Омар Хайям. Лучшие афоризмы
- -
- 100%
- +
© ООО «Издательство АСТ», 2015
Омар Хайям
Хайям (Гиясаддин Абу-ль-Фатх ибн Ибрахим Омар Нишапурский) – персидский поэт-философ, имеющий много поклонников в Европе и Америке, где существуют даже общества его имени.
По-видимому, он был сын нишапурского ткача и продавца палаток и родился около четверти XI века, если не позже. Обстоятельства его молодости и воспитания неизвестны. Общепринят рассказ о том, как около 1034 года Хайям был школьным товарищем будущего сельджукского визиря Низам Аль-Мулька и будущего основателя секты ассасинов Хасана Саббаха, как они поклялись друг другу в дружбе и как Низам Аль-Мульк, достигнув визирства у Мелик-шаха, оказал обоим товарищам протекцию. Таким образом объясняется получение Хайямом должности астронома султанской обсерватории в Мерве.
Старейшая биография Хайяма свидетельствует только, что Хайям в философских науках был равен Ибн-Сине (Авиценне), которого он читал даже перед смертью и «греческую науку» которого преподавал другим; он был прекрасным математиком-алгебраистом и астрономом, хорошо знал историю, филологию и мусульманское законоведение; его обществом дорожил султан Мелик-шах; у него просил научных объяснений знаменитый философ-скептик, прозванный «доказательство ислама», шейх Газзалий. Учеников Хайяма неприятно поражали только его резкость и желчность.
Свои философско-поэтические идеи Хайям облекал в форму рубайат (четверостиший), которая введена была в персидскую литературу незадолго до Хайяма и которой пользовался также Ибн-Сина. По содержанию рубайат Хайяма оказываются прямым продолжением рубайат Ибн-Сины, но по форме – несравненно выше: они отличаются выразительной сжатостью и художественностью, глубоким элегическим чувством, иногда метким, насмешливым остроумием. Так как во многих новейших списках попадаются рубайат, не имеющиеся в других списках, то общая совокупность их доходит до тысячи двухсот; наиболее общепринятых – около пятисот; в старейшем бодлеянском списке 1461 года их четыреста пять, но, как показано профессором Жуковским, даже в этом списке есть по меньшей мере одиннадцать рубайат, принадлежащих не Хайяму. Интерполяции объясняются тем, что диван Хайяма, преследуемый мусульманским духовенством, мог переписываться только тайно, и открытая критика текста была невозможна.
В тех рубайат, подлинность которых менее сомнительна, Хайям является глубоким мудрецом элегического настроения. Он мучится вопросами бытия; с печалью указывает, что мы, быть может, попираем ногами не землю, а истлевший мозг мудрого и гордого человека или щеку красавицы; грустно констатирует, что и рождение, и смерть каждого человека совершенно не нужны, и что над Вселенной тяготеет тупой рок; в своей горечи иногда задает укоризненные вопросы самому Богу и обвиняет Его в мировом неустройстве. То разрешение задач жизни, которое предлагает ислам, кажется Хайяму полным противоречий, а мусульманские представления о загробной жизни с Мухаммедовым раем и адом – смешными; мусульманское духовенство с его узким догматизмом и жадностью возбуждает в Хайяме желчную злобу и отвращение. Его не удовлетворяет ни одна из позитивных религий, которые в его глазах все не выше и не ниже ислама. Исход для себя Хайям, судя по иным рубайат, видит в суфийском мистицизме, причем, однако, те суфии, которые проявляют ханжество и лицемерие, ему столь же противны, как и обыкновенное исламское духовенство. Хайям проповедует уничтожение эгоизма, нравственную чистоту, тихую созерцательную жизнь пантеиста, теплую любовь ко всеобъемлющему Богу, понятому не в догматическом смысле, а в стремлении к царству вечного, светлого и прекрасного.
В полном соответствии с этими рубайат Хайяма находится биографическое сообщение, по которому Хайям почти с последним вздохом закрыл философскую книгу «Исцеление» Ибн-Сины на отделе «О едином и многом» и, произнесши молитвенную благодарность Богу за то, что Его познал, скончался.
Многие рубайат, указывая на бесцельность мира, необязательность коранских предписаний и нелогичность мусульманского рая и ада, предлагают, наоборот, исход гедонический; советуют отдаться без стеснения вину, любви и беззаботному пользованию жизнью и воспевают красоту весенней, пробуждающейся природы, которая манит к наслаждению. Рубайат этого разряда пользуются особенной любовью большинства читателей, как азиатских, так и европейских, и считаются у них за наиболее характерные для Хайяма. Кое-кто с большой натяжкой хочет их истолковать мистически.
Современные комментаторы объясняют взаимное противоречие между рубайат Хайяма тем предположением, что в них отражаются разные фазы духовного развития автора: эпикурейские рубайат могут относиться к раннему, молодому периоду жизни Хайяма. Иного мнения держится профессор Жуковский, находя, что так называемый диван Хайяма полон интерполяций из других авторов и что в восьмидесяти двух интерполированных рубайат сорок три процента отведено мрачному пессимизму, а тридцать три процента – вину, любви и наслаждениям.
Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона
Перевод Константина Бальмонта
* * * * *Поток времен свиреп, везде угроза,Я уязвлен и жду все новых ран.В саду существ я сжавшаяся роза,Облито сердце кровью, как тюльпан.* * * * *Если в лучах ты надежды – сердце ищи себе, сердце,Если ты в обществе друга – сердцем гляди в его сердце.Храм и бесчисленность храмов меньше, чем малое сердце,Брось же свою ты Каабу, сердцем ищи себе сердце.* * * * *Когда я чару взял рукой и выпил светлого вина,Когда за чарою другой вновь чара выпита до дна,Огонь горит в моей груди, и как в лучах светла волна,Я вижу тысячи волшебств, мне вся вселенная видна.* * * * *Этот ценный рубин – из особого здесь рудника,Этот жемчуг единственный светит особой печатью.И загадка любви непонятной полна благодатью,И она для разгадки особого ждет языка.Перевод Ивана Тхоржевского
Ты обойден наградой? Позабудь.Дни вереницей мчатся? Позабудь.Небрежен ветер: в вечной книге жизниМог и не той страницей шевельнуть…* * * * *Не станет нас. А миру – хоть бы что!Исчезнет след. А миру – хоть бы что!Нас не было, а он сиял и будет!Исчезнем мы… А миру – хоть бы что!* * * * *Ночь. Брызги звезд. И все они летят,Как лепестки сиянья, в темный сад.Но сад мой пуст! А брызги золотыеОчнулись в кубке… Сладостно кипят.* * * * *Что там, за ветхой занавеской тьмы?В гаданиях запутались умы.Когда же с треском рухнет занавеска,Увидим все, как ошибались мы.* * * * *Весна. Желанья блещут новизной.Сквозит аллея нежной белизной.Цветут деревья – чудо Моисея…И сладко дышит Иисус весной.* * * * *Мир я сравнил бы с шахматной доской:То день, то ночь… А пешки? – мы с тобой.Подвигают, притиснут – и побили.И в темный ящик сунут на покой.* * * * *Мир с пегой клячей можно бы сравнить,А этот всадник, – кем он может быть?«Ни в день, ни в ночь, – он ни во что не верит!»– А где же силы он берет, чтоб жить?* * * * *Без хмеля и улыбок – что за жизнь?Без сладких звуков флейты – что за жизнь?Все, что на солнце видишь, – стоит мало.Но на пиру в огнях светла и жизнь!* * * * *Пей! И в огонь весенней кутерьмыБросай дырявый, темный плащ зимы.Недлинен путь земной. А время – птица.У птицы – крылья… Ты у края тьмы.* * * * *Умчалась юность – беглая весна —К подземным царствам в ореоле сна,Как чудо-птица, с ласковым коварством,Вилась, сияла здесь – и не видна…* * * * *Мечтанья прах! Им места в мире нет.А если б даже сбылся юный бред?Что, если б выпал снег в пустыне знойной?Час или два лучей – и снега нет!* * * * *«Мир громоздит такие горы зол!Их вечный гнет над сердцем так тяжел!»Но если б ты разрыл их! Сколько чудных,Сияющих алмазов ты б нашел!* * * * *Проходит жизнь – летучий караван.Привал недолог… Полон ли стакан?Красавица, ко мне! Опустит пологНад сонным счастьем дремлющий туман.* * * * *В одном соблазне юном – чувствуй все!В одном напеве струнном – слушай все!Не уходи в темнеющие дали:Живи в короткой яркой полосе.* * * * *Добро и зло враждуют: мир в огне.А что же небо? Небо – в стороне.Проклятия и яростные гимныНе долетают к синей вышине.* * * * *Кто в чаше жизни капелькой блеснет, —Ты или я? Блеснет и пропадет…А виночерпий жизни – миллионыЛучистых брызг и пролил и прольет…* * * * *Там, в голубом небесном фонаре,Пылает солнце: золото в костре!А здесь, внизу – на серой занавескеПроходят тени в призрачной игре.* * * * *На блестку дней, зажатую в руке,Не купишь тайны где-то вдалеке.А тут – и ложь на волосок от правды.И жизнь твоя – сама на волоске.* * * * *Хоть превзойдешь наставников умом,Останешься блаженным простаком.Наш ум, как воду, льют во все кувшины.Его, как дым, гоняют ветерком.* * * * *Бог создал звезды, голубую даль,Но превзошел себя, создав печаль!Растопчет смерть волос пушистый бархат,Набьет землею рот… И ей не жаль.* * * * *В венце из звезд велик Творец Земли!Не истощить, не перечесть вдалиЛучистых тайн – за пазухой у НебаИ темных сил – в карманах у Земли!* * * * *Мгновеньями Он виден, чаще скрыт.За нашей жизнью пристально следит.Бог нашей драмой коротает вечность!Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.