Никому не верь
- -
- 100%
- +
Охранники, заприметив нового посетителя, сразу же напряглись, но спустя пару мгновений узнав в нём завсегдатая, расслабились и пропустили его внутрь. Тяжелая дубовая дверь с легкостью отворилась внутрь, и Марк вошёл в бар.
Плотный сигаретный дым окутывал всё вокруг, сглаживая углы и размывая очертания предметов, а неяркие лампы, не справляясь со своими задачами, оставляли большие тени в углах зала и возле барной стойки. В воздухе витали ароматы пива, гренок и мяса. В желудке у Марка тут же заурчало, а в голову закралась мысль, что можно было бы и перекусить, раз уж всё равно пришлось сюда заскочить.
На небольшой сцене в середине зала музыканты настраивали инструменты: пианино, саксофон и барабаны. Официантки бегали между близко расположенными столиками, расставляя заказы и принимая всё новые – вечер пятницы, как и всегда, был одним из самых прибыльных для любого заведения.
Марк недовольно выругался, столкнувшись с не заметившим его крупным мужчиной в костюме, после чего присел на высокий стул возле барной стойки. Гладкая поверхность столешницы сверкала, отражая ряд маленьких лампочек над ней, а совершенно пустая полка для крепкого алкоголя напротив, заставляла сердце сжиматься от боли. Чёртов сухой закон.
– Привет, милый, – окликнул его знакомый женский голос, принадлежавший хозяйке бара.
– Здравствуй, Анна.
Она вышла к нему из-за стойки, гордо вышагивая на огромных каблуках, которыми пыталась увеличить свой рост, чтобы доставать людям хотя бы до плеч. Тёмные брюки и белая рубашка делали её больше похожей на клерка, чем на владелицу самого престижного бара в городе. И это было, пожалуй, единственным, что всегда озадачивало Марка. Зачем было уделять так много внимания своему внешнему виду, если её и так все уважали?
Приобняв его за талию на секунду, она посмотрела ему в глаза и сказала:
– Подожди немного, сейчас всё будет.
Взглядом он проследил, как она вернулась за стойку и начала принимать заказы других посетителей. Сегодня на её милом, почти детском лице Марк не увидел и тени той весёлости, которая неизменно его озаряла. На вид Анне можно было дать не больше шестнадцати лет, но Стронг знал – она намного старше и умнее, чем всем здесь казалось.
Люди всё заходили и заходили, отчего в баре становилось невыносимо душно. Наплевав на правила приличия, Марк трясущимися пальцами расстегнул рубашку. Большой серебряный медальон на груди мягко блеснул, чем привлёк внимание мутного типа на другом конце стойки, с которым он недавно столкнулся.
– А вот и я! – воскликнула Анна, поправляя выбившиеся из сложной причёски пряди. – Одна из официанток взяла отгул, поэтому пришлось вспомнить прошлое. Пива?
– А есть что покрепче? – тут же слетело с его пересохших губ.
– Из крепкого – только твоя печень, – укоризненно заявила она и еле заметно кивнула в сторону того самого подозрительного мужчины в паре метров от них.
– Да, знаю я. Знаю. Давай тогда тёмное и стейк.
– Как скажешь, – и беззвучно добавила: – Потом.
Марк удовлетворённо выдохнул – значит, виски всё-таки есть, и он не зря пришёл. И даже этот мужик с подозрительным лицом не станет помехой для его планов. Ведь он готов был прождать сколько угодно, лишь бы потом, уже дома, надраться так, чтобы вмиг уснуть и не видеть жутких снов, сотканных из воспоминаний.
– Тут будешь или пересядешь?
Голос Анны вырвал его из сладких мечтаний об алкогольном угаре, и Марк взял себя в руки. Что-то сегодня он рано начал расклеиваться.
– Пересяду.
Неудобный стул уже начинал действовать на нервы, мешая расслабиться. Поэтому Марк огляделся и, увидев свободный столик возле сцены, махнул в его сторону.
– Я буду там.
– Как скажешь, дорогой. – Анна развернулась и направилась в сторону кухни.
Стараясь никого не задеть и не перевернуть чей-нибудь стоящий на краю стакан, Марк перешёл к выбранному ранее небольшому круглому столику. Лакированный и с искусственными цветами в стеклянной вазе посередине, он был точной копией других таких же столов в баре, но с одной лишь разницей – он стоял слишком близко к сцене, из-за чего казалось, что он тоже находится в центре внимания. Стул с высокой спинкой тут же принял Марка в свои мягкие объятья, чтобы он смог расслабленно вытянуть вперёд уставшие ноги в ковбойских ботинках. Музыканты напротив начали играть.
