, и Юки попросту теряет рассудок.
Она хитро улыбнулась сама себе. Поскольку она доказано сумасшедшая, то может творить разные глупости. Например, позволено гулять, где хочется, и отринуть сословные границы. Чтобы воплотить шалость в жизнь, всё припасено заранее: стратегия перемещений и маскировочный костюм. Оставалось набраться смелости и сделать первый шаг.
Юки пренебрегла традиционными одеждами из расписного шелка, приготовленными служанкой, и достала из узелка, спрятанного в углу за ширмой, костюм иного рода. Грубо сотканная рубаха и штаны из плотного льна покалывали кожу. В коротком, до колен, кимоно коричневого цвета Юки ощутила себя ощипанной птицей – почти обнаженной и невзрачной. Она заплела волосы в тугую косу и спрятала под темно-серым платком. Теперь на нее никто не обратит внимания, а если кто-то посмотрит, сразу отвернется. Добившись желаемого результата, Юки кивнула отражению, обулась в сандалии, сплетенные из соломы, и выскользнула за дверь.
Обитатели женской половины дома – мать и сестра – наверняка еще спали, так что Юки не таясь шла по коридору. Движения ее мягкие и плавные, и даже решись она пуститься в пляс и вскачь, ни единая половица не скрипнет. Пробуждения отца и слуг тем более не стоило бояться – и тот, и другие спозаранку на ногах, так что не проснутся от шума гарантировано. Главное, не попасться им на глаза.
Юки выбралась через черный ход для прислуги и направилась к маленькой неприметной калитке, которая открывала двери в большой мир. Прутья дверцы, увитые виноградной лозой, терялись на фоне высоких стен из толстого камня, так же кое-где украшенной живой изгородью, – если не знаешь, где искать, то и не заметишь, пробежишь мимо. Наверняка мать и сестра не догадывались о существовании лазейки из поместья. Да и надо ли оно им? Ведут размеренную жизнь, довольствуются тем, что имеют, и не помышляют о большем.
Юки же никогда не сидится на месте. С детства не отличалась кротостью и смирением. Едва научилась ходить, так прилипла к отцу и канючила: «Возьми в поход!» Вот он и брал, чтобы не ревела и не капризничала. Воспитал, называется, на свою голову непокорную дочь. Конечно, выбора у него не было: когда отказывал, она пряталась в обозе и всё равно странствовала по горам и долам вместе с отрядом – обнаруживали ее поздно, когда повернуть назад уже нельзя. Отец журил ее за проступки, но не злился по-настоящему, – любил, к тому же втайне мечтал о наследнике рода, который прославился бы подвигами, стойкостью и крепкой рукой. Увы, не благословили Небеса господина Фудзивару сыном, так что нашел он свое продолжение лишь в двух дочерях. Мать, к сожалению, после рождения младшего ребенка сильно занемогла. Отец же в мыслях не допускал взять вторую жену.
Думая о горькой доле родителей, Юки не заметила, как миновала стройные ряды пушистых слив и вишен, журчащий родник, бьющий из глубины озера, и очутилась среди хозяйственных построек. Амбары с зерном и овощами – чуть поодаль. Плотно примыкающие друг к другу загоны для скота источали жуткую вонь от смешения запаха навоза, прокисшей еды и прелой соломы. Висел в воздухе смрад чего-то еще, но Юки не принюхивалась, чтобы разобрать. Без того ощущала себя, будто нырнула в выгребную яму. Закрыв нос ладонью, она побрела, не разбирая дороги, как в тумане, к спасительной калитке.
До ворот оставалась пара десятков шагов, как вдруг из свинарника со звонким хрюканьем и кубарем выкатились две неясные фигуры, сплетенные в одну. Но не поросята – те не носят штаны и платья. На голове мужчины поблескивал шлем, что выдавало в нем стражника, и на поясе звенели ножны. Он прижимал вторую фигуру – женщину – к земле и огромной ручищей сминал ее пышную грудь, словно замешивал тесто. Служанке, очевидно, нравилась грубость и отвечала она томными стонами и хихиканьем.