Спустя минут двадцать подошла Анна и поставила перед ним тарелку с мясом, бокал пива и чайную кружку с чем-то ещё.
– За счёт заведения, – подмигнув, она хитро улыбнулась.
Марк никогда не был глупцом и сразу понял что – к чему. Обжигающая жидкость полилась в желудок, доставляя долгожданное удовольствие и освобождая от мучившей весь день слабости.
– Моя спасительница.
Анна кивнула и, забрав из его руки пустую кружку, ушла обратно за барную стойку.
Под ненавязчивую приглушённую мелодию следователь Стронг уничтожал свой стейк, пил пиво и прислушивался к тому, о чём говорили за соседними столиками. Он делал это совершенно осознанно и далеко не в первый раз, ведь публика тут всегда собиралась не самая обычная. Члены преступных группировок, бизнесмены, знаменитости. Для всех них у Анны было кое-что, что только она могла предложить. Выпивка. Она стала золотой жилой для дельцов во времена бессмысленного и беспощадного сухого закона, но лишь немногие смогли подстроиться под новые условия и не потерять свой бизнес. Анна стала одной из них. Марк прекрасно знал, как она добилась того, что у неё сейчас было, но предпочитал закрывать на это глаза в угоду своей вредной привычке.
Внимательно вслушиваясь в очередную сплетню о том, кто же виноват в скандальном разводе нового мэра и не замешана ли в этом недавно похищенная дочь одного известного промышленника, он и не заметил, как на сцене появилась она.
Скрипнули лакированные половицы под тяжестью отодвигаемого высокого стула, и раздалось приглушённое потрескивание настраиваемого микрофона. Многие в зале уже замолчали, с восхищением глядя на сцену.
Марк медленно, не желая нарушить миг странного предвкушения, зародившегося где-то внутри, поднял голову и потерял себя, встретившись взглядом с девушкой на сцене. Она смотрела, будто в самую душу, заполняя все его мысли. Где-то на границе замутнённого сознания Марк понимал, что пора прекратить это безумие, но всё равно не мог остановиться и отвести глаз. Она улыбнулась и перевела взгляд на зал. Марк выдохнул.
Певица постучала по микрофону, а потом, прикрыв глаза запела.
– Птицы, парящие в вышине, вы знаете, что я чувствую, – тихо начала она.
Её невероятно красивый, с легкой хрипотцой, голос мигом заполнил зал, заставляя исчезнуть все посторонние звуки. Он обволакивал, ласкал слух и бил в самое сердце своей искренностью.
– Солнце в небесах, ты знаешь, что я чувствую. Камыш, дрожащий вдалеке, ты знаешь, что я чувствую.
За ту долю секунды, что Марк тонул в омуте глаз певицы, он отчетливо понял, что в ней точно есть какая-то искра, огонёк, который подсвечивал её изнутри и заставлял всех вокруг завороженно идти на этот свет, как каких-то глупых мотыльков. И она явно гордилась этим огнём, приманивая им, таких падких на загадочных женщин глупцов, как Марк.
– Наступает новый рассвет, новый день, новая жизнь для меня, и я чувствую себя прекрасно.
Её тонкие, обтянутые бархатом до самого локтя, руки крепко держались за стойку, будто ей нужна была опора, чтобы не утонуть вместе со всеми в её чарующем, гипнотическом голосе. Алые губы почти касались металлической поверхности микрофона, а длинные чёрные волосы, скрывающие половину лица, волнами струились по хрупким плечам.
Где-то на середине вечности, которой показался Марку куплет песни, девушка встала со стула и скинула на него меховою накидку. Мерно покачивая бедрами, обтянутыми тёмно-синей сверкающей тканью, она принялась расхаживать по сцене. При каждом её движении узкое длинное платье переливалось, словно бурный горный поток – от ослепительного белого до глубокого синего цвета. Сквозь нескромный разрез сбоку была видна обнажённая, молочного цвета кожа.
У Марка него перехватило дыхание – сегодня он точно не уснет. Только теперь не от призраков прошлого, а от желаний настоящего.
Девушка всё пела и пела – о любви, о разлуке и свободе – а Марк никак не мог перестать следить за каждым её движением, совершенно не чувствуя того, что пыталась донести песня. И вдруг он заметил, как на скрытой в тени платья ноге что-то блеснуло.
«Нож, – тут же мелькнуло у него в голове. – А эта дамочка не так проста, как кажется».
Сам не зная почему, Марк довольно улыбнулся и решил, что просто насладится божественным голосом певицы и не будет ни о чём думать. В конце концов, у Анны всегда найдутся для него ответы.
Спев ещё три песни, девушка объявила небольшой перерыв и спустилась со сцены под тягучие ритмы джаза. Медленной, соблазнительной походкой она приблизилась к столику Марка и остановилась. С такого расстояния она показалась ему даже ещё красивей.
– Не занято?
Её пухлые губы расползлись в обворожительной улыбке, а в миндалевидных, голубых глазах заискрилось что-то такое непередаваемое, что сердце у Марка тут же сжалось.
Глава 5. День 2. Детектив Николас Стоун
Как только Николас и Эдди подошли к кабинету редактора «Шедоус сегодня», за стеклянной дверью раздался гневный возглас вперемешку со скрипом мебели:
– Сукины дети! Чёрт вас дери!
– Мы точно по адресу? – недоверчиво поинтересовался Николас, занеся кулак для стука, но остановившись в последний момент.
Никогда раньше ему ещё не приходилось слышать нечто подобное от женщины. А в том, что голос за дверью принадлежал именно женщине, детектив ни секунды не сомневался – слишком чувственным он был, несмотря на так и сочившуюся злобу. Всё-таки он ожидал увидеть достаточно милую и приятную девушку с фотографии, а сейчас весь созданный в голове образ медленно рассыпался в пыль.
Но самым удивительным Николасу показалось то, что людям вокруг было совершенно плевать на него с Эдди. Они всё так же бегали от одного стола к другому, огибая невысокие перегородки между ними, раскладывали стопки бумаги и газет, кричали друг на друга. Казалось, они были так увлечены своей работой, что даже не замечали, когда кто-то слишком яростно бил по кнопкам печатной машинки или что-то громко орал в трубку проводного телефона. А мужчина в несвежей рубашке, чей стол располагался ближе всего к кабинету, вообще самозабвенно храпел, окружённый стеной кружек с кофейными разводами.
Краем глаза Николас заметил, как на секунду на лице Эдди промелькнуло что-то, похожее на неловкость, но тут же исчезло, стоило раздаться очередному всхрапу со стороны мужчины справа.
– Да-да, – торопливо произнёс Эдди, и Николас сразу понял, что тот пытается поскорее разделаться со всем этим. – Ты… в общем, не обращай внимания. Венди немного… м-м-м… необычная девушка. Выросла с отцом и братом. А те не сильно заботились о её воспитании.
И тут Николас понял, почему Эдди не высказался в присущей ему манере. Венди была подругой Хлои, и плохо отзываться об этой самой подруге в присутствии такого количества свидетелей, могло выйти ему боком. А Эдди был умный малый и прекрасно понимал, что могло бы произойти, сделай он что-то подобное, ведь за поистине кошачьей мягкостью Хлои скрывался настоящий тиран.
– Любопытно, – задумчиво произнёс детектив, пытаясь ухватить за хвост всё время ускользающую мысль.
Было что-то такое в этой истории с Венди, что казалось ему безумно важным, но пока абсолютно недосягаемым. Решив больше не тянуть, он настойчиво постучал по стеклу, после чего привычным движением поправил перчатки и принялся ждать, когда им откроют.
За дверью послышалось недовольное ворчание и стук каблуков по деревянным половицам, а уже через мгновенье перед ними появилась невысокая девушка, лет двадцати пяти, с распущенными чёрными волосами до плеч. Её строгая белая блузка с длинными рукавами была расстегнута на несколько пуговиц, а обтягивающая юбка до колен немного съехала на бок.
– Чего вам? – тут же злобно спросила она.
– И тебе доброго вечера, Венди, – Эд улыбнулся и шутливо поклонился. – Мы к тебе по делу.
Большие карие глаза недоверчиво сощурились, и это, вроде ни чем не примечательное движение, заставило вновь прийти в движение странное ощущение дежавю где-то на задворках сознания Николаса.
– Ладно, проходите, – быстро произнесла она и, дождавшись, когда они сядут на стулья напротив её рабочего стола, хлопнула дверью.