Юки на миг застыла, ошарашенная непристойностями среди бела дня, и кинулась в противоположном направлении. Главное, чтобы не обнаружили и не признали! Лишь одна мысль вертелась в голове: если заметят, то поднимут шум, и не видать ей свободы больше никогда.
Подол цеплялся за высокую траву, пока Юки бежала к стене, отдаляясь от заветной калитки, но сейчас это мало беспокоило – сначала спрятаться и переждать, а после продолжить путь. Дверь конюшни тоже приоткрылась. Дыхание перехватило, и Юки, как загнанная лань, метнулась к разросшейся полосе акаций. Прыгнула в пушистую, испещренную желтыми крапинками зелень и одним махом очутилась на другой стороне.
– Уф-ф… – Юки присела и улыбнулась собственной ловкости и хитрости. Кто бы мог подумать, как сложно выбраться из дома в город? Но она почти дошла до цели. До выхода рукой подать. Ей бы вдобавок к быстрой реакции и смелости еще чуточку удачи…
В кустах акации, заросших папоротником, зашевелилось что-то большое и неуклюжее. Страшная тень вернулась! Вчерашний кошмар повторится! Сердце Юки оборвалось и ухнуло в пятки. Она едва подавила крик и вовремя зажала себе рот.
Нечто темное плюхнулось прямо перед ней, а через секунду приняло очертания человека. Серое, почти до черноты, кимоно, из-под которого выглядывают миниатюрные ноги в стоптанных сандалиях, растрепанная коса на непокрытой голове, бронзовые от загара руки, шея и лицо, и большие глаза – чересчур крупные рядом со столь не выдающимися чертами, похожие на две проржавевшие до основания монетки.
– Харука? – нервно хохотнула Юки и сама себя не расслышала. Голос пропал, как нельзя кстати именно сейчас, когда любой звук или шорох нарушит планы.
Она узнала служанку, хотя они редко сталкивались прежде. Та больше помогала младшей дочери господина Фудзивары, нянча ту еще младенцем. С тех пор немало лет минуло, и Харука из подростка превратилась в привлекательную стройную девушку. Главным ее недостатком, конечно, был цвет кожи, впрочем, все крестьянки с ним ходят – красота им ни к чему. И что она, интересно, делала в кустах? Тоже, как свинарка, с мужиком обжималась? Простолюдины и выглядели грубо, и вели себя, подобно скоту. Юки непроизвольно скривилась:
– Зачем ты там пряталась?
– Я искала заколку маленькой госпожи, – робко ответила служанка и, чтобы пунцовые щеки не выдали ложь, поклонилась, хотя и так сидела на корточках после падения.
Она стремительно подобрала в траве узкую и короткую, размером в палец, белую полоску и спрятала в рукав. Похоже на бумажный сверток. Точно не украшение. Да и что, времени другого не нашлось, кроме как с утра пораньше ползать по кустам? Не станет Айко, младшая дочь Фудзивары, гулять на заднем дворе и, значит, ничего здесь не теряла. Что же тогда подняла Харука? Послание от ухажера?
Юки грустно вздохнула, ощущая жжение в груди, – зависть. Невзрачным служанкам присылали любовные письма, а ей никто не адресовал ни строчки ни разу. Чиновники и воины, заезжавшие в замок Фудзивары, тайком и открыто восхищались его старшей дочерью, что читалось в их глазах, но ни один не выразил чувства словами. Стихи, наполненные загадкой и нежностью, доблестные мужи посвящали своим возлюбленным лишь на страницах романов, и девичье сердце тосковало о том, чего никогда не имело.
– Госпожа, – Харука выпрямилась, и от удивления глаза-монетки расширились еще больше, – почему вы?.. Что вы здесь делаете и в таком виде? Неужели?.. Вы хотели сбежать в город? – она ужаснулась собственному предположению и с дрожью в голосе прошептала: – Но там полным-полно знатных господ и их слуг! А если среди них затесались разбойники? Сейчас, в преддверие фестиваля, честным девушкам не место на городских улицах.