Кабинет показался Николасу удивительно просторным, хоть и был заставлен книжными стеллажами с книгами и журналами, а большой письменный стол возле окна и вовсе занимал чуть ли не его половину. И через мгновенье детектив понял почему – здесь не было ни одной лишней детали, ни мусора, ни бесполезных статуэток или вазочек для цветов. Всё было скромно и лаконично.
– Уютненько. Всегда чувствую себя здесь, как на том свете, – хохотнул Эд, и Николас мысленно с ним согласился. Слишком уж яркие и недвусмысленные ассоциации вызывал силуэт Венди, на фоне огромного окна.
– Не язви, коротышка, – парировала она, но всё же встала и опустила жалюзи. – Так чем обязана?
– Что, даже кофе не предложишь? – обиженно спросил Эдди, игнорируя её вопрос.
– А сам как думаешь? – она буравила его взглядом, не желая уступать.
Уже порядком уставший Николас понимал, что эти двое за что-то очень сильно недолюбливали друг друга, но продолжать слушать их бессмысленную перепалку не хотел. В конце концов, какое ему дело до всех этих разборок, если он пришёл сюда с одним конкретным вопросом и собирался как можно скорее найти на него ответ. Поэтому он раскрыл журнал на нужной странице и ткнул пальцем в фотографию Евы.
– Что ты знаешь об этой девушке? И было бы неплохо, если бы это был её адрес или номер телефона.
На секунду Венди задумалась, будто нехотя переключившись на второго своего посетителя, и Николас заметил, как в её глазах мелькнул недобрый огонёк.
– Смотря, что ты готов предложить за эту информацию?
Николас опешил – с каждой секундой Венди нравилась ему всё меньше и меньше, да и её манера общения всё больше выдавала в ней стальную мужскую хватку, так не свойственную представительницам женского пола. Он глянул на Эдди, ища поддержки, но тот лишь пожал плечами, мол, такая вот она стерва алчная.
– Не подкатывай глаза, коротышка. Я прекрасно знаю, о чём ты подумал. Но всё в этом мире имеет свою цену. Особенно информация. У меня тут не приход Церкви Лунги, чёрт возьми, чтобы помогать всем направо и налево.
– Да, знаю я, знаю. Николас, что скажешь?
Детектив задумчиво достал из кармана пальто портсигар, вытащил сигарету и закурил, не спрашивая разрешения. Ситуация вырисовывалась достаточно сложная: что он мог предложить Венди, не уйдя при этом в минус и обезопасив себя от лишних проблем, которые могли бы возникнуть? Может, тоже информацию? Вряд ли. Наверняка, она знала намного больше, чем он, и, судя по её хватке, никаких проблем с поиском не испытывала. Оставалось предложить только услугу.
– Предлагаю тебе свои услуги. Если что – прикрою твою спину. Не больше. И только один раз. В конце концов, информация, которая мне нужна, не настолько ценная.
– По рукам. – По довольному лицу Венди, Николас понял, что она явно не ожидала такой щедрости, и тут же пожалел о своём предложении. – Её зовут Ева Морисон. Двадцать семь лет, живёт одна на Стар стрит семь. Второй подъезд, пятый этаж, квартира справа. Переехала в Шедоус год назад из какой-то деревни. Сейчас работает в ювелирном магазине Локвуда на Седьмой стрит. Кстати, последний раз её как раз там и видели вчера вечером. А номер сейчас напишу.
Она быстро черканула несколько цифр на аккуратном квадратике белой бумаги и протянула его через стол Николасу.
– Откуда знаешь, что последний раз её видели именно там? – стряхнув пепел в услужливо пододвинутую Венди пепельницу, поинтересовался детектив.
– Свои источники, – хитро улыбнулась она и добавила: – большая чёрная машина забрала мисс Морисон как раз после вашего ухода и доставила прямо домой. До настоящего времени она оттуда не выходила. И будь я проклята, если это не так.
– Почему ты брала у неё интервью?
Венди криво ухмыльнулась и, откинувшись на спинку кресла, честно ответила:
– Так и быть. Накину ещё информации сверху. Всё равно придётся посвятить тебя во всё это, когда будешь выполнять свою часть сделки. В общем, у Локвуда есть один нелегальный бизнес. Ну, как один. Их много, но меня интересует только этот, – она многозначительно глянула на Николаса, который силился вспомнить всё, что слышал про Локвуда. – Его ювелирные магазины и торговля украшениями, которые он отобрал у своих конкурентов. До самого Локвуда я, естественно, не доберусь, поэтому хочу вывести на чистую воду хотя бы тех подонков, которые закрывают на всё это глаза.
– А причём здесь Ева Морисон? – вмешался Эдди.
– Если бы ты не перебивал меня, коротышка, то уже знал бы, – недовольно процедила Венди, но всё равно продолжила свой рассказ: – Так вот. Эта Ева – та ещё сучка. Знает ого-го сколько, но молчит, как рыба. И главное, не могу понять, почему и какая ей от этого выгода?
«Час от часу не легче», – устало подумал Николас, но вслух сказал лишь:
– Ты ввязалась в опасную игру. Я слышал, что с Локвудом шутки плохи.
– И говорит мне это человек, который ввязался в не менее опасную игру, подписавшись на поиски дочери Раша. – Кривая ухмылка залегла в уголках её губ. – Это ты встрял по самое не хочу, Николас Стоун. Думаешь, если случайно копнёшь чуть глубже, чем нужно, останешься жив? Сомневаюсь. Так что будь добр, не помирай, пока не исполнишь свою часть сделки.
– Не слишком ли ты самоуверенна?
– Нет, – она посмотрела на него, как на слабоумного, и громко рассмеялась. – Правда на моей стороне, поэтому ничто меня не остановит.
В этот момент на душе у Николаса вновь стало как-то неспокойно, а в голове закопошилась назойливая мысль, что где-то он уже видел такой слепой фанатизм. И, хоть он прекрасно понимал, что это совершенно нормально для редактора журнала, славившегося своими скандальными, пусть и жёлтыми, разоблачениями, но всё равно не мог отделаться от этого чувства. Да, ещё и второй раз за день ему говорили о том, что он ввязался в совсем не простое дело.
– Николас, я, конечно, понимаю, что ты у нас огонь-парень, но тушить тебя тут нечем.
Голос Эдди вырвал детектива из задумчивости и только сейчас он заметил, что сигарета дотлела в руке. Николас опустил её в пепельницу и отряхнул перчатку.
– Раз уж мы заговорили о семье Раш, – Стоун бросил быстрый изучающий взгляд на Венди и, не обнаружив недовольства, продолжил: – расскажи, что ты знаешь.
– Не так много, – тут же ответила она. – Джейк Раш ведёт себе вполне легальный бизнес, законы не нарушает, в разборках не участвует. В общем, мечта, а не бизнесмен. Дочь у него, конечно, та ещё стерва, но это вполне объяснимо.
– И почему это объяснимо? – вклинился Эд, по лицу которого было видно, что он уже устал здесь сидеть и с радостью закончил бы разговор как можно быстрее, раз уж его напарник совсем с этим не торопился.
Венди картинно закатила глаза и вздохнула.
– Мой отец тоже был не очень-то рад, что у него родилась дочь, а не сын. Так что я прекрасно понимаю, почему Розалин обозлилась на весь мир и теперь делает всё, что ей вздумается. Она, чёрт возьми, хотела, чтобы её любили, а в итоге не получила и капли тепла. Ей, возможно, даже не светит и доля в бизнесе отца.
– Почему это?
– Слышала, он подумывает снова жениться, чтобы какая-нибудь молоденькая дурочка родила ему наследника.
– Неужели, Розалин не смогла бы заняться его делами? – удивился Эдди. – У таких, как она, должно быть превосходное образование.
– Ха. Да там же все считают её никем. Глупой девчонкой, которая только мешает.
– Но ты же смогла стать редактором газеты, – не унимался Эдди. Обострённое чувство справедливости никогда не давало ему спокойно воспринимать подобные истории, поэтому сейчас он не находил себе места от возмущения.
Венди криво улыбнулась и с едва сдерживаемой горечью сказала:
– Мне многого это стоило. Быть мужиком не так-то просто, особенно если ты женщина.
– И правда, – задумчиво произнёс Николас.
«Интересные факты стали открываться об этом деле», – подумал он и дал себе зарок вернуться к этой мысли чуть позже, желательно у себя дома на мягком диване в окружении мясных стейков и картофельных шариков. Хотя, может, сегодняшний вечер сложится совсем по-другому, если они смогут выйти на Еву. Но согласится ли она на сотрудничество? А если да то, что из её слов окажется правдой? Вся эта история постепенно обрастала такими подробностями, что Николас поневоле начинал задумываться, а не попал ли он в искусно сплетённую кем-то, пока очень туманным и неуловимым, паутину лжи.