А служанка-то не только догадливая, но и рассудительная! Сразу сообразила, для чего Юки нарядилась в простое платье, и верно подметила: на улицах опасно. Что суровые воители, что лихие разбойники – для них, слабых женщин, всё едино. Однако отказываться от плана не хотелось, равно как и посвящать в него кого-то постороннего, пусть сопровождение слуги-мужчины и гарантировало минимальную защиту.
– Я не отступлю, – решительно заявила Юки, скорее для себя, чем для Харуки. – Что, пойдешь со мной?
Вдвоем не так страшно. Поколебавшись пару секунд, Харука неуверенно кивнула. Наверняка ее точно так же распирало от любопытства.
Они не скрывались, как воры или беглые каторжники, а двигались чинно и важно – просто служанки, отправленные на рынок за недостающими продуктами и товарами. Что может быть естественнее, чем выйти из поместья не через главные ворота, а воспользоваться незаметной калиткой? Ничего.
Она на воле! Оковы сброшены, словно у птички, чью клетку хозяин не запер на задвижку по рассеянности! Пусть временно расправила крылья и скоро вернется за решетку, но глоток свободы ей в сей миг дарован. Она может воспарить в небеса к мечте, к солнцу, к бескрайним просторам, где резвятся драконы далеко-далеко за горами.
Юки втянула воздух полной грудью и… поперхнулась. Вкус оказался не сладок. Пыль, прогретая зноем и не остывшая за ночь свежая краска, лошадиный пот, человеческие тела в грязной одежде – улицы пропитались смрадом. В темноте между домами рыбак вместе с женой и кучей ребятишек разделывали улов и тут же запекали в жаровне. Иными словами, пахло отнюдь не цветами. Оставалось лишь радоваться, что дорога предстоит короткая и не придется топать через весь город.
Они не разговаривали. Харука брела понуро, уставившись под ноги. Юки вертелась, вглядываясь в серые однотипные постройки, и не находила ничего примечательного. А ведь должна обнаружить что-то! Сердце стучало быстро и громко, наполняясь то ли тревогой, то ли восторгом. Наблюдая за полетом дракона, она испытывала нечто схожее. И сейчас снова искала, даже запрокинула голову: может, там, среди сияющей лазури и прозрачной дымки облаков, таится источник ее волнения?
Юки сделала еще шаг. Ее дернули за рукав, и она пошатнулась назад. Сверху накрыло вихрем пыли и песка, и оглушило какофонией звуков: грохот копыт, ржание лошадей, лязг металла и не менее стальной выкрик «не видите, куда идете, глупые куклы?!»
– Госпожа… – укоризненно пролепетала Харука. Она до сих пор удерживала Юки и вынуждала пятиться к стенам домов. Вырваться и пригрозить служанке поркой не хватило духа, и Юки посмотрела на людей, устроивших забег на спокойной улочке.
Впрочем, всадник на дороге был один, а прочие скрылись за очередным поворотом. Сквозь облако пыли проступили очертания черной, как сумеречная тень, фигуры. Доспехи, рукоятки мечей, взъерошенные волосы, немного не достающие до широких, словно принадлежащих легендарному богатырю, плеч, гневно прищуренные глаза под низко опущенными бровями – всё чернее самой жуткой ночи. Всадник потянул вороного коня за уздцы, направляя к девушкам, наклонился и скривил губы в ядовитой ухмылке:
– Я растоптал бы вас, разини. Смешал бы ваши потроха с грязью под копытами коня, да вот только скакун мой благородный, не чета таким дурам.
– Простите, – со слезами в голосе воскликнула Харука и согнулась в поясе, кланяясь тому, кто угрожал им жестокой расправой. Она снова потянула Юки, словно настаивала, чтобы та повторила за ней извинения.
Душа взбунтовалась. Горло перехватило, будто сжало сильной ледяной рукой. Никогда и ни при каких обстоятельствах Фудзивара Юки, достойная представительница клана, не склонится перед этим высокомерным грубияном, кем бы он ни являлся.
Она внимательно и открыто, подняв голову, будто бросая вызов, посмотрела в глаза мужчины. В глубине двух черных бездонных провалов мелькнули золотые искры, как отражение звезд, которые ночью светили на небосклоне и таяли на рассвете. Не обман зрения, не отголоски ярости и наверняка не настоящие звезды – в его глазах вспыхнула и угасла магия.
Он резко отвернулся, будто опомнился ото сна, ударил коня в бока и унесся. Клубы пыли и мелких камешков взвились на дороге и еще долго оседали в лучах солнца. Юки смотрела всаднику вслед, даже когда он скрылся. Ее сердце отбивало бешеную чечетку, как если бы она, а не группа воинов, спешила на турнир и гнала лошадь галопом. Тревога или восторг, или то и другое, не отпускали, хотя, казалось, встреча с таинственным человеком состоялась и ничего важного уже не произойдет.
– Вы сошли с ума! – Харука одернула Юки за рукав. – Разве можно так дерзко себя вести? Ему ничего не стоило убить нас.
– Но не убил же, – отмахнулась Юки. Она старалась выглядеть и говорить равнодушно, но внутри клокотал гнев. Незнакомец уязвил ее гордость и заплатит огромную цену. – Я запомнила его, – ехидно улыбнулась она. – Сегодня явится в мой дом и познает унижение, какого не испытывал прежде.
Она не придумала, как отомстит, но надеялась, что к вечеру решение само придет в голову. Времени у нее в избытке, а идеи озаряют нежданно-негаданно, как вдохновение или любовь. Впрочем, насчет второго Юки не была уверена.
– Вы не правы, госпожа, – покачала головой Харука и, чуть осмелев, продолжила: – Во-первых, мы изображаем крестьянок и ничего предосудительного он не совершил. Во-вторых, он не просто чей-то вассал. Это сам Такеда.
Имя грубияна она произнесла с благоговейным придыханием, словно упоминала не смертного, а высшее божество.
– И что? – Юки небрежно повела плечами. – Не помню такого среди правящих кланов. Зато я – Фудзивара, и мой род куда более значим и имеет вес.
– Да, быть может, за ним не стоят предки, которыми бы он гордился, но помните битву у реки Тацу два года назад? Такеда в одиночку противостоял армии, а когда подоспело подкрепление, враг был уже разгромлен.
– Слушай меньше баек. Это всё детские сказки. Не может один человек сражаться с сотней, – сказала Юки скептически и с долей издевки, но тут же задумалась.
А если не человек? Она вспомнила золотые искры в черных глазах, и сердце болезненно защемило. Он жуткий, как тень, а в глазах играет пламя, изрыгаемое могучими летающими ящерами-драконами. Он определенно не обычный воин. Но будь Такеда хоть трижды великим всенародным героем, расплаты ему не избежать.
Остаток пути они проделали молча, каждая думая о своем. Скоро плотные ряды построек сменились густыми зарослями высоких тонких деревьев, а мощенная булыжником дорога – мягким настилом травы. На повороте в рощу Харуку будто подменили. В городе она ощущала себя уверенней, хоть улицы и таили опасность, и держалась бодрее. Трусливая служанка тряслась и вздрагивала от каждого шороха, пугливо втягивала голову в плечи и озиралась. Юки, напротив, вздохнула свободней: после грязи, где пребывала с утра, она окунулась в чистоту и прохладу.
В воздухе витал аромат, не свойственный простому лесу. К испарениям почвы, сосновой хвои и весенних цветов добавлялся приглушенный запах жжения и сандала. Роща считалась священной, что уважали, казалось, даже хищники – не нападали, сосуществовали в ладу с людьми и животными слабее и меньше себя. Лишь изредка мелькали их силуэты да виднелся блеск глаз среди густо разросшегося бамбука. Если и был где-то оплот умиротворения и покоя, то здесь.