– Думаю нам уже пора, – напряжённо произнёс Эд, заставив при этом Николаса чуть дёрнуться от неожиданности.
Детектив мотнул головой и сконцентрировался на том, что происходило прямо у него под носом. Видимо, он многое пропустил мимо ушей, уйдя слишком глубоко в размышления, потому что даже не заметил, когда его напарник и Венди успели сцепиться и теперь сверлили друг друга злобными взглядами.
– Нас ждут дела, – настойчиво повторил Эдди и встал.
– Да, пожалуй, пора. Спасибо за информацию.
Детектив встал и направился к выходу вслед за напарником. Поправив пальто и шляпу, он достал ещё одну сигарету и зажал её в зубах, твёрдо решив выкурить хотя бы её.
– Ты нужен мне живым, Николас Стоун! – крикнула ему в след Венди. – Эти сучьи отродья от тебя не отстанут.
– Ещё б знать, кто именно, – буркнул себе под нос Николас.
Ускорив шаг, он быстро преодолел лестничный пролёт и просторный вестибюль, чтобы как можно скорее оказаться на улице. Это здание нравилось ему ещё меньше, чем логово Электрика. Слишком уж тут было шумно и суетливо: ни малейшего шанса на то, чтобы хорошенько подумать над сложившейся ситуацией.
Прохладный вечерний воздух окутал его, как только он ступил на многолюдный в этот час тротуар. Причёсанные, наряженные в костюмы и платья прохожие сначала озадачили Николаса, но потом он вспомнил, что сегодня была уже пятница. А чем не повод принарядиться? Шеф, вон, вообще собрался на выступление какой-то Катарины Шайн.
– В «Дестини»… – слова сами сорвались с губ, когда он вспомнил весь разговор шефа и Элен.
И тут его осенило – сто из ста, что это про неё говорил тогда Алекс, значит, она тоже как-то замешана в этом деле. Слишком много совпадений начало вырисовываться. Неужели, он действительно «встрял по самое не хочу», как сказала Венди?
– Твою ж мать, – в сердцах бросил Николас и сел в машину, которую услужливо подогнал к входу напарник, пока он стоял и курил.
– Тц-ц. Чем тебе моя мать не угодила? Ладно, меня она бросила на пороге Церкви Лунги, но тебя-то обошла такая участь. Хотя нет, не обошла.
Эдди в очередной раз рассмеялся своей любимой шутке, но, не встретив одобрения Николаса, быстро успокоился.
– Я там за углом видел телефонную будку. Можно оттуда позвонить Еве.
– Нет. Лучше сразу на Стар стрит. Чую, так будет надёжней.
– Как скажешь.
Взревел мотор и они вклинились в общий поток автомобилей, улица за улицей приближаясь к пункту назначения. В голове всплыли слова Алекса о том, что Ева и Розалин чем-то похожи, поэтому детектив достал фотографии одной и другой и снова стал их сравнивать. Не сказать, что они были, как близнецы, но и дальше отрицать сильное сходство тоже было глупо. А раз уж ещё один человек, кроме него самого, это заметил, то так действительно и было.
Детектив понял, что окончательно запутался.
И вообще, какая к чёрту разница, похожи они или нет, если на кону стояла жизнь ни в чём не повинной девушки. Скорее всего, неповинной, тут же исправил себя Николас, вспомнив разгромные статьи из недавних газет. В конце концов, мэр и, правда, развёлся с таким скандалом, что даже далёкий от всей этой жёлтой темы Николас был в курсе произошедшего.
– Думаешь, ей можно верить? Ну, этой Еве, – спросил Эдди, когда оставалось проехать ещё пару кварталов.
– Верю я, не верю. Кого это вообще волнует? – философски изрёк Николас, продумывая план действий. – Остановись возле этого магазина.
Напарник послушно припарковался возле цветочного магазина, так удачно расположенного рядом с местом, где, детектив точно знал, можно было спокойно купить бутылочку шампанского. Цветы-то – для души, а вот алкоголь – чтобы отвлечь внимание от шрамов и заставить говорить о том, что нужно.
«А о чём нужно?» – слишком поздно подумал Николас, уже стоя на пороге квартиры Евы с букетом алых роз в одной руке и бутылкой шампанского в другой. По своей глупости он даже умудрился позвонить в звонок и теперь слышал, как по ту сторону толстой металлической двери кто-то пытался справиться с замками